Доверься мне (СИ)

Самые яркие? Хм, вроде любви? Мое любопытство высунуло свою голову, и я не сдержала рвущийся наружу вопрос:

— Ты любил кого-нибудь во время своих прежних пробуждений?

— Почему ты спрашиваешь? Ведь сейчас это неважно. Для меня есть только ты, — он повернулся ко мне и поцеловал в лоб.

— Мне бы хотелось знать. А судя по твоим словам, я угадала.

— Есть… То есть была одна девушка, — задумчиво начал он и замолчал. — Не назвал бы это любовью, но чувство очень близкое.

В его голосе скользнуло что-то такое, что явно дало понять: он сам себе не может признаться, что любил ее. Стало немного грустно, и зашевелилась ревность. Ну, Алиса, а чего ты ожидала? Сама спросила, на вот теперь, получай.

— Расскажи мне о ней?

— Она глупая и неуклюжая.

— Глупая? Неуклюжая? — я удивилась, что именно этими словами он описал ту, к кому когда-то был неравнодушен.

— Непутевая — это тоже про нее. И волосы у нее черные, как… — он замолчал. — Не имеет значения.

— И как вы расстались? — я намеренно не спросила, как она умерла, это было бы некорректно с моей стороны.

— Я оставил ее.

— Ты? — да уж, неожиданно. — Ты ведь ее любил. Зачем бросил?

— Я не бросал, а оставил. Ушел. В прямом смысле. Мы никогда не были вместе. Похоже, я не в ее вкусе, — он усмехнулся. — Надеюсь, что в твоем.

— Вообще не представляю, как ты можешь быть не в чьем-то вкусе, — я решила сгладить острый угол, все мужчины падки на похвалы. — А давай сегодня сходим погуляем куда-нибудь? Ты наверняка последний раз развлекался очень давно.

— Я уверен, что мои развлечения не похожи на твои. Но на твои я готов взглянуть.

— Отлично, тогда я первая в ванну! — я быстро выкрутилась из-под одеяла и нырнула в ванную комнату.

Глава 4

Доверься мне

К середине дня мы уже находились в моем втором после фонтана любимом месте — парке аттракционов. Когда я была ребенком, родители часто водили меня сюда. А потом я стала таскать сюда Сережку. Особенно мы любили с ним кататься на колесе обозрения. Поднимаясь на самый верх, кабинка опасно покачивалась, и создавалось ощущение, что она вот-вот упадет. Поэтому обычно после этого меня было сложно сразу отцепить от Волчонка, за которого я держалась мертвой хваткой, даже когда под ногами оказывалась твердая земля. Он всегда добро посмеивался над моим страхом высоты, а я притворно возмущалась, хотя в душе сама веселилась. Но именно из-за обилия воспоминаний я весь день избегала колеса обозрения. И вот к вечеру мы уже сидели за одним из столиков, оба уставшие. Я жевала гамбургер и потягивала колу. Хозяину я сегодня предложила попробовать хот-дог, и он уже минут пять сидел и обдумывал, с какой стороны лучше к нему подойти, чтобы не испачкаться в соусе, чем несказанно меня забавлял. Вокруг уже сгустились сумерки и повсюду сквозь деревья горели огни, придавая парку ауру волшебства.

— Ну что, как тебе? Американские горки, лабиринты, карусели! Про игровые автоматы я вообще молчу. Вот примерно так мы и развлекаемся. По крайней мере я.

— Это тоже входит в развлечения? — спросил он, указывая на хот-дог.

— Нет, — я хихикнула. — Можешь не есть, если не хочешь. А вот лично я голодна, как бык.

— Я рад, что не чувствую голода. Как минимум один всадник апокалипсиса меня не затронет, — он наконец решился и надкусил, но сразу положил назад на пластиковую тарелку. — Как и раньше — очень странный вкус. К нему надо привыкнуть.

Я задумалась. Всадники апокалипсиса? О чем это он? А, точно, имя одного из них — Голод. Не всегда успеваю за его мыслью.

— Это ты так аккуратно говоришь, что тебе не нравится? — я сидела с улыбкой, которую не могла стереть с лица последние полдня, рядом с Хозяином было уютно.

— Так говорить было бы слишком оскорбительно для повара, — сказал он со своей привычной ухмылкой.

— Это готовит не повар, а машина, так что можешь говорить сколько угодно, — я хмыкнула.

— А что вон там? — он кивнул в сторону колеса обозрения, которое было видно из любой точки парка. — Тоже что-то развлекательное?

— Да, — я кивнула, — садишься в кабинки и поднимаешься вверх.

— Красивый вид? — спросил он.

— Не только. Еще страшно. Как в комнате страха.

— Я уже говорил, что не нашел там ничего страшного. Подумаешь, куклы.

— Просто ты слишком хорошо видишь в темноте.

— Чем же тогда меня может напугать эта кабинка?

— А что если она оторвется и упадет? Ты не слышал, как она жутко скрипит.

— Пойдем туда, — он встал и взял меня за руку.

— Я… Может не надо? — попросила я, идя следом.

Нет, сейчас я боялась отнюдь не высоты, а воспоминаний.

— Не бойся, я ведь с тобой. И даже если кабинка оторвется, смогу тебя спасти. Я же вижу, как часто ты бросаешь взгляды на это колесо.

Он довел меня до арки входа, откуда как раз выходили люди. И тут из них прямо на нас, явно не заметив, вышел Сережа. Я застыла на месте, потеряв дар речи, а потом хотела было дернуться в сторону, чтобы не попасться ему на глаза, но не успела.

— Лисс, — он улыбнулся мне, а затем перевел взгляд на моего спутника и произнес ему с явным неодобрением. — Рад видеть.

Хозяин пожал ему руку, и ухмылка расплылась шире. Не улыбка, а именно ухмылка. Почему-то сейчас он мне напомнил политика.

— Взаимно рад встрече.

— А мы вот… гуляем… — я влезла в разговор, ибо ситуация, на мой взгляд, постепенно накалялась. — Ну, мы пойдем.

Я шагнула ко входу и обнаружила, что пропуск на все аттракционы остался в сумочке у того столика, за которым мы ели. И сумочку надо было срочно забрать, пока ее не стащили, там ведь деньги и документы.

— Я быстро! — крикнула я и помчалась сквозь толпу.

Здесь было недалеко, так что Хозяин не должен был развоплотиться. Я подбежала к столику и схватила сумочку. Слава богу, она стояла нетронутая и никто на нее не посмотрел. Уже было собралась мчаться назад, как вдруг поняла, что не хочу туда. По глупости я оставила их наедине друг с другом, и почему-то казалось, что эмоции там сейчас полыхнут.

— Будь сильной, будь сильной, — пробормотала я себе и все-таки пошла сквозь толпу обратно.

Возвращаясь, я увидела, что Хозяин стоит рядом с ним, положив руку на плечо и указывает в какую-то сторону. Волк держит телефон около уха, смотрит туда и кивает.

— Ясно, ага, — услышала я его слова, подходя ближе. — Окей.

Увидев меня, Хозяин повернулся и убрал руки за спину. Сережка тоже повернулся и улыбнулся:

— Мне нужно бежать, Лисс, прости, тороплюсь. Рад, что у тебя все в порядке.

— Спасибо, — не люблю ощущать себя не в своей тарелке.

Не отпуская трубку, он направился в толпу, по пути повернувшись и помахав мне на прощанье. Я нерешительно подняла ладонь в ответ, а затем, опомнившись, схватила Хозяина за рукав.

— Зачем ты его гипнотизировал? Не смей его больше трогать! Никогда! Слышишь меня?!

— Тише, дорогая. Я ничего с ним не делал, — он удивленно поднял брови.

— Ты меня не обманешь этим своим невинным выражением лица, понятно? И не уведешь разговор в сторону. Пообещай, что никогда не станешь влиять на его разум!

— Не стану, — подтвердил он. — И все же я не виновен в том, в чем ты меня обвиняешь. Мы нашли общий язык.

— Правда? — я недоверчиво прищурилась на него.

— Да. Он за тебя радеет… Беспокоится. И он важен для тебя. Поэтому я решил наладить с ним отношения.

— Ради меня? — мне было безумно приятно это слышать.

— Да, конечно. Я уже говорил, твое благо на первом месте.

Ну и слава богу. Одной проблемой меньше. Мы направились ко входу аттракциона, и у меня завибрировал мобильник — пришла СМС. Взглянула на экран. От Волка: «Просто соскучился. Не собирался вам мешать». Я чуть слезу не пустила, и чтобы удержаться, прикусила себе губу. Он тут был потому, что мы с ним часто здесь катались вместе. Черт. Ему плохо, и в этом виновата я. И от этого осознания становилось только хуже. Разум убеждал, что я поступила правильно, а душа плакала, и очень хотелось реветь навзрыд вместе с ней. Из этого состояния выбил порожек, об который я споткнулась. Хозяин подхватил меня, хотя я бы и так не упала.

— Этого места ты так боишься? — спросил он, посмотрев вперед в дверной проем.

— Угу, — я кивнула. — Идем.

Мы зашли в круглую кабинку. Все стены были стеклянными, что создавало впечатление, будто находишься под открытым небом. Кабинка крепилась на толстую металлическую ось, прошивающую ее в самом центре от потолка до пола, и болталась на ней, словно груз у подъемного крана. Вокруг этой оси расположились четыре сиденья с креплениями и кнопки направлений, чтобы кабинку можно было вращать, а также кнопка открытия окон. Я села в кресло, пристегнулась и нервно вцепилась в его ручки. Хозяин сел рядом со мной, не трогая свой ремень безопасности, и положил ладонь мне поверх руки.

— Бояться глупо. Однажды я избавлю тебя от всех страхов. У тебя их слишком много…

Я задумалась. Он попал в самую точку. Интересно, понимал ли сам, насколько точно угадал? Всю жизнь я чего-то боюсь. Боюсь, что меня не поймут. Что причиню боль. Что собеседнику будет неприятно со мной общаться. Вся жизнь — из больших и маленьких страхов…

Колесо скрежетнуло и двинулось, прервав размышления. Кабинка чуть качнулась и поехала вверх. Страх пополз к горлу, но в то же время в душе всколыхнулся восторг оттого, что я поднималась ввысь. Хозяин поглаживал тыльную сторону моей ладони кончиками пальцев, и это успокаивало.

— Тебе нравится высота? — спросил он.

— Очень, — я кивнула, не отрывая взгляда от вида, который открывался перед нами.

Город, усеянный вечерними огнями, сиял, показывая мелкие кварталы со своими маленькими двухэтажными домишками, несколько высоток, а также множество зданий, по высоте помещающихся между этими двумя типами. Зеленые деревья росли по всему городу, и только отсюда было видно, насколько их много.

— Какая красота! — я не сдержала возглас восхищения.

Хозяин же вальяжно закинул ногу на ногу и скучающе смотрел наружу сквозь стекло. Я покосилась на него.

— Неужели тебя это не трогает?

— Вид неплох, — с неохотой признал он. — Но это не пробуждает особых эмоций. Я видел в ноосфере, что самолеты — это обыденность для нынешнего времени. Так почему ты восхищаешься этим, если и так можешь полететь?

— Это другое. Самолеты — это как автобусы, если за окно не смотреть. А если и смотреть, то видишь одни лишь облака. А здесь я буквально чувствую, как дует ветер.

— Так и сделаем, — сказал он.

Я не поняла, о чем речь, а он повернулся к центральному столбу кабинки и нажал кнопку.

— Внимание, — раздался негромкий женский голос из динамиков. — Окна будут открыты через десять секунд. Не забудьте пристегнуться.

— Ты что делаешь! — я в панике потянулась к кнопке, но Хозяин перехватил мою руку.

— Нет, не трогай, — приказал он, а затем голос смягчился. — Все будет в порядке. Понимаешь меня? Ничего страшного не происходит.

Стеклянные створки, опустившись до половины вниз, остановились, и внутрь ворвался холодный воздух.

— Не бойся, — повысив голос, чтобы говорить громче ветра, произнес он. — Я рядом, почему ты все еще боишься?

— Потому что никто из нас не умеет летать, твою мать! — не удержалась от ругани я и опять шевельнула рукой, но он снова удержал запястье.

— Доверься мне!

— Я не могу. Не могу! — я перевела на него паникующий взгляд, нажать не позволяет, но может, поддастся на уговоры? — Нажми кнопку. Пожалуйста, закрой окна.

Он в ответ на это встал, отчего кабинка опасно пошатнулась, но руку из пальцев не выпустил, а щелкнул моим ремнем безопасности, отстегнув его, и потянул меня на себя.

— Не знаю, что ты задумал, — я вцепилась второй рукой в ручку кресла, сопротивляясь его попытке поднять меня, и старалась сдержать дрожь в голосе. — Но не делай этого, не надо. Пожалуйста, не надо.

— Я помогу тебе избавиться от лишнего страха, — потянул сильнее.

Он почти поднял меня с сиденья, когда выдержка мне отказала.

— Я приказываю тебе сесть и закрыть стекла!

В действительности применять этот прием не хотелось, я считала его нечестным. Неправильным. К тому же, обещала никогда не пользоваться этим. Но он не мог себе представить, насколько сильно пугала высота. Паника уже держала за горло, и потому пришлось пойти на сделку с совестью и позволить себе отдать ему приказ. Хозяин недовольно скривился, явно не желая выполнять это.

— Не доверяешь… — сказал он, садясь на свое место и нажимая кнопку.

С тихим «вжжж» стекла поехали назад. Когда ветер стих, паника понемногу начала отступать. Хозяин сидел молча с недовольным выражением на лице, и через несколько минут, когда мысли протрезвели и пришли в норму, я решила, что должна извиниться.

— Прости, ладно? Я не должна была тебе приказывать. Это было неправильно.

Он покосился на меня:

— Я сам предложил тебе свою свободу воли, прекрасно понимая, как ты можешь ею распорядиться. Недовольство вызывает не это, а твое недоверие. Разве я не доказывал ранее, что всегда смогу о тебе позаботиться и поддержать? Что всегда смогу помочь, какой бы ни была проблема. Если говорю, будто могу что-то, значит, я это могу.

— Ты просто не понимаешь. Я иногда не прочь пощекотать нервы, но не тогда, когда это пугает сильнее, чем я на то рассчитывала.

— Да здесь нет ничего опасного!