Помоги проекту - поделись книгой:
Нолан Уильям
Спейс работает по найму
I
Мне было скучно.
Стоял один из тех длинных, жарких, ленивых марсианских полудней, когда не знаешь, чем бы заняться. Мне было нужно немного поработать на машине времени «Сатурн» – надувательство, а не машина – но у меня не было ни малейшего желания приниматься за это дело.
Я развалился за столом – ноги задраны, голова запрокинута, размышляя над продвижением марсианского песчаного червя вознамерившегося пересечь потолок моей конторы. Побившись сам с собой об заклад, я рассчитал, что ему понадобится ровно шесть земных минут, чтобы достичь противоположной стены.
Вот тут-то она и вошла.
Мой вкус по отношению к женщинам (сейчас, когда я в земном качестве) в основном таков: я предпочитаю две ноги, две груди и один целователь. Но я не предубежден, поскольку зрелая трехглавая венерианка – это, пожалуй, тоже то, что надо.
Она остановилась и навела на меня три пары холодных, водянисто-зеленых глаз, и чистенький, маленький двухразрядный парализующий излучатель «Вюббли-Смэтчан 25.»
Я мгновенно забыл о черве и поднял обе ладони.
– Вы Сэмюэль Спейс? – произнесла она нежным голосом в три горла.
Я кивнул.
– Если вы пришли сюда, чтобы совершить ограбление, то все, что есть в этой конторе – это бутылка импортного скотча. Пустая наполовину, – спокойно заявил я.
– Докажите, – сказала она.
– Доказать, что бутылка скотча пуста наполовину?
Она покачала тремя головами.
– Нет. Докажите, что вы действительно Сэм Спейс.
Я медленно опустил руки. Затем встал, извлек бумажник и бросил на стол, перед ней.
– Здесь все. Лицензия. НД-карточки.
– Пожалуйста, положите руки на стол, ладонями вниз, – сказала она. – Излучатель не качнулся, он был по-прежнему направлен мне в живот. Я сделал, как она просила, потому что я терпеть не могу разгуливать с парализованным желудком. Она взяла мои бумаги свободной рукой.
– Они могли быть подделаны, – четыре глаза по-прежнему смотрели на меня, два же разглядывали мои мандаты.
– Они не подделаны, – сказал я.
– Мне довелось узнать вашу биографию, мистер Спейс. Расскажите о себе, я посмотрю, не солжете ли вы.
Я пожал плечами.
– Ладно, сестренка. Попробую быстренько ввести тебя в курс. Я парень с Земли, работающий на Марсе, обожженный солнцем, твердый духом, бывший ракетный наездник из Старого Чикаго, США. Я пьянствовал на астероидах и пьянствовал всю дорогу от Плутона до колец Сатурна. Родители хотели, чтобы я изучал межзвездный закон, но у меня всегда был бзик к путешествиям и происшествиям. Поэтому я двинулся по системе. Некоторое время я тянул лямку на Луне. Затем шесть лет гонял по Венере болотные экипажи, пока, наконец, не затеял эту психованную игру.
– И как это случилось?
– Мой прадедушка был частным сыщиком в местечке, которое называется Калифорния. В Лос-Анджелесе, на побережье, до землетрясения. Он гонял за ханыгами на автомобиле с бензиновым двигателем, – здесь я усмехнулся. – Надо думать детективный бизнес у меня в крови.
– Продолжайте, – сказала она, и я повиновался.
– Я не гордый. Я берусь за любую работу, которая позволит оплачивать аренду этой марсианской мухоловки. – Я подарил ей твердый взгляд. – Но я не трепач. С моими клиентами по-честному. У меня лицензия на ношение нейтронозарядного «Смит-Вессона 38» и мне приходилось пользоваться им и не раз за время моей, пусть даже не очень суетной карьеры. Я не играю в азартные игры, потому что однажды попробовал в Нью-Вегасе и лишился всего, кроме коренных зубов. Мое хобби: крепкая выпивка и мягкие женщины. Обожаю душещипательные истории, но спуску никому не даю. – Я хлопнул по боку. – Удовлетворены?
Я полагал, что она удовлетворена, потому что она опустила свой 25-й и сделала утроенный вдох.
– Нам нужна ваша помощь, мистер Спейс. Нам нужна ВАША помощь.
– Кому это «нам»? – спросил я, откидываясь в кресле и укладывая бумажник. Песчаный червь опередил мое время и был уже на полпути к стенке. Я пожелал ему удачи.
– Меня зовут Исма Питкарн Умани. Я с детства удочерена на Венере. Мой отец доктор Имануил Квинтас Умани.
– Ученый чудак?
– Да, – сказала она, кивнув одной из голов. – Он ждет снаружи. Мы хотим нанять тебя.
– Что ж, я работаю по найму, сестренка. Двести соларкредиток в день, плюс расходы. Если я работаю за пределами системы, гонорар удваивается.
Похоже, она решила, что это в самый раз.
– Мы готовы принять твои требования. Мой папа – преуспевающий человек.
– Тогда зови его сюда, – сказал я.
Она предоставила мне набор продолжительных улыбок и вышла пригласить отца. Мне о нем доводилось слышать. Год назад или около этого «Эрспейнс» объявил сенсационные эксперименты доктора Умани в трансплантации мозга. Он оперировал в шикарной клинике за пределами Олднью-Йорка и считался порядком свихнувшимся, но блестящим ученым.
И вот он появился – глаза дикие. Он пересек комнату, шатаясь, подошел к моему столу, причем дочка по пути старалась выровнять папашу.
– Эге, да что за славного парня мы здесь видим, – заговорил он с мощным ирландским акцентом. Он перегнулся через стол и хлопнул меня по плечу. От него пахло запахом дрянного виски. – Ты не из Дублина, малыш?
– Я не ирландец, – сказал я.
– И папа тоже, – заверила меня Исма. – Это его нынешнее тело – тело ирландца.
Я тупо посмотрел на нее.
– В настоящее время, – объяснила она, – он живет в теле пьяного ирландца. В предыдущем теле он был пьяным уэльсцем. Папа предпочитает колоритные тела.
На меня это подействовало.
– Надо полагать, удалась эта затея с пересадкой мозга?
– Да, конечно. Бредовые идеи тут не причем. Мозг папы побывал во многих телах. Вообще-то, мы здесь именно поэтому.
Я развернулся в скрипучем, вращающемся кресле, открыл бутылку скотча, сделал изрядный глоток и почувствовал, как тепло побежало вниз, к самым пяткам.
– Поверь мне, милая душа: один лишь дьявол способен погасить жажду этого достойного человека, – уныло произнес доктор Умэни, глядя на меня кровавыми ирландскими глазами.
– Не давайте ему ни капли, – предупредила меня Исма. – Папочка надирался всю дорогу от Луна-сити.
Я убрал скотч. Исма опустилась в лучшее кресло для клиентов. Чуть ниже трех голов у нее было отличное земное тело, округлое, как гряда марсианских песчаных холмов. Удобно облегающие одежды, которые, надо думать, обошлись папаше в триста соларкредиток минимум, подчеркивали полные бедра. У нее был милый моему сердцу набор рук и ног, а ляжки пухлые, созданные словно нарочно для укуса. Я никогда не упускал случая ущипнуть подобную ляжку, если таковая появлялась поблизости.
– Скажите, что вы от меня хотите? – спросил я.
Она тихонько ответила:
– Это задание будет очень простым. Мы хотим, чтобы вы…
Доктор Умани, уже успевший прикорнуть на моей кушетке, вдруг вскочил и простер к небу кулаки.
– Ей-ей, похоже, они уже снова здесь!
Три лица Исмы побледнели.
II
Мы услышали добрый топот ног бегущих людей в холле. Мой 38-й находился в сейфе, где я хоронил его среди папок с делами. Но Исма уже нацелила на дверь свой 25-й.
Дверь распахнулась и ввалились трое мускулистых Луни, паля в нас из утяжеленных микролазеров «Сиддлей-Армстронг 45». Я нырнул под стол, утащив за собой Исму, но я ничем не мог помочь доктору Умани. Он получил в грудь три лазерных пули 45-го калибра – хоп, хоп, хоп. Эти мокрые шлепки не оставляли сомнений в том, что Сиддлей-Армстронг сделал свое дело.
К тому времени, когда я ухватился за диск сейфа, чтобы извлечь заряженный 38-й, один лишь бедолага Умани хрипел на полу, отходя в мир иной.
– Позовите священника, – хныкал старый чудак. – Дайте моей бедной, запятнанной душе войти в жемчужные врата, очиститься от грехов плоти!
– Вздор! – буркнула Исма, опускаясь возле него на колени. – Прекрати глупое нытье и послушай. Ты приготовил очередное?
Доктор Умани посмотрел на нее. Веки его трепетали.
– Корабль… вторая камера с конца, – тут глаза его закатились.
– Он быстро отходит, – сказал я.
– Неважно, – сказала Исма. – Только побудь с ним, пока я вернусь. Если Луни вернутся, не медлите, уничтожьте их.
Я получил уже свою долю неприятностей от лунных головорезов и знал, что не огорчусь, если придется пристрелить еще троих.
– Куда ты собралась?
– На крышу, в наш корабль. Я обернусь за секунду.
Она ошиблась, в действительности ей понадобилось три минуты. Она вернулась с безвольным телом тощего чернокожего мужчины, которое держала, перекинув через плечо. На нем были полосатые брюки и ярко-красная рубаха с золотыми пуговицами. Она положила его рядом с отцом.
– Не задавайте вопросов, – она распустила черные волосы двух голов. – Следите, не появятся ли Луни. Меня ждет работа.
Она поспешно притянула медицинскую сумку и открыла ее. Я не спец в операциях и операционном снаряжении, но я все же узнал мозгорез. Она включила его и аккуратно срезала макушку с пьяной головы ирландца доктора Умани. Затем осторожно полезла внутрь и вытащила большой яйцеобразный стальной цилиндр.
– Подержи, – сказала она, вручая его мне.
– Что это?
– Папа, – сказала она. – Папа, конечно.
Я смотрел на цилиндр. В глубине он пульсировал красным и был твердым на ощупь.
Исма работала над черным мужчиной. Она вскрыла его голову, взяла у меня цилиндр и ловко вставила его. Чтобы присоединить макушку, она воспользовалась быстросшивателем.
– Ну вот, – сказала она, улыбаясь всеми своими тремя ртами. – Все готово.
Тощий черный человек сел, почесывая череп. Он ухмыльнулся в мою сторону, а затем запел:
– Что за чертовщина происходит, – потребовал я объяснений. Исма нахмурила большинство своих бровей и вздохнула.
– Разве вам не ясно?
– Нет, – сказал я.
– Папин мозг пересажен в тело этого черного джазового певца, полученного из нашего филиала в Нью-Оулд-Нью-Орлеане. У папы всегда была тяга к черным джаз-певцам.
«Целый день тружусь один», – скажет белый господин, – пел доктор Умани.
– Он знает, кто он? – поинтересовался я.
– Естественно, – сказала Исма. Она сунула свою ладошку в грубую черную пятерню. – Папочка, ты бы лучше рассказал мистеру Спейсу о том, почему мы решили нанять его.
– А кто возражает? – спросил доктор Умани, изображая ранний южный диалект. Но он даже равняться не мог по убедительности с недавним ирландским акцентом.
– Что мы делай – так это меняй последнее тело. – Он стукнул себя в грудь. – Я в нем. Больше резервных не нанять на Марсе. Это плохие люди посылай Луни застрелить этот бедный человек, и ежели я не разобьюсь и не раздобуду кого-нибудь наняться, эти наемники меня запросто прихлопнут, – на меня уставились глаза с желтыми белками. – Ты въезжай?
– Не совсем, – сказал я.
– Мой папа выполняет здесь на Марсе жизненно важную работу, и для этого должен остаться в живых. Его враги хотят, чтобы он умер, поскольку, пока он жив и продолжает действовать, его работа представляет для них угрозу.
– Какого рода работа?
– Лучше не будем углубляться, – сухо сказала она. – Наше дело к тебе простое: мы хотим нанять телохранителя. Чтобы ты сопровождал на пути из Олднью-Йорка партию замороженных тел и охранял их, пока они не прибудут сюда, на Марс, в Пузырь-Сити. Жизнь моего папы зависит от количества запасных тел.
– О, йасс! О, йасс, йасс, йо, йоасс, в самом деле, – подтвердил доктор Умани.
Я побарабанил пальцем по столу. Логика, похоже, исчезла, а когда именно, я что-то упустил. А я люблю, чтобы все было логично.
– Послушай, – сказал я, – а не было бы гораздо лучше, если бы ты наняла меня личным телохранителем отца?
– Но зачем?
– Чтобы его опять не застрелили.
Поделиться книгой: