Противостояние. 5 июля 1990 – 10 января 1991. Том 2

– Хочешь, чтобы я поехал с тобой? – спросил Том. И невероятно радостная улыбка осветила его лицо.

Ник с облегчением кивнул.

– Конечно! – воскликнул Том. – Том Каллен собирается уехать. Том… – Он замолчал, радость умирала на его лице, он осторожно глянул на Ника. – Я смогу взять свой гараж?

Ник на мгновение задумался, потом согласно кивнул.

– Хорошо! – Широкая улыбка Тома вернулась, как солнце, выглянувшее из-за облака. – Том Каллен едет!

Ник подвел Тома к велосипеду. Указал на Тома, потом на велосипед.

– Я никогда на таком не ездил. – Том с сомнением смотрел на звездочки передач и высокое узкое сиденье. – Наверное, не надо и пытаться. Том Каллен упадет с такого хитрого велосипеда, как этот.

Но Ника его реакция приободрила. «Я никогда на таком не ездил» означало, что на велосипеде Том ездить умел. Оставалось только найти простой и крепкий. Ник понимал, что Том будет его тормозить, но, возможно, не слишком. Да и куда ему торопиться? Сны – это сны. Тем не менее он ощущал внутреннюю потребность поторапливаться, порой очень сильную, пусть и не поддающуюся четкому объяснению, некую команду на подсознательном уровне.

Он отвел Тома к его заправочной станции. Указал на нее, улыбнулся и кивнул. Тот тут же присел на корточки, протянул руки к двум автомобильчикам, но, не коснувшись их, поднял голову и посмотрел на Ника. На лице Тома отражалась тревога, смешанная с подозрением.

– Ты не собираешься уехать без Тома Каллена?

Ник решительно покачал головой.

– Хорошо. – И Том тут же повернулся к игрушкам. Ник не смог сдержаться, протянул руку и взъерошил его волосы. Том вновь посмотрел на него и застенчиво улыбнулся. Улыбнулся и Ник. Нет, он не мог просто оставить Тома. Это точно.

Велосипед, который, по его разумению, мог подойти Тому, Ник нашел около полудня. Он не ожидал, что на это уйдет столько времени, но, как ни странно, многие жители Мэя заперли свои дома, гаражи, пристройки. В большинстве случаев ему приходилось заглядывать в сумрак гаражей через маленькие, запыленные, затянутые паутиной окошки в надежде увидеть то, что нужно. Три часа он бродил по улицам города, обливаясь потом, чувствуя, как солнце жжет шею. В какой-то момент вернулся в «Уэстерн авто», но пользы это не принесло: в витрине стояли два велосипеда с тремя звездочками на заднем колесе, а остальные лежали разобранными.

В конце концов Ник нашел то, что искал, в маленьком, отдельно стоящем гараже в южной части города. Гараж тоже был заперт, но одно окно оказалось достаточно большим, чтобы Ник смог в него влезть. Он камнем разбил стекло, а потом аккуратно вытащил все осколки из старой, крошащейся замазки. Внутри царила жара, пахло машинным маслом и пылью. Велосипед, старый мальчишеский «швинн», стоял рядом с десятилетним «меркурием» – универсалом с лысыми шинами и ободранными порогами.

«Судя по тому, как мне везет, этот чертов велик будет не на ходу, – подумал Ник. – Без цепи, со спущенными колесами, что-то вроде этого». Но нет, на сей раз удача повернулась к нему лицом. Велик катился легко, шины были надуты, протектор – не стерт, все болты и звездочки – на месте. Отсутствовала багажная корзинка, которую предстояло чем-то заменить, зато имелся щиток над цепью, предохраняющий правую ногу, а на стене, между граблями и лопатой для чистки снега, Ник увидел неожиданный подарок: новенький ручной велосипедный насос «Бриггс».

Ник продолжил поиски и нашел на полке маленькую масленку «Три-ин-уан». Сел на потрескавшийся бетонный пол – жара его больше не беспокоила – и тщательно смазал цепь и обе звездочки, переднюю и заднюю. Покончив с этим, аккуратно навернул крышку на носик и сунул масленку в карман.

Привязал насос к багажнику над задним крылом «швинна», открыл ворота гаража и выкатил велосипед. Никогда еще свежий воздух не казался Нику таким сладким. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул, вышел на дорогу, сел на велосипед и медленно поехал к Главной улице. Катил «швинн» отлично. Лучшего для Тома было не найти… при условии, что Том умел ездить на велосипеде.

Он припарковал «швинн» рядом со своим «рали» и направился в «Центовку». Нашел хорошую багажную проволочную корзинку в отделе спортивных товаров в глубине магазина и уже повернулся, чтобы уйти, когда заметил гудок с хромированным раструбом и большой красной резиновой грушей. Улыбаясь, Ник положил гудок в корзинку, потом прошел в отдел инструментов за отверткой и гаечным ключом подходящего размера. Выйдя на улицу, увидел, что Том сладко спит в тени морского пехотинца в форме и с оружием времен Второй мировой войны.

Ник закрепил на руле «швинна» сначала корзинку, потом гудок. Вернулся в «Центовку» и вышел оттуда, держа в руках объемистую сумку с одной лямкой.

С ней направился в универсам «Эй-энд-пи», наполнил сумку банками с консервированными мясом, овощами и фруктами. Задумавшись, брать ли фасоль в соусе чили, заметил тень, мелькнувшую в проходе. Если бы Ник мог слышать, он бы еще раньше понял, что Том уже нашел велосипед. Хриплые гудки («Х-о-у-у-О-О-О-Г-а-а!») плыли по улице, перемежаемые смехом Тома Каллена.

Ник вышел из универсама и увидел Тома, величественно мчащегося по Главной улице, его светлые волосы и подол рубашки развевались на ветру. Он то и дело с силой жал на грушу гудка. У автозаправочной станции «Арко», где заканчивалась деловая часть города, Том развернулся и покатил назад. Гараж от «Фишер-прайс» лежал в проволочной корзине. Карманы брюк и рубашки цвета хаки топорщились от игрушечных автомобилей «корги». Солнце отражалось от сверкающих кругов спиц. С легкой тоской Ник подумал, что ему хочется услышать гудок, чтобы понять, получит ли он от этого звука такое же удовольствие, как Том.

Том помахал ему рукой и поехал дальше. В дальнем конце делового района развернулся и вновь направился к Нику, по-прежнему нажимая на грушу. Ник вытянул руку, как полицейский, останавливающий транспортное средство. Том остановился прямо перед ним. На его лице блестели крупные капли пота. Резиновый шланг ручного насоса свисал с багажника над задним колесом. Том тяжело дышал и улыбался.

Ник указал на Главную улицу и помахал рукой: пока-пока.

– Я могу взять с собой гараж?

Ник кивнул и перекинул лямку сумки с продуктами через бычью шею Тома.

– Мы уезжаем прямо сейчас?

Ник снова кивнул. Сложил в кольцо большой и указательный пальцы.

– В Канзас-Сити?

Ник покачал головой.

– Куда захотим?

Ник кивнул. «Да, в любое место, куда захотим, – подумал он, – но место это, вероятнее всего, окажется где-то в Небраске».

– Вау! – радостно воскликнул Том. – Хорошо! Да! Вау!

По шоссе номер 283 они направились на север и ехали уже два с половиной часа, когда на западе начали собираться темные облака. Гроза быстро надвигалась на них, опираясь на пелену дождя. Ник не мог слышать раскатов грома, но видел зигзаги молний, выстреливающих из облаков. Такие яркие, что после их исчезновения перед глазами оставался сине-лиловый отсвет. Они приближались к окраине Росстона, где Ник намеревался повернуть на восток, по шоссе номер 64, когда пелена дождя под облаками исчезла, а небо застыло и приобрело странный, зловещий желтоватый оттенок. Ветер, освежающе обдувавший левую щеку, стих полностью. Ник вдруг непонятно почему занервничал, ему стало не по себе. Он не знал, что одним из немногих инстинктов, свойственных как человеку, так и низшим животным, является реакция на внезапное и резкое падение атмосферного давления.

А потом Том принялся яростно дергать его за рукав. Ник повернулся к нему и, к своему изумлению, увидел, что Том бледен как полотно, а глаза его превратились в огромные летающие тарелки.

– Торнадо! – прокричал Том. – Приближается торнадо!

Ник поискал глазами воронку, но ничего не увидел. Вновь повернулся к Тому, пытаясь найти способ успокоить его. Однако Тома рядом уже не было. Он катил на велосипеде по полю справа от дороги, оставляя за собой дорожку в высокой траве.

«Чертов дурак! – сердито подумал Ник. – Ты же сломаешь гребаную ось».

Том спешил к амбару, который на пару с силосной башней находился в четверти мили от шоссе. Туда вела проселочная дорога. Ник, по-прежнему нервничая, доехал до съезда на проселок, перенес велосипед через невысокие воротца, а потом покатил к амбару. Велосипед Тома лежал на утоптанной земляной площадке. Том даже не откинул подставку, чтобы поставить на нее велик. Ник мог бы списать это на забывчивость, если бы не видел, как Том несколько раз пользовался подставкой. «Он просто до смерти напуган», – подумал Ник.

Собственная нервозность заставила его еще раз оглянуться – и он словно окаменел.

Жуткая чернота приближалась с запада. Не облако – скорее черная дыра, засасывающая в себя весь свет. По форме она напоминала воронку, а высота ее на первый взгляд достигала тысячи футов. Вершина шириной значительно превосходила основание, которое, похоже, не касалось земли. Наверху облака отлетали от воронки, будто охваченные отвращением.

На глазах Ника основание воронки коснулось земли в трех четвертях мили от амбара, и длинное синее здание с крышей из гофрированного металла, то ли ангар для хранения техники, то ли склад древесины, с грохотом взорвалось. Ник, разумеется, слышать этого не мог, но почувствовал вибрацию земли и едва удержался на ногах. Здание, казалось, сложилось внутрь, словно воронка высосала из него весь воздух. В следующее мгновение металлическая крыша развалилась надвое. Обе части, вращаясь, взлетели в небо. Ник, словно зачарованный, задрав голову, наблюдал за их полетом.

Это то, что я видел в самых жутких снах, думал он, и это совсем не человек, хотя иногда, возможно, и похоже на человека. А на самом-то деле это торнадо. Невероятно огромный черный вихрь, подступающий с запада, засасывающий все, что, на свою беду, окажется у него на пути. Это…

В этот момент его схватили за обе руки и потащили в амбар. Оглянувшись, Ник удивился, увидев Тома Каллена. Завороженный торнадо, он напрочь забыл о своем спутнике.

– Вниз! – крикнул Том. – Быстро! Быстро! Ох, родные мои, да! Торнадо! Торнадо!

И Ник наконец-то по-настоящему, осознанно испугался, вышел из сомнамбулического состояния, в котором находился, понял, где он и с кем. И когда Том уводил его к лестнице в подвал-убежище, почувствовал странную, звенящую вибрацию. Пожалуй, из всех ощущений, которые он когда-либо испытывал, эта вибрация больше всего походила на звук. Напоминала зудящую боль в самом центре головы. А потом, спускаясь по лестнице в подвал следом за Томом, он увидел зрелище, которое запомнил до конца своей жизни: обшивочные доски амбара отрывались одна за другой и уносились в клубящийся воздух, подобно гнилым коричневым зубам, выдираемым невидимыми щипцами. Рассыпанное по полу сено поднялось, закружилось в дюжине миниатюрных воронок-торнадо. Вибрация набирала и набирала силу.

Том уже распахивал тяжелую деревянную дверь и толкал его в подвал. На Ника пахнуло сыростью и гнилью. В тускнеющем свете он увидел, что подвал придется делить с семейством обглоданных крысами трупов. Тут Том захлопнул дверь, и они остались в кромешной тьме. Вибрация ослабела, но не прекратилась.

Паника накинула на Ника плащ и прижала к себе. Его связь с внешним миром сузилась до осязания и обоняния, но и они не успокаивали. Ник ощущал постоянную вибрацию досок под ногами. В подвале пахло смертью.

Том вслепую нащупал его руку, и Ник притянул умственно отсталого парня к себе. Он чувствовал, что Том дрожит, и задался вопросом, не плачет ли тот и не пытается ли заговорить с ним. Эта мысль чуть поубавила его собственный страх, и он обнял Тома за плечи. Том ответил тем же, и оба застыли в темноте, вытянувшись в струнку, прижавшись друг к другу.

Вибрация под ногами Ника все усиливалась; казалось, дрожал даже воздух у его лица. Том еще крепче стиснул объятия. Ничего не слыша и не видя, Ник ждал дальнейшего развития событий. Он подумал, что такой могла бы быть вся его жизнь, если бы Рэй Бут выдавил ему и второй глаз. Но Ник был уверен: случись такое, он сразу пустил бы себе пулю в лоб.

Потом он усомнился в правильности своих часов, настаивавших на том, что они с Томом провели в подвале-убежище только пятнадцать минут, хотя логика и говорила, что часы, раз уж они работали, не ошибаются. Никогда прежде Ник не осознавал, каким субъективным, каким пластичным может быть время. Ему казалось, что прошел час, может, даже два или три. И по мере того как текли минуты, в нем крепло убеждение, что в подвале они с Томом не одни. Да, конечно, там лежали тела – какой-то бедолага перед смертью привел в подвал всю свою семью, в горячечном предположении, что подвал спасет их от болезни, как спасал от атмосферных катаклизмов, – но Ник имел в виду не трупы. Их он воспринимал как вещи, ничем не отличающиеся от стула, пишущей машинки или ковра. Труп – неодушевленный предмет, занимающий пространство, ничего больше. Однако Ник чувствовал присутствие другого существа, и в нем росла и росла убежденность в том, кто именно – или что – делит с ним этот подвал.

Рядом находился темный человек, тот самый, что оживал в его снах, чей дух он учуял в черном сердце вихря.

Откуда-то – из угла или, возможно, расположившись позади них – темный человек наблюдал за ними. И ждал. Выбрав момент, он коснется их, и они оба… что? Разумеется, сойдут с ума от ужаса. Ни больше ни меньше. Он их видел. Ник не сомневался, что он их видел. Глаза темного человека видели в темноте, как глаза кошки или какого-то инопланетного существа. Как в том фильме, кажется, он назывался «Хищник». Да… как у той твари. Темный человек видел в части спектра, недоступной человеческому глазу, и все казалось ему замедленным и красным, будто весь мир выкупали в чане с кровью.

Поначалу Ник еще мог отличать эту фантазию от реальности, но время шло, и он укреплялся в мысли, что фантазия и есть реальность. Представлял себе, что чувствует на загривке дыхание темного человека.

И уже собрался метнуться к двери, чтобы распахнуть ее и взбежать по лестнице, невзирая на последствия, когда за него это сделал Том. Рука, обнимавшая плечи Ника, внезапно исчезла. В следующее мгновение дверь подвала-убежища открылась, и в дверной проем хлынул поток ослепительно белого света, заставивший Ника прикрыть рукой единственный здоровый глаз. Он увидел покачивающийся силуэт Тома Каллена, поднимающегося по ступеням, а потом последовал за ним, нащупывая путь в этой ослепляющей белизне. К тому времени, когда он поднялся наверх, его глаз уже приспособился к новым условиям.

Он подумал, что свет не был таким ярким, когда они спускались в подвал, и сразу понял почему. С амбара сорвало крышу. Даже не сорвало, а аккуратно срезало, будто скальпелем. Торнадо сработал очень чисто, не оставив на полу ни щепок, ни мусора. С сеновала свисали три потолочные балки, а со стен сорвало почти все обшивочные доски. Создавалось впечатление, будто находишься внутри собранного скелета какого-то доисторического чудовища.

Том не остановился, чтобы оценить разрушения. Выбежал из амбара, словно за ним гнался дьявол. Оглянулся только раз, и в его огромных глазах стоял ужас, который в другой ситуации вызвал бы смех. Ник не смог устоять перед искушением и все-таки заглянул в подвал-убежище. Ступени уходили вниз, в темноту, старые, потрескавшиеся, истертые посередине. Он увидел разбросанную солому на полу и две пары рук, тянувшихся из тени. Крысы объели пальцы до костей.

Если в подвале был кто-то еще, Ник его не увидел.

Да и не хотел видеть.

Он последовал за Томом.

Том, дрожа всем телом, стоял у велосипеда. Ника на мгновение позабавила прихотливая избирательность торнадо: воронка всосала в себя большую часть амбара, но побрезговала их велосипедами, – и тут он заметил, что Том плачет. Ник подошел к нему, обнял за плечи. Том, широко раскрыв глаза, смотрел на просевшие ворота амбара. Ник сложил большой и указательный пальцы в кольцо. Глаза Тома скользнули по кольцу, но вопреки надеждам Ника он не улыбнулся. Он вновь уставился на амбар. И Нику совершенно не нравился его пустой, оцепенелый взгляд.

– Там кто-то был! – резко бросил Том.

Ник улыбнулся сам, но улыбка получилась вымученной. Он не знал, как она выглядит со стороны, однако чувствовал, что не очень. Указал на Тома, на себя, потом разрезал воздух рукой, словно подводя черту.

– Нет, – возразил Том. – Не только мы. Кто-то еще. Кто-то, кто вышел из смерча.

Ник пожал плечами.

– Теперь мы можем ехать? Пожалуйста!

Ник кивнул.

Они покатили велосипеды к шоссе, воспользовавшись полосой выдернутой травы и взрытой земли, которую оставил после себя торнадо. Он прошелся по западной окраине Росстона, пересек федеральное шоссе номер 283, продвигаясь с запада на восток, ломая ограждения и обрывая провода, обогнул амбар слева от них, зато с силой ударил по дому, который стоял – раньше – перед амбаром. В четырехстах ярдах от шоссе проложенная в поле полоса резко обрывалась. Теперь облака уже начали рассеиваться (хотя дождь продолжал идти, легкий и освежающий), и беззаботно пели птицы.

Ник наблюдал, как напряглись могучие мышцы Тома, когда он переносил велосипед через скрученное ограждение у обочины шоссе. «Этот парень спас мне жизнь, – подумал он. – До этого дня я никогда в жизни не видел смерча. Если бы я оставил его в Мэе, как поначалу собирался сделать, то сейчас лежал бы мертвым бревном».

Он перенес велосипед через ограждение, хлопнул Тома по плечу и улыбнулся ему.

«Мы должны найти кого-то еще, – подумал Ник. – Чтобы я смог поблагодарить его. И сказать ему мое имя. Он даже не знает, как меня зовут, потому что не умеет читать».

Какое-то время он постоял, пораженный этим открытием, а потом они сели на велосипеды и поехали дальше.

На ночь они остановились на левой половине поля «Росстонских малышей», выступавших в малой лиге. Вечер выдался звездным и безоблачным. Ник заснул быстро, и ему ничего не снилось. Проснулся на заре, думая, как же это хорошо, когда рядом вновь кто-то есть, и насколько от этого все меняется.

В Небраске действительно был округ Полк. Поначалу его это поразило, но ведь последние несколько лет он провел в пути. Должно быть, кто-то из собеседников Ника упомянул округ Полк, а может, раньше жил в округе Полк, но в его памяти этот разговор не сохранился. Нашел Ник на карте и шоссе номер 30, однако все-таки не мог поверить, во всяком случае, ранним утром солнечного дня, что они действительно отыщут старую негритянку, которая сидит на крыльце посреди кукурузного поля и поет псалмы, аккомпанируя себе на гитаре. Ник не верил в предчувствия и видения, но полагал, что нужно куда-то идти, искать людей. В каком-то смысле он разделял стремление Фрэнни Голдсмит и Стью Редмана к объединению. А до тех пор все оставалось чуждым и лишенным должного порядка. И везде таилась опасность. Пусть скрытая от глаз, она чувствовалась, как присутствие темного человека в подвале. Опасность была везде. В домах, за следующим поворотом дороги, под легковушками и грузовиками на шоссе. И если сегодня они избежали встречи с ней, она по-прежнему поджидала их в отрывном календаре, отделенная двумя или тремя листочками. «Опасность! – казалось, шептала каждая клеточка его тела. – АВАРИЙНЫЙ МОСТ. СОРОК МИЛЬ ПЛОХОЙ ДОРОГИ. МЫ НЕ НЕСЕМ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ТЕХ, КТО ПРОДОЛЖИТ ПУТЬ В ЭТОМ НАПРАВЛЕНИИ».

Отчасти причину следовало искать в огромном, выбивающем из колеи психологическом шоке, вызванном пустынным пространством. Находясь в Шойо, Ник практически его не испытывал. Пустынность Шойо значения не имела… по крайней мере особого значения, поскольку сам Шойо являлся песчинкой на бескрайнем пляже. Но когда ты катил по шоссе, возникало ощущение… Ник вспомнил фильм Уолта Диснея о природе, который видел в детстве. Тюльпан заполнял весь экран, один тюльпан, такой красивый, что захватывало дух. А потом камера отъезжала с быстротой, вызывающей головокружение, и ты видел целое поле таких же тюльпанов. Этот прием бил в самое сердце. Создавал полную информационную перегрузку, из-за которой перегорал предохранитель какой-то внутренней цепи, отсекая информационный поток. Человек подобного выдержать не мог. Аналогичным образом действовало на Ника и это путешествие. В Шойо не осталось ни души, но он к этому худо-бедно приспособился. Однако и в Макнабе не осталось ни души, и в Тексаркане, и в Спенсервилле, а Ардмор выгорел дотла. Пока он ехал на север по шоссе номер 81, ему встречались только олени. Дважды попадались на глаза признаки того, что в живых остались и другие люди: относительно свежий костер и останки застреленного и освежеванного оленя. Однако самих людей Ник не видел. И этого было достаточно, чтобы свести человека с ума, потому что медленно, но верно приходило осознание случившегося. Речь шла не просто о Шойо, или о Макнабе, или о Тексаркане. Вся Америка превратилась в небрежно брошенную жестянку, на дне которой перекатывались несколько забытых горошин. А ведь за пределами Америки лежал целый мир. Но от этой мысли Нику стало так тошно, что он выбросил ее из головы.

И склонился над атласом. Возможно, продолжив путь, они превратятся в снежный ком, катящийся вниз по склону, увеличивающийся в размерах. Если повезет, по пути в Небраску к их маленькой команде присоединится еще несколько человек (или они к ним присоединятся). А после Небраски, полагал Ник, они отправятся куда-то еще. Все это напоминало поход без конечной цели – ни тебе чаши Грааля, ни меча в камне.

«Мы двинемся на северо-восток, прямиком в Канзас», – думал Ник. Шоссе номер 35 приведет их к другому участку шоссе номер 81, и по нему они смогут добраться до Суидхолма, штат Небраска, где шоссе номер 81 под прямым углом пересекало шоссе номер 92. А шоссе номер 30 являлось гипотенузой этого прямоугольного треугольника. И где-то в нем лежала приснившаяся ему страна.

Думая об этом, Ник ощутил трепет.

Краем глаза он уловил какое-то движение, поднял голову. Том сидел и обоими кулаками тер глаза. Нижняя половина его лица, казалось, исчезла в огромном зевке. Ник улыбнулся Тому и получил улыбку в ответ.

– Сегодня поедем дальше? – спросил Том, и Ник кивнул. – Ух ты, как хорошо! Мне нравится ехать на моем велике. Родные мои, да! Надеюсь, мы никогда не остановимся.

Убирая атлас, Ник подумал: «А кто знает? Возможно, твое желание исполнится».

Тем утром они повернули на восток и на ленч остановились на перекрестке неподалеку от границы Канзаса и Оклахомы. День этот, седьмое июля, выдался жарким.

Незадолго до привала Том, как обычно, резко остановил велосипед. Он смотрел на щит-указатель, закрепленный на бетонной стойке, наполовину ушедшей в мягкую обочину. Ник тоже взглянул на щит. Прочитал: «ВЫ ПОКИДАЕТЕ ОКРУГ ХАРПЕР, ШТАТ ОКЛАХОМА. ВЫ ВЪЕЗЖАЕТЕ В ОКРУГ ВУДС, ШТАТ ОКЛАХОМА».

– Я могу это прочитать, – заявил Том, и если бы Ник мог слышать, его бы отчасти позабавил, отчасти тронул пронзительный голос Тома, декламирующего: – Вы покидаете округ Харпер, штат Оклахома. Вы въезжаете в округ Вудс, штат Оклахома. – Том повернулся к Нику. – Знаешь что, мистер?

Ник покачал головой.

– Я никогда в жизни не выезжал из округа Харпер, родные мои, нет, только не Том Каллен. Но однажды мой папа привез меня сюда и показал этот щит. Сказал, что если когда-нибудь поймает меня по другую сторону щита, то сдерет с меня кожу. Я очень надеюсь, что он не поймает нас в округе Вудс. Или поймает?

Ник энергично покачал головой.

– Канзас-Сити в округе Вудс?

Ник вновь покачал головой.

– Но мы заедем в округ Вудс до того, как поедем куда-то еще, так?

Ник кивнул.

Глаза Тома блеснули.

– Это – мир?

Ник не понял. Нахмурился… вскинул брови… пожал плечами.

– Мир – это место, вот я про что, – пояснил Том. – Мы едем в мир, мистер? – Он замялся, а потом со всей серьезностью спросил: – Вудс – так можно назвать мир?

Ник медленно кивнул.

– Ладно. – Том еще несколько секунд смотрел на щит-указатель, потом вытер правый глаз, из которого выкатилась одна слезинка. Оседлал велосипед. – Ладно, поехали. – И молча пересек границу между округами. Ник последовал за ним.