Александрин. Огненный цветок Вальхейма

Мэтр Легран молчал, не зная, как поступить. С одной стороны, неприязнь, что испытывал к этому жесткому, деспотичному человеку, железной рукой правящему всем королевством, отбивала всякое желание с ним откровенничать. С другой — во власти Бофремона было отправить солдат на поиски чародея и, предъявив тому обвинения, взять под стражу. Кого, как не Бофремона, лицо духовное, должно заботить то, что один из поданных короля собирается совершить богопротивное деяние и призвать душу, год назад расставшуюся с телом.

Телом, осквернённым демоном.

— Дело очень деликатное, — тяжело вздохнув, начал мэтр. — Касающееся его светлости маркиза де Шалон. Он обращался к запретному колдовству и намерен обратиться вновь. Чтобы возродить свою покойную жену. Есть доказательства.

Тень скользнула по бледному лицу прелата, черты лица его заострились, сделав Бофремона ещё больше похожим на хищную птицу. Но он тут же поспешил взять себя в руки, спрятав истинные эмоции под маской невозмутимости.

— Пройдёмте со мной, мэтр. О таких вещах лучше говорить за закрытыми дверями кабинета.

Глава 2

Не сразу удалось успокоиться. Ещё долго сердце гулко стучало в груди, и пальцы, теребившие пышное кружево манжеты, предательски дрожали. Как и голос, которым я отдала распоряжение: доставить меня к мэтру Леграну.

Глупо ли себя повела, пригрозив Опаль дуэлью? Возможно. Но так хотя бы удалось вытряхнуть мерзавку из кокона безопасности, в котором она пряталась, точно улитка. Такая же скользкая и противная. Пусть тоже попереживает и подёргается.

Моран, конечно, не заслужил того, чтобы за него сражались и уж тем более рисковали жизнью. Жизнью, которую он намеревался у меня отнять. Но за себя, за то, что д’Альбре уже дважды пыталась отправить меня на тот свет, я обязана была поквитаться.

Как назло, учителя дома не оказалось. В коллеже стихий его тоже обнаружить не удалось. Вместо снующих туда-сюда школяров меня встречали пустынный холл, бесконечно длинная лестница, по которой я демон знает сколько поднималась, и запертая дверь кабинета, в которую долго стучала.

Не желая уходить с пустыми руками, заглянула в библиотеку, где застряла на добрую половину ночи, выискивая хоть какой-нибудь способ отыскать Стража. В то, что он погиб, отравленный сумасшедшей стервой, я верить отказывалась. Если бы Морана уже не было в живых, я бы это почувствовала. Не могла не почувствовать!

За несколько часов, что провела в библиотеке, просмотрела с дюжину книг. Но ни в одной, как назло, не нашлось хоть какой-то подсказки. Последний талмуд пролистывала уже на ослином упрямстве, ни на что особо не надеясь. Глаза слипались, то и дело приходилось прикрывать рукой рот, не закрывающийся от зевоты, и тем не менее я продолжала пялиться на рукописные строчки и переворачивала страницу за страницей.

«Связующий ритуал» — темнело на последнем развороте. К тому моменту буквы уже расплывались и дёргались, словно в каком-то припадке. Сказывалась не только усталость, но и потрясения минувших дней.

Долго вникала в смысл длинных, витиеватых фраз, из которых лишь неимоверным усилием сумела вычленить смысл. Заклятие, приведённое в книге, если правильно поняла, должно было усилить связь между людьми, которых соединяли либо кровные, либо божественные узы брака. Что в теории позволило бы мне увидеть Морана.

Мы со Стражем, увы, были связаны, а значит, можно попробовать. Благо какой-то ротозей оставил на столе чернильницу и несколько полуисписанных листков бумаги. Нацарапав на одном текст заклинания, пошатываясь от усталости, точно пьяная, я по пустынному коридору побрела к выходу из коллежа. Кучер и стража мирно посапывали: первый на козлах, другие на запятках. Оказавшись в карете, я с наслаждением откинулась на мягкую спинку сиденья и, прикрыв глаза, тут же отключилась.

В себя пришла, уже когда подъезжали к дому. Заметив в окнах второго этажа блики света, испуганно вздрогнула. Если это Моран вернулся… С одной стороны, мне хотелось его увидеть. Просто убедиться, что он жив-здоров. С другой — боялась жутко, потому как не знала, что Страж может со мной сделать.

На что его чародейство готов пойти, чтобы вернуть свою драгоценную Серен? Горько усмехнулась. Как оказалось — на многое.

Стоило так подумать, как грудь прошила острая боль. Которую я мысленно велела себе запихнуть куда подальше и сосредоточиться на том, что сейчас действительно было важным.

По лестнице поднималась, затаив дыхание, из последних сил концентрируясь на заточённом внутри меня пламени. Огненная плеть змеёй овилась вокруг запястья. Если придётся, с удовольствием хлестану ею мерзавца. Надеюсь только, пламя не погаснет в самый ответственный момент, и при необходимости я сумею за себя постоять.

На цыпочках миновав коридор, приблизилась к двери, ведущей в мои покои. Именно в окнах моей спальни мелькали отблески света. Осторожно приоткрыла створку, готовая одновременно и защищаться, и атаковать, и чувствуя, как от напряжения дрожат колени, а пламя уже почти обжигает кожу, стремясь вырваться на волю.

Опомниться не успела, как огненный жгут, оплетавший запястье, сам потянулся к спящему на кровати человеку. К счастью, в последний момент успела усмирить своенравную стихию, заставив пламя растаять в воздухе лёгкими завитками дыма. Иначе бы напугала Мадлен до полусмерти. Это в лучшем случае.

Заслышав шаги, девушка осоловело посмотрела в мою сторону.

— Ты что здесь делаешь?

— Вас ждала, ваша светлость, — подхватилась она с поспешностью. Присев в быстром реверансе, затараторила: — Сама не заметила, как уснула. Я так за вас беспокоилась. Вы два дня отсутствовали, а не успели вернуться, как снова пропали до поздней ночи. Его светлость так до сих пор и не объявился, — добавила, понуро опустив голову. — Раньше маркиз всегда предупреждал господина Шалюмо о своих отъездах. А в этот раз…

Гастон Шалюмо, преданный пёс-дворецкий Стража, казалось, беспокоился даже больше моего. Словно это у него пропал муж. И не переставал демонстрировать своё волнение всем и каждому, заражая тревогой остальных слуг.

— Со мной всё в порядке. С его светлостью тоже, — постаралась, чтобы голос звучал как можно твёрже. Заметив, что Мадлен собирается достать из шифоньерки сорочку, дабы помочь мне приготовиться ко сну, проговорила: — Я пока ещё не ложусь. Принеси самого крепкого вина, какое у нас имеется. Да побольше. А также что-нибудь из личных вещей маркиза.

Теперь румяное лицо служанки выражало недоумение. Явно гадает, что это на сей раз взбрело в голову чудаковатой хозяйке.

— Из вещей?

— Что-нибудь из одежды его светлости вполне подойдёт.

Продолжая косить в мою сторону вопросительным взглядом, служанка отправилась выполнять приказание. А я стала готовиться к ритуалу. Передвинула поближе к стене кресла, чтобы не мешали. Поставила на пол подсвечники с оплавленными свечами, над которыми затрепетали ярко-жёлтые лепестки пламени, стоило только провести над ними руками.

Когда Мадлен вернулась, застала меня сидящей на коленях в окружении дюжины зажжённых свечей. Дрожащую от волнения и отчаянно борющуюся с усталостью. Если верить книге, вино должно было помочь расслабиться и войти в транс. Главное, чтобы не поспособствовало моей отключке.

— Что-нибудь ещё? — протягивая бутыль, оплетённую лозой, и шёлковую рубашку, спросила девушка.

— Нет, на сегодня ты свободна.

— А может… — гложимая любопытством, не торопилась она уходить.

— Мадлен, — отрубила строго, и любознательную как ветром сдуло.

Я осталась одна. Наедине со страхом, что ничего не получится, и надеждой, что моих способностей будет достаточно для успешного налаживания связи.

До краёв наполнив бокал, в несколько глотков его осушила. Несмело коснулась шелковистой ткани, борясь с желанием схватить злосчастную рубашку и прижать к себе. Казалось, она всё ещё хранила тепло моего мужа, этого предателя. Его такой родной и некогда любимый запах. Способный воскресить непрошенные воспоминания.

Разозлившись на себя за мимолётную слабость, начала нараспев произносить слова заклинания, время от времени бросая взгляд на свои каракули. Пламя, будто только того и ждало, сорвалось с кончиков пальцев, побежало по ткани, стремительно превращая её в тлеющие лоскуты.

Произнеся последнюю фразу, замерла, сверля взглядом занавеску, колышущуюся на ветру. В унисон с ней трепетали огненные языки, точно оголодавшие псы, продолжавшие терзать рубашку.

Присутствия Морана я не чувствовала. Только головокружение усилилось. И жар опалил щёки.

Не способная вздохнуть полной грудью, расшнуровала корсаж, убрала с лица волосы, влажные от испарины, и снова наполнила бокал.

Буду пробовать, пока не увижу Стража. Надеюсь только, он будет реальным, а не вызванной алкоголем фантазией.

После второго бокала окружающая обстановка утратила чёткость, а моё отражение в зеркале, стоявшем неподалёку, начало множиться. Завороженно глядя на пламя, дрожавшее над свечами, уже успевшими превратиться в огарки, я снова принялась за чтение заклинания.

Вторая попытка успехом тоже не увенчалась. Но я не собиралась сдаваться. С ослиным упрямством бубнила дальше, воскрешая в памяти образ коварного негодяя.

«Только вернись ко мне, и я сразу же с тобой разведусь! Подам прошение его величеству и не успокоюсь, пока не стану свободной!» — повторяла мысленно. Вслух же продолжала произносить уже заученные наизусть слова.

Опьянённая, измождённая, из последних сил тянулась я к окружавшему меня огню, пытаясь почерпнуть из своей стихии силу. Надеясь наконец его увидеть или хотя бы его почувствовать.

В какой-то момент почудилось, будто в зеркале что-то промелькнуло. Какая-то тень, вытеснившая моё отражение и постепенно приобрётшая очертания моего мужа. Его лицо, усталое, напряжённое. Глаза, опасные, бездонно-чёрные, словно он был и не человеком вовсе, а самим исчадием Мглы.

Первым порывом было броситься к нему. Но вместо этого я, наоборот, отползла подальше. Зажмурилась, кажется, на один короткий миг. А когда открыла глаза, де Шалон исчез. На подёрнутой туманом зеркальной глади почерком мужа было выведено одно единственное слово.

Серен.

Утром виски ломило, мысли растекались в голове, как какая-то жижа, и я не была уверена, на самом ли деле видела Стража или же он мне просто-напросто померещился.

Мадлен, заставшая хозяйку, свернувшуюся калачиком поперёк кровати, с нераспущенными волосами, в панталонах и нижней рубашке, выразительно завздыхала и, пока раздвигала шторы, а потом совала мне в руки бокал с водой, всё косила неодобрительным взглядом на полупустую бутылку, оставленную на полу.

Заверив её, что в ближайшее время в мои планы не входит становиться алкоголичкой и что вино мне требовалось для одного очень важного дела, попросила подать скорее завтрак. И какого-нибудь живительного настоя, который бы притушил боль, острыми иглами коловшую виски.

В последний раз укоризненно покачав головой, служанка ушла. А я рухнула обратно на подушки и уставилась в потолок немигающим взглядом.

Что это такое ночью было? Моран решил исповедаться? И почему связь так быстро прервалась? Была ли причина во мне, или же я что-то неправильно делала… Может, он исчез, потому что я испугалась?

А попробуй тут не испугаться, глядя в глаза своему предполагаемому убийце. Беззаветно влюблённый, демон его побери! Вот пусть и катится к своей обожаемой Серен!

Нет, конечно, я не думала посылать бессовестного муженька в могилу. Несмотря на всю злость и обиду, в глубине души радовалась, что Страж не погиб. Теперь, главное, как-то вырвать его из цепких ручек Опаль, и можно будет поднимать тему развода.

Я нисколько не сомневалась, что де Шалон находится в плену у чокнутой стервы. И с этой проблемой, надеялась, мне тоже поможет мэтр Легран. Уж не знаю, что бы я без него делала…

Вскоре вернулась Мадлен. Вместе с завтраком и запиской от той самой чокнутой стервы. Опаль рассыпалась передо мной любезностями и велеречиво спрашивала, где мы можем встретиться, дабы обсудить «одно деликатное дело, касающееся небезызвестного нам обеим господина».

Приглашать змеючку к себе домой я поостереглась. Ехать в её логово во второй раз было бы неосмотрительно. Посему решила, что лучше всего будет встретиться на нейтральной, так сказать, территории. Там, где всегда толклась уйма народу, — в королевском дворце. Мне в любом случае придётся наведаться в Анфальм, чтобы в самой вежливой форме сообщить о своём отказе превращаться в одну из преданных королеве «болонок».

Надеюсь, её величество не обидится.

Наметив план на день грядущий, принялась цедить горькую настойку и постепенно возвращаться к жизни.

Свидание с маньячкой-герцогиней было назначено на вторую половину дня. Я рассчитывала прежде увидеться с мэтром Леграном, рассказать ему о проведённом накануне ритуале, а также о состоявшейся и грядущей встречах с Опаль. Возможно, маг подскажет, как вести себя с психопаткой, или ещё лучше — согласится меня сопровождать. Несмотря на кратковременность нашего знакомства, в этом всегда таком суровом на вид, но обладающим добрым сердцем человеке я находила отеческую поддержку, которой была лишена на протяжении долгих лет.

Стоило так подумать, как в памяти воскрес образ отца, беспробудным сном спящего в пустой, пронизанной сумраком комнате. Я бы всё отдала, чтобы понять причину его болезни, и ещё больше — чтобы папа наконец очнулся.

По дороге в коллеж решила на всякий случай заглянуть домой к мэтру. Вдруг удастся застать его там. Если же господин Легран не обнаружится ни у себя, ни в учебном заведении, придётся отправляться в Анфальм пораньше и искать его в галереях королевской резиденции.

На стук дверного молотка прибежала зарёванная служанка. Та самая, что заботилась обо мне, пока я гостила у мага.

— Исет, что-нибудь случилось? — Внутри поселилось тревожное предчувствие, стремительно перерастающее в страх.

— Да, мадам маркиза, — посторонившись, ответила женщина и истерично всхлипнула. — Случилось. Мэтра арестовали. На рассвете сюда заявилась стража. Всё что-то искали… Какие-то доказательства…

На Исет было больно смотреть.

— Доказательства чего?

— Мэтра обвиняют… — заплакала ещё горше. — Обвиняют в том, что это он якобы призывает в Навенну демонов. Из разговоров солдат я поняла, что его держат в Фор-Левеке. А больше мне ничего неизвестно.

Мне показалось, что земля уходит из-под ног. Прислонившись к массивной створке, я стояла, не в силах пошевелиться, и безотчётно смотрела на то, как подрагивают плечи убитой горем женщины.

Легран и демоны? Бредовее ничего не могли придумать?! Нашли козла отпущения.

— Произошла какая-то ошибка, — когда шок прошёл, постаралась успокоить Исет и в первую очередь саму себя. — Уверена, очень скоро это ужасное недоразумение разрешится.

Мрачно добавив про себя:

«Главное, чтобы „недоразумение“ не разрешилось на Льенской площади в очищающем костре».

— Уже сообщили родным мэтра?

Кажется, у Леграна имелась дочь.

Всхлипнув, служанка проронила:

— Я сразу же отправила гонца. — По тому, как задрожал её голос, поняла, что из глаз бедняжки, обрамлённых мелкими морщинками, сейчас польются слёзы. — Как представлю, что он там. В этой жуткой крепости…

— Не знаете, кто стал инициатором ареста?

Исет покачала головой. Спохватившись, что в прихожей у неё находится знатная дама, стала зазывать меня в гостиную на чашечку чая. Но мне сейчас было не до чаепития.

Мало того что не знаю, как спасать негодяя-Стража, так ещё и мэтр Легран оказался в беде. По какой причине — неизвестно. По чьему приказу схватили — тоже.

Говорят, в Фор-Левек можно попасть в двух случаях: либо в качестве исповедника, либо в роли заключённого. Ни тем, ни другим я не являлась, а потому, скорее всего, мне туда путь заказан.

Домой возвращалась с тяжёлой головой и противно ноющим сердцем. Пожилой маг был единственным, с кем я была знакома в столице, кроме де Шалона и его злопамятной бывшей любовницы. Единственный, к кому могла обратиться за помощью. А вот кого просить, чтобы помог с вызволением мэтра — я понятия не имела.

Разве что попробовать обратиться к её величеству королеве. Вроде бы государыня ко мне благоволит. Но если откажусь от предложения стать придворной дамой, о королевской благосклонности можно будет забыть.

У ворот отеля Ла Рийер красовалась чёрная карета с гербом благоверного — двуглавой птицей, стремительно летящей навстречу своей добыче. Увидев экипаж, я испытала двойственное чувство: надежду увидеть Стража и страх перед ним.

Которые вскоре вытеснило нечто, очень похожее на разочарование: вместо Морана меня встречал шевалье де Лален. Как всегда, изящно и со вкусом одетый. В костюме миндального цвета, богато отделанного позументом и украшенного золотыми пуговицами. Дополняла франтоватый наряд светлая шляпа с коричневыми перьями, нахлобученная на пышный парик. Тонкие усы молодого щеголя были завиты по последней моде.

Единственное, чего не хватало, — так это лучезарной улыбки, коей Касьен встречал меня в Валь-де-Манне каждое утро. Лицо его хранило отпечаток беспокойства, совершенно ему не свойственного.

Пресветлая Витала! Ещё одного потрясения я уж точно не переживу.

— Что-нибудь случилось? — оставив приветствия, спросила тихо и на всякий случай опёрлась об инкрустированный столик, так кстати подвернувшийся под руку.

Де Лален галантно поклонился, стащив с головы шляпу, и только после этого проговорил:

— Наверное, это мне следует интересоваться, всё ли у вас в порядке, дорогая Александрин. Я ждал, что Моран явится в Валь-де-Манн. Мы собирались вместе отправиться в семейную усыпальницу, — молодой человек осёкся и, стушевавшись, отвёл взгляд.

— Усыпальницу? Зачем?

— Два дня назад исполнился год со дня гибели вашей кузины, — печально возвестил де Лален. — Моран не мог забыть, не мог не приехать. Вот я и забеспокоился. Мчал в Навенну как сумасшедший, подгоняемый плохим предчувствием. Я привык доверять своему чутью, знаете ли. А оно вот уже который день твердит, что мой брат в беде. Александрин? — Мужчина шагнул ближе, словно испугался, что столик — так себе опора, и я вот-вот свалюсь в обморок. — Вы так побледнели. Скажите, что произошло?

Серен, Серен, Серен! Даже с того света кузина ухитряется отравлять мне жизнь.

Интересно, может, Моран потому и написал на зеркале её имя. Наверное, хотел, чтобы я вместо него заглянула в семейный склеп, проведала его любимую маркизу.

Я разозлилась:

— Хотите знать, что произошло? Что ж, сейчас расскажу. Но сначала поведаю о том, что должно было произойти по плану Стража и почему ваш брат сделал меня своей женой! Пойдёмте! — Схватив ошарашенного родственничка за руку, потащила его в мессировский кабинет.

Глава 3

Касьен слушал меня, не перебивая. Сидел, нервно ёрзая в кресле, и всё затравленно косил на дверь. Наверное, надеялся сбежать от нелицеприятной правды. Правды о человеке, которого боготворил.