Жемчужное ожерелье. Том 2

— Местные жители уже не смогут его догнать. Да и кто знает, куда он поехал? — она потрепала спящую девочку по щеке. — Ты права. Денежные потери можно возместить, но ничто не заменит нам с Майклом нашей сестрички. Она — наше единственное сокровище. Слава богу, Мейкпис не запер Королевскую дверь, иначе я не услыхала бы выстрелов и не смогла бы спуститься в подземелье.

Когда они достигли Большой лестницы, Джулия поднялась на первую площадку и сняла со стены портрет Оливера Кромвеля, положив его лицом на пол. Затем принесла из комнаты бабушки портрет королевы Елизаветы и повесила его на старое место.

— Завтра, — сказала Джулия, — я пошлю в деревню за стариком Ридли и скажу ему, чтобы он удалил штукатурку с лица короля в Длинной галерее. В Сазерлее скоро все будет по-старому.

Утром Джулия собрала слуг в зале и обратилась к ним, как это раньше делали ее бабушка и мать. Некоторые из слуг, сохранившие пуританские убеждения, отказались служить роялистам. Феб, которая очень соскучилась по родному Блечингтону, попросила разрешения покинуть усадьбу, и Джулия не стала возражать. У нее все же осталось достаточно народу для ухода за домом, конюшней и парком до приезда Майкла, после чего тут распоряжаться начнет Софи, которой Джулия будет помогать советами.

Мэри выполняла роль няньки, а Джулия нуждалась в помощи по дому и выбрала себе в помощницы служанку по имени Бесс, которая так понравилась в свое время Кэтрин. Девушка гордилась своим назначением. Затем Джулия дала распоряжение слугам заниматься уборкой дома. Она хотела удалить все следы пребывания Мейкписа в Сазерлее.

Она послала за Ридли и управляющим. Пока Ридли занимался своими делами в Длинной галерее, она слушала отчет управляющего. Пусть Майкл решает, оставлять этого человека в усадьбе или нет, однако он давно уже отказался от своих республиканских убеждений. Он высказал желание остаться в Сазерлее и признался, что должен был оказывать нажим на задолжавших Мейкпису арендаторов. Несколько семей даже пришлось выселить. Джулия уже знала об этом и теперь хотела исправить положение дел.

— Я знаю всех этих людей. Некоторые семьи живут здесь со дня основания Сазерлея. Моя бабушка и отец хорошо к ним относились, и брат, безусловно, последует их примеру. Мы должны простить им все долги и на две трети уменьшить арендную плату. И последнее: оповести круглоголового джентльмена, которому мистер Уокер сдал дом в Брайер Лейн, чтобы он освободил его. Там скоро поселится госпожа Мэри.

Это решение не являлось идеальным, но, посоветовавшись с Мэри, они все же остановились на таком варианте. Мэри, безусловно, будет время от времени встречаться с Майклом, тем не менее ее приводило в ужас то, что она должна покинуть Сазерлей.

— Я должна позаботиться о том, чтобы у нас с тобой имелись средства к существованию, Мэри, — сказала Джулия, после того как управляющий удалился. — Майклу, чтобы содержать имение, потребуются все деньги, которые ему будут платить арендаторы. По крайней мере, хорошо уже то, что приданое его жены не ушло на постройку дома в Париже, теперь ему не надо залезать в долги.

— Я могу опять стать портнихой, — заявила Мэри. — Уверена, что сейчас многие женщины захотят иметь новые платья.

Джулия задумчиво кивнула.

— Это так. Но сегодня каждая женщина, умеющая держать в руках иголку, называет себя портнихой. Нам нужно придумать что-то пооригинальней. Мы должны продавать свой товар в Лондоне, где за него будут хорошо платить, — она хлопнула рукой по закрытой книге учета. — Мне необходимо каким-то образом заработать деньги. Что бы ты ни говорила, но я чувствую себя виноватой в том, что не углядела за золотом, предназначавшимся Майклу. Большую часть заработанного я отдам ему.

— Я хочу сшить наряды для празднования дня восстановления монархии, — сказала Мэри задумчиво. — Или ты считаешь, что я должна продать тот лионский шелк, который подарил мне Майкл?

Джулия удивленно подняла брови:

— Продать шелк? Ни за что!

Затем она торжествующе улыбнулась.

— Давай сошьем себе по новому платью с глубокими вырезами в роялистском стиле и украсим их лентами! Мы наденем эти платья и поедем в Лондон, чтобы увидеть торжественный въезд в город короля, в чьей свите обязательно будет Майкл! — она откинула назад голову и в восторге закрыла глаза. — Давно мы не позволяли себе никаких развлечений! За мамой будет ухаживать Сара и Джейн, которая была старшей служанкой, пока Мейкпис не прогнал ее. Она очень хочет вернуться в Сазерлей.

К концу дня все имущество Мейкписа вынесли из дома и погрузили в фургон, который должен был доставить все это в Чичестер для продажи с аукциона. Кровать в его спальне заменили другой. На ее балдахине вновь красовались прежние занавески. Пока одни слуги занимались этим, Джулия послала других на чердак принести кресло матери и ее шкатулку с принадлежностями для вышивания. Один из посланных слуг вернулся, когда Джулия открывала настежь окна спальни, чтобы впустить туда побольше свежего воздуха и выветрить из комнаты дух Мейкписа.

— Я ничего не нашел там, мадам, — заявил слуга.

Она повернулась к нему с озабоченным выражением лица.

— А ты хорошо искал?

— Я искал повсюду, кроме одной комнаты, которая оказалась запертой.

— Как «запертой»? — насколько ей было известно, на чердаке никогда не запирали комнат. Может быть, Мейкпис распорядился собрать там все дорогие Анне вещи?

— Я сама поднимусь туда, — она взяла связку с ключами и, проходя мимо резной решетки, крикнула находящейся в зале Мэри:

— Хочешь пойти со мной на чердак — поискать кресло мамы и ее шкатулку?

— Да. А что, их не могут найти? Я же сама видела, как все эти вещи относили туда.

На чердаке они убедились, что слуги вели там тщательный поиск. Следы на полу говорили о том, что они передвигали мебель с места на место. Ни один из ключей не подходил к запертой комнате. Вдруг Мэри увидела какой-то ключ, лежавший на выступе возле стены.

— Попробуй вот этот, — предложила она.

Замок открылся, дверь отворилась внутрь. Обе девушки застыли на пороге, пораженные открывшимся зрелищем. Они увидели чисто убранную, в отличие от других запыленных и покрытых паутиной помещений чердака, комнату, со стоящим у окна креслом Анны, рядом с которым находилась ее шкатулка. Напротив кресла на стене висел портрет Роберта в отполированной до блеска раме. Джулия поняла, что мать специально повесила его таким образом, чтобы, подняв глаза от вышивания, любоваться им. Повсюду были развешаны его морские карты.

Глубоко тронутая этой картиной, Джулия подошла к шкатулке и открыла ее. Все вещи, находившиеся в ней, содержались, как обычно, в чистоте и порядке. Она взяла наполовину готовую ленту, расшитую майскими цветами.

— Вот где мама искала утешение, — сказала она охрипшим от волнения голосом. — Поэтому она и забиралась сюда ночью. Только здесь она могла спокойно заниматься вышиванием.

Она подошла к высокому комоду и потянула за одну из двух медных ручек. Дверь не открывалась, и девушке пришлось дернуть ее сильнее. Как только дверца открылась, Джулия увидела, что комод переполнен множеством разноцветных лент. Все они так и посыпались на нее, подобно ярким луговым цветам. Она собрала их в охапку и прижала к груди, как бы обнимая ту женщину, которая принесла сюда эти ленты.

Мэри поспешно подошла к ближайшему от нее сундуку.

— Здесь тоже ленты! — воскликнула она, сбрасывая холст, прикрывавший рулоны разнообразных лент, полностью заполнявших сундук. Джулия, не замечая, что одна лента повисла у нее на голове, а несколько других свисают с плеч, стала открывать крышки стоящих в комнате сундуков. Все они были полны лентами.

Джулия в изумлении смотрела на них.

— Тут работы на много-много лет. Я знаю, что мама украшала лентами нашу одежду, а также дарила нам их, но, наверное, использовала только одну десятую хранящегося тут богатства. Теперь я вспоминаю, что Кэтрин говорила мне о привязанности мамы к вышиванию. С той поры как отец присоединился к армии короля под Ноттингемом, мама стала искать утешение в вышивании, так как очень беспокоилась за своего мужа. Позднее это занятие скрашивало ее несчастную жизнь с этим проклятым Мейкписом.

Она замолкла, ее глаза увлажнились. Вдруг она подняла голову и произнесла дрожащим голосом:

— Теперь я знаю, как мне возместить убыток Майклу, нанесенный мною, и заработать немного денег для себя. Мы будем вышивать ленты, Мэри! Они будут необычными и очень красивыми! Вот такими, как эти.

Джулия взяла две ленты из стопки, которую держала в руках. Одна была расшита серебряными лунами и звездами, вторая — букетами лилий.

— Отличная мысль, — сказала Мэри, не желая расстраивать подругу. — Но ни ты, ни я не сможем работать так быстро, как твоя мать.

— Скорость здесь не имеет большого значения. Я найму людей из деревни! Они нуждаются в работе. Мать не станет возражать.

Мэри пришлось согласиться. В деревне было немало женщин, которые неплохо шили и украшали оборками одежду своих мужей и детей. Нетрудно будет обучить их искусству вышивания. Что до нее самой, то она обожала эту работу. К тому же она сможет одновременно приглядывать за Пейшенс.

— Где ты собираешься продавать готовые ленты?

— В Лондоне! Тамошний рынок подобен огромному киту и проглотит все, что будет брошено в его пасть, — Джулия стала ходить взад и вперед по комнате, прижимая к себе ленты и обдумывая детали предстоящего дела. — Мне необходимо связаться с владельцами магазинов и обо всем договориться с ними. Они обрадуются такому товару накануне прибытия в столицу короля.

— Тебе надо съездить в Лондон заранее.

— Да! — она закружилась на месте, испытывая необычное возбуждение. — Мы поедем туда вместе, — она вновь посерьезнела. — Мама часто вышивала одни и те же образцы. Их тут огромное количество. Я отложу по одному образцу, чтобы показать их моим детям, чтобы они, да и все наши потомки могли видеть, какие произведения искусства создавала Анна Паллистер!

После того как они спустились с чердака, Джулия вновь собрала слуг. Они сначала принесли портрет ее отца и повесили рядом с портретом Анны в Длинной галерее, а потом перенесли кресло в Королевскую гостиную. Джулия проследила за тем, чтобы и кресло, и шкатулка находились на прежнем месте. Затем она поднялась в детскую, где в этот час обычно находилась ее мать.

Анна укладывала сонную Пейшенс в кроватку. Она всегда делала это сама, если не возникало каких-то особых обстоятельств. Она сразу приложила палец к губам, давая понять Джулии, чтобы та не шумела. Затем они осторожно покинули комнату.

— У меня небольшой сюрприз для тебя, мама. Твое кресло и шкатулка вернулись на свое прежнее место в Королевской гостиной.

Анна вскрикнула от радости:

— А я-то думала, где они могут быть!

Она побежала вниз по лестнице, Джулия последовала за ней В Королевской гостиной Анна сразу же уселась в кресло, положила руки на его ручки и блаженно откинулась, прижавшись головой к мягкой спинке.

— Когда я сижу в этом кресле, мне всегда кажется, что твой отец обнимает меня.

Затем она открыла шкатулку, осмотрела все лежащие там предметы: образцы шелка разных оттенков, натянутые на перламутровых крестиках, иглы, воск и щетину для изготовления бус; ее золотой наперсток, который подарил Роберт, и еще один, сделанный из серебра, а также пудру для смягчения рук. Она трогала все эти вещи, радуясь им, как старым знакомым, улыбаясь ножницам разных размеров и подушечке для булавок. Наконец она взяла в руки рулон лент, лишь половина которых была расшита.

— Я не смогла закончить их, так как наступил рассвет, — сказала она, как бы обращаясь сама к себе.

Джулия, присев возле кресла на корточки, посмотрела на мать:

— Ты вышивала каждую ночь?

Голос дочери вернул Анну к реальности, выражение недоумения исчезло с ее лица, она рассмеялась.

— Я выдала себя, не так ли? Когда я не могла заснуть, лежа на этой большой кровати, которую когда-то делила с твоим отцом, я вставала среди ночи и начинала вышивать, чтобы успокоиться, — она напрочь забыла о том, что ее кресло и шкатулку только что принесли в эту комнату.

— В доме находится очень много лент, мама. Я обнаружила огромные запасы. Ты не станешь возражать, если я продам их? Нам ведь нужно содержать Сазерлей. Кроме того, я хочу заработать деньги и отдать их Майклу, когда он приедет.

— Какая замечательная мысль! Я уже говорила твоей бабушке, что нельзя прикасаться к сбережениям, предназначенным для Майкла, — сама того не подозревая, она почти вернулась в настоящее. — Могу я чем-то помочь тебе?

— Я была бы рада. Никто в мире не умеет вышивать ленты так, как это делаешь ты. А я буду продавать их в Лондоне. Там за них дадут больше денег.

— Поезжай куда хочешь, но, пожалуйста, не зови меня с собой. Я ездила в Лондон с твоим отцом несколько лет назад. Мне там не понравилось. Это шумный и суетливый город.

Джулия улыбнулась:

— Ты только вышивай. Тебе не нужно вновь покидать Сазерлей.

Ближе к вечеру она отослала письмо Кристоферу, в котором просила его подыскать в Лондоне комнату для нее и Мэри. Он уже опять читал лекции в Грэсхэм-колледже, который временно закрывали, так как там жили солдаты генерала Монка. Кристофер сообщил Джулии, что после лекций встречается со своими друзьями по Оксфорду, ставшими теперь известными учеными, и каждый из них рассказывает о своих достижениях. Она знала, что если кто и сможет найти им комнату на постоялом дворе, то только Кристофер, потому что все места будут заняты по случаю приезда в Лондон короля.

Прежде чем лечь спать, она взяла свечу и пошла в Длинную галерею посмотреть на портрет монарха. Обрамленный лавровым венцом, он сиял, как медальон на фоне серой стены. Благодаря умелым рукам Ридли, он нисколько не пострадал и находился в таком же хорошем состоянии, как и прежде. Глядя на портрет, Джулия вспомнила, что была еще ребенком, когда его пришлось заштукатурить. А теперь вот ей уже восемнадцать. Да и Карлу II, которого она повстречала возле таверны «Георгий и змей» в тот роковой день, теперь уже тридцать лет.

Мэри занялась сортировкой, измерением и описью лент, найденных на чердаке. Все они теперь находились в той комнате, где готовились праздничные подарки. Джулия проверила, достаточно ли в доме принадлежностей для шитья. Заглянув в сундук, она убедилась, что на первое время их хватит, но необходимо уже сейчас подумать о пополнении запасов.

Она обнаружила, что Мейкпис запер сундук, в котором хранилась изысканная ткань, и где-то спрятал ключ. Ей пришлось подыскать новый замок к этому сундуку. Ткани были великолепны. В свое время из них можно будет сшить отличные платья. Если ей представится случай попасть во дворец, она не будет иметь недостатка в нарядах.

В тот же день Джулия отправилась в деревню. Женщины тепло приветствовали ее. Те, что были постарше, еще помнили, как ее мать ухаживала за больными и помогала бедным, в то время как старухи хранили самые добрые воспоминания о Кэтрин. Джулия уже пользовалась авторитетом среди молодых хозяек, так как снизила цену аренды. Почти в каждом доме хотя бы одна из женщин изъявляла желание заняться вышиванием. Она поставила им два условия: работа должна быть качественной и при этом им необходимо соблюдать чистоту — тщательно мыть руки, надевать чистые фартуки и застилать столы белой тканью, чтобы не испачкать ленты. В домах было грязно, что вполне объяснялось наличием большого количества детей и мужчин, которые приходили с полевых работ в грязной одежде и обуви. Тем женщинам, у которых дома не было ни одного чистого уголка, Джулия отвела комнату в доме, находящемся в Брайер Лейн. По их лицам она поняла, что им это очень нравится: они могли оставить детей на попечение бабушек и заниматься приятной работой, болтая при этом с соседками.

На следующий день она проверила рабочие места своих вышивальщиц. Они старались изо всех сил, навели полный порядок и вышили по цветку в соответствии с тем образцом, который оставила Джулия. Некоторые отлично справились с работой, других же необходимо было еще кое-чему научить. Так как многие деревенские женщины умели вязать и ткать, она позволила тем, у которых вышивание не очень получалось, работать на небольшом ткацком станке ее матери. Эта работа была им знакома. Они обрадовались тому, что им приходится иметь дело с тонкими нитками, а не с грубым полотном и шерстью, которые они ткали для домашних нужд. Джулия поняла, что гораздо дешевле иметь своих собственных ткачих, и, прежде чем покинуть деревню, велела Ридли изготовить полдюжины ткацких станков.

Несмотря на то, что у нее почти не было свободного времени, Мэри умудрилась сшить два платья из лионского шелка. В шкатулке Кэтрин они обнаружили кружева для манжет и отделки декольте.

На аукционе гобелены, картины и серебряная утварь Мейкписа были проданы по очень хорошей цене, так как многие люди стремились по-новому обставить свои дома. Нашелся даже покупатель на портрет Кромвеля, хотя пуританину пришлось заплатить за него всего несколько пенсов. Все вырученные на аукционе деньги Джулия положила в копилку. Они предназначались для Майкла.

Джулия полагала, что теперь с Мейкписом покончено, но она ошибалась. Как-то раз к ней обратилась служанка по имени Черити. Веснушчатое лицо девушки выражало отчаяние.

— Я беременна от мистера Уокера!

Джулия стала раздумывать о том, чем она может ей помочь. Если бы отцом ребенка был не Мейкпис, можно было бы без труда найти ей мужа среди местных жителей, ибо крестьяне относились к таким делам философски. Но тут речь шла о человеке, которого все ненавидели. Она написала Сюзанне, и та ответила, что готова помочь. В результате Черити отдали замуж за одного вдовца, живущего с двумя сыновьями в Оксфордшире.

Кончался май. Человек, снимавший дом в Брайер Лейн, беспрекословно вернул ключи управляющему. Так как дом содержался в чистоте и порядке, не представляло труда превратить одну из комнат в мастерскую. Джулия разместила в ней женщин, и работа закипела. В конце дня ее более чем удовлетворили результаты их деятельности. Сара согласилась присматривать за домом во время отсутствия Джулии и Мэри. За Анной стала ухаживать другая служанка. Пришло письмо от Кристофера. Он снял для них две комнаты в постоялом дворе, находящемся на той улице, по которой должен проследовать король. Уильям и Сюзанна уже не раз останавливались там и считали, что это вполне приличное место. Кристофер обещал прийти туда вечером, чтобы пообедать с девушками. Он о многом хотел поговорить с Джулией, рассказать ей о жизни в Блечингтоне, откуда только что вернулся. Его сестра и брат слали Джулии наилучшие пожелания.

— Двадцать девятого мая у нас будет замечательный день! — воскликнула она, обращаясь к Мэри. — Мы увидим короля, Майкла и Кристофера!

Они отправились в Лондон в карете Паллистеров утром двадцать пятого мая. С собой захватили новые платья, ленты и все то, что могло понадобиться в столице. Ни Джулия, ни Мэри никогда раньше не бывали в Лондоне. Когда Джулия ехала в Блечингтон, ее спутница настояла на том, чтобы они держались подальше от столицы, ибо там как раз свирепствовала холера. Миссис Рид, собиравшаяся навестить своих внуков, боялась заразиться. Тогда это вызвало у Джулии разочарование, но теперь она даже радовалась, что увидит Лондон впервые.

В полдень они уже подъезжали к главному городу страны, спускаясь с холма Святой Маргариты к Лондонскому мосту, по которому можно было попасть в центр. Джулия знала от Кристофера, что этот мост через Темзу являлся препятствием для кораблей и барж, ибо в этом месте река была мелкой и изобиловала порогами. В результате этого суда останавливались в гаванях восточнее Биллингсгейта. А за рекой, в западной части города, находился дворец Уайтхолл, в котором заседало правительство и который вновь становился сердцем монархии. Между рекой и дворцом возвышались городские стены. За ними находились Тауэр, собор Святого Павла, Дворец правосудия, Королевская биржа и другие здания.

Еще до того, как карета приблизилась к мосту, они увидели множество маленьких лодок, снующих по реке от одного берега к другому. Потом магазины, таверны и другие постройки скрыли от них Темзу, такую же оживленную, как и любая столичная улица.

Когда карета Паллистеров переехала через мост и стала подниматься вверх по улице Фиш-Хилл, в Тауэре выстрелила пушка, после чего на улицах раздались крики ликования. Выстрел означал, что король высадился в Довере!

— В какой знаменательный день мы прибыли сюда! — воскликнула Джулия в волнении. Они с Мэри высунулись из окна и смотрели на внушительную башню Тауэра, возвышающуюся на фоне синего майского неба. Дым от выстрела клубился над старым городом. Прогремел еще один выстрел. У девушек заложило уши, и они со смехом отпрянули от окна.

Повсюду было столько достопримечательностей, что они радовались медленному из-за большого скопления повозок и экипажей продвижению кареты по улицам. Они вовсю глазели по сторонам. Джулия слышала, что заносчивые иностранцы часто называют Лондон деревянным городом, так как в нем много построек из дерева, являющегося самым дешевым строительным материалом. Но теперь она видела немало старинных каменных домов и сооружений, сделанных из розового кирпича.

Большинство деревянных домишек были черными, так как сложены из просмоленных бревен, а остальные настолько прокоптились от дыма тысяч труб, что выглядели такими же. Все дома довольно высокие. Каждый из них насчитывал четыре, пять или даже шесть этажей. Если приходилось ехать по узкой улочке, то это походило на проезд через туннель, причем окна нижних этажей находились на расстоянии вытянутой руки. Некоторые постройки были украшены позолоченными фигурами. Однажды в глаза Джулии бросилась небольшая статуя, изображавшая королеву Елизавету.

Пешеходы могли не опасаться дождя, хорошо защищенные от него навесами, но рисковали быть облитыми помоями, которые выплескивались из окон. Лишь особнячки аристократов, богатых купцов и членов городского правления защищались высокими стенами от уличной толпы и бесконечного потока повозок, экипажей и карет.

Девушки проезжали и по широким улицам, таким, как Кэннон-стрит и Уолтинг-стрит. Эти главные артерии города отличались относительной чистотой. Однако отходящие от них кривые переулки никогда не подметались и были завалены всяким хламом, выбрасываемым жителями из окон своих домов.

Повсюду они видели огромное скопление народа, везде царили шум, суета, суматоха. В воздухе зловонные запахи смешивались с тонким ароматом цветов. В стенах старого города в радиусе одной квадратной мили обитало около трех тысяч человек, четыре тысячи жили в районе Вестминстера, остальные жители селились в пригородах южнее Темзы.

Кучер вез девушек мимо водяных мельниц, которые перекачивали воду из реки в трубопроводы, мимо зловонных кожевенных заводов, пивоварен и мыловарен, отравляющих воздух, а потом и мимо собора Святого Павла, деревянный шпиль которого сгорел сто лет тому назад в огне бушевавшего пожара.

Затем они поехали по Флит-стрит, на которой находились всякие модные магазины, занимающие нижние этажи домов.

Уличные продавцы предлагали свои товары. Их звонкие голоса слышались по всему старому городу.

— Покупайте яблоки! — кричали продавцы фруктов. — Лаванда, горная лаванда! — орала женщина с корзиной в руках. — Приправы, приправы! — предлагала свой товар другая торговка.

Тут толкались булочники, цветочницы и молочницы со своими ведрами.

Время от времени по улицам проезжали кареты, дверцы которых украшали фамильные гербы, а на лакеях и кучерах красовались ливреи. Но большая часть транспорта состояла из весьма скромных экипажей. То и дело встречались фургоны, везущие товары на рынок, куда также гнали скот. В повозках, грохочущих по каменной мостовой, проезжали хорошо одетые люди в шляпах с перьями. Одинокие всадники, вьючные лошади и ослы являлись непременной частью городского пейзажа.

Джулия и Мэри миновали здание тюрьмы на Флит-стрит, где содержались должники, и по мосту переехали через речку Флит. Возле Дворца правосудия сновали юристы в пышных серых париках и черных мантиях, то заходя в таверну, то возвращаясь в здание суда. Из карманов некоторых служителей закона торчали большие носовые платки, которые были необходимы им: от заключенных иногда исходил очень дурной запах, а иные страдали заразными заболеваниями. Карета Паллистеров покинула старый город через западные ворота и выехала на Стрэнд. Через некоторое время она уже оказалась возле постоялого двора «Хичкок Инн», где раздавались крики конюхов, звон колокольчиков, означающий отъезд дилижансов, и возгласы опаздывающих пассажиров.

— Наконец-то приехали! — воскликнула Джулия, глаза которой сияли от возбуждения с того самого мгновения, когда карета Паллистеров пересекла черту города. У нее было странное ощущение, что она уже посещала эти места.

Мэри не спеша вылезла из кареты, слегка захмелев от городского шума и суеты. Посмотрев вверх, прежде чем войти на постоялый двор, где Кристофер заказал им комнаты, она увидела, что это четырехэтажный дом с тремя галереями, заключавшими в себе двор. По этим галереям люди входили в свои комнаты и выходили из них. Владелец постоялого двора дружески приветствовал девушек, слуги взяли вещи и понесли их в комнаты. Джулии досталась комната, в которую можно было попасть через вторую галерею, но окна ее выходили на Стрэнд. К радости Мэри, ее поместили в конце той же галереи. Из окна своей комнаты она могла видеть небольшой сад. Она сразу же отказалась от предложения Джулии поменяться комнатами.

День уже клонился к вечеру, и не имело смысла идти к продавцам предлагать свой товар. Джулия купила карту города и за ужином стала внимательно изучать ее. Стоило ей лишь улыбнуться сидящему за соседним столиком молодому купцу, как он указал ей те улицы, где она с большей выгодой для себя могла продать ленты. Он также сообщил ей много полезного о ценах, которые в последнее время поднялись на товары вроде того, который привезла с собой девушка. После того как она показала ему образцы лент, он назвал первоначальную цену. Джулия заморгала глазами от удивления.