Помоги проекту - поделись книгой:
Выводы. Враг у ворот
В результате как в 2007, так и в 2013 году по-прежнему нет никакого внятного ответа на системный технологический вызов США.
Средства расходуются нерационально, массовый технологический прогресс отсутствует как таковой (доделываются наработки конца 80-х).
Так, на нужды связи и управления расходуется до 18 % военного бюджета, – а система военной связи технически намного отстает от гражданской. Недостаточно распространение цифровых способов передачи информации, автоматизированных систем управления на основе телекоммуникационных составляющих, систем спутниковой связи.
Современная российская военная экономика, в целом, не отвечает современным требованиям, в результате чего армия обладает весьма ограниченной боеспособностью и отстала от своих потенциальных противников еще сильнее, чем стрелецкие полки в начале XVIII века. Военная реформа разрушила старую, отжившую структуру, но создало лишь отдельные «островки» новой, которые в настоящее время приходится методом проб и ошибок соединять в некое целое, желаемые контуры которого определяются во многом случайным и субъективным образом.
Исходя из вышеизложенного ключевыми задачами восстановления военной экономики и обороноспособности России в целом представляются:
• беспощадное подавление культуры коррупции в Вооруженных Силах, с оборонно-промышленном комплексе и связанной с ними части госаппарата (представляется целесообразным выбрать «военный кластер» российской экономики и системы государственного управления в качестве полигона для переноса в российские условия технологий очищения от коррупции, хорошо зарекомендовавших себя в других странах – в первую очередь, в США и Италии);
• отказ от либеральной социально-экономической модели, вынуждающей государство действовать в интересах глобального бизнеса, а не собственного народа и разрушающей человеческий и производственный капитал, являющийся естественным фундаментом обороноспособности;
• создание системы надежного научно-аналитического обеспечения военного строительства России на основе гражданской науки и аналитики, учитывающей возможности и потребности общества в целом, а не только его военного сектора.
Андрей Дмитриев
Оборонно-промышленный комплекс России: вчера, сегодня и завтра
Уроки военной модернизации 30-х – 40-х годов
Система государственного управления оборонно-промышленным комплексом (ОПК) страны строилась, начиная с рубежа 1920–1930-х годов. Эта работа проходила в условиях жесточайшего лимита времени, в сложнейшей военно-политической обстановке тех лет. Её выражением можно считать широко известную фразу из выступления И. В. Сталина на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности 4 февраля 1931 года: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Другими словами, необходимо было примерно за две пятилетки создать практически «из ничего» такие Вооруженные Силы, которые могли бы не только успешно противостоять враждебному окружению из передовых мировых государств того времени, но и одержать военную победу над ними. Для этого нужно было:
• во-первых, оснастить свою Армию и Флот новым и современным оружием, созданным непременно на отечественных предприятиях;
• во-вторых, создать собственную научную и промышленную базу военного производства;
• в-третьих, сформировать корпус производственно-технических и военных кадров, способных произвести оружие победы и одержать верх в будущей войне.
Требовалось также решить великое множество других, крупных и мелких, вопросов, без которых было бы невозможно достичь любой из трех перечисленных выше фундаментальных целей, не говоря уже о всех вместе.
С позиций нынешнего дня весь комплекс проблем, с которыми предстояло справиться, причем качественно и в сжатые сроки, представляется абсолютно неподъёмным. Тем не менее, основные задачи военно-промышленного строительства были в целом решены, а поставленная цель – достигнута.
Советская Армия сокрушила гитлеровский Третий рейх и его союзников, была создана современная оборонная промышленность, в стране сложилась передовая система науки и образования, готовившая отлично подготовленные гражданские и военные кадры.
Как же удалось совершить этот стремительный исторический прорыв?
Кратко ответить на этот вопрос, видимо, невозможно – здесь требуется долгий и обстоятельный разговор, шаг за шагом раскрывающий детали сталинского плана военного строительства и предвоенной модернизации советского общества. Однако, если определить главное звено в этой длинной цепи, то всё сойдется на человеческом факторе, а именно – на системе подбора, обучения, расстановки и мотивации огромной массы людей, которым предстояло совершить этот опережающий рывок в будущее. Успех любого дела зависит от человека, причем задача государственного руководства – отобрать и расставить на каждом управленческом уровне людей, адекватных данному положению по опыту, образованию и умению руководить. Так должно быть в идеале. Но и на практике советскому руководству эту сложнейшую задачу удалось решить с должной эффективностью, хотя комплекс методов, которые для этого использовались, носил весьма специфический характер.
Представляется, что особую роль в успехах предвоенного оборонного и хозяйственного строительства в СССР сыграла именно правильная кадровая работа, и лишь во вторую очередь – созданная в стране единая централизованная система управления: начиная с уровня Правительства и вплоть до частей Вооруженных Сил, научных учреждений, промышленных предприятий и учебных заведений.
На верху этой системы стоял признанный народом лидер, окруженный группой близких соратников, каждый из которых получал, говоря современным языком, неограниченные права в пределах своего административного поля. Одна из «сталинских» легенд гласит, что уже после войны, осенью 1946 года, он позвонил из Сочи новому секретарю ЦК ВКП(б) Н. С. Патоличеву: «Запишите постановление секретариата ЦК. Пункт первый: «Назначить ответственным за хлебозаготовки 1946 года Патоличева Н. С.» Записали? В пункт второй впишите всё, что нужно вам для успешного проведения хлебозаготовок».
Критерий успешности был единым и общим для всех руководителей «сталинской школы». Это – темпы и качество, обеспечение максимально высокой эффективности порученного участка работы. Хотя бывали, конечно, и ошибки в оценках, и крутые повороты в судьбах отдельных руководителей и рядовых участников проекта оборонного строительства. Расхожее мнение сегодня гласит, что вся эта работа велась якобы в обстановке абсолютной партийной диктатуры, не только исключавшей какую-либо инициативу снизу, но и не отягощенной специальными знаниями и серьёзным образованием в сфере своей ответственности.
В качестве примера часто приводятся слова, якобы произнесенные И. В. Курчатовым в ответ на некомпетентное вмешательство Л. П. Берия в работы по атомному проекту: «Я ваших работ по ядерной физике не читал. Вы моих тоже не читали. Но по разным причинам».
Однако это далеко не так. И, как свидетельствуют многие участники того же «атомного проекта», Курчатов стал его научным руководителем именно по причине того, что всегда умел находить общий язык с политическим руководством. То есть без сочетания профессионализма и соответствия занимаемой должности никаких результатов быть не могло. Ключевую роль в кадровом отборе действительно играл центральный партийный аппарат, который предварительно выявлял, проверял, учитывал и отслеживал результаты служебной деятельности каждого кандидата, попавшего в сферу его внимания. Правильность отбора определялась, прежде всего, реальными результатами в соответствии с известной формулой: «Практика – критерий истины». Факторы землячества, клановых и родственных связей не действовали. Коррупционный компонент, особенно при назначении на высокие административные позиции, практически не существовал. Поскольку любой пост, в случае провала порученного дела, становился «расстрельным».
Позднее этот круг отобранных лиц получил название «номенклатуры», причем не только партийной и государственной, но также военной, хозяйственной, научной, производственной, профессорско-преподавательской и так далее. В отличие от сегодняшней ситуации, попасть в разряд руководителей, минуя строгий административный фильтр и не имея необходимых специальных навыков и профессиональной подготовки, было делом практически невозможным. Номенклатурная верхушка была весьма ограниченной в количественном отношении, параллельно контролировалась несколькими независимыми от неё внешними институтами (партийные структуры разных уровней, органы безопасности, народный контроль), внутри неё сложились свои, весьма жесткие правила существования и общения. Критерии отбора и выживания были сверхжёсткими.
Наряду с номенклатурными работниками, существовал более низкий, но более широкий уровень управления: как формальный (наркоматы, госкомиссии, госпредприятия), так и неформальный. Прямой выход на И. В. Сталина имели многие представители разных слоев общества: ученые, инженерно-техническая интеллигенция, работники образования. Выделялось особое отношение в СССР к науке и, прежде всего, лично к ученым естественно-научных и инженерно-технических специальностей. И. В.Сталин, несомненно, понимал, что научные достижения в этих сферах являются ключом к лидерству в оборонном строительстве. Примечательна, например, важная роль его советника по научным вопросам, учёного-химика, профессора С. В. Кафтанова. До войны он работал в аппарате ЦК ВКП(б), в годы войны входил в состав Государственного Комитета обороны (ГКО), в качестве уполномоченного ГКО по науке, после войны был министром высшего образования СССР.
Именно С. В. Кафтанову страна обязана началу реализации атомного проекта. По роду своей служебной деятельности он, в частности, давал заключения на обращения представителей науки, поступавших на имя И. В. Сталина, среди них были и известные письма будущего академика, тогда начинающего физика-ядерщика Г. Н. Флерова, был инициатором многих других организационных решений, связанных порой с огромными материальными затратами, и требовавших поэтому особой уверенности в необходимости предлагаемых мер, высокого гражданского мужества и настойчивости в их обосновании и продвижении. Его работа оставила глубокий след в структуре отечественной науки и системе образования.
Как показывает мировой опыт, перспективные оборонные разработки всегда имеют двойное военно-гражданское применение, а значит, сегодня вполне уместным было бы нахождение в ближайшем окружении Президента РФ руководителя, отвечающего в масштабах государства за состояние и организацию науки в целом. В США, как и в ряде других развитых стран, такой человек либо соответствующее высшее управленческое звено имеется. В частности, у Б. Обамы – это официальный советник президента США по науке, авторитетный мировой ученый в сфере экологии Дж. Холдрен. У Сталина именно таким помощником был С. В. Кафтанов. В СССР функцию надведомственного центра управления наукой выполнял стоящий над правительством, очень небольшой по количественному составу (25–30 ответственных работников), Отдел науки ЦК КПСС. Сегодня человека с функцией «советник по вопросам науки» в Администрации президента РФ нет.
Уроки послевоенного периода
В послевоенное время система высшего государственного управления военно-промышленным комплексом СССР постепенно трансформировалась. Во второй половине 1940-х годов при Совете Министров (Правительстве) были создано несколько Специальных комитетов. Специальный комитет № 1 (атомный проект) возглавил Л. П. Берия. Специальные комитеты по реактивной технике и по вопросам радиолокации были подчинены Г. М. Маленкову. Во всех случаях первыми заместителями председателей спецкомитетов назначались ученые или видные специалисты-практики: И. В. Курчатов, А. И. Берг, Д. Ф. Устинов и др. Здесь четко прослеживается многократно оправдавший себя принцип: для решения конкретной военно-промышленной проблемы создавалась управляющая группа из людей, лично ответственных за конечный результат дела, объединявшая представителя высшего государственного руководства, имевшего практически неограниченные служебные полномочия, и авторитетного представителя мира науки.
В течение всего послевоенного времени важнейшим рычагом развития оборонно-промышленного комплекса Советского Союза продолжала оставаться целенаправленная кадровая работа в этой сфере, постоянный поиск и расстановка людей в правительстве, промышленности, военной науке. Укреплялась система непрерывной селекции и контроля в этой сфере: от студента высшей школы до министра. Появилось, например, такое собирательное понятие, как «сталинский нарком», ставшее синонимом соединения в одном лице больших профессиональных знаний, работоспособности и требовательности. Всё это, прежде всего, относилось к высшим руководящим кадрам – руководству Военно-промышленной комиссии Совета министров СССР, а также министрам оборонных отраслей Советского Союза. Лозунгом послевоенной эпохи был высокий профессионализм и контроль на каждом рабочем месте. Пока этот принцип действовал, система работала. С приходом нового времени, новой экономики и новых подходов к отбору кадров – система угасла. Сегодня наша страна подошла к порогу абсолютной деградации кадровой работы. Скорее нормой, чем исключением, стал приоритет «эффективного менеджера» над творцом и профессионалом своего дела.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что высшие органы управления оборонно-промышленным комплексом СССР были весьма малочисленны. Так, аппараты упомянутых Спецкомитетов при СМ СССР состояли всего из нескольких десятков ответственных работников каждый. Пришедшая им на смену Военно-промышленная Комиссия при СМ СССР, управлявшая всеми отраслями науки и промышленности в этой сфере, насчитывала порядка 100 человек. Столь же ограниченными по составу были специализированная Секция прикладных проблем АН СССР, курировавшая научные разработки военного назначения, а также специальный (10-й) отдел Госплана СССР, сопровождавший серийное производство вооружений.
Эти организационные звенья служили важным звеном в цепи управления академической военной наукой и серийной военной промышленностью. С ликвидацией этих структур в 1990-х годах исчезла единая вертикально интегрированная система управления оборонно-промышленным комплексом, она лишилась важнейших опор, была утрачена не только управляемость, но и стратегический, ориентированный на перспективу подход к делу.
СССР был страной с централизованной плановой экономикой. Тем не менее, в сфере управления военно-промышленным комплексом последовательно проводились методы, присущие именно рыночному хозяйству. Конкурентная среда насаждалась «сверху», директивными методами. Системы вооружения разрабатывались, как правило, параллельно несколькими государственными научно-производственными объединениями (компаниями) в условиях жесткой конкуренции. Решения о передаче конкретных вооружений в серийное производство принимались в результате строгого конкурсного отбора. Примечательно, что именно ослабление конкурентных начал в оборонно-промышленном комплексе, привело на рубеже 1970-х – 80-х годов к постепенному снижению качества и усложнению обслуживания военно-технических систем из-за множественности стоящих на вооружении близких по характеристикам изделий. Усложнялись бюрократические процедуры управления. Всё это вылилось также в серьезный рост военных расходов и снижение их эффективности.
Существует расхожее мнение, что «Советский Союз надорвался вследствие гонки вооружений». Это мнение является пропагандистским штампом, не имеющим ничего общего с действительностью. Оборонная часть советской экономики, включая космос и авиастроение, в 1983–1986 гг. не достигала и 30 % ВВП. Только с приходом к власти Горбачева, Рыжкова и прочих «перестройщиков» были сделаны фундаментальные ошибки, которые поставили советскую экономику в ситуацию всё усиливающегося развала. Она была добита не «неоправданными расходами по противодействию американской программе СОИ («звездные войны»)», а тремя законами, изменившими весь контекст функционирования базовых отраслей. Это были закон о госпредприятии (июнь 1987 г.), закон о кооперации (май 1988 г.) и закон об экономической самостоятельности Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР (ноябрь 1989 г.). Плюс к тому была добавлена реформа управления с созданием «советов трудовых коллективов» и выборностью директоров предприятий. Всё это, и в первую очередь – разрешение предприятиям переводить безналичные счета в наличность, а также продавать «излишки матресурсов» дезорганизовало деятельность отраслей и предприятий, сформировало среду коррупции и безответственности. Однако даже в этой обстановке предприятия ОПК продолжали функционировать, хотя в очень ограниченном режиме.
Нынешний цикл развития ОПК и вооруженных сил
Сегодня в системах управления оборонно-промышленными комплексами США и России сложилась парадоксальная ситуация. Американская система: с её конкуренцией, устоявшимися и вполне определёнными правами собственности, последовательно проводимыми принципами программно-целевого планирования, управления и контроля, жёсткими критериями финансирования и конкурсного отбора, мощными заслонами от информационных утечек, – значительно больше походит на бывшую систему ВПК Советского Союза, чем аналогичный по назначению российский механизм государственного управления в этой сфере, действующий в условиях непрекращающихся реформ и перестроек, отличающийся размытостью функций, сфер ответственности и критериев функционирования.
Тем не менее, высокое качество и относительно низкая себестоимость систем отечественного оружия, заложенные в советские годы, пока еще продолжают оставаться серьезным аргументом России в конкурентной борьбе на мировых рынках. Хотя негативные и проблемные моменты продолжают нарастать.
Прежде всего, в 1990-е годы произошла резкая деиндустриализация всей отечественной промышленности. Особо пострадала основа материального, прежде всего, оборонного производства: машиностроение, станкостроение, авиастроение, судостроение, приборостроение. Следствием этого стало падение качества вооружений и военной техники. Распространяются кажущиеся все более оправданными суждения о невосполнимости понесенных потерь.
Приватизация 1990-х годов привела к тому, что многие оборонные предприятия оказались или закрыты, или де-факто вышли из-под контроля государства. Результатом «реформ» стало распыление ответственности и масштабные хищения бюджетных средств. Весьма настораживают и настойчивые попытки снизить роль и авторитет отечественной науки, идущие от имени, в том числе, высокопоставленных правительственных чиновников. Здесь просматриваются признаки сознательного нарушения неоспоримого правила: «Без современной науки невозможно создание современного оружия».
Наконец, очевидный ущерб стратегическому планированию военного строительства, определению будущего облика Российской Армии и Флота, наносит отсутствие целеполагания и соответствующих четких установок по данной проблематике. В современных условиях жизненно необходимым является наличие внятной стратегии военного строительства, которая могла бы стать обоснованным ориентиром на будущее. В этой связи хотелось бы привести наглядный и весьма удручающий пример нынешней практики подхода к проблемам ОПК и пропаганде ожидаемых будущих достижений в этой сфере.
Некоторое время назад в российском сегменте сети Интернет появился четырёхминутный фильм «Армия России – мы вернулись!». Внешне он выглядит как обычный рекламный ролик. Интернет и телевидение забиты такого рода сюжетами: посмотреть – и тут же забыть.
Однако здесь не тот случай. Этот залихватский сюжет, идея которого явно исходит от высокого руководства, освещает важнейшую и наиболее на сегодня затратную программу Правительства России по будущему строительству её Вооруженных Сил. Фильм в какой-то мере приоткрывает завесу секретности, всегда окружающую планы военно-технического строительства любого важного международного игрока, в том числе и нашей страны.
Сегодня времена меняются, стратегические планы становятся доступными для публичного обсуждения. Появилось много информации для оценки перспектив исхода вероятных вооруженных конфликтов с участием различных акторов и их блоков. Логика соответствующих прогнозов вполне понятна и строится на бесспорном тезисе: каким по степени продвинутости и качества оружием, его соответствия мировым стандартам в сфере науки и технологий, будет обладать та или иная воюющая сторона – таким окажется для неё исход будущих военных столкновений.
Если с данной точки зрения посмотреть на упомянутый видеоматериал, оценивать его с позиции соответствия намечаемых правительством России программ модернизации вооружений современному технологическому укладу, то он производит совершенно удручающее впечатление. Главное – становится вполне очевидным, что внедрения серьезных инноваций в сфере вооружений не предполагается и, вероятно, даже не намечается. Все безудержно рекламируемые, якобы новые, вооружения – представляют собой, по существу, старые, слегка доработанные системы, задуманные, а порой даже и созданные ещё в советские времена.
Ещё раз подчеркнём, что Советский Союз был действительно великой военной державой, оставил огромный научно-промышленный задел в этой сфере. Тем не менее, оправданно ли в основу нынешней государственной программы перевооружения Российской армии до 2020 года закладывать технологии и разработки двадцатилетней давности?
Политические вызовы и угрозы с тех пор радикально изменились. Передовые инженерно-технические решения тех лет сегодня перешли в разряд уходящих и даже отстающих, относящихся к предыдущим технологическим укладам.
Будущее оружие должно либо где-то применяться, либо кому-то реально угрожать, другими словами – выполнять функцию сдерживания потенциальных агрессоров. Похоже, что в такой плоскости вопрос даже не ставится. Реального потенциала сдерживания у намечаемых к принятию на вооружения «новых» систем оружия нет. В лучшем случае, они могут стать предметом экспорта в развивающиеся страны «третьего мира».
Вспоминается известное утверждение, что генералы (в данном случае правительство) всегда готовятся к прошлой войне. Данный материал, к сожалению, наглядно подтверждает справедливость этого тезиса.
За последние два десятилетия мир был свидетелем серии кровавых военных столкновений. При этом два вооруженных конфликта: войну в Югославии (1999 г.) и войну в Ливии (2011 г.), – можно рассматривать как своего рода «модельные войны». Они строились на всех этапах по очень схожему сценарию: как в «холодной» фазе предконфликтного разогрева внутренней обстановки, так и в ходе «горячего» контактного вооруженного столкновения, выглядевшего как точечное уничтожение чувствительных элементов военного и экономического потенциала атакуемых стран. Для каждого этапа использовались свои, присущие ему, специфические методы разведки, наблюдения и боевого управления, средства активного воздействия на противника, специализированные системы вооружений.
Подобных, передовых, реально новых систем вооружения и систем управления в данной российской программе практически нет, либо о них сознательно не упоминается. Нет в программе, например, ни слова о будущих технических средствах разведки, в частности – о возможной гамме различных беспилотных летательных аппаратов, без широкого использования которых современная война уже не мыслится. Ничего не говорится о высокоточном оружии (авиационном, артиллерийском, ракетном, лучевом и проч.) и ударных интегрированных авиационно-космических группировках. Не упоминается и о роботизированной военной технике, разработки которой широким фронтом идут на Западе и на Востоке. Примечательно, что именно такие системы оружия рассматриваются как основа будущих дистанционных, бесконтактных войн и, по оценкам экспертов, приведут к подлинной революции в военном деле. Первые проявления этих новых подходов и можно было видеть в Югославии и Ливии.
Как уже отмечалось выше, индустриализация в преддверии Второй мировой войны осуществлялась бесспорными профессионалами своего дела, и позволила создать в СССР не только продвинутую военную промышленность, но и ряд передовых, для того времени гражданских отраслей. Говоря современным языком, это был прорыв в сферу двойных, одновременно военного и гражданского назначения, технологий. Всё это отсутствует в претендующей на столь же высокое место в истории России правительственной программе перевооружения Армии и Флота до 2020 года.
Конечно, не исключено, что данный рекламный материал был создан и продемонстрирован в целях дезинформации, а реальное содержание намеченных планов совсем иное. Это было бы вполне в духе американского ДАРПА, которое обычно широко освещает свои военно-технические проекты, но при этом хранит в глубокой тайне ограниченный круг приоритетных, принципиально новых и прорывных по своему характеру исследований – как правило, двойного, военно-гражданского, назначения. Если же это предположение неверно, то данная программа займет «достойное» место в ряду угасших правительственных начинаний последних лет: таких, как инновационный центр Сколково, перекройка часовых поясов, нулевое содержание алкоголя в крови водителей и многие другие подобные «инновации».
Проблемы ОПК и перспективы их решения
Современная Россия, как в 30-е годы прошлого века, жизненно нуждается в научно-промышленном рывке, иначе нас сомнут. Может быть, необходимо еще раз обсудить программу перевооружения Российской армии до 2020 года, собрать специалистов, всё продумать, взвесить и обсудить? Даже гражданским экспертам, наблюдающим за динамикой взаимоотношений между Вооруженными Силами РФ и отечественным ОПК (включая и научно-технический аспект) извне, довольно легко выделить главные проблемы, с которыми сталкиваются как наши Вооруженные Силы, так и сам оборонно-промышленный комплекс в процессе их нынешнего взаимодействия. Эти проблемы уходят корнями в начало «лихих 90-х», к периоду расчленения СССР. Что же произошло?
Это, во-первых, отрыв от российского ОПК целого ряда критически важных оборонных предприятий, расположенных на территории бывших союзных республик, в частности – мощного комплекса оборонных и научно-технологических предприятий Украины. Разумеется, «новым независимым государствам»: даже таким крупным, как Украина, Казахстан и Узбекистан, – гиганты или высокоспециализированные домены «оборонки», доставшиеся им «по наследству» от второй сверхдержавы мира, были попросту не нужны. Хотя раздел такого рода предприятий необязательно было связывать с границами по «нулевому варианту» – тем более, что это соответствовало бы интересам всех сторон.
Российское руководство того времени вполне могло озаботиться, например, проблемами аренды необходимых производственных мощностей, как это было сделано, например, в отношении базы Черноморского флота в Севастополе и космодрома Байконур. Но этого не было сделано. Более того, в России 90-х годов практически не формировался государственный оборонный заказ – тем более, в размерах, позволяющих сохранить необходимый спектр технологических связей между предприятиями некогда единого союзного ОПК в рамках СНГ.
Во-вторых, в самой Российской Федерации быстро возникла и укрепилась раздробленность оборонной промышленности, которая лишилась четкой отраслевой организации советского периода. Предприятия в 1992 году попросту бросили в бушующее море «рыночных отношений», «выплыть» из которого удалось далеко не всем. Тем самым были нарушены все производственные и научные цепочки внутри ОПК. И даже «выплывшие» – в основном, за счет экспортных поставок своей продукции – порой оказываются уже не в состоянии выпускать «базовые» образцы, не говоря уже об их модернизации и усовершенствовании. Скандальная эпопея с авианесущим крейсером «Адмирал Горшков», который никак не могут довести до ума, приспособив под индийские требования, это лишний раз подтверждает.
Поскольку «рыночные отношения» подразумевают объективное формирование гибких соотношений спроса и предложения, отсутствие спроса со стороны государства должно было привести к закрытию и консервации целого ряда военных предприятий, или к их перепрофилированию за счет внешних капиталовложений. Ничего этого сделано не было.
В-третьих, еще больший удар нанесла осуществленная приватизация, что расчленило ОПК на целиком частные (вплоть до иностранных), частно-государственные, и государственные (казенные) предприятия. Наличие разных собственников и разных, в том числе – никому не подчиняющихся, руководителей создало новое пространство для конфликта интересов, борьбы за цены и, конечно, коррупционных махинаций.
В США федеральная контрактная система складывалась в течение 80 лет на основе принципа привлечения к выполнению военных заказов предприятий различных форм собственности – при жестком контроле всех этапов разработки и производства новой военной техники со стороны государства.
В нашей стране отказ от руководящей роли государства в области производства вооружений и возникновение разных форм собственности в этой сфере привели к организационному коллапсу, поскольку оказались перечеркнутыми все институциональные нормы и принципы государственного строительства и стратегического развития.
Любое оборонное предприятие представляет собой вовсе не продукт свободных рыночных взаимодействий субъектов права и капитала, а институт, появившийся как отражение объективных потребностей общества и государства в обеспечении военной безопасности, предназначенный для выполнения вполне определенного круга задач, вытекающих из этих потребностей. Оказавшись вне рамок государственного управления и общественного контроля, такое предприятие существенно меняет характер своего стратегического планирования, что, в свою очередь, влияет на его значимость как общественного института. При сохранении прежних или появлении новых, более масштабных задач в области укрепления обороноспособности вновь возникают институциональные проблемы, вплоть до создания новых предприятий или восстановления старых, которые были успешно решены много десятилетий назад ценой колоссальных материальных и финансовых затрат. Спрашивается, зачем тогда понадобилась передача в процессе приватизации этих предприятий в собственность неким частным лицам или структурам, что повлекло за собой не только дезорганизацию оборонно-промышленного комплекса, но и прямые экономические и материальные потери?
Реальные масштабы деградации в сфере отечественного ОПК за последние 20 лет не поддаются никакому учету. На многих предприятиях за годы управления «эффективными собственниками» ни разу не обновлялось оборудование – даже в тех случаях, когда оно являлось «точечным» и жизненно необходимым. Зато случаев сдачи уникального оборудования в утиль, перепрофилирования предприятий и перепродаж «освобожденных» от оборонной нагрузки объектов недвижимости чрезвычайно много и становится всё больше.
Так, «новые собственники» сдали в металлолом всё оборудование Саратовского авиационного завода, включая четыре недостроенных Ту-154 вместе со стапелями, и получили от руководителей города и области «добро» на застройку освободившегося места жилыми кварталами. Ранее в Саратове территория крупнейшего оборонного НИИ была передана под монастырь. Область при этом не выделяется развитой промышленностью, не блещет достижениями науки, не показывает рост потребности в высококвалифицированных кадрах. Возникает много вопросов. Например, для чего собственник приобретал подобное предприятие: он собирался получать прибыль для пополнения оффшорных счетов или же крепить обороноспособность Родины? И зачем, а главное – кто ему это всё передал?
Есть огромные предприятия, чья продукция востребована и сейчас, но при этом число работающих уменьшилось в разы, а информационно-вычислительная техника осталась на уровне 1990 года. Они вынуждены в 2013 году срочно закупать новые компьютеры, чтобы установить бухгалтерские программы 1С, поскольку иначе не могут претендовать на госзаказ в соответствии с распоряжениями правительственных чиновников. Ситуация с CAD/CAM, IT и прочими изысками современной информатики, по-видимому еще не оказалась в профессиональном поле зрения этих чиновников.
А совсем недавно российское правительство объявило о том, что поэтапная приватизация оставшихся предприятий ОПК в ближайшие пять лет является одной из его приоритетных программ, наряду с созданием большой Москвы. Как спрашивал по сходному поводу сто лет назад Владимир Пуришкевич: «Что это – глупость или предательство?»
Четвертым главным элементом расшатывания и практического уничтожения ВПК стала хаотичная дерегуляция цен и налоговая политика, приведшие к преобладанию сырьевых, и конкретно энергетических отраслей с катастрофическим повышением внутренних цен и доминированием экспортных поставок. Машиностроительный комплекс и машиностроительные отрасли столкнулись с полной неспособностью продавать свою продукцию как другим предприятиям, так и государству через бюджет. Промышленность и сельское хозяйство в нашей стране по определению имеют высокую энергозатратность. Но, начиная с 2006 года, автомобильное топливо в России стоит дороже, чем в США. Отдельные организации на Камчатке и на Дальнем Востоке, начинают прорабатывать вопросы о завозе топлива из Америки – получается дешевле, чем поставки внутри России. В 2011–12 гг. в США шло поэтапное снижение тарифов на электроэнергию. Чтобы повысить эффективность энергосистемы на протяжении трех десятилетий американцы все теснее увязывают между собой ее элементы, беря за образец Единую энергетическую систему СССР.
В-пятых, бюджетные статьи, направляемые на ОПК, военное строительство и военное развитие, оказались практически на нуле. Соответственно, стало невозможным сохранять инженерные и технические коллективы. Они стали распадаться – практически без всяких перспектив на воссоздание. Так, знаменитый химкинский «Энергомаш» гордится тем, что ему за два года удалось поднять среднюю заработную плату до 23 тысяч рублей (по-видимому, за счет американских заказов на двигатели для баллистических ракет). При этом уже десять лет назад медсестра из газпромовской поликлиники оплачивалась значительно выше, а сегодня дворники в Москве получают зарплаты, вполне сопоставимые со строителями лучших в мире жидкостных ракетных двигателей… Дифференциация доходов в наших условиях сопоставима с таковой разве что в Центральной Африке. Тем самым молодежь ставят перед выбором: крепить обороноспособность страны, превращаясь при этом в «невыездных» нищих, или эмигрировать, чтобы получать нормальные зарплаты в долларах (евро, фунтах или даже в юанях – неважно).
В-шестых, наука: как фундаментальная, так и отраслевая – также понесла огромный урон в результате реформ 90-х гг. И если фундаментальные науки в рамках РАН еще сумели сохраниться, то технологические центры в своем большинстве погибли, если их не брали на буксир крупные предприятия с экспортным потенциалом. Предприятия высокотехнологичных отраслей, по определению, имеют большие издержки, в частности, накладные расходы, относительно прочих предприятий. Их нельзя сопоставлять с предприятиями открытых областей, поскольку даже понятие эффективности для оборонных предприятий существенно отличается от обычного, оно гораздо сложнее и практически не формализуемо.
Всё это вместе взятое и создает нынешний, весьма проблемный, ландшафт взаимоотношений между Вооруженными Силами РФ и российским ОПК. Конечно, резкий рост бюджетных расходов государства вследствие скачка мировых цен на углеводороды в начале 2000-х гг. создал новую обстановку. К тому же, приход на пост президента РФ в 2001 г. Владимира Путина, который стал укреплять «властную вертикаль» и пересмотрел концепцию национальной безопасности России, замедлил процессы распада и дал импульс к более нормальной работе в сфере ОПК и в армии. Всё это позволило несколько выправить и стабилизировать ситуацию.
Финансовым выражением такой стабилизации, несомненно, можно считать утвержденные на период до 2020 года расходы для перевооружения армии на общую сумму 23 трлн. рублей, а организационным – назначение нового вице-премьера Д. Рогозина, который в правительстве стал отвечать за развитие ОПК.
Но если восстановить былые, уже апробированные, производственные циклы еще вполне достижимо, то перспективные военно-технологические программы XXI века становятся все менее реализуемы реально существующей сегодня в стране организационно-технологической базой. Здесь наибольшие трудности представляют уже отмеченные выше отсутствие государственной стратегии военного развития и распад научно-технологических коллективов.
Оценка тех программ, которые предложены правительством в различных военных сферах, включая ракетно-ядерные силы, ВМС, ВВС и Сухопутные войска, не входит в задачи настоящей статьи. Но, как уже отмечалось выше, программа перевооружения Российской Армии до 2020 года, на которую выделено свыше 20 трлн. рублей, – это, возможно, последний шанс получить масштабные вливания в отечественные науку и оборонно-промышленный комплекс.
Так, может быть, стоит, как это в свое время было сделано в СССР, сначала заблаговременно определиться с ожидаемым характером будущих войн и военных угроз? После чего – скорректировать военную доктрину, уточнить структуру Вооруженных Сил, сформировать новые планы военного строительства? Закупить, в том числе за рубежом, тысячи промышленных предприятий и множество единиц комплектного оборудования? Основать новые и укрепить имеющиеся научно-исследовательские институты и конструкторские бюро? Создать под них систему образования и профессиональной подготовки научных, инженерно-технических и рабочих кадров? И только после этого решить, сколько денег на всё это нужно потратить и каких результатов достичь?
Иначе вся программа перевооружения рискует превратиться в новый Клондайк для «приватизаторов» типа Чубайса и Ко и военных коррупционеров. Всё это требует жесткого антикоррупционного подхода к сфере безопасности и с выделением особого режима для лиц нарушающих программы строительства Вооруженных Сил и их модернизацию.
Виктор Полевой
Современная война: фронт без тыла
Вся история человечества показывает, что мир без войны и война без мира – те две крайности, утопия и антиутопия, которые никогда не смогут полностью осуществиться. То есть люди, независимо от их личных пожеланий и убеждений, время от времени вынуждены оказываться в состоянии войны, внутри военного пространства и времени. Однако конкретные характеристики, в том числе пространственно-временные, состояния войны постоянно менялись как следствие развития человеческого общества и вооружений.
Каждое новое открытие, изобретение: материальное, организационное или идейное – неминуемо влекли за собой чисто военные последствия. Не является исключением из этого общего правила и современное Российское государство, само возникновение которого, стало следствием «крупнейшей геополитической катастрофы XX века» (В. В. Путин) – развала Советского Союза, как грандиозного поражения советского проекта в войне нового типа, «холодной войне».
Сам факт этого поражения неоспорим, и выводы из него необходимо делать по всему спектру проблем военного знания и военного дела, тем более, что на повестке дня стоит новая глобальная война, одним из главных объектов которой, является Российская Федерация, как государство, геополитический субъект, и Российское общество, как цивилизация, геостратегический субъект.
По сути, принятие новой Военной доктрины России является попыткой осмысления полученного в результате поражения СССР опыта и прогнозного планирования военных угроз, существующих сегодня для нашей страны. Неотъемлемой составной частью этой Военной доктрины стал Указ Президента Российской Федерации от 6 июля 2010 г. № 843 «О создании единой системы материально-технического обеспечения Российских Вооруженных Сил».
При этом, в проектах всех основополагающих документов, включено определение нового вида всестороннего обеспечения Вооруженных Сил Российской Федерации – материально-техническое обеспечение, которое представляет собой комплекс мероприятий, направленных на своевременное и полное удовлетворение потребностей войск (сил) в различных видах материальных средств и создание (накопление) их запасов; на обеспечение надежной эксплуатации и восстановления вооружения и военной техники; на поддержание в исправном состоянии и развитие обеспечивающей инженерно-технической инфраструктуры аэродромной сети; на организацию транспортного, ветеринарно-санитарного обеспечения и бытового обслуживания войск (сил).
Материально-техническое обеспечение является составной частью всестороннего обеспечения Вооруженных Сил. Оно организуется и осуществляется во всех видах операций (боевых действий) и повседневной деятельности войск (сил).
Целью материально-технического обеспечения, является бесперебойное удовлетворение потребностей войск (сил) в необходимых видах материальных средств и поддержание вооружения и военной техники в готовности к боевому применению (использованию по назначению). Общими видами материально-технического обеспечения в войсках (силах) являются:
1. Материальное (включая продовольственное и вещевое обеспечение военнослужащих).
2. Транспортное.
3. Ракетно-техническое.
4. Артиллерийско-техническое.
5. Танкотехническое.
6. Автотехническое.
Поделиться книгой: