Школа Добра и Зла. В поисках славы

Ничуть не веселее оказались и другие предсвадебные хлопоты, вроде присутствия на концертах в рамках благотворительной кампании «Украшение Камелота», где собирались деньги на восстановление замка, пришедшего после смерти короля Артура в полный упадок. Но и это было еще не самое ужасное, поскольку Агата умела спокойно относиться к подобным глупостям (в конце концов, недаром же ее лучшей подругой была Софи!). Однако зловредная леди Гримлейн умела вставлять в расписание Агаты ну совсем уж унизительные вещи, вытерпеть которые не было никаких сил. Например, Агате пришлось однажды спеть без сопровождения гимн на открытии финального матча на Кубок Лесов по регби (и она спела его, хотя игроки из команды Камелота, привыкшие слышать свой гимн в более приличном исполнении, в ужасе затыкали себе уши). В другой раз Агата открывала уже не матч по регби, а Весеннюю ярмарку, и там ее усадили верхом на быка. Это закончилось тем, что бык сбросил будущую королеву в огромную кучу свежего навоза. Или тот случай на аукционе «Купи поцелуй принцессы», выручка от которого тоже пошла на ремонт замка. Там Агате пришлось поцеловать победителя, которым оказался какой-то грязный беззубый отморозок (леди Гримлейн утверждала, что он выиграл поцелуй совершенно честно и законно).

Гиневра предупреждала Агату, что ей следует ожидать различных пакостей от своей новой домоправительницы. Эту должность леди Гримлейн занимала еще в то время, когда Гиневра была женой короля Артура. Потом они обе, как говорится, проштрафились, и Гиневра была вынуждена прогнать леди Гримлейн из замка. Однако после исчезновения Гиневры и смерти короля Артура власть в Камелоте перешла к Совету Старейшин, который должен был править до тех пор, пока Тедросу не исполнится шестнадцать лет. Они-то и вернули леди Гримлейн на ее прежнее место. Неудивительно, что симпатии домоправительницы были на стороне Старейшин, и потому она с предельной жесткостью (если не сказать – жестокостью) относилась к молодому выскочке-королю и его неотесанной принцессе. Но хуже всего было то, что, даже став королем, Тедрос не мог прогнать эту старую калошу до тех пор, пока официально не будет подтверждено его право носить на своей голове корону короля Камелота.

Зная обо всем этом, Агата пыталась завязать со своей домоправительницей дружеские отношения, но леди Гримлейн люто возненавидела ее с первого взгляда. Она не хотела, чтобы Агата стала женой короля Камелота, и, казалось, поставила своей целью сделать все возможное, чтобы девушка бросила своего жениха накануне свадьбы.

«Я скорее умру», – мысленно давала себе клятву Агата.

Так продолжалось уже шесть месяцев, и каждое утро Агата просыпалась с мыслью о предстоящей новой схватке с домоправительницей.

Но сегодняшний день буквально добил Агату.

Сначала была встреча с флористом, который столько раз заставил Агату понюхать разные представленные на ее суд букеты, что у будущей королевы покраснели глаза и потекло из носа. Затем начался просмотр шести белошвеек, каждая из которых показала столовое и постельное белье собственного производства. Все эти дюжины простыней и скатертей казались Агате совершенно одинаковыми. После белошвеек на сцене появилась корреспондентка газеты «Камелотский курьер» – юная девица с красным леденцом на палочке в руке по имени Беттина.

– Леди Гримлейн уже написала за вас ответы на все мои вопросы, – с порога сообщила Агате корреспондентка, – поэтому давайте поболтаем без записи, шутки ради.

И она засыпала бедную Агату вопросами, которые касались их отношений с Тедросом: «Что он надевает, когда ложится спать?», «Он придумал для вас ласковые прозвища?», «Какие?», «Вам доводилось ловить его на том, что ему приглянулась какая-то другая девушка?»

– Нет, не доводилось, – ответила Агата на последний вопрос.

Ей хотелось добавить, что больше всего Тедрос терпеть не может белобрысых глупых корреспонденток с леденцом во рту, но решила помалкивать.

– Вы с Тедросом планируете завести детей? – не унималась Беттина.

– А вы ищете тех, кто бы вас удочерил? – резко ответила Агата.

На этом, собственно, интервью и закончилось.

Следующим испытанием стал благотворительный утренник в элитном клубе «Спенсел», где Агате пришлось читать избалованным деткам местных богачей широко известную в Камелоте сказку «Лев и Змей». Детишки эту сказку, разумеется, уже знали и потому постоянно перебивали Агату. Она едва дождалась, когда же закончится наконец эта показавшаяся ей бесконечной сказка. С утренника Агату повезли в зоопарк, где ей пришлось делать вид, что она выбирает голубей. Затем, взмыленная, в пропотевшем платье, будущая королева отправилась на урок танцев разучивать вальс, держа в голове предстоящий после этого урок этикета и с трудом сдерживая подступающие к глазам слезы.

«Король ни разу за это время не упомянул вашего имени», – вспомнились ей недавние слова леди Гримлейн.

Агате очень хотелось убедить саму себя в том, будто старая лоханка солгала, но она знала, что леди Гримлейн, к сожалению, ничего не придумала.

Если в последние месяцы ей и доводилось несколько раз сталкиваться с Тедросом в замке – совершенно случайно, разумеется, – их встречи всегда оказывались, что называется, «ни о чем». Ну, скажет Тедрос, как хорошо выглядит Агата, или спросит, удобно ли она устроилась на новом месте, а то и вовсе пробурчит что-нибудь о погоде – и поскорее бочком-бочком прочь, словно вспугнутая белка. Прошлой ночью в своей комнате Агата впервые за все время, что они живут в Камелоте, увидела Тедроса без натянутой, словно приклеенной улыбочки на лице и подумала еще, что наконец-то с ее королем все в порядке.

Тедрос совсем не был в порядке, и при этом Агата просто ума не могла приложить, как и чем ему помочь.

Агата тряхнула головой, выплывая из своих мыслей, и потерла глаза кончиками пальцев. Ведь она приехала в Камелот ради Тедроса. Вместе с Тедросом. Приехала для того, чтобы стать его королевой. Быть рядом с ним в печали и радости. Тогда почему же они оказались вдруг оторваны друг от друга? Почему сражаются каждый за себя, а не вместе?

Агата не сомневалась, что она нужна Тедросу. Очень нужна. Именно поэтому он и пробрался вчера ночью тайком в ее комнату. Да, но тогда почему он не может просто сказать ей об этом? Агата была твердо уверена: в том, что происходит, нет ни капли ее вины. Да, она ни в чем не виновата, но при этом не перестает чувствовать себя отвергнутой и обиженной. Даже оскорбленной.

Пошевелился свернувшийся клубочком у нее на коленях Потрошитель – напомнил хозяйке, что он здесь, рядом с ней.

– Эх, вернуться бы сейчас в наш дом на Кладбищенском холме, в те времена, когда у нас еще ни одной мысли о парнях в голове не было! – вздохнула Агата, поглаживая кота по его лысой голове.

Потрошитель коротко мяукнул – очевидно, в знак согласия.

Агата выглянула в окно своей синей с золотыми узорами кареты, которая въезжала сейчас на Рыночную площадь, торговый центр города Камелот. К сожалению, мостовые и площади, и прилегающие к ней улицы были в таком ужасном состоянии, что по их выбоинам ни один нормальный кучер на карете бы не поехал – выбрал бы к замку более длинную, но гладкую объездную дорогу, но Агата уже опаздывала на урок танцев, и нужно было спешить. Раскачиваясь, словно корабль в штормовом море, карета катила вперед, из-под колес летели комья грязи. За окном проплывали разномастные торговые палатки и лавки – убогие, конечно, зато над каждой из них был поднят флаг с гербом Камелота: легендарный меч Экскалибур и два охраняющих его орла на синем щите.

Агата не могла не заметить резкого различия между богатыми горожанами, пришедшими за покупками в своих дорогих одеждах и золотых украшениях, и сотнями оборванных, худых словно скелеты бедняков, живущих в хижинах-развалюхах в прилегающих к рыночной площади переулках. На самой площади дежурили многочисленные солдаты королевской гвардии, они бесцеремонно отгоняли прочь всех бедняков, рискнувших слишком приблизиться к богатым горожанам, входящим в лавки или выходящим из них. Чтобы лучше рассмотреть, что происходит, Агата приспустила окно кареты, но кучер сразу же постучал хлыстом по стеклу:

– Закройте окно, миледи.

Агата подняла стекло и вспомнила, как впервые увидела эти трущобы в самом центре города, когда только-только впервые приехала в Камелот. Тедрос объяснил ей тогда, что его отец вел Камелот к процветанию, хотел сделать жизнь своих подданных богаче и счастливее – но не успел.

После смерти Артура власть перешла к его Совету, который выступал на стороне богачей. Были приняты законы, позволяющие богачам отбирать земли и разорять представителей так называемого среднего класса, превращая их, совсем еще недавно зажиточных граждан, в бедняков. Тедрос поклялся добиться отмены этих несправедливых законов, дать новое жилье всем, кто лишился своих домов, но за полгода, прошедших после его возвращения в Камелот, пропасть между богатыми и бедными не только не уменьшилась, но сделалась еще больше. Почему Тедросу не удалось добиться успеха? Неужели он не замечал, во что превратилось королевство, оставленное ему отцом? Как он мог мириться с тем, что в нем творилось?!

«Вот если бы я была королем…» – подумала было Агата, но тут же со вздохом прогнала эту мысль. Она же не король! И пока даже не королева.

Ей сразу вспомнилась вчерашняя ночная встреча с Тедросом. Ясное дело, он ужасно огорчен и озабочен всем, что происходит. Пытается что-то наладить в Камелоте, но действовать ему приходится в одиночку, и нет никого, кто помог бы ему. Нет рядом с ним ее, Агаты, и нет покойного отца, нет матери, нет Ланселота. Даже Мерлина нет – он тоже исчез и не появлялся все последние полгода…

Шмяк!

В окно кареты ударил брошенный чьей-то рукой гнилой помидор и растекся по стеклу красно-черной жижей. Агата резко повернула голову и увидела за окном грязного отвратительного оборванца, который громко крикнул:

– Так называемый король и его почти королева!

Внезапно из боковых темных переулков высыпали новые оборванцы и хором затянули словно заклинание:

– Так называемый король и его почти королева! Так называемый король и его почти королева!

Не переставая петь, они забрасывали карету всем, что попадалось им под руку – гнилыми овощами, рваными башмаками или просто комками грязи. Кучер бешено нахлестывал лошадей, гоня их поскорее с рыночной площади.

В жилах Агаты вскипела кровь. Ей хотелось выскочить из кареты и растолковать этим отморозкам, что ни она, ни Тедрос не виноваты в том, что некогда легендарное королевство превратилось в трущобы и лежит в развалинах…

«Ну, и чего ты этим добьешься?» – одернула саму себя Агата. И в самом деле: если бы ей самой пришлось голодать на улице, разве не винила бы она в своих несчастьях «так называемого короля и его почти королеву»?

Разумеется, винила бы, потому что разве не у нее с Тедросом в руках сейчас вся власть? У них. Так пусть уже сделают что-нибудь, чтобы уменьшить нашу нищету и страдания.

Но перед вами два вчерашних подростка, два вчерашних школьника. И мы стараемся быть хорошими правителями.

Тедрос, во всяком случае, старается.

А она… Она сейчас едет брать урок танцев.

Агата сгорбилась на своем сиденье и мрачно смотрела в окно, а ее карета тем временем покинула центр города и медленно поднималась теперь по склону холма к белым, словно кость, воротам замка Камелот. Увидев королевскую карету, дежурившие возле ворот стражники уже бросились поднимать их – проржавевшие, потемневшие от копоти ворота, медленно и жутко скрипя, ползли вверх. Замок Камелот все-таки был очень красив, особенно если смотреть на него издали. Построенный на вершинах серых скал над Диким морем, он гордо поднимал к небу свои белые стройные башни, увенчанные изящными резными башенками, словно плывшими в прозрачной синеве рядом с легкими облачками.

Карета остановилась рядом с расщелиной в скалах, ведущей к входу в замок.

– Подъемный мост все еще не восстановлен после коронации, миледи, – извиняющимся тоном напомнил кучер, въезжая в каретный двор на краю скалы. – Через ров придется переправляться по подвесному канатному мосту.

Из кареты Агата выбралась сама, не дожидаясь, когда кучер откроет ей дверцу. «Хватит хныкать!» – приказала себе будущая королева, отважно вступая на шаткий канатный мостик, которым даже самым высокопоставленным гостям замка придется пользоваться до тех пор, пока не будет восстановлен прежний подъемный мост. Внимательно глядя себе под ноги, Агата и сейчас продолжала думать о Тедросе. О том, почему он не ищет встреч, не стремится, как прежде, к тому, чтобы они были одной командой.

«Возможно, эта гадкая леди Гримлейн права, – размышляла Агата. – Может быть, мне и правда перестать зацикливаться на второстепенных вещах и полностью переключиться на то, чем я действительно должна заниматься: наполнить их с Тедросом свадебную церемонию такой любовью, такой красотой, чтобы восстановить у жителей королевства пошатнувшуюся после коронации веру в новых правителей. Нужно устроить такую свадьбу, которая покажет всем и каждому, что новый расцвет Камелота не за горами и что судьба не случайно свела Агату с Тедросом, что новые король и королева намерены не только быть счастливы сами, но и сделать счастливыми весь свой народ, даже тех, кто уже, кажется, потерял последнюю надежду…»

С высоко поднятой головой Агата вошла через поднятые ворота в замок, готовая сделать для общего счастья все, что только в ее силах.

Этого запала хватило у нее только до того момента, когда она узнала, кто будет учить ее танцевать вальс.

2

Тедрос. Провальная коронация

Несмотря на то что у него совершенно не было времени ни для себя, ни для Агаты, а проще говоря – вообще не было свободного времени, раскисать и терять форму Тедрос не собирался. Вот и сейчас, в толстых черных носках и обрезанных по колено бриджах, с наброшенным на загорелые сильные плечи полотенцем, он осторожно бесшумно пробирался через темные душные залы Золотой башни. Он понимал, что это нелепо, даже, может быть, глупо – идти качать мышцы в половине пятого утра, но, похоже, тренировки были единственным делом, которое полностью оставалось под его контролем. Пока, во всяком случае. А дальше, уже ровно в шесть утра, минута в минуту, к нему в комнату явится леди Гримлейн в сопровождении четырех слуг, и с этого момента и до самой ночи он уже не будет принадлежать самому себе.

Тедрос приближался к комнате Агаты, его так и подмывало свернуть туда и разбудить свою невесту, но прошлой ночью он уже сделал это – и чем все закончилось? Нет, неприятностей у него и без этого хватает. Его королевство на грани переворота – вот почему, опасаясь мятежа, он полностью передал контроль за всем, что происходит в замке, в руки леди Гримлейн. Тедросу казалось, что это был очень удачный ход, поскольку она была домоправительницей еще при Артуре – пусть в народе верят, что она с успехом будет управлять не только замком, но и новым королем, которого многие считали «ненастоящим». Впрочем, была и еще одна причина, по которой Тедрос позволил леди Гримлейн держать себя на коротком поводке.

Тедрос сам не верил в себя как в короля.

Ему нужен был кто-то вроде той же леди Гримлейн, чтобы наблюдать за каждым его шагом, контролировать каждое принимаемое им решение. Ведь если бы он вовремя прислушался к советам леди Гримлейн, такого позора на его коронации не случилось бы. Но теперь он будет ее слушать. Иначе любая его новая ошибка почти неизбежно может стать роковой.

Такую ошибку он едва не допустил вчера ночью. Сразу же после той ужасной коронации леди Гримлейн предупредила Тедроса, чтобы он не повторял ошибок своего отца, не позволял какой-либо, даже любимой и близкой, женщине вмешиваться в дела короля и королевства. Ничем хорошим это закончиться не может. Тедрос отнесся к предупреждению леди Гримлейн со всей серьезностью и до вчерашней ночи строго соблюдал его, полностью сосредоточившись на своих делах и предоставив Агате самой заниматься ее собственными. Он сознательно пошел на это, хотя и понимал, что при таком раскладе у него будет гораздо меньше возможностей видеться и общаться с Агатой, чем в школе. И все же вчера он не выдержал, сорвался, приплелся к Агате и вел себя с ней словно маленький плаксивый ребенок. Вспомнив об этом, Тедрос поморщился и покраснел от стыда. Он привез Агату в Камелот, оторвав от всего, к чему она привыкла, от людей, которых она знала. Ему хотелось, чтобы в Камелоте Агата чувствовала себя в безопасности и была окружена заботой, но все пошло не так, как задумывалось. Тедрос не хотел, не мог допустить, чтобы Агата увидела, каким слабым и ранимым он оказался. Он не мог позволить Агате понять, что единственное его желание – это оказаться вместе с ней как можно дальше отсюда. Крепко-крепко обнять ее и, как в омут с головой, сбежать куда глаза глядят. Не оборачиваясь.

Собственно говоря, нечто подобное он и пытался совершить вчера ночью.

«Ну и что, далеко ты сумел убежать? – с горечью подумал он. – И чем тебе пришлось расплатиться за свою слабость?»

Да, минутное облегчение, которое Тедрос испытал в объятиях Агаты, обернулось тем, что его будущая королева разволновалась, начала еще сильнее тревожиться за него, а свою домоправительницу он очень сильно рассердил и разочаровал. Стоила эта овчинка такой выделки? Вот то-то!

«Перестань вести себя как мальчишка, – ругал себя Тедрос. – Стань королем!»

Короче говоря, сегодня он пройдет мимо двери Агаты, не замедляя шага. Пусть даже при этом его сердце готово будет разорваться от тоски.

Тедрос не замедлил шаг – он почти бегом промчался вперед по коридорам, по пустынным залам, чувствуя, как по вискам стекают струйки пота. Как здесь душно, как неуютно, как все не похоже на старый родной замок! Две мыши шмыгнули прямо из-под ног Тедроса и поспешно скрылись в треснувшей штукатурке, а по украшавшим стены гипсовым барельефам с изображением легендарных рыцарей былых лет деловито сновали рыжие муравьи. Никогда, никогда, никогда не приходил в такое запустение знаменитый замок Камелот! Пока отец и мать Тедроса были королем и королевой, этот зал всегда сиял чистотой – нигде не было ни пылинки, ни соринки, ни малейшей трещинки в штукатурке, и в нем даже зимой пахло свежей мятой. Теперь зал стал похож на помойку, и воняло здесь дохлыми кошками.

Тедрос спешил все дальше и вскоре оказался в гимнастическом зале, заставленном тренажерами, среди которых тускло блестели застекленные стенды, где хранились подлинные мечи, кинжалы и другое оружие, принадлежавшее прославленным, вошедшим в историю Камелота рыцарям. Но если вы думаете, что гимнастический зал и был тем местом, куда на рассвете отправлялся Тедрос, то ошибаетесь. Юный король проскочил через этот зал, низко опустив голову, стараясь ни в коем случае не бросить даже случайный взгляд на большой застекленный стенд в самом центре зала.

Этот стенд пустовал, а на привинченной к нему табличке было написано всего одно слово:

Успел Тедрос увидеть этот печальный пустой стенд или нет, но он продолжал думать о нем весь остававшийся путь до Королевского грота – так назывался плавательный бассейн, спрятанный в недрах замка. Когда Тедрос был совсем еще юным принцем, этот рукотворный грот был увит цветущими лианами, оплетавшими стройные каменные колонны, среди которых стекали исходящие паром горячие водопады. Ароматная, пахнущая тонкими пряностями вода бассейна отражала сотни пурпурных и розовых огоньков, которые отбрасывали фейри, ухаживавшие за гротом в обмен на право жить в безопасности за надежными крепкими стенами Камелота. Тедрос хорошо помнил, как ребенком приходил сюда по утрам, чтобы гоняться за крохотными светящимися созданиями вокруг высившейся в центре бассейна статуи своего отца.

С тех счастливых беззаботных времен Королевский грот изменился не в лучшую сторону. Вода в бассейне стала мутной, темной, холодной и зеленоватой, как в стоячем пруду. Цветущие лианы зачахли, водопады почти полностью пересохли, из них капала тепловатая водичка – кап… кап… кап… Фейри тоже исчезли – их прогнал из замка Артур, и случилось это после того, как Гиневра и Мерлин покинули старого короля, заставив его перестать верить в магию.

Тедрос взглянул на гири – он перенес их сюда из гимнастического зала, сложил возле бассейна и подвесил рядом с ними к потолку толстую веревку, чтобы упражняться в лазании по канату.

Тренироваться в том, большом гимнастическом зале Тедрос не хотел – просто физически не мог находиться возле пустого стенда, постоянно напоминающего о том, что легендарный меч, которым может владеть только настоящий король Камелота… Впрочем, это совсем другая, долгая и неприятная, история.

Тедрос медленно поднял взгляд на отцовскую статую, по-прежнему стоящую в центре ставшего мутным бассейна. Покрытый тиной и грязью, каменный король Артур строго смотрел снизу вверх на своего сына, держа в руке каменный Экскалибур.

Впрочем, если честно, все было не совсем так. Артур больше не смотрел на Тедроса. Не смотрел потому, что сын выбил каменные глаза отца и теперь вместо них в голове статуи темнели два неровных отверстия.

Взглянув на эти пустые каменные глазницы, Тедрос опустил голову.

Да, ему было очень стыдно за свой поступок, но он не мог вытерпеть, чтобы старый каменный король смотрел на него после того, что случилось во время той кошмарной коронации.

– Я все исправлю, отец, – прошептал Тедрос. – Я все исправлю, клянусь.

Он сбросил с плеча на покрытый скользкой ряской пол полотенце, нырнул в холодный бассейн – и сразу же перенесся мыслями в недавнее прошлое.

День, на который шесть месяцев назад была назначена коронация, выдался солнечным и теплым.

Тедрос успешно прошел все испытания, выпавшие ему на ведущей к этому великому событию дороге, – воссоединился и примирился с матерью, победил в войне против Директора школы Зла, без отдыха проделал долгий путь в седле и успел вернуться в Камелот как раз вовремя – прямо накануне того дня, когда на его голову должны были возложить осиротевшую после смерти короля Артура корону.

Да, Тедрос едва не валился с ног от усталости и бессонных ночей, но тем не менее не переставал улыбаться. А как же ему было не улыбаться, как же не радоваться, если он после стольких неудач, после стольких непредвиденных поворотов судьбы нашел наконец свое желанное «долго и счастливо»! Уже сегодня он станет полноправным правителем самого знаменитого, легендарного королевства во всех Бескрайних лесах. Он нашел Агату, которая теперь всегда будет рядом с ним. Его мать и Ланселот будут жить вместе с ними в замке, под одной крышей, а это означает, что через столько времени у Тедроса вновь будет полноценная семья, о которой он не переставал мечтать с детства.

Каждое из этих событий уже могло бы стать прекрасным подарком к его шестнадцатому дню рождения. И, между прочим, был еще один, возможно самый дорогой и ценный, подарок – отсутствие Софи. Его старинная подруга-враг-принцесса-ведьма заняла должность декана школы Зла и вынуждена оставаться теперь далеко-далеко от них с Агатой. А это значит, что злодейка Софи не появится неожиданно у них на пороге и можно надеяться спокойно прожить всю оставшуюся жизнь, не опасаясь ее козней, предательства, лжи и вероломства. По своему горькому опыту Тедрос знал, что не стоит находиться в одно время в одном месте с Софи – это непременно вызывает у них обоих неукротимое желание либо убить друг друга, либо броситься друг другу в объятия, либо причинить страдания и смерть многим окружающим их людям.

– М-да, интересно, не мог бы Мерлин наложить заклинание, чтобы эта тряпка так ужасно не воняла? – пробормотал Тедрос. Он стоял перед зеркалом в своей спальне, одетый в старую отцовскую мантию, которую и нюхал, морща нос. – Тухляк какой-то.

– Весь этот замок тухляк, – проворчал Ланселот, прожевывая кусочек вяленого мяса. – А насчет заклинания… Я не видел Мерлина с той минуты, когда он вдруг выскочил на всем ходу из нашей кареты в Девичьей долине. Сказал, что, дескать, встретимся в замке – и был таков. Может, вскоре объявится.

– А может, и не объявится, – со вздохом заметила Гиневра, присаживаясь на кровать сына рядом со своим Ланселотом. – У него, как и у всех волшебников, свои представления о времени.

– Появится. Не может же Мерлин пропустить мою коронацию, никак не может, – уверенно возразил матери Тедрос и добавил, еще сильнее поморщившись: – Одеколоном побрызгать, что ли?..

– Эта мантия специально для коронации, Тедди. Тебе придется надеть ее всего один раз, – сказала ему мать. – И вообще, вяленое мясо, которое Ланс отыскал где-то в буфете, воняет, по-моему, гораздо хуже.

– Да перестань, Гвен, – добродушно проворчал Ланселот и в шутку шлепнул ладонью по кровати. От одеяла и простыней в воздух поднялось густое облако пыли. – Вот черт! Что же такое произошло с этим замком?!

– Ничего, мы с Агатой теперь все наладим, – торжественно заверил Тедрос, приглаживая волосы. – Нам-то с ней заранее было известно, что нас ожидает. Отцовские советники запустили не только замок – они вообще все в стране запустили: заняты были только тем, что набивали себе карманы. Всю казну разграбили. Приятно было смотреть на их лица, когда Ланс гнал их в темницы.

– Ну, честно говоря, лица у них были на удивление спокойные, – сказал Ланс и громко рыгнул. – Не ругались, не кричали, заявляли только, что я не имею права сажать их в тюрьму до тех пор, пока Тедрос не объявлен королем. Я в ответ сказал, чтобы они заткнулись и топали куда им приказано.

– Между прочим, они сказали все верно, – подала голос Гиневра. – А если ты, Ланс, не умеешь вести себя прилично, я прикажу, чтобы тебя перевели на вегетарианскую диету.

Тедрос и Ланселот взглянули на Гиневру.

– Это правда – то, что они сказали?! – удивился Тедрос.

– Овощи?! – ужаснулся Ланселот.

– До твоей коронации и официального объявления тебя королем вся власть в Камелоте принадлежит Совету Старейшин, назначенному покойным Артуром, – пояснила Гиневра. – Однако всего через несколько часов ты станешь королем – и вот тогда уже сможешь делать с этими ворами все, что пожелаешь. Это все хорошо известно дворцовой страже, поэтому никто из них даже не попытался помешать Лансу тащить прохвостов в тюрьму.

Тедрос после слов матери заметно успокоился и снова принялся разглядывать свое отражение в зеркале.

– Дорогой, хватит крутиться перед зеркалом – ты и так прекрасно выглядишь. Честное слово, замечательно, – сказала Гиневра. – А вот бедняжке Агате, вероятно, нужно помочь подготовиться к выходу на люди. Пойду-ка я посмотрю, что да как там у нее, а вы уж тут как-нибудь вдвоем, по-мужски с Лан…

– Да с Агатой все в порядке, не волнуйся, – прервал ее Тедрос, осторожно выдавливая обнаружившийся под нижней губой прыщик. «Что я делаю?! – подумал Тедрос. – Я становлюсь ничуть не лучше Софи».