Радужный город (СИ)

Если он приехал обыскивать, унижать или рассказать, что меня ждет, то зря. Сейчас мне было все равно. Я закрыла дверь и, молча, ушла на кухню. Коньяк закапал в рюмочку и наполнил рот горечью, правда, вкусовые ощущения уже притупились. Надо лишь правильно вздохнуть. И…

Не званный гость скинул где-то свое ультра модное черное пальто и остался в тонком сером свитере и темных брюках. Обувь он не соблаговолил снять. Я хмыкнула и налила еще одну рюмочку. Тапочки Абрикоса волновали меня больше всего. А их я благоразумно поставила на полочку в прихожей.

На кухне был плиточный пол, без всякого подогрева, но я стояла на нем босыми ногами и холода совершенно не чувствовала. Мир с ощущениями и без них у меня разделился, когда Настин самолет взлетел.

Вдруг в голову пришло, что я вообще-то вежливый человек, и, подхватив наполненную рюмочку, я повернулась к Виталию Аркадьевичу, предлагая.

Мужчина, стоявший в дверях кухни, сузил глаза и подозрительно уставился на меня. Обмозговав, насколько это возможно ситуацию, решила, что коньяк за тысячу деревянных явно не устроит мечту женщин, они такое не пьют, предпочитая потягивать вина стоимостью не меньше, чем мой месячный заработок.

Дабы дальше не оскорблять вкусы присутствующих, я пожала плечами и опрокинула рюмочку в себя.

— Я не привык ошибаться в людях. Но в тебе я ошибся уже дважды.

Я чуть выставила нижнюю губу, переживая очередной приятный взрыв внутри и согласно и почти сочувственно, покивала головой.

— Бывает, — взяв губку, я аккуратно провела ею вдоль раковины, убирая последние капли воды. Такой чистоты у меня еще никогда не было. Такая чистота возможна только, тогда когда нет семьи.

— Так нужны были деньги, или причина в чем-то другом?

— Деньги — они всегда нужны. Вот хотела смотаться с Абрикосом на море. А то мы никуда с Абрикосом не выезжали. Знаете, такая инфляция, садик почти тридцатку стоит, квартплата там, да и игрушки, одежда, еда. Да вот и коньяком надо иногда баловаться. Так что, наверное, все-таки дело в деньгах, — я вдруг рассмеялась совершенно искренне. — А что, деньги ни чем не хуже остальных причин.

Рюмочка опять наполнилась.

— Хотя может быть месть? — я вопросительно посмотрела на статую имени Тропинина. — Месть ведь тоже отличный повод. Но вот ведь незадача — вас до того вечера, когда удостоверила согласие, я ни разу не видела. А хотя нет, вру, видела, вы какого-то черта забыли в метро на Ладожском вокзале. Я вам хочу сказать, вы так больше людей не пугайте, такси берите. Вы там как золотое яйцо среди обычных смотритесь.

Брови Виталия Аркадьевича дернулись. Он к такому обращению явно не привык.

— А какой еще может быть повод? — я задумчиво подняла рюмочку и залюбовалась переливами света. — В вашем мире еще бывают поводы сделать человеку плохо кроме выгоды и мести? — я вопросительно посмотрела на Тропинина. — А вообще мир — интересная штука, я вот в мистику и прочее верила весьма условно, но, как оказалось, можно вредить даже с того света. Как там, наверное, мой бывший муж выплясывает. Так радуется, что отмстил неразумным хазарам. О, кстати, там тоже есть месть! Хотя, там это, наверное, звучит «пафоснее», типа воздал по заслугам! Только бы хоть пояснил за что?

Голова закружилась, и я зажмурилась, вцепившись в столешницу. Мне надо было лечь, чувствовалось, что вот-вот рухну. Держась за холодный камень, а потом за стенку, я прошла мимо так и стоявшего в дверях Тропинина.

— Вы когда уходить будете, просто дверь захлопните, — сказала я глухо. — В такую погоду (а за окном лил дождь) даже господин Смоляков из дома не выйдет, так что запираться — смысла нет. И не трогайте, пожалуйста, Андрея, он тут вообще не причем, а у него семья.

Еле доплетясь до спальни, я упала на кровать. Хотя нет, сил еще хватило натянуть одеяло. От выпитого дышалось с трудом и громко. Но все это быстро прошло, потому что тьма оказалась совсем рядом.

Проснулась я от дикого желания пить. Рот был похож на раскаленную пустыню. Пришлось встать. Мир вокруг казался каким-то иллюзорным. В квартире было темно. Я подошла к двери по дороге на кухню, но замок был закрыт изнутри. Удивилась, и тут же споткнулась о туфли, явно не моего смешного тридцать пятого размера.

Тропинин спал в зале в кресле, запрокинув голову на спинку и закинув ногу на ногу. В темноте было сложно различить, что-либо, но пустая бутылка моего коньяка, стоявшая рядом с креслом, ловила своими пузатыми стеклянными боками скупые лучи фонарей, которым удавалось победить тонкую ткань тюля.

Глава 11

Порой Дима засыпал так же, а я приходила глубоко за полночь — мне было на большой кровати одиноко и холодно — будила его, он обнимал, целовал в лоб и шел до спальни, доверчиво держась за руку.

За столько лет я отвыкла от мужчины в доме. Тропинин менял атмосферу своим присутствием, да, как и любой человек, впрочем: иной набор звуков и запахов. Его дыхание было размеренным, и эта размеренность, выверенная организмом, дарила покой.

Я стояла долго, сначала надеясь, что он проснется, а потом, просто слушая. Возникло глупое желание привести себя в порядок, ведь в данный момент эталоном красоты я не была. Да, и не в данный, тоже.

Вместо кухни, повинуясь какому-то древнему инстинкту, заложенному при рождении, закону для всех женщин, я пошла в ванную. Душ и зубная щетка вряд ли сделали из меня человека внешне, но внутренне… Мир перестал плавать в легкой дымке. Расческа придала порядок тому сумбуру, что творился на голове.

Закончив прихорашиваться, я сделала шаг к двери, вот тогда-то и прозвучал в тишине спящей многоэтажки отчетливый звук — щелкнул замок входной двери, располагавшейся рядом с ванной.

Он ушел.

Из окна комнаты Абрикосика я увидела, как заехавший чуть ли не в парадную, белый «немец» умчался в темноту между домами. Бутылка так и стояла там, где ее оставил последний выпивавший. Обидно не было. Скорее кольнуло чувство… пустоты. Я привыкла жить одна. Так было гораздо легче. Но странной тоской отдавала мысль, что я могла слышать чьи-то шаги, чьи-то озвученные мысли, и я говорю не о дочери.

Время было почти четыре часа утра. Спать не хотелось, и, заварив растворимого кофе, я уселась за компьютер. Мои собратья по соцсети видели самые сладкие предрабочие сны. Все, кроме Олеси. На ее имени и веселой аватарке с кроликами я и зависла.

Олеся работала секретарем при мне почти два года, желая сдать экзамен на стажировку, но на горизонте ее появился потрясающий Виктор, и вместо стажировки ушла Олеся в декрет, где и пребывала ныне. Я списывалась с ней недавно. Виктор вошел в активную стадию размножения, и Леська была опять беременна. Благо о финансах ей не приходилось думать. «Пахал» муж, как проклятый, плюс к тому обладал определенным набором правильных на женский и карьеристский взгляд амбиций. А Олеся оказалась ему в этом хорошим подспорьем. Она обладала отличным чувством юмора, высшим юридическим образованием, терпением, пониманием и братом, адвокатом по уголовным делам, как говорится, на всякий случай.

Олега, брата Олеси, я часто видела одно время, он приезжал за доверенностями и копиями, покуда наши суды, наконец-то, не сподобились делать их сами. Правда, пик нашего знакомства пришелся на то время, когда у меня еще не было Абрикоса, но я понадеялась, что этот ужасно обаятельный мужчина меня еще помнит. Ведь мы раньше не однократно собирались и не только на работе, но и в более приятных заведениях. Например, в кафе «Провинция» на Большом проспекте Петроградской стороны. Там снимали одно время сцены для «Улицы разбитых фонарей», чем Олега мы иногда подкалывали, он тогда только-только ушел из органов.

Сидеть и ждать, когда на меня еще и убийство Кеннеди повесят, совершенно не хотелось! Мне нужен мудрый человек и советчик в области уголовного права и уголовно-процессуального права, две эти дисциплины для меня, как гинекология для стоматолога. Подумав, я нашла Олега в списке друзей Олеси. Данику мне писать не хотелось, он был слишком приближен к Тропинину, и, вполне возможно, быть на стороне работодателя для него будет выгоднее.

«Олег, привет. Если помнишь, мы одно время с Олесей работали. Очень нужно твое профессиональное мнение».

Отправив сообщение, я закрыла вкладочку и полезла в новости интересующих меня групп, полагая, что раньше вечера мне вряд ли ответят.

«Соня! Ничего себе. Сколько лет, сколько зим!» — замигал в углу экрана ответ.

«Надеюсь, я тебя не разбудила?»

«Адвокаты не дремлют. Что случилось?»

«У меня, похоже, серьезные проблемы, и как раз по твоей части».

«Отшлепала назойливого клиента?»

«Почти. Убила бывшего мужа, бывшую свекровь и ее соседку за компанию. И вроде бы похитила ребенка».

«Маньячка. Трупы надо прятать лучше, я вот Леську не раз предупреждал. А если серьезно?»

«Куда уж серьезнее. Будет ли у тебя немного времени в течение дня? Когда скажешь, тогда и подъеду».

«Давай в час. Знаешь, где я обитаю?»

«На Литейном?»

«Да».

«Спасибо!»

В голове мелькнула еще одна здравая мысль, и я нашла среди списка друзей уважаемого Данила Олеговича и настрочила ему гневное послание.

«Даник, ты же говорил, что с „похищением“ сына Тропинин разобрался?»

Но вот тут ответа придется ждать долго.

* * *

Адвокатская коллегия, где состоял Олег, располагалась на Литейном проспекте недалеко от Невского. Сам же брат Олеси совершенно не изменился: те же за метр девяносто, улыбающиеся карие глаза, ямочки на щеках, ежик темных волос и море обаяния. Мы, если честно, были в него поголовно влюблены всей конторой, но он сумел обзавестись женой-цербером, готовой растерзать любую, слишком долго улыбающуюся мужу, дамочку. И в принципе мы все ее понимали…

— Соня! Очень рад! Дела, я смотрю, у тебя и, правда, не ахти. Вся бледная!

— Да уж, — пробурчала я себе под нос, бухнувшись в предложенное кресло.

— Так что случилось? — он уселся за свой стол и начал перебирать бумаги. Меня это не напрягало. Юристы умеют слушать. Разумеется, иногда требуется пресловутый зрительный контакт, некоторым он вообще необходим, но Олег чутко уловил: чтобы собраться с мыслями мне сейчас пристальный, а уже тем более жалостливый взгляд не нужен.

Я рассказала ему все, даже мельчайшие детали, сама для себя выстраивая ход событий. В конце моей печальной повести Олег уже не перебирал документы, а смотрел на меня округлившимися глазами.

— Ты же понимаешь, что это бред?! — выдал мне мужчина свой вердикт.

— О! Я как никто это понимаю. Но сейчас мне тяжело мозг включить, Олег. Я будто в трясине вязну. Димкина мать пропала. Соседка в больнице. Настю пришлось к родителям отправить. Да еще, похоже, и подругу потеряла. Осталось только по башке в темном переулке получить.

Олег покачал головой.

— Я — не спец в области наследственного права. Объясни-ка мне варианты наследования квартиры.

— Димка оставил завещание на меня и на дочь. У его матери есть право на долю имущества независимо от этого завещания в связи с ее преклонным возрастом. И она прописана в этой квартире. А значит фактически, приняла, наследство. Но суть в том, что Настя получается ее ближайшей родственницей. Если мы не пишем заявление о принятии наследства с Настеной по завещанию, и я не суюсь за дочь принимать квартиру по закону, то Валентина Алексеевна наследует квартиру вместе с женой. Но если Варков сказал правду, и Светлана могла быть причастна к гибели Димы, ее можно попытаться лишить наследства, признав недостойной наследницей. И тогда все переходит Димкиной матери и соответственно, в случае чего, опять же Насте, Если, конечно, Валентина Алексеевна не сделает завещание.

— То есть, ты практически при любых раскладах получила бы, если не всю квартиру, то ее часть точно? — уточнил Олег.

Я кивнула.

— И даже не я, а Настя. Так что, мое хм… устранение тоже может не решить проблему, если им нужна квартира.

Олег побарабанил пальцами по столу.

— Ну и где мотив? Долгов у тебя нет, ты вполне обеспеченная женщина. Даже благополучно прощала и не подавала на алименты. Муж и бабка с вами не общались. Доказать, что ты принудила Диму сделать завещание, тоже не реально. А вот по одному вопросу я сейчас уточню.

Олег достал мобильный и, полистав список контактов, стал ждать ответа.

— Здорово Горыч. Да-да, — заулыбался Олег (пять лет он работал в органах, посему, обладал приятным для адвоката его сферы набором друзей нужной профессии). — Так ты сам говорил, что как Лизка родит, пойдем отмечать. Жмот! Ну, хорошо — хорошо. Ловлю на слове! Слушай, Горыч, а ты можешь для меня один вопрос уточнить? Нет. Ага. Двадцать восьмого декабря прошлого года, прошлого, Горыч, а не позапрошлого, от некоего Тропинина Виталия Аркадьевича поступало сообщение о пропаже ребенка. Ну… Ага… Во сколько? Так… И все? Сто двадцать шестая? Да нет, я не смеюсь. Кто по шапке получил? Аха-ха! Ладно — ладно. Жду приглашения.

Олег отключился и посмотрел на меня с улыбкой.

— А ты вообще сто двадцать шестую УК помнишь?

— Нет, — покачала я головой. — Что это?

— Похищение человека. Там есть замечательное такое предложение в конце, как говорится мелким шрифтом, что если человек добровольно отпустил похищенного, и в его действиях нет другого состава преступления, то он освобождается от уголовной ответственности.

— Да, ты меня обрадовал, — скривилась я.

Олег ухмыльнулся.

— Некто Тропинин действительно заявил в шесть вечера двадцать восьмого декабря о пропаже ребенка. Правда, как говорит мне Горыч, там стоит маячок, что кто-то из шишек этот вопрос еще и курировал. Все по чести: запрошены видео с камер наблюдения, в том числе и у отделения полиции на Советской, пацан все время там и крутился, а его «как бы» никто не заметил. Так что начу отдела там влетело по самое не хочу. А так как нач отдела на Советской никем особо не любим, все дружно отметили это событие. И, смотрю, до сих пор отмечают. Дело закрыто.

Он бухнул огромное скопление макулатуры на стол перед собой и с тоской посмотрел на объем работ.

— Так что, ты — потерпевшая по делу о нападении и нанесении побоев. Других предположений нет, но думаю, из-за этого Тропинина Варков всю эту лабуду тебе на уши и вешает. Кто он вообще такой, этот Тропинин?

— Человек с деньгами. Одно из направлений — строительство, обо всем другом без понятия.

— Мда… Строительство в большинстве случаев — большие бабки, а большие бабки есть головная боль. Дело с наркотой меня напрягает. Там типы совершенно безжалостные. Кстати, а обыск в квартире мужа уже проводили?

— Не знаю, — я развела руками.

— Эх, Соня-Соня. В общем так. Если Варков тебя вызывает, пусть делает это повесткой, а не по телефону в шесть утра. Пишешь ходатайство о присутствии защитника. И я тебе сообщу по секрету, запретить выезд он тебе тоже не может. Подписка о невыезде, Сонечка, это такая бумажка, а не устное приказание, он тебе ее не давал, да и не мог бы. Ты же подозревая лишь по его словам, фактически-то ты потерпевшая. Тебя не знакомили ни с каким иным протоколом, не вызывали на допрос. Это все одна болтовня. Если честно я не понимаю, что за нелепые угрозы в твой адрес.

Дышать стало легче.

— Спасибо, Олег, огромное. Ладно, пойду я, мне еще на работу надо заехать.

— На Петроградку? — вскинулся адвокат, отодвигая дело.

Я кивнула.

— А мне тоже туда надо. Подброшу. Ты все там же работаешь? — запихивая с самым зверским видом кипу бумаг в сейф, поинтересовался Олег.

— А где же еще найти того, кто даст мне такой график?! — улыбнулась я.

— Ты выходи, я подъеду к выходу.

Я подхватила пальто и стала потихоньку спускать вниз по широкой мраморной лестнице. Вежливые, приятные сотрудницы с улыбкой здоровались, да, и разговор с Олегом очень поднял мне настроение. С полного-то нуля.

Сейчас страшнее всего было за мать Димы. То, что произошло и происходит, не поддавалось пониманию. Какой душевной организации должен быть человек, чтобы причинить вред двум старушкам?! От такого можно было ожидать чего угодно. Вопросов было полно, а ответы на них искать совсем не хотелось. Проснуться бы и забыть все это как страшный сон.

На улице стояла ветреная солнечная погода. Проспект тонул в шуме автомобилей. Быстро бегущие облака в голубом небе навевали ощущение, что наступила весна. Рядом посигналила машина, и я закрутила головой в поисках Олега. В паре метров от меня остановилась огромная переливающаяся Ауди.

— Присаживаемся, Софья Аркадьевна, не задерживаем движение! — пассажирское стекло опустилось, и бодрый голос адвоката заставил поторопиться.

— Ничего себе! Олег Юрьевич! А ты-то кого убил?! Это же последняя модель!

Широченная мальчишеская улыбка во все тридцать два зуба, блеск в глазах и прочие атрибуты того, что мечта человека сбылась, прямо таки сияли на довольном до нельзя лице Олега.

— Витя помог. Он удачно провернул пару дел с официальным представителем Ауди, и те предложили ему эту машину с вкусной скидкой и в кредит. Витька по машинам не загоняется, а я вот пройти мимо не смог, и вот уже второй месяц слушаю стенания жены.

— Я ее понимаю… — поддела я Олега.

— Сонь, один раз ведь живем. Если дают надо брать.

— Слоган к сериалу о взяточниках, — ухмыльнулась я.

Олег рассмеялся.

До Петроградки мы долетели за считанные минуты. Облака, машины, люди незаметно растекались в стороны. В обществе Олега было комфортно, в машине тепло и уютно.

Разумеется, проспект перед нужным нам зданием был забит под завязку «самыми умными» на аварийках, встававшими впритык друг к дружке, чтобы эвакуатор мучился дольше. Я начала рыться в сумке в поисках пропуска, а Олег пытался припарковаться, бессовестно уподобившись нарушителям закона.