Помоги проекту - поделись книгой:
И действительно совсем не больно. Я трогаю краешек намаза и он липнет. Палец чуть тянет. И картошку мне чистить сегодня уже не дают. Поэтому я тихонько открываю дверь в комнату деда. Он опять что-то чертит, зачем ему столько чертежей. Я подхожу к самой интересной штуковине в его комнате – это радио, но не такое как у всех. Оно громадное, как тумбочка. Сверху у него много ползунков и оранжевое стекло.
– Можно послушать? – спрашиваю я.
– Только тихо, – говорит дед, включает радио, передвигает несколько ползунков вертящимися ручками.
Комнату наполняет хриплое бурчание голоса. Слова совсем непонятны, даже не ясно, слова ли это вообще.
– Ничего не понятно, – говорю я.
– Это иностранное радио, там говорят на другом языке, – объясняет дедушка и садится за свои чертежи.
По сути, мне не важно, что там говорят. Радио бурчит, светит оранжевым светом и начинает пахнуть, чем больше оно работает, тем сильнее пахнет. Этот запах не похож ни на что – запах слов.
Потом бабушка зовет обедать, дед говорит, что у него чертежи и обедаем мы только с сестрой. Вредной и задиристой девчонкой, с которой я безумно хочу подружиться, но она младше меня на целых четыре года, и у меня пока плохо выходит.
Потом мы идем гулять, точнее в магазин за хлебом, но с бабушкой любой поход – это целая экскурсия. Мы собираем букет одуванчиков, который несет моя сестра, а потом находим дерево с сережками. Бабушка рассказывает, что это тополь. Мы вешаем на уши по веточке, похожие на жирных фиолетовых гусениц, и радостно бежим наперегонки до двери магазина.
Я тихо колупаю ногтем деревянный поднос с батонами, у которого словно оплавился лак. Бабушка обязательно купит булочки, а вечером мы все соберемся в маленькой кухоньке и будем пить чай в теплом свете оранжевого абажура.
Ноты: миндаль в скорлупе, медицинский клей для ран, ДСП, льняное масло, старое огромное радио, одуванчик, тополиные почки, лакированное дерево, ваниль.
Demeter Fragrance Butterscotch
Лиза клала конфету в рот, жевала, улыбаясь, и после восторженно говорила:
– Ты меня балуешь, какой шикарный подарок, мммм, как вкусно!
Сергей застенчиво ерзал в кресле.
Лиза стала ощущать, что с конфетами пора заканчивать, но новый взгляд на Сергея, и она уже тянулась за следующей конфетой. Когда в коробке осталась одна конфета, Лиза поднялась с кресла и сказала:
– Мне бы водички.
А потом рухнула на пол.
Хлопки по щекам и обливание водой не принесли результата. Когда приехала скорая помощь, на Лизе обнаружился браслет, сообщающий что у нее диабет.
– Что же вы, молодой человек, позволили ей съесть коробку конфет? – спрашивал доктор.
– Она ничего не говорила, – испуганно объяснялся Сергей.
– Молодежь, – сетовал доктор.
Лизу уложили на носилки и понесли в машину.
– Можно мне с ней? – спросил Сергей.
– Родственник? – спросил доктор.
– Почти, – ответил Сергей.
– Почти… Можно, – разрешил доктор.
Когда Лиза пришла в себя, Сергей сидел рядом.
– Привет, как ты? – спросил он.
– Хорошо, – ответила Лиза.
– Это тебе, – сказал Сергей и протянул ей коробку шоколадных конфет.
– Мне нельзя, у меня диабет, я хилая и больная, прости, что не сказала сразу, – сказала Лиза и отвернулась.
– Эти можно, я узнавал у врачей, они на фруктозе, специально для диабетиков, – объяснил Сергей.
– Со мной куча хлопот, найди себе здоровую, – сказала сквозь слезы Лиза.
– Мне нужна ты, со всеми твоими хлопотами, окрой коробку, – сказал Сергей.
Лиза смахнула слезы и открыла конфеты. В центральном углублении лежало кольцо с камешком в виде конфеты.
Ноты: карамель, ликер, орех, шоколадные конфеты, ароматизатор топленое молоко, жженный сахар, ароматизатор молочный шоколад.
Demeter Fragrance Zombie for Her
Федор пил. Он основательно подготовился, нарезал огурцов, взял пучок зеленого лука и отварил картошки. Водрузил все на стол у летней кухни и достал пятилитровую бутылку самогона. Протер рукавом забытый здесь некогда стакан и приступил. После каждого стакана, он съедал картошечку с огурцом, смотрел в небо, слушал поющих на яблоне соловьев и повторял процедуру вновь. К середине бутылки кастрюлька с картошкой опустела. Федор подумал, что неплохо было бы сварить еще, но соловей на ветке запел как-то очень тоскливо, отчего Федор решил, что картошка подождет и начал закусывать зеленым луком. Когда в бутылке осталось меньше трети, Федор решил, что ему срочно надо проверить огород. Как там он без него поживает, огород. Огород поживал великолепно, пестрел овощами, радовал повернутыми к солнцу подсолнухами.
– Попробую! – провозгласил Федор и, чуть качаясь, направился к подсолнухам.
Он протянул руку, но подсолнух увернулся. Федор потянулся к другому, но тот оказался еще проворнее. Озверев от такой невиданной наглости, размахивая обеими руками, Федор комбайном вошел в посадку подсолнечника. Спустя пять минут Федор одержал полную и бескомпромиссную победу над подсолнухами. Поверженные валялись на земле, а голову одного из них Федор победоносно вознес к небу.
Федор вернулся к столу, выпил стакан за победу и, выковыряв семечку, кинул ее в рот. Семечка полетела мимо. Вторая тоже. Так же поступили третья и четвертая. Федор выпил еще и продолжил кидать семечки в направлении рта. Опустошив половину подсолнуха, Федор с яростью укусил непокорного и выбросил через плечо. Выцедив остатки самогона в стакан, Федор медленно выпил и, вылив оставшиеся капли на ладонь, похлопал ею по шее.
– Амброзия! – взорвалось внутренним голосом в сознании Федора, – Я же собирался вырвать амброзию.
Федор присел, ухватился за зеленый стебель травы. Потом стал на карачки, и начал выдергивать из земли все зеленое, что попадалось на его пути, оставляя после себя земляную дорожку. Уткнувшись в препятствие, Федор опознал его, как кирпичи вокруг клумбы жены. Клумба была запретным местом, на ней нельзя было ничего сажать, удобрять и пропалывать. Клумбу надо было обойти, но такие сложные маневры были слишком утомительны в этот теплый солнечный полдень. Поэтому Федор лег на клумбу, уставился в небо и уснул с открытыми глазами. Таким его и нашла вернувшаяся с рынка жена – тихо посапывающим в коконе ее любимых астр.
Ноты: основание подсолнуха, амброзия, брага, лопух, горькая трава, земляная пыль, астры.
Annick Goutal Mandragore
Вынимаю из чашки лимон и жую, щуря глаза. Листик мяты плавно кружится в чашке, он чуть изогнут и похож на кораблики, которые мы с Маринкой запускали в детстве в лужах – проткнутые спичкой листочки. Становится как-то жаль унесенных в никуда годов. День детства был равен целой жизни; настоящей сказке о герое, покидающем дом, идя навстречу мечте, преодолевшем на пути всех драконов и вернувшемся другим человеком, ставшим старше и мудрее на целый день. А потом как-то незаметно ты начинаешь считать месяцами, и совсем скоро в счет идут года. Год – это 365 жизней, которые мы забываем прожить. Я держу в руке большой горячий стакан чая, смотрю на падающие хлопья за окном, они похожи на вырванные клоки шерсти, словно где-то там в облаках два божественных белых кота дерутся в лютой схватке, не щадя своих шуб. Очень хочется переключить картинку за окном на зеленый луг и голубое небо, открыть створку окна и впустить сочный, наполненный запахом разогретой на солнце травы ветер, но там холодная, покрытая белым земля переходит в серое тяжелое небо. «Стоп!» – говорю я себе. Хватит шагать годами, с каждым таких шагом их остается все меньше. Пора снова вспомнить, как жить моментом, долгим, тянущимся почти бесконечно. Я вдыхаю терпкий запах чая и слежу, как падает большая снежинка. Сейчас за окном зима, и это хорошо, потому что это сейчас, потом будет весна и это тоже будет хорошо, потому что наступит то сейчас. Главное – не пропустить сейчас.
Ноты: лимон, мята, чай, ментол, грейпфрут, мускус.
Miraculum Pani Walewska Ruby
– Надену все лучшее сразу! – кричала Маша и размахивала курткой, приплясывая под музыку из компьютерных колонок.
– Добро пожаловать, Анюта! – сказала Полина Игоревна и, не чокаясь, выпила рюмку ликера.
– За тебя, Ань! – поддержали собравшиеся девчонки.
Еще никогда в жизни за Аню столько не пили, не ели и не танцевали, Аня и сама до этого дня столько не пила.
Она схватила с тарелки малиновое пирожное и откусила сразу половину.
– Танцевать! – кричала Маша и вытягивала Аню из-за стола.
Половина пирожного полетела на пол, Аня с перемазанным кремом лицом ворвалась в круг танцующих.
– Виновата ли я, виновата ли я! – орали со всех сторон и трясли бюстами.
Аня стучала каблуками, кружилась в центре танцующей стайки разновозрастных женщин и ощущала себя полностью счастливой. Всего неделю назад она робко постучала в этот огромный кабинет, прошла мимо столов, за которыми сидели серьезные дамы, ведущие бухгалтерию предприятия. Аня думала, что придется подстраиваться под коллектив, а ее просто приняли в семью эти простые, душевные и отзывчивые девчонки. Именно девчонки, независимо от возраста и должности. За прошедшую неделю они стали ближе и роднее многих ее давних подруг.
В дверь заглянула вахтерша.
– Собираемся, мне пора закрывать проходную, – сказала вахтерша.
– Ну, Надежда Петровна, можно еще часик? – спросила Маша.
– Давай к нам, – позвала Полина Игоревна.
– Полчаса, и чтобы никого позже не видела! – строго сказала Надежда Петровна, а потом хитро добавила, – и кусок торта.
Ноты: карамель, малина, сахарный сироп, мандарин, пирожные.
S.T. Dupont Essence Pure Pour Homme
– Понимаете, я не верю во все это колдовство, магию, я бы никогда сюда не пришла, но я не сплю, – сбивчиво говорит Ира.
Женщина в мешковатом черном балахоне кивает, опираясь на косяк двери.
– Врачи перепробовали кучу лекарств, ничего не помогает, становится только хуже, – продолжала Ира.
– Может, войдешь? – предложила женщина.
– Я не верю, вы понимаете, меня крестная уговорила сюда прийти, я здесь, только ради того, чтобы она успокоилась, – говорит Ира.
Ира помолчала и вошла в дом.
– Я понимаю, что занимаю время клиента, я заплачу за консультацию или как там это называется, – сказала Ира и достала кошелек.
– После, и раз тебе не нужна консультация, пошли, попьем чай, – сказала женщина.
Она отправилась в кухню, Ира пошла следом.
– Зови меня Вероника, – сказала женщина и начала заваривать чай.
Ира села за стол, с полок на стене свисали сухие пучки аптечной ромашки, один из которых вцепился Ире в голову колючими веточками. Ира попробовала отодвинуть пучок, но ветки стали еще больше впутываться в волосы. Ира сняла с головы заколку, распустила волосы, чтобы вынуть ветки, но тонкие воздушные кудри взметнулись вверх освобожденные от прически и окончательно запутались в ромашковом венике. Когда Вероника ставила на стол чашки, освобождение от ромашки походило на ожесточенный бой. Ира была готова вырвать прядь волос, чтобы только закончить это нелепое недоразумение.
– Ты понравилась ромашке, – сказала Вероника и ловко выпутала сухой букет. Потом кинула несколько цветочков в чашку Иры, и они сели пить чай.
– Во сне мы доверяем свое тело и жизнь миру, когда мы боимся мира, мы тревожно спим, – говорила Вероника.
– Я вообще почти не сплю, пара часов в сутки и то на таблетках, – сказала Ира.
– Когда духи хранители покидают нас, мы можем вообще перестать спать, потому что знаем, что никто не сможет защитить нас в этом мире, и что более опасно – то, куда мы отправляемся во сне, – продолжила Вероника.
– Я же вам говорила, я во все это не верю, – устало сказала Ира.
– А тебе и не надо верить, просто ложись и спи, мой дух хранитель защитит тебя, пока ты рядом со мной, а я пока поищу твоего духа, – сказала Вероника.
– Вы всем своим клиентам предлагаете поспать у вас? – решила пошутить Ира.
– Только тем, кому это нужно, – ответила Вероника.
– Ну, хорошо я лягу, только ведь все равно ничего не получится, – сказала Ира, и улеглась на узкий кухонный диванчик.
Как только ее голова коснулась дивана, она уснула. Ей снилось, как она бежит по белым пушистым облакам, а за ней следует собака, очень похожая на Веронику. Ира прыгала с облака на облако и думала, как люди выбирают собак, настолько похожих на них самих.
Поделиться книгой: