Зеленая камера (СИ)

Не найдя ничего интересного в контейнерах, мужчина удалился, и, как только стих звук шагов, «паучиха» выдохнула, выползла из своего временного укрытия и снова побежала. На этот раз она целенаправленно искала лестницу. «Нужно забраться повыше, забраться повыше, — билось у Джилл в голове, — нужно срочно подняться наверх, там есть паутина, есть шанс сбежать».

Желанная пожарная лестница нашлась почти сразу, на ее металле игриво поблескивали блики мигающего фонаря, единственного на этой улице. Преодолев пару ступеней, девушка вздрогнула от громкого звука, но не остановилась. Удар металла о металл. Такой звук она уже слышала, когда помогала пленникам загонщиков. Такой звук был, когда… Потрошитель вновь стукнул ножом о металлические перила лестницы буквально в паре сантиметров от того места, в которое рукой вцепилась «паучиха». Сегодня явно был не ее день. Она отпрыгнула от перил к стене, и нога ее соскользнула со ступеньки. Равновесие от этого не было потеряно, а потерялось оно сразу после того, как Джиллиан поскользнулась на луже собственной крови, накапавшей на ступеньку ниже. Девушка полетела вниз с лестницы и достигла земли, упав на спину и ударившись об асфальт головой. В воздухе повис стон, в котором слышалась не столько боль и обреченность (хотя и они, безусловно, там были), сколько фраза «как меня это достало». Вставать не хотелось. Бежать тем более. Взгляд Джилл устремился в темное небо, и ей подумалось, что это будет последним, что она увидит перед смертью. Темное небо и обжигающе холодный взгляд убийцы. Найдя это романтичным, «паучиха» криво улыбнулась и издала тихий смешок, перешедший в хрип. Почти сразу она заметила фигуру мужчины, нависшего над ней, хотя первыми она все равно увидела именно глаза.

В раннем детстве, еще до школы, Джиллиан часто уходила играть на старое кладбище на окраине города. Кладбище то давно было закрыто, и людей перестали хоронить на нем задолго до ее рождения. Но были там особо красивые надгробные камни и склепы, которыми очень восхищалась маленькая девочка. Она могла часами бродить по территории кладбища, которое наполовину утопало в мрачном лесу, и рассматривать могилы, считая их больше произведениями искусства нежели печальным напоминанием о чьей-либо кончине. И была в лесной чаще одна могила с особо интересным памятником — ангелом смерти, склонившемся над каменным саркофагом. Ангел широко раскинул свои каменные крылья, покрытые мхом и потрескавшиеся от времени, будто старался защитить спящего вечным сном от пробуждения. Именно этот памятник и напомнил Джилл Потрошитель. Сейчас он склонился точно так же, но, очевидно, без крыльев — мрачное небо их ему заменяло. Девушка была готова умереть, она просто смирилась и уже не пыталась встать или отползти, хотя физически могла сделать и то, и другое. Она сомкнула веки.

Глаза «паучихе» пришлось все же открыть, когда та осознала, что ее только что подняли на руки. Это в планы не входило. Она ошарашенно вытаращилась на подобравшего ее с земли мужчину, но тот на нее не смотрел.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она так тихо, что поначалу подумала, что Потрошитель ее не услышал. Но вот взгляд его сместился ей на лицо, выражая нечто среднее между «Почему труп разговаривает?» и «О, так ты еще жива».

— Будешь задавать вопросы — умрешь, — ответ был более чем исчерпывающ.

Джилл подумала, что она в любом случае умрет, потому что чувствовала, как жизненные силы продолжают утекать вместе с кровью. Тело становилось все холоднее и тяжелее, как и веки, которые медленно закрывались, пока тьма не окружила девушку и не окутала ее целиком.

В предсмертном бреду ей виделись норы, огромные пещеры, полные таких же огромных пауков. Их глаза блестели в темноте и светились красным, а лапы шуршали по твердой поверхности камня, выдавая присутствие своих обладателей. Самой Джилл там не было, и она не чувствовала, что ей что-то угрожает. Но пауки чувствовали. Несмотря на свой толстый прочный панцирь, несмотря на свое чутье, внушительный размер и паутину, разбросанную повсюду, они боялись. Что-то темное, как сама ночь, следило за ними и не собиралось просто так отпускать. От страха пауки и забились в пещеры, от страха они забыли, кто они есть на самом деле. Они забыли свою мудрость и начали бездумно скрести о стенки коготками, все больше уподобляясь животным. Все знания, нажитые в течение долгих лет, а, точнее, веков, так как пауки эти были не совсем обычными, были утеряны в секунды паники.

Эти гиганты на всем белом свете боялись двух вещей: воды и огня. И если воды в пещерах не было, то огонь очень хорошо распространялся по их паутине. Вообще, забавно, думала Джиллиан, что единственный материал, который могут создавать пауки, так хорошо горит. Она была там, когда пещеры охватил огонь. Она была там и видела, как исполинские пауки бегут в ужасе, прочь из своего дома. Многие погибли, почти все. Осталось только два паука, два древних существа, и один из них сильно пострадал при пожаре. Некоторые его лапы обуглились, отчего теперь он не мог сделать и шагу вперед, а потому просто лежал на брюхе, колотил уцелевшими конечностями по земле и истошно и неестественно пищал. Звуки его показались наблюдательнице невероятно противными, от них у нее пошли мурашки по коже, и появилось дикое желание заткнуть уши. К визжащему пауку подошел другой, и тот сразу притих, перестал пищать и дергаться. Хелицеры подошедшего подрагивали, он приблизился еще больше. Теперь между ними было не больше двух сантиметров, а педипальпы их соприкасались в прощальном жесте. Они не могли проронить и слезинки, ведь пауки просто не могли этого сделать физически, но Джилл была готова поклясться — они оба плакали. Девушка стала невольной свидетельницей последней встречи могучего паука с себе подобным. А затем здоровый паук впился челюстями прямо между глаз своего товарища. Раненый начал пищать и извиваться с тройным упорством, но паук не отпускал его, пока тот совсем не утих. Так из всего рода древних, практически божественных существ осталось лишь одно создание, вынужденное до скончания времен прятаться от своего заклятого врага. Видение растворилось, обратилось пылью и исчезло, словно из головы его унес ветер. Не осталось ничего, что можно было увидеть в непроглядной тьме.

Нечто теплое коснулось полураскрытых губ и тут же исчезло.

— Сделай одолжение. Исчезни и не мешайся. Я не буду просить дважды.

Джилл быстро распахнула глаза и зашлась кашлем. Казалось, будто она не дышала неопределенное количество времени. Первое, что пришло ей на ум, — она застряла в огромном коме сладкой ваты. Правда, в том, что субстанция эта была сладкой, девушка очень сильно сомневалась. К тому же, спустя пару секунд при попытке двинуться она обнаружила, что со сладкой ватой здесь точно нет ничего общего. То, в чем она лежала, больше походило на гигантскую жевательную резинку черного цвета. Материал был вязкий и липкий, и «паучиха» с трудом из нее выбралась, отметив, что с брюками все же придется распрощаться. Почти сразу она осмотрела ранение, которое почти затянулось, но корка подсохшей крови еще была на коже. Если бы она полежала еще с час в липкой каше не шевелясь, то рана бы полностью заросла, а каша сама растворилась. Но спать по ночам Джиллиан не любила, а потому очнулась раньше нужного.

Пройдя несколько метров, она осела на пол: тело все еще сопротивлялось ее желанию поскорее оказаться дома. Тогда она продолжила снимать темную пленку с кожи и волос сидя на полу, хотя душ это заменить никак не могло. Невольно вспомнила она слова Потрошителя и тут же усомнилась, а говорил ли он это ей? И если говорил, то как давно? Явно не только что, иначе он все еще был бы здесь. Также, считала девушка, ей могло это все просто присниться, как и сомнительное в своей подлинности видение с пауками. Не существует таких гигантских пауков. Разве что в фильмах ужасов. В глубокой задумчивости она облизнула губы. Вкус был ей незнаком.

Вторая попытка подняться была предпринята незамедлительно. И даже более того, к счастью Джилл, она была много удачнее первой. В долю секунды «паучиха» покинула крышу заброшенной фабрики, оставив необычную густую массу растекаться по ее поверхности.

==== Глава 5 ====

— Может хватит дуться?

Билл стоял и принципиально не садился на свою кровать, заняв позицию у выхода. Помещение напоминало больничную палату: две простые койки с пружинными матрасами и белым хлопковым бельем, посередине на криво изогнутом проводе висела лампа накаливания, в углу стоял шкаф. Вещей у друзей с собой не было, и шкаф казался им особенно ненужной деталью. Несмотря на то, что их новая комната находилась в непонятных шахтах под мостом, там было много чище, чем в старой квартире Джереми. Да и, чего греха таить, квартира Билла не отличалась чистотой и порядком. У изголовья дивана на полу стояло не меньше десятка пустых бутылок из-под пива. А в новой комнате не было даже пыли.

— Я не дуюсь, — вздохнул парнишка. — Просто оставь меня в покое.

Он лежал на своей кровати и смотрел в одну точку на стене напротив. Там не было ничего интересного, просто пустая белая стена, но Джереми был готов смотреть куда угодно кроме своего друга.

— То есть, сначала ты говоришь, что хочешь, чтобы я остался, а потом говоришь мне уйти? — «бык» ухмыльнулся. Ему очень хотелось поспорить с Джереми и победить. «Наверное, — думал Билл, — хоть тогда он поймет, как глупо все это выглядит».

— Я не говорю тебе уходить. Ты можешь быть здесь, это наша общая комната, как я понял. Просто прекрати до меня доебываться.

— Джереми. Я здесь ради тебя. Ты думаешь мне сильно хочется здесь быть?

— О, ну да, конечно, иди уже, если так не хочешь со мной находиться в одном помещении. Все равно я не уверен, что знаю тебя. И тем более, что ты мне нужен.

— Что ты имеешь в виду? — злость все же начала зарождаться в месте стыка позвоночника с головным мозгом, о чем дали понять его прищуренные глаза.

— Все это время ты знал про… все это! Ты знал и молчал! А теперь делаешь вид, что ничего не произошло, что так и должно быть, но так не должно быть! Если бы я так никогда и не узнал про это, ты бы так и не рассказал мне!..

— Ну… А что ты хотел услышать от меня? Привет, Джереми, наш город населен жуткими монстрами с головами зверей и насекомых, и я один из них! Как ты себе это представляешь?!

Джереми прекрасно понимал, что был во многом неправ, но успокоить себя уже не мог. Эмоции душили его, и он готов был разрыдаться прямо здесь, на глазах у Билла, но вместо этого промолчал, не сводя глаз с невидимой точки.

— Отлично, — Билл с силой выдохнул и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Джереми остался один. «Снова один», — поправил себя парнишка мысленно. Когда он уже поймет, что он всегда был один? Когда поймет, что все, кого он встречает на своем пути, уходят, рано или поздно? Все они его покидают. Всегда. И бедный парень каждый раз остается в давящей на горло пустоте. Один на один с проблемами.

Лампочка под потолком пару раз мигнула, что сопровождалось непонятным электрическим хрустом, будто стук крыльев неизвестного насекомого о стекло доносился изнутри лампы накаливания. Своеобразное согласие. Будто кто-то со свистом нашептывал ему: «Да, Джереми, ты абсолютно прав. Ты один, один! Никто тебе не поможет…» Джереми на это внимания не обратил, он продолжил буравить стену и думать о том, как его это все достало, и что он даже умереть нормально не смог. Даже такая простая задача оказалась ему не по силам! Лампочка снова принялась мигать, на этот раз более интенсивно. «Умереть, умереть!» Парень не слышал слов, но все равно перевел на нее взгляд. Отчасти он надеялся ослепнуть от ее света, но она была не настолько яркой, чтобы это считалось чем-то осуществимым. И тем не менее она продолжала мигать и скрежетать.

«Должно быть контакт отошел», — подумал Джереми и поднялся. Стоя на кровати — иначе бы он не достал — парень осторожно потянулся к осветительному прибору. Чем ближе была его рука, тем активнее мигала лампочка, тем выше была амплитуда ее яркости, и тем громче скреблись о стекло невидимые насекомые. Когда между пальцами парня и самой лампочкой оставалось не больше пары сантиметров, та потухла, а скрежет прекратился. Но лишь на мгновение. Спустя долю секунды она зажглась так ярко, как не горела никогда, а шум усилился и перешел в нечто, отдаленно напоминавшее писк или даже крик. Нечто, как если бы стрекозы могли кричать от боли, подвергаясь душераздирающим пыткам. Лампочка лопнула. Джереми вздрогнул и запоздало отдернул руку, попутно пытаясь закрыть лицо от острых осколков. Теперь он был не только один, но еще и без света. «Надо выйти и попросить у кого-нибудь новую лампочку», — решил парень. Он на ощупь, ориентируясь по полоске слабого света под дверью, добрался до двери, благо что не разувался, лежа все это время в кедах на кровати, и дернул за ручку. Та не поддалась. Тогда он попробовал прокрутить ее сначала в одну сторону и дернуть, потом в другую. Потом то же самое, но дверь он уже не дергал на себя, а толкал.

— Билл? — крикнул он. — Это ты держишь дверь?!

Ответа не последовало. Ну конечно! Билл ведь сильно хлопнул дверью, когда уходил. Скорее всего, с таким сильным ударом замок просто не справился. Так и застыл, не позволяя открыть дверь вновь.

Джереми был в западне. Он ничего не видел и был заперт. Разумеется, Билл все равно придет и выломает дверь, когда узнает, что произошло. Но сколько времени нужно, чтобы он вернулся?.. В комнате не было окон, да и не похоже было, чтобы кто-то был в коридоре за комнатой. Он здесь совсем один.

В голову начали лезть навязчивые мысли.

А если Билл вернется, обнаружит его, Джереми, рыдающего на полу в темной комнате, и выставит на посмешище? Или еще хуже: он не вернется? А если не придет совсем никто? Что если парень так и пробудет здесь до того момента, пока не умрет от голода, один, в темноте?..

Джереми медленно опустился на колени, опираясь плечом о дверь. На пальцы его упала тусклая полоска света, искривляясь.

За спиной раздалось шуршание и снова стихло. Джереми оглянулся в ту сторону, откуда оно доносилось, хоть ничего и не видел. Звук повторился, но теперь с другой стороны, снова затих. Кто-то играл с ним, понял парнишка. В третий раз звук раздался прямо над ним, откуда-то с потолка, и отчетливо напоминал шорох лапок и крыльев насекомых о шершавую поверхность. Не думая ни секунды, Оукинз ринулся прочь от двери, но врезался ногой в железную раму кровати, сильно ударившись. Все же, та оказалась куда ближе к двери, чем юноша мог предположить. От боли он весь скрючился и осел на пол, не задумываясь особо о том, что на полу могли оказаться осколки от лампочки.

Очередной звук заставил его дернуться. Звук этот оказался скрипом дверных петель. На фоне желтого прямоугольника дверного проема в тусклом свете стояла темная фигура.

— Билл! — с криком Джереми сорвался с места и ринулся навстречу другу, но, когда достиг его, с неким разочарованием понял, что это был не Билл.

— О, привет, Джереми. Ты чего в темноте сидишь? — «паук» щелкнул выключателем рядом с дверью прежде, чем Джереми успел что-либо ответить. Зажегся свет. Никаких осколков на полу не было. Лампочка исправно работала и даже не мигала.

— Как ты… Погоди, я, кажется, схожу с ума…

Парнишка задумчиво прошел и сел на кровать. «Паук» остался стоять в дверном проеме, опираясь плечом о косяк. Руки он сложил на груди и с неким интересом наблюдал за пареньком.

— Да, обычное дело. Галлюцинации?

— Да, — парнишка поднял голову на Джима. — Откуда ты знаешь?

— Говорю же, дело-то обычное. У всех носителей эцэллона они начинались в определенный период времени, а в другой заканчивались. Точных сроков я не знаю, но скажу, что скоро это закончится, вроде того.

— Когда я умру? — неудачно пошутил Джереми.

— Ну, когда умрешь, точно закончится. Я бы узнал об этом подробнее у кого-нибудь, кто старше меня. Кто сталкивался с предыдущими владельцами эцэллонов. Но не думаю, что это имеет хоть какое-то значение. Как я уже упомянул, это быстро проходит. Но я зашел по другой причине. Твой друг, тот буйвол, сейчас выпьет все запасы спиртного этого маленького королевства неприкаянных. Я не шучу. Тебе бы лучше забрать его оттуда, он…

— Я не нянька ему! — вдруг вспылил парнишка, и глаза «паука» на мгновение расширились в удивлении, но потом снова приняли спокойно хитрое выражение.

— Я понимаю. Конечно, ты не нянька. Но, давай я тебе кое-что расскажу. О себе. Не о нем, — Джим прошел в комнату и сел на пол, привалившись спиной к изножью кровати. — Видишь ли, свою сестру я встретил только в пятнадцать. В наш общий день рождения. Мы сразу поняли, что к чему, будто знали друг друга с рождения. В некотором роде, так и было. Когда мы были детьми, мы были уверены в существовании друг друга, хоть взрослые все и отрицали. Нас разделили, но продолжать это не смогли. И мы встретились. Мы с ней могли часами разговаривать обо всем, заканчивать фразы друг за другом… В общем, я скучаю по тем временам. Но к чему это я?.. Ах, да, Джиллиан. Видишь ли, в последнее время я ее не узнаю. Иногда я не чувствую, что она — это она. Мне кажется, что… Что что-то не так. С ее сознанием, не знаю… Будто оно искажено… Я не знаю. Это сложно объяснить словами, потому что я чувствую это чувствами, впервые действительно чувствую, не осмысливаю это через символы. В общем, она меняется. Ментально. Мне так кажется. И я действительно скучаю по ней прежней. Хотя, может, мне просто это все мерещится… Не знаю, сколько я уже не спал. Но веду я все к одной очень важной мысли, дорогой друг. Билл не изменился, Джереми. Ментально он так и остался самим собой. Извини меня за то, что я сейчас скажу, но ты мыслишь узко, видя в нас только паука и буйвола. Мы, безусловно, паук и буйвол, но не только же они. Мы еще и мы. То, что внутри нас. Я не про внутренние органы, а, скорее, про то, что лежит в основе наших личностей. Если ты ценишь то, какой он внутри, а не изображение на бумаге, которую выдал тебе эцэллон, то советую с ним поговорить. Иначе он тоже начнет меняться, и… Может, у тебя уже не будет шанса с ним поговорить.

Джим наконец оторвал взгляд от пола и повернулся к молчавшему до сих пор парнишке. Тот был старше Джима, но оба они этого будто не замечали. Через их призму видения все было наоборот: для «паука» тот был мальчишкой, неизвестно как добравшимся до настоящего момента живым, а Джереми в свою очередь считал Джима чуть ли не самым хитрым среди его новых знакомых, а потому и опасным. Но сейчас Оукинз был ему благодарен. В глазах у парнишки застыли слезы, и рассказчик ожидал чего-то подобного. Все боятся смерти тех, кто им дорог. Действительно дорог, а не формально. И это было заметно. Парнишка молча таращился на «паука», не находя, что сказать. Но «паук» и без слов все понял, устало улыбнулся и кивнул. Вдруг юноша вскочил и выбежал из комнаты, и теперь уже Джим был один, хоть и недолго.

— Значит, мне не показалось. Ты и правда здесь.

На пороге стояла Анабель, и «паук» заметил закрепленные у нее на поясе ножны. За пределами собственных палат женщину еще никто и никогда не видел без мачете. «Это единственная причина, почему я до сих пор жива», — комментировала данное явление она, когда особенно любопытные личности заостряли на этом свое внимание.

— Я пришел вернуть тебе это, — Джимми поднялся и протянул ей сложенную пополам старинную страницу.

«Снежный барс» посмотрела на него с явным подозрением, но страницу забрала.

— Уж не хочешь ли ты забрать обратно эцэллон?

— Нет, — «паук» усмехнулся, — оставь себе. Он мне без надобности. Ровно как и реликвия.

— Только не говори мне, что вы с сестрой поругались, и ты больше не преследуешь старую цель?

— Хочешь поговорить со мной о моей сестре? — «паук» сложил руки на груди и оперся на стенку.

— Мне немного стыдно это признавать, но я слышала часть вашего с носителем разговора. Знаю, это совсем не мое дело, но я хочу знать, что происходит.

— Я тоже хочу это знать, — Джим сполз по стене на пол. — Очень хочу.

— Вчера ночью она спасла «сову», за которой гнался Потрошитель. И это на нее не похоже. Я не понимаю ее целей, это нечто совсем другое. Это не похоже на восстановление Библиотеки Древних. Это вообще черт знает что.

— Да. Я тоже так думаю. Но, знаешь, чем бы это ни было, она будто одержима этим… Она не слушает меня, не хочет слышать то, что я говорю, хоть я и пытаюсь помочь. Я просто… теряю связь.

Анабель опустилась на одно колено и положила руку на плечо «паука» в попытке утешить его.

— Джим, если что-то случится, я и мои люди здесь. Поверь, мы сделаем все, что сможем.

Но «паук» не посмотрел на нее. Конечно, он и без этих слов знал, что Анабель не откажет в помощи, если случится что-то действительно страшное, но он не знал, чем тут можно было помочь. Впервые в жизни он оказался в тупике и не знал, где находится выход.

Теперь Джереми было намного легче дышать. Весь груз вины скатился с его плеч, будто камни со скалы в пучину морских вод, навсегда потерявшись где-то под толщей воды. Пьяный Билл был куда сговорчивее трезвого, а потому сразу же простил парнишку, да еще и немало своих извинений накинул сверху, облегчив ситуацию для них обоих. Правда, потом Оукинзу пришлось тащить на себе безвольное тело своего друга до комнаты, которую им выделили. Благо делал он это не один, помочь ему вызвалась девушка с забинтованной талией. Джереми сначала возражал, она же девушка, да еще и, судя по всему, ранена, но потом просто сдался. Больше они, правда, никого не нашли, а потому решили, что справятся и так.

Повалив бормочущего во сне Билла на кровать, они сами чуть не попадали. Джереми оперся на стену, а девушка попыталась удержать равновесие, но все же плюхнулась на попу там, где ранее на полу сидел «паук».

— Спасибо, — отдышавшись, сказал Джереми.

— Всегда пожалуйста, — выдохнула она. — Ты тоже здесь недавно? — парень кивнул. — Тебя как зовут-то?

— Джереми. Джереми Оукинз. Не знаю, важно ли это, но у меня есть вот эта штука, — он указал на лежащую на его кровати зеленую камеру.

— Приятно познакомиться, Джереми. Виера. Виера Уинг. И не знаю, важно ли это, но у меня есть вот эта штука, — она потянула за цепочку на шее, и из-под кофты высунулся серебряный медальон с изображением глаз, открытого и закрытого.

— Красивый, — без тени лести сказал Джереми. — Его подарил дорогой тебе человек?

— Не человек. Не знаю. Может, нет.

— Ты не знаешь, дорог он тебе или нет?

Самого парня это не удивило, он сам мало что понимал в своих отношениях с другими людьми и существами, а спросил вообще только из любопытства. Амулет выглядел древним и совсем не подходил девушке, которая, напротив, казалась ему более современной, чем сам Джереми. У людей всякое бывает с отношениями, но такие дорогие подарки просто так не делают.

— Нет. Я просто его не знаю, — девушка убрала медальон обратно. — Но он очень помог мне. И дал это. Не знаю, может мне придется вернуть его потом. Я уже ничего не знаю и не понимаю…

— Я никогда ничего не знал и не понимал. А тут на днях узнал о вашем существовании. Представляешь, какое потрясение? Всю жизнь жить и не знать, что вы — это вы. А это… — он показал пальцем на бинты.

— Потрошитель. Честно говоря, я думала, это конец… Это должен был быть конец. Но меня спасли. Так что, думаю, теперь мне просто придется жить, — она слегка улыбнулась и развела руками, мол, ну что тут можно поделать.

— Спас тот, кто дал тебе ту вещь?

— Нет, девушка. Примерно твоего возраста… А может и нет… Я плохо определяю возраст. Не удивлюсь, если это окажется просто очень активная бабуля-паучиха. Да, думаю она была паучихой… Наверное. Теперь я начинаю в этом сомневаться…

Джереми усмехнулся.

— Во-от. Потом я встретила волчицу, она представилась Норой. И отвела меня к другому волку. Вот он-то и отдал мне медальон.

— Странно это все, Виера.

— И не говори. Что собираешься делать?

— С чем? — не понял Оукинз.

— С другом твоим. Он до утра-то доживет?

— Доживет… И самое важное, у него никогда не бывает похмелья.

— Везе-ет.

Они умолкли. Виера думала о том, что вряд ли теперь вернется на свою работу, о чем немного сожалела, а Джереми думал о Билле. Что если он заберет назад свои извинения, когда проснется, или вовсе не вспомнит о них и уйдет?

— Да не-е… Бред какой-то, — промямлил сквозь сон «буйвол».

— Надеюсь, ты прав, Билл.

Виера улыбнулась, а после вздрогнула от резкого шума в коридоре. Шум добрался до двери в комнату, и та распахнулась.

— Джереми. Думаю, тебе полезно прогуляться со мной, — молвила Анабель, после чего взгляд ее перепрыгнул на девушку. — Виера, почему ты не в палатах лазарета?

— Я хотела помочь…

Женщина посмотрела на «сову» с такой укоризной, что девушка в момент сделалась виноватым ребенком, которого отчитывают. Она поднялась с пола и молча вышла из комнаты под надзирающим взглядом Анабель и высунувшегося из-за нее Чеда. Женщина снова перевела взгляд на парнишку.

— Так вот, думаю тебе полезно пройтись, а не сидеть здесь словно в тюремной камере, как считаешь?

Джереми с тревогой глянул на Билла, который вряд ли смог бы сейчас подняться с кровати. «Барс» проследила за его взглядом.

— Не стоит волноваться, ты под надежной защитой. К тому же, сейчас день, а мы идем к людям. Там нет Потрошителя.