Ангелы носят рюкзаки [СИ]

Кто одинаково сильно любит дорогу и дом.

Кто напевает песни, не беспокоясь, что подумают другие, танцует в парке, прислушивается к птицам.

Кто относится бережно к чужим снам и не помнит, как это — осуждать.

Кто способен оставаться искренним, даже когда страшно, искристым, даже когда темно.

Кто бережёт в себе волшебство, свет, чудо, жизнь: всё — одно, как не назови.

Мир нуждается в ласковых, смелых, честных!

Совсем таких, как ты![2]

Глава 6

Эльяна появилась рядом со Стефаном. Парень, как ни странно, не унёсся в далёкие страны, где море лижет разогретый песок, или горы величественно дышат лавандовой прохладой, а переместился к городской ёлке.

Снег перестал спешить. Он изредка срывался редкими колючими снежинками, которые целенаправленно летели за шиворот, если там не было преграды в виде вязаного или плотного тканевого шарфа. Щёки прохожих краснели, они торопились по своим делам, но рядом с искусственной зелёной красавицей замедляли свой шаг. У многих в душе притаилось ожидание чудес, волшебства, но взрослые так редко выпускают это трепетное чувство на волю. А вот детишки, что и следовало ожидать, полностью погружались в праздничную атмосферу, они водили хороводы, кидались снежками, которые не очень хорошо лепились из-за морозца, поскальзывались и падали, а увлечённые разговорами родители окрикивали их, или поднимали и отряхивали.

Эльяна заглянула в серые глаза друга и молча встала рядом.

— Иногда не хочется ни о чём думать. Мысли мучают и раздирают на куски. А тут так раздражающе шумно, что мысли сами разбегаются, — ухмыльнулся Стефан. Он решил не дожидаться вопроса подруги.

Эльяна посмотрела на детвору, на взрослых, на двух бабушек-пенсионерок, которые задрав головы, рассматривали звезду на макушке новогоднего дерева.

— Представь, если люди тоже смогли бы видеть все связи, как и ты, — холодно и серьёзно прозвучал голос Стефана. — Да они б перессорились все.

Эльяна улыбнулась, ожидая продолжения.

— Вон тот, — Стефан указал на высокого молодого человека в белой шапке, — смотрит на вон ту девицу, — теперь парень переместил взор на девушку в полушубке с копной тёмно-каштановых волос. — Что между ними?

— Нить симпатии. Он считает её красивой, не более того, — пожала плечами Эльяна.

— Это ты так умело различаешь нити по едва уловимым оттенкам. Симпатию от влюблённости, влюблённость от вожделения, вожделение от желания обладать самым лучшим и красивым… А они не смогли бы! Каждый взгляд с симпатией, восхищением, одобрением… рассматривался бы почти как измена! А подростки! Да они бы попрятались друг от друга и перестали общаться, потому что все их влюблённости, которых может быть одновременно несколько, были бы на виду!

— Поэтому люди не видят связей, — спокойно проговорила Эльяна.

— Люди. А я почему не вижу? — нахмурился Стефан, сверля подругу взглядом. — Ведь я тоже не похож ни на кого из… из наших.

— А кто ты, Стефан? Кто ты есть? — мягко подтолкнула его к ответу Эльяна.

— Общение с Кирой на тебя плохо влияет, — буркнул он и метнулся вверх, исчезнув.

Эльяна улыбнулась. Пусть так, через обиду и злость, но он начал проявлять свои чувства. Каменная маска медленно исчезала, надменный вид больше не излучал невозмутимость, грусть в глазах сменилась подозрительностью. Но так было нужно.

* * *

Кира отпраздновала Новый год. Ей было легко и весело. Она, наконец, узнала, что быть особенной не значит быть неправильной или сумасшедшей. В кутерьме застолий и посиделок с гостями время бежало, словно участвовало в марафоне.

В один из спокойных вечеров, который каким-то образом протиснулся в плотный праздничный график, Кира взяла лёгкую лопату и решила немного отгрести снег с дорожки. Она знала, что родители точно припозднятся, и отцу будет не до уборки снега. А возможно, мама с папой даже останутся ночевать у закадычных друзей. Но небеса эти издержки мало волновали, и они продолжали засыпать дорожки, подоконники, крыши…

Справившись, девушка вошла в дом. Щёки алели румянцем, а к варежкам прилип снег. Пока она снимала обувь, её пёс просеменил на своих коротеньких лапках прямиком на кухню, оставляя мокрые улики-следы.

Кира налила себе чашку согревающего чая и встала у окна. Отсюда открывался вид на дорогу вдалеке, и по ней как раз шла толпа подростков. Они толкали друг друга в снег, пытались слепить снежки, которые тут же разваливались, что-то кричали, отнимали шапки, хохотали…

Девушка тепло улыбнулась, а потом вздрогнула от внутреннего ощущения.

— Стефан? — уточнила она громко. В голосе прозвучала надежда.

Парень появился у неё за спиной, но пока себя не выдавал.

— Показалось… — вздохнула Кира и сделала глоток чая.

Она была так трепетно нежна в тёплом длинном свитере; с розовыми щеками; хлюпающая носом после морозной прогулки; греющая руки о пузатую чашку с изображением кошки и озадаченно смотрящая вдаль.

Стефан поддался странному порыву и подошёл близко-близко, продолжая скрывать своё присутствие. Он взял в руку прядь Кириных соломенных волос, которые слегка спутались после «путешествия» под шапкой.

Девушка почувствовала непонятное ощущение на волосах и подумала, что прядь угодила за шиворот и зацепилась там. Она резко собрала волосы в тугой хвост, а потом распустила его, помотав головой. В этот момент их руки соприкоснулись: Кира не ощутила этого. Но Стефан всё же решил проявить себя.

— Я здесь, — шёпотом проговорил он, покосившись на чашку в руках Киры. Его неожиданное появление могло опять грозить неприятностями девушке, поэтому в этот раз он решил попытаться не напугать её.

Кира обернулась и мягко, довольно и дружелюбно улыбнулась.

— Я думала, что ты уже больше не появишься! — выдала она.

— Могу исчезнуть, — с наигранным высокомерием ответил Стефан.

— Ох, Стефан, — расплылась в улыбке Кира и поставила чашку на стол, — колючий, как ёжик! Хоть и бестелесный! — хохотнула она, поводив рукой по его фигуре, словно по голограмме.

Парень ухмыльнулся.

— Вот что ты как не родной, — настроение у Киры явно взлетело до небес. — С Эльяной мы сразу нашли общий язык, даже чаю попили. А ты… эх, мужчины.

Стефан сначала нахмурился, недовольный сравнениями с Эльяной — ведь он не мог уплотнять своё тело как она, но потом взгляд его посветлел, когда акцент был расставлен на принадлежность к полу.

Кира плюхнулась на диван, накрытый мягким, плюшевым, сочно-зелёным пледом.

Плед был брошен нарочито небрежно. Маме Киры очень нравился этот акцент на диване, который из-за своих габаритов казался громоздким на кухне. Уютно вытянувшийся плед, как кот с мягкой шёрсткой, создавал ощущение, что кто-то из домашних только что выбрался из тёплого укрытия и теперь ходит по дому с чашкой кофе в руках и лениво позёвывает.

Наверное, у каждого найдутся такие мелочи, которые одним своим существованием и видом вызывают тепло на душе.

— Садись! Рассказывай! — постучала она по дивану, на характерный звук из другой комнаты сразу прибежал пёс и гордо уселся на то место, куда его звали, как ему казалось.

Кира засмеялась, смотря на собаку и на озадаченного фантома. Это было неожиданным, но Стефан тоже издал сдавленный смешок. Находчивость пса его явно позабавила.

Впрочем, интерес четвероногого друга к дивану тут же исчез, поскольку с крыши съехал сугроб, гулко стукнув по подоконнику, и пёс сразу же умчался изучать источник враждебного звука.

Кира, продолжая улыбаться, жестом указала на место рядом с собой, второй раз приглашая Стефана присесть. Теперь от постукивания она воздержалась.

Они какое-то время помолчали. Парень вновь выглядел холодным и спокойным, даже мрачноватым.

— Знаешь, что самое обидное, — проговорила Кира, настроившись на его волну, — ты можешь исчезнуть вот так и больше никогда не появиться. А я буду ждать. Реагировать на каждый шорох. Бояться, что ты за мной подсматриваешь, — девушка смутилась и замолчала.

— Я жуткий, вредный и скользкий тип, — с ухмылкой ответил Стефан, — но до подсматривания никогда не опущусь. Будь уверена.

Щёки Киры вновь накрыл румянец, только теперь от смущения, а не от мороза.

— Ты что-то хотела узнать у меня, раз ждала моего появления? — перевёл тему Стефан, за что Кира ему была премного благодарна.

— Нет, — мотнула головой девушка. — Вопросов у меня много, конечно. Но ты сам сказал, что их лучше задавать Эльяне. Я обязательно спрошу у неё то, что меня интересует. Просто пока эта праздничная кутерьма закружила, я была постоянно на виду…

— Хм… — Стефан задумался. — Ты просто хотела меня увидеть? Без цели? — задал он прямой вопрос.

— Угу, — закивала Кира.

— Зачем?

— Стефан, какой ты странный! — девушка не удержалась и хохотнула. — Зачем мы хотим видеть своих друзей и родственников? Чтобы просто знать, что у них всё в порядке. Поболтать ни о чём. Посмотреть в их глаза и прочесть в них, всё ли хорошо, не тревожит ли что-то? Так проявляется забота, дружба, любовь. В этом и состоит жизнь… — распевно закончила она и замолчала, осознавая, что его «жизнь» и её — слишком разные понятия.

Кира сжалась в комок, предполагая, что бестелесный дух снова обидится на то, что она сравнивает себя с ним, свои ощущения — с его.

Глава 7

— Забота, дружба, любовь… — повторил Стефан, выхватив самое важное из разговора. — Любовь? — уточнил он, заглянув своими серыми, как лужи в октябре, глазами в зеленоватые глаза девушки.

— Любовь, — снисходительно кивнула Кира, но потом потупила взор. — Самое главное чувство. И оно может проявляться по-разному.

Было очень странно, что в этот раз она ему что-то объясняла, а не он ей.

Стефан задумался, будто пытался что-то вспомнить, а потом прикрыл глаза и скривился, словно почувствовал боль.

— Любовь приносит боль, — сумрачно проговорил он, распахнув глаза.

Девушка невольно сминала в руках плед, тиская его, как мягкую игрушку, и не отрываясь, смотрела на Стефана.

— Ты меня напугал, — заохала Кира. — Ведь тебе не может быть больно. Тогда, что это было?

— Просто неожиданно вспомнил то, что нарочно забыл.

В глазах парня вновь отразилась грусть — как омут она утягивала на глубину, камнем ложилась на дно. Он часто был мрачным, но на этот раз состояние напоминало скорбь.

Кира резко встала и включила гирлянду на ёлке, будто пытаясь разогнать незримый ползущий мрак. Огоньки мигали в режиме смены цветов, мягко обволакивая светом, не мельтеша и не отвлекая.

Кира поёжилась и снова уселась на диван.

— Не буду ни о чём тебя спрашивать. Не хочу, чтобы тебе было больно, пусть даже в воспоминаниях, — проговорила она, затихая. Ведь перед ней, возможно, был призрак, который ушёл на тот свет при трагических обстоятельствах.

Но Стефан вспоминал всё больше и больше подробностей, и впервые за долгое время ему хотелось с кем-то поделиться. Эльяна была бы лучшей слушательницей, но, взглянув на девушку, сидящую рядом, он решил ей открыться, а потом исчезнуть из её жизни навсегда.

— Ты готова услышать мою историю? — печально ухмыльнулся он, а Кира кивнула, не встречаясь с ним взглядом.

— Это было давно по вашим меркам, много веков назад. Я любил одну девушку, любил больше жизни. Но она предпочла другого, того, кто был более знатным. Я пытался её вернуть. Был готов на всё, даже убить или продать душу дьяволу. В те времена я, да и все вокруг, считали, что это возможно. И мне улыбнулась удача, хотя, скорее оскалилась, а я посчитал за улыбку. Под пологом ночи ко мне явилась женщина с чёрными, как смоль, волосами и пронзительно зелёными глазами. Она предложила сделку, о которой я помышлял всё это время — моя душа в обмен на любовь моей горе-невесты. Более того, тот, кто находился с ней, её избранник, должен был умереть. Я согласился.

Кира закусила губу и поджала ноги. Даже её пёс затаился, положив мордочку на передние лапы и застыв в такой позе рядом с мигающей ёлкой. Такое чувство, что Стефан рассказывал девушке страшную сказку, но она верила каждому его слову.

— Я думал, что эта женщина — посланница дьявола. Но не страшился своей участи. Мне казалось, что я борюсь за самое важное — за любовь. К тому же, от неразделённой любви было так больно, что терпеть эти муки не хотелось больше ни секунды. Мы ударили по рукам. Она исчезла, оставив меня в одиночестве на какое-то время. И тут я начал осознавать, что натворил. Я молился и кричал, не желая, попадать в ад, не желая смерти невинному человеку и не желая колдовством привязывать к себе ту, которая не любила меня по-настоящему.

Кира не мигая смотрела на него, боясь даже глубоко дышать.

— Всё иначе, Кира. И ты это знаешь. Нет никакого ада, но есть Демоны и они тоже часть мироздания. Та женщина оказалась одним из них. В назначенный срок она явилась ко мне и увидела жалкое зрелище — меня, сводящего счёты с жизнью. Я думал, что так я хотя бы спасу двух невинных людей, ведь не сомневался, что моя душа попадёт прямиком к дьяволу. Демоны учат через боль, она не собиралась меня спасать. Это был урок, который я сам себе преподнёс, сам этого захотел.

— Стефан! — Кира подалась вперёд и протянула руку, забывшись и захотев дотронуться до него, но в последний миг остановилась и обессилено опустила руку рядом с ним.

Парень неожиданно накрыл её руку своей — она ничего не чувствовала, а вот он — да. Он ощущал тепло Кириной руки, нежность и мягкость её кожи.

— Но ты поступил благородно! Ты спас ту девушку и её жениха ценой своей жизни!

— Нет. Им ничего бы не угрожало, не будь я таким самовлюблённым павлином. Мне было обидно, я считал себя ничем не хуже того парня, которого выбрала моя бывшая невеста. Наверное, не любовь приносила эту боль, а мой эгоизм.

Стефан прикрыл глаза. Чувствовалось, что каждое слово даётся парню с трудом. Он рассказывал так, словно и сам узнавал новое о себе и эти новости ему не нравились.

— Я оказался в тонком энергетическом мире, но в нём мне не было места. Я не хотел ничего — ни возвращаться на землю, ни уходить в другие воплощения, ни кануть в небытие, ни становиться помощником людям… Я долго был в состоянии отрешённости, пока не встретил Эльяну. На тот момент я забыл о своей трагичной земной жизни — заставил себя забыть, запрятал эти воспоминая вглубь сознания. Но от себя не убежишь. Не зная причин, я всё равно был несчастен, и только рядом с Эльяной мне становилось лучше, душа моя светлела.

Кира с сожалением смотрела на Стефана, в её глазах появилась непрошенная влага.

— Не надо меня жалеть, — строго сказал парень, и Кира убрала руку, изучающе посмотрев на него. — Самоубийцы — самые жалкие существа, — добавил он мягче. — Не заслуживающие понимания и сочувствия. Нет ничего паршивей и трусливей, чем бежать от проблем таким способом. Есть люди, потерявшие здоровье, не имеющие возможности ходить, слышать, видеть, или же лишившиеся близких, оставшиеся на руинах их привычного мира — и они продолжают жить, бороться, стараются быть полезными, даже помогать кому-то… — он замолчал, вспомнив Эльяну. — А я сбежал от трудностей, которые сам и создал. Эта Демоница пришла на мой зов. Мои мысли призвали её. Я просил о помощи и помощь подоспела. Они помогают, понимаешь. Всегда! Но какова будет помощь, зависит от нас самих.

По щекам Киры бежали прозрачные хрустальные горошины, оставляя солёные следы.

— Прости, Кира, — участливо проговорил Стефан. — Я должен тебя оставить. Навсегда. Не стоит тебе связываться с жалким призраком. Ничему хорошему я тебя не научу.

— Нет, Стефан! Зачем ты решаешь за меня! — возмутилась Кира. Девушка чувствовала, что именно сейчас она нужна ему как никогда.