Помоги проекту - поделись книгой:
– Лиза, я хочу, чтобы ты знала: я верю, что ночью к вам в палату рвался убийца. И позабочусь, чтобы больше он не смог к тебе подобраться. Сегодня же найду человека, который будет охранять тебя здесь, в больнице. Не беспокойся ни о чём, выздоравливай. Обещаю тебе: мы поймаем этого маньяка.
7. Надя-Лиза
Сегодня у меня своеобразный юбилей: уже месяц, как я в больнице. Теперь я единственная пациентка в палате, вторую койку занимает женщина-телохранитель, которую ко мне подселили восемь дней назад – под видом платной сиделки. С тех пор процесс моего выздоровления пошёл семимильными шагами. Лечащий врач сияет гордой улыбкой, а когда никто не видит, поглядывает на меня озадаченно. Видимо, пытается сообразить, в чём причина сказочных темпов исцеления.
Я могла бы ему подсказать, но делать этого не стану. Он не верит в охотящегося на меня убийцу и считает появление телохранителя в моей палате пустой блажью богатой дамочки, потакающей болезненным причудам его пациентки. А раз не верит, то и не поймёт, почему дамочкина блажь даёт такой мощный терапевтический эффект.
Богатая дамочка – это про Ксению. Она всю жизнь ухитряется поддерживать имидж легкомысленной беззаботной особы, чей единственный смысл в жизни – потакать собственным капризам. Как это ей удаётся, ума не приложу, потому что на самом деле Ксенька – человек слова, редких деловых качеств и поразительной душевной широты. Но подать себя она умудряется так, что никому не приходит в голову задуматься, зачем, к примеру, богатой дамочке брать под покровительство стукнутую башкой девицу, вся особенность которой заключается в том, что ей не повезло оказаться в одной машине с погибшей подругой дамочки. Чего тут думать? Такие вот у богатых бывают капризы. Спасибо, что дело ограничилось вселением в палату неприметной тётки, которая никому не мешает работать, а то ведь могли бы и кордебалет в больницу притащить.
Анна, моя "сиделка", и впрямь умеет быть невидимкой. Причина не только в том, что у неё заурядная внешность – русые волосы, неинтересная стрижка, невыразительные серые глаза, славянские скулы и нос, – но и в манере держаться. Она молчалива, способна часами оставться неподвижной, а двигается так бесшумно и плавно, что, если не наблюдать за ней специально, нипочём не заметишь. Иногда я даже забываю о том, что она рядом, хотя постоянно ощущаю благотворный эффект её присутствия. С ней мне не страшно.
Кроме того, Анна – живое напоминание о Ксении, забота которой даёт мне шанс не потерять подругу в моём новом воплощении. Лиза Рогалёва, беспомощно ожидающая убийцу, в которого никто не верит, безгранично благодарна незнакомой женщине, обеспечившей ей защиту и моральную поддержку. Ксения не может этого не понимать, а значит, её не удивят Лизины попытки сблизиться. Душевная же широта не позволит ей оттолкнуть девочку. А уж я постараюсь, чтобы мы подружились – вопреки датам рождения, которые проставлены у нас в паспортах. Ксенька никогда не придавала значения статусным фишкам. "Был бы человек хороший, а возраст, одежда, тату, занимаемая должность и социальное положение – вопрос сто тринадцатый".
Я так надеялась, что она приедет в минувшие выходные… Но напрасно. В последний раз Ксения появилась в больнице в то злополучное воскресенье, когда нас с Ириной Сергеевной, моей бывшей соседкой по палате, чуть не угробил зловещий призрак с забинтованной головой. Дай Бог скорейшего выздоровления и всех благ Ирине Сергеевне, чья смекалка нас спасла, но при этом дорого ей обошлась. Самое обидное, что в наше спасение, как и в призрака-убийцу, никто не поверил: все решили, что у нас случилась галлюцинация – одна на двоих. Все, кроме Ксении, мелькнувшей передо мной наутро мимолётным виденьем со шваброй. И пропавшей вот уже на девять дней.
Правда, меня дважды навестил нанятый ею сыщик – суровый парень лет тридцати пяти с внимательными доберманьими глазами. В первый раз он посидел у меня совсем немного, зато долго блуждал по корпусу, искал следы забинтованного призрака. Безуспешно. Во второй раз приезжал уже прицельно – расспросить меня о жизни и знакомствах Лизы. Пытал битых два с половиной часа, но всё равно ушёл неудовлетворённый. Напоследок просил ещё раз покопаться в памяти и подумать, у кого может быть мотив от меня (то есть от Лизы) избавиться.
Как будто без его советов я подумать не догадалась бы! Каждый день перебираю доставшиеся мне от Лизы воспоминания, ломаю и без того больную голову, гадая, кому помешала жить шестнадцатилетняя девчонка. Не богатая наследница, не роковая красавица, не шпионка, не шантажистка, не воровка, и вот уже год как не наркоманка.
Матери?
Тридцатишестилетняя Виталина поглощена устройством личной жизни и последние три года видит дочь хорошо если пару часов в неделю. После выписки из наркологической клиники Лизу поселили у бабушки с дедушкой, родителей отца, а до этого она два года жила с отцом и его новой семьёй. Как я ни напрягаю фантазию, не могу придумать, зачем бы Виталине нанимать для дочери убийцу. Не из-за того же, что Лиза ей дерзила и разбила её любимую вазочку три года назад?
Отцу?
Василий, видимо, наделал в прошлых жизнях кармических долгов, потому что в этой вкалывает с утра до ночи как проклятый, чтобы обеспечить семью. Врачи, массажисты, тренажёры, лекарства для сына-инвалида, помощница по хозяйству для жены, добровольно взявшей на себя функции круглосуточной сиделки при малыше, – всё это требует денег, причём немаленьких и постоянно. Не верю я, что человек, волокущий на себе такой воз ради сына и жены, вынашивает злодейские замыслы против дочери. Тем более, что смерть Лизы в этом раскладе ничего не изменит.
Жене отца?
Все душевные и физические силы Оксаны сосредоточены на больном сынишке. Если бы смерть его единокровной сестры могла как-то способствовать выздоровлению мальчика, я бы не сомневалась, где искать убийцу. А так – не вижу мотива. Температура отношений Лизы и Оксаны близка к комнатной. Не особенно греют, но и не требуют специальных усилий для сущестования.
Бабушкам-дедушкам?
Родители Виталины виделись с внучкой несколько раз в году – по праздникам и в дни рождения. Родители Василия после выхода на пенсию сами вызвались опекать Лизу: пригласили её к себе пожить, заботились, пытались наладить отношения, помочь в меру своих скромных возможностей в её изматывающей войне с наркозависимостью. Лиза, хоть и относилась к их внезапно проснувшейся родственной любви с настороженностью, эти усилия ценила, старалась не огорчать бабушку с дедушкой. В этой картинке тоже как будто нет места убийце.
Бывшим дружкам, втянувшим девочку в свои развлечениями с наркотой?
Лизины воспоминания о них двоятся. Один набор – наркотически окрашенный, яркий, феерический. Прекрасные юные лица, остроумные диалоги, смешные шутки, всеобщая любовь, сладостные объятия. Другой – депрессивный. Грязные подвалы, лестничные клетки, застарелая вонь мочи, бессмысленное ржание, слюнявые поцелуи, угреватая кожа нездорового оттенка, липкий пот, суетливые подёргивания… Мне неловко, я понимаю, что Лизе было бы мучительно стыдно делиться такими воспоминаниями, поэтому оба набора картинок пролистываю со всей возможной беглостью – только для того, чтобы выцепить потенциальный мотив убийства. Но его нет. Да и не способны почти утратившие связь с реальностью подростки ни на продумывание сложных схем, ни на (тем более) их воплощение.
Я почти завершила свою ежедневную умственную пробежку по кругу подозреваемых, когда мои традиционно бесплодные экзерсисы прервало появление Ксеньки. Она не входит – влетает в палату, вся какая-то встрёпанная и возбужденная. Кивает моей сиделке-телохранительнице в ответ на "здравствуйте", жестом останавливает моё приветственно-благодарственное лепетание.
– Я тоже рада вас видеть, Лиза. Извините за эту бурю и натиск, обязательно выберу время навестить вас без неприличной спешки. Но сегодня я к вам за информацией. Скажите, вам говорит о чём-нибудь фамилия Водопьянов?
Я уже открываю рот, чтобы сказать, что Водопьянов – герой-лётчик, спасавший героев-челюскинцев, но успеваю прикусить язык, сообразив, что вряд ли Ксения примчалась из другого города ко мне в больницу за сведениями, которые можно получить, набрав десять букв в строке любого поисковика. Это не вопрос на эрудицию, которой Лиза (будем откровенны) похвастать не могла, это справка о личном знакомстве девочки с кем-то, кто, возможно, причастен к покушениям. Стушевавшись под жадным, полным нетерпеливого ожидания, "терьерским" взглядом Ксеньки, опускаю глаза и мотаю головой.
– Сергей Игоревич Водопьянов. Подумайте, Лиза! – Ксения подлетает к стулу у моей кровати, плюхается, выхватывает из сумки смартфон, пробегается пальцами по экрану. – Вот, взгляните.
С фото смотрит куда-то в сторону нездорового вида мужик лет пятидесяти. Складчатое, точно морда шарпея, лицо, в склерах глаз – красные прожилки, на лысом черепе вмятина, как будто ему в младенчестве регулярно давили на темечко. Абсолютно незнакомая физиономия.
– Никогда прежде не видела этого человека, – говорю я твёрдо и вопросительно смотрю на (бывшую? будущую?) подругу.
Ксенька сдувается на глазах, как проткнутый воздушный шарик. Трёт виски, собирается с мыслями и с видимым усилием приступает к объяснениям:
– Вы ведь понимаете, Лиза, что распутывать наш клубок можно с двух концов. Один путь – отталкиваться от, так сказать, материальных следов, оставленных тем или теми, кто подстроил аварию и пытался добраться до вас здесь, в больнице. Этот путь долгий и трудоёмкий. Искать свидетелей, видевших КамАЗ, просмотреть тысячи снимков с дорожных видеокамер, обзвонить автосервисы, проверить здешний персонал, пациентов, их визитёров, отследить способы, которыми в ваш корпус мог проникнуть посторонний, – всё это требует массы времени и армии сыщиков. А у Павла, детектива, которого я наняла, маленькое агентство с полдюжиной сотрудников. Поэтому он взялся за дело с другого конца – занялся вашим окружением. Плюс заплатил нескольким людям из больничного персонала, через которых убийца может получить доступ к вам или сведениям о вас, с тем, чтобы эти люди известили его оперативников, дежурящих у больницы, если кто-то будет вами интересоваться.
Я мысленно ахаю, прикинув, в какую сумму обходится Ксении это "удовольствие", и предпринимаю слабую попытку протестовать, но она снова обрывает моё бормотание решительным жестом.
– Лиза, извините за откровенность, но с моей стороны это не благотворительность. Я не допущу, чтобы говнюк, вообразивший себя Господом Богом и распорядившийся, как мусором, жизнью моей подруги, остался безнаказанным. Всё, закрыли тему! Так вот, вчера тётушка из справочной сообщила оперативнику Павла, что кто-то звонил в больницу, интересовался состоянием Елизаветы Рогалёвой и именем её лечащего врача. Вчера же вечером вот этот господин – Ксения опять поколдовала над смартфоном и показала мне новое фото, на этот раз – узколицего мужчины лет сорока с породистой восточной внешностью, – занял пост у калитки, за которую выходит покурить народ из больницы, и подловил там медсестру из вашего отделения. К сожалению, оперативник застал лишь конец их разговора, поэтому услышал только взаимные слова благодарности. Зато он слышал другой разговор, который господин вёл со своим боссом по телефону из машины. Знаете, есть такие шпионские приспособления, которые позволяют считывать звук по колебаниям стекла?
Я отрицательно трясу головой. Откуда мне знать? Ни Надежда, ни Лиза не увлекались шпионскими романами.
– Короче, этот тип отчитывался перед неким Сергеем Игоревичем. Сообщил, что вас планируют выписать на следующей неделе, пересказал слухи о ночном инциденте, когда ваша соседка подняла тревогу, подробнейшим образом описал Павла и его попытки найти "забинтованного". В свою очередь, Павел по номеру машины и снимку, переданному оперативником, установил личность господина Мовсесяна Овсепа Вардгесовича, доверенного помощника Сергея Игоревича Водопьянова. Может быть, вы всё-таки знакомы с ним, Лиза? – голос Ксении становится умоляющим. – Попытайтесь вспомнить, это очень важно!
Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Вполне возможно, что Лиза была знакома с Водопьяновым, но воспоминаний об этом знакомстве мне не досталось.
– А кто он?
– Богатенький буратино. Не магнат, не высшая лига, но где-то на верху первой. Я в сравнении с ним – соплячка, играющая во дворе с резиновым мячиком. – Ксения вздыхает. – У него несколько пищевых предприятий – мясной комбинат, сыроваренный завод, консервный завод и тому подобное. Сеть продовольственных магазинов, завод по производству тары, автопарк… Ему не то что КамАЗ, ему целую колонну раздобыть не проблема – вместе с десятком услужливых водителей, готовых раздавить любую не понравившуюся ему легковушку, и автослесарей, которые втихаря подрихтуют этим КамАЗам подпорченную морду. Но главное, у него наверняка первоклассная служба безопасности, и незаметно к нему не подберёшься. У нас с Павлом Фёдоровичем вся надежда была на тебя… Простите, Лиза, на вас. На то, что вы знаете что-нибудь, что помогло бы нам взять его за я… кхм… за горло. Но самое скверное даже не то, что к нему невероятно трудно подобраться, самое скверное…
Она осекается, но я без труда продолжаю про себя её невысказанную мысль. Самое скверное, что деятеля такого масштаба не остановишь. Если уж он задумал прихлопнуть какую-то ничтожную девчонку, неведомо чем ему помешавшую, он её прихлопнет.
– Но за что? Что я ему сделала?
– Кто знает? – Ксения смотрит на меня огорчённо и виновато. – Может быть, и вовсе ничего. Может быть, он таким иезуитским образом мстит кому-то из ваших близких.
– Это очень вряд ли, – говорю с невесёлой усмешкой. – Я тут изнасиловала себе мозг, припоминая в подробностях свои взаимоотношения с близкими. И дело не в том, что этих подробностей так уж много, а в том, что отношений-то как таковых и не было. Сомневаюсь, что моя смерть станет для кого-нибудь трагедией.
В Ксенькиных глазах быстрой рябью пробегают отражения сочувствия, любопытства, печали, злости…
– Знаете что? – Говорит она, разворачивая стул и устраиваясь на нём поудобнее. – А давайте вы мне вот так в подробностях всё и расскажете.
8. Ксения
Я выхожу из больницы разочарованная и злая. В последний момент удерживаюсь, чтобы не пнуть с досады кошку, метнувшуюся мне под ноги у калитки с просительным мявом.
– Извини, киса, сегодня у меня для тебя ничего нет, – бормочу покаянно. – В другой раз припасу.
Закрываю за собой калитку, бреду к стоянке, отключаю сигнализацию, залезаю в машину. Надеюсь, вечером в сторону Москвы пробок не будет. Мне нужно успокоиться и подумать.
По большому счёту пинать мне следовало бы себя. Разлетелась на радостях, что мы вот-вот прижмём ублюдка, накинулась на девчонку с этой фоткой, а потом от расстройства, что она не признала Водопьянова, совсем перестала соображать, напугала бедняжку чуть не до слёз. Как будто ей без меня мало причин плакать…
Нет, ну какими же сволочами бывают люди! Зачем рожать детей, если вам на них наплевать? Я сама далеко не идеальная мамаша, но до тех пор, пока мои ёжики не отрастили жёсткие иголки и не начали на меня воинственно фыркать, я возилась с ними ежедневно: играла, читала, распрашивала о делах, помогала делать домашние задания и разбираться с житейскими неурядицами…
Хотя я тоже хороша! Что бы мне раньше, в первый свой приезд, не поинтересоваться у Лизы, какие у неё отошения с родными? Хотя бы из соображений, что именно она – возможная цель урода за рулём КамАЗа. Знала бы, что девчонка настолько одинока, выкроила бы время приехать к ней просто так – поболтать, поддержать…
Правда, это было бы совсем непросто. Работа, которую я после известия о Надькиной гибели совсем забросила, вернувшиеся "ёжики", жаждущие внимания и понимания, ежедневные созвоны с Павлом Краевским, проводы Надежды…
Павел по каким-то своим каналам узнал, какой ритуальной конторе мадам Ткаченко вверила тело дочери, и выяснил дату кремации. Если бы это были традиционные похороны, я бы туда не пошла, поплакала бы на Надькиной могилке днём позже. А в крематорий поехала. Явиться на церемонию прощания так себя и не уговорила, только заглянула в зал – бросить последний взгляд на Надюшкино лицо, но и этого хватило, чтобы совершенно расклеиться. Вечером Павел позвонил мне с очередным отчётом, и, поняв по голосу, в каком я расколбасе, примчался утешать…
Похоже, он ко мне неравнодушен. Эх, будь я на десять лет помоложе, да разведись на пару лет пораньше!.. Краевский относится к тому типу мужчин, которые мне всегда нравились. Спокойные, умные, надёжные. И, что для меня немаловажно, привлекательные внешне. У Павла тонкие черты лица, чёткая, "волевая" линия подбородка, высокий лоб, внимательные карие глаза. Хорошая фигура – поджарая, сухощавая. Надька, с её забавной привычкой искать во всех собачьи черты, наверняка сравнила бы его с доберманом… Надька-Надюшка, как же я теперь без тебя?
Как она любила собак! Наверное, не было ни одного пса, рядом с которым она при встрече не присела бы на корточки – чтобы почесать брюшко, которое ей с великой охотой подставляли даже самые свирепые волкодавы. Она наводнила бы дом собачьими найдёнышами, если бы не жила на съёмных квартирах. И если бы не боялась, что в случае её болезни или смерти они пропадут, как несчастный белый Бим. Так и жила одна, а свою неизбывную любовь к пёсьему племени выплёскивала, волонтёрствуя в приютах для бездомных животных. Лечила, выгуливала, мыла, вычёсывала, играла… И, как я подозреваю, оставляла там почти все деньги, которые зарабатывала…
Ненавижу идею, будто Бог особенно щедр на испытания к тем, кого больше любит, но что-то в ней есть. Я не раз замечала, что обделённые нормальным человеческим счастьем люди находят смысл жизни и достоинство, помогая тем, кому приходится ещё хуже. Хотя и не всегда. Озлобленных личностей среди "лишенцев" тоже хватает. Полагаю, разница между первыми и вторыми определяется выбором, брать на себя ответственность за собственную жизнь или считать себя жертвой…
Интересно, какой выбор сделает бедная Лиза? Загадочная девочка Лиза с удивительно правильной для шестнадцатилетнего подростка речью, виноватыми глазами и Надькиным взглядом…
Усилием воли в очередной раз отгоняю от себя шизофренические подозрения. Успею ещё испытать своё душевное здоровье – когда разберусь с убийцей. Кстати, нужно бы позвонить Краевскому. Правда, ничего полезного я не выяснила, но отсутствие результата – тоже результат, а напрасные ожидания, возможно, мешают ему сосредоточиться на деле.
Съехав на обочину, останавливаю машину, звоню, отчитываюсь. Павел вздыхает, но мужественно пытается меня подбодрить:
– Не расстраивайтесь, Ксения, мы что-нибудь придумаем. Жаль, конечно, что девочка ничего не знает, но, честно говоря, шанс, что её знания помогут нам найти управу на господина Водопьянова, был невелик. Крупную дичь с налёта не завалишь, нужно долго и старательно копать яму-ловушку. Причём копать скрытно, чтобы дичь ничего не заподозрила.
– И много уже накопали? – интересуюсь шутливо.
Но Краевский, не поддержав шутливый тон, на полном серьёзе докладывает о том, что успел узнать о Водопьянове из открытых источников.
Водопьянов Сергей Игоревич родился в Липецке в шестьдесят девятом году. Единственный ребёнок в семье инженера-металлурга и технолога-кондитера. В восемьдесят шестом году поступил в Московский технологический институт пищевой промышленности, в восемьдесят восьмом женился на однокурснице Татьяне Кузнецовой, дочери партийного функционера. В восемьдесят девятом у молодых супругов родился сын Григорий. В девяносто первом Водопьянов-отец зарегистрировал свою первую фирму.
При дележе партийного пирога отцу его жены Григорию Дмитриевчу Кузнецову удалось урвать свой кусочек, но заняться предпринимательством лично он не пожелал, предпочёл инвестировать деньги в чужие проекты. В частности, помог основать бизнес зятю, предоставив кредит и обеспечив нужные связи.
Брак Сергея и Татьяны распался вскоре после смерти Кузнецова, скончавшегося в две тысячи четвёртом году от последствий диабета. В две тысячи пятом Водопьянов женился вторично – на гражданке Чехии Ирине Порецкой, бывшей нашей соотечественнице. После женитьбы поселился в Праге, практически порвав отношения с сыном, который воспринял уход отца в новую семью крайне враждебно.
Во втором браке своих детей у Водопьянова не было, но он удочерил ребёнка жены, Злату Порецкую девяносто девятого года рождения, и дал девочке свою фамилию.
В две тысячи десятом году Водопьянов развёлся и со второй женой, после чего вернулся в Москву. По возвращении снова активно занялся бизнесом, от управления которым устранился, пока жил в Чехии, восстановил отношения с сыном. Григорий Водопьянов к тому времени закончил РЭУ (Плешку), и отец подарил ему одну из своих торговых фирм.
В две тысячи тринадцатом Водопьянов вновь отошёл от дел, передоверив их своим управляющим, а обретённый досуг посвятил туризму. Часто бывает в Швейцарии, Германии, Израиле, Испании (в последней с двухтысячного года проживают его родители). Занимается благотворительностью, не афишируя этого. В частности, финансирует детский дом для сирот-инвалидов и некоторые медицинские исследования. В светской жизни практически не участвует.
– Это пока всё, – заканчивает отчёт Павел. – Сейчас мы ищем частные источники, из которых можно почерпнуть информацию, не привлекая внимания службы безопасности Водопьянова.
– А такие существуют? – спрашиваю с сомнением.
– Конечно. Социальные сети, блоги сотрудников и приближённых лиц, бывшие работники из обслуги – любители поболтать. По-настоящему секретные сведения из них не выжмешь, но скрытые течения иногда угадываются по движению шелухи на поверхности.
Мы прощаемся, и я снова пускаюсь в путь, размышляя теперь уже о Водопьянове. Удалившийся на покой богатый сорокашестилетний делец, похоже, не особенно удачливый в личной жизни. Путешественник и благодетель сирот-инвалидов. Где, в какой момент могла перейти ему дорогу девочка, живущая, по сути, в другом мире – одиноком мире неприкаянного подростка со всеми входящими, включая безнадёжно безответную любовь и равнодушие близких? Насколько я помню отчёты Павла, вероятность даже чисто случайной встречи Лизы с Водопьяновым исчезающе мала. Родственники Лизы – люди среднего достатка, если они и посещают заграницы, то наверняка не самые фешенебельные места. Недорогие экскурсионные туры, трёхзвёздочные отели и рестораны, скромные лавочки и магазины… Держу пари, воротила пищепроизводительного бизнеса на покое отдыхает и развлекается совершенно иначе.
Может быть, кто-нибудь из родственников Елизаветы сблизился с Водопьяновым в демократичные советские времена? Тогда они могут поддерживать отношения до сих пор: разница в уровне благосостояния иногда не мешает старой дружбе, тем более – старой вражде.
Снова останавливаю машину и беру смартфон. На этот раз лезу в почту, просматриваю письма Краевского. Ага, вот он, прикреплённый файл, который мне нужен. Родственники Елизаветы Рогалёвой.
"Мать: Виталина Аркадьевна Рогалёва (в девич. – Кошкина), 1980 г.р., место рожд. Москва, образование – неполн. высшее (3 курса ФА), операционист в частном банке "Европромторг";
Дед (отец Виталины): Аркадий Михайлович Кошкин, 1952 г.р., г. Клин Моск. обл, обр. высш. (МФИ), начальник отдела инвестиций в том же банке;
Бабушка (мать Виталины): Инна Леонидовна Кошкина (в девич. – Штерн), 1955 г.р., г. Винница, обр. высш. (МСХА им. Тимирязева), заведущая ателье по пошиву меховой одежды;
Отец: Василий Николаевич Рогалёв, 1979 г.р., Москва, обр. высшее (МТУСИ), руководитель инженерной группы компании "ОВС-05" (прокладка оптоволоконного кабеля);
Дед (отец отца): Николай Васильевич Рогалёв, 1950 г.р., Москва, обр. высш. (МАДИ), пенсионер, бывший зам. нач. дорожностроит. треста;
Бабушка (мать отца): Алевтина Георгиевна Рогалёва (в девич. – Кузьмина), 1953 г.р., г. Ивантеевка (Моск. обл.), обр. высш. (МЭСИ), пенсионерка, бывший бухгалтер колледжа "Метрострой";
Брат по отцу: Евгений Васильевич Рогалёв, 2012 г.р., Москва, инвалид детства (ДЦП);
Мачеха (жена отца): Оксана Алексеевна Рогалёва (в девич. – Трофимова), 1984 г.р., г. Иваново, обр. высш. (Текстильная Академ.), домохозяйка, бывший менеджер рекл. аг. – ва "Лингра";
Отец мачехи: Алексей Петрович Трофимов, 1960 г.р., место рожд. г. Муром Влад. обл., обр ср. – техн. (Влад. эл-тех. техникум), наладчик оборуд. на Ивановском текстильн. комб-те, проживает в Иваново;
Мать мачехи: Марина Андреевна Трофимова (в девич. – Любимова), 1964 г.р., г. Иваново, обр. средн., ткачиха Ивановского текстильн. комб-та"
Итак, что у нас получается, если перевести с казённого на человеческий? Мать Лизы на одиннадцать лет моложе Водопьянова, училась (и не доучилась) в финансовой академии, к пищевой промышленности отношения не имеет, по работе с Сергеем Игоревичем наверняка не пересекалась. Если Водопьянов и имел дела с банком, в котором она работает, то принимал его кто-нибудь из банковского руководства, уж никак не простая операционистка. Случайное знакомство, переросшее в амурную интрижку? Вряд ли. Надо будет ещё разок взглянуть на список настоящих и бывших бойфрендов Виталины (кажется, он валяется где-то дома), но, насколько я помню, фамилия Водопьянов там не фигурирует.
Отцу Виталины шестьдесят три года, для друга юности сорокашестилетнего Водопьянова староват. Деловые контакты уже вероятнее: статус начальника отдела инвестиций позволяет вести переговоры с богатыми клиентами банка. Но едва ли этот статус даёт возможность насолить богатому клиенту так, чтобы тот начал вендетту, открыв охоту на внучку банковского менеджера.
Бабушке Инне шестьдесяи один, родилась на Украине, училась в Тимирязевке, заведует меховым ателье. Для подруги молодости или любовницы Водопьянова опять-таки старовата, пересечение деловых интересов крайне маловероятно.
Папа Вася на десять лет моложе Сергея Игоревича, учился в Институте связи, работает по специальности. Для старого друга или врага слишком молод, для всего остального – слишком далёк.
Его родители-пенсионеры на роль жертвы возмездия опять-таки не годятся – ни по возрасту, ни по месту рождения и учёбы, ни по профессии… Так, трёхлетнего малыша-инвалида и семейство из текстильной столицы нашей родины можно не рассматривать: им убийством Лизы Рогалёвой не отомстишь.
Похоже, мотив опосредованной мести не проходит. Или мне просто не хватает данных, чтобы его разглядеть? Хоть режьте меня, не могу придумать, зачем ещё богатому сорокашестилетнему дяде убивать шестнадцатилетнюю школьницу, с которой он даже не знаком! Или Лиза меня обманула? Да нет, ерунда – зачем? И потом, у меня достаточный опыт общения с подростками, чтобы чувствовать, когда они лгут. Нет, скорее всего, у убийцы просто другой мотив, который я не могу вычислить из-за недостатка информации.
Иногда целое можно восстановить по нескольким фрагментам, но для этого фрагменты должны быть ключевыми, "говорящими". Скажем, краешек золотистого круга, пересечённая жирной прямой чертой человеческая ладонь с согнутыми пальцами, белая скошеная лопата с изогнутым череном и заострённые тёмные крюки, торчащие из чего-то складчатого, могут навести кого-нибудь на мысль об иконописном изображении св. Георгия. (При условии, что у этого кого-нибудь есть представление об иконописи и достаточно развитое воображение, чтобы угадать в "лопате" с "череном" копыто и фрагмент белой лошадиной ноги, а в чём-то складчатом с "крюками" – когтистую лапу). Но ни один специалист с самым развитым воображением не угадает сюжет картины по однотонным кусочкам без линий и контуров или по фрагментам, типичным для множества разных сюжетов.
У меня куча сведений, из которых можно сложить довольно полную картину жизни Лизы и её семьи, и несколько фактов, позволяющих представить в общих чертах жизнь господина Водопьянова, но нет ни одного "узлового" фрагмента, который позволил бы соединить их истории. А значит, нет смысла и строить версии, нужно подождать, пока Павел чего-нибудь накопает.
Придя к этому разумному выводу, я собираюсь выйти из почты, отложить смартфон и возобновить путь, но тут замечаю во входящих новое письмо – от Marychen999. (Почему Марихен, если она – Лиза?)
Сворачиваю окно, тыкаю в иконку "Сообщения", нахожу MMS, переданное через Павла его агентом-оперативником. Так и есть. На темени Водопьянова – вмятина, как будто скульптор, лепивший его голову, в какой-то момент забылся и опёрся на только что законченный череп основанием ладони.
Вот он, "говорящий" фрагмент, позволяющий связать две разнородные картины! На своём веку я повидала достаточно лысых и бритых черепов, чтобы с уверенностью утверждать: эта вмятина – особенность не более распространённая, чем родимое пятно какой-нибудь характерной сложной формы. Два человека с такой особой приметой почти стопроцентно связаны родственными узами…
Лиза – дочь Водопьянова? У него всё-таки была случайная (или неслучайная) интрижка с Виталиной? Хорошо, допустим. Виталина забеременела и, поняв, что от "мажорной" жены Водопьянов не уйдёт, "прикрыла грех", быстренько окрутив Василия Рогалёва. Или просто сообщила мужу, что он скоро станет отцом – если они уже были женаты. Ну и что? Зачем Водопьянову после стольких лет понадобилось избавляться от непризнанной дочери? Виталина решила его шантожировать? Но чего – или кого – бояться богатому мужику, давно разведённому с женщиной, которой он когда-то изменил? Не мести же со стороны инженера-связиста!
Может быть, Лиза не дочь, а младшая сестра Водопьянова? То есть Виталина путалась не с Сергеем, а с его отцом? Тоже ерунда. Если бы состояние в семье нажил Водопьянов-старший, то у младшего был бы мотив для убийства сестры – наследство. Но деньги в семье принадлежат Сергею, а "братская" ревность или обида за мать в данном случае на мотив не тянут: ведь папаша не потрудился даже взглянуть на внебрачного ребёнка. Или потрудился, но издали и на этом счёл свой отцовский долг полностью исполненным.
Что-то у меня опять не складывается. Не могу придумать, зачем богатому независимому ушедшему на покой бизнесмену устранять младшую близкую родственницу – при том, что это родство не признано официально…
Стоп! А почему мы с Павлом решили, что Водопьянов убийца? Только потому, что сигнальную сеть, расставленную на случай нового появления убийцы в больнице, зацепил водопьяновский личный помощник и доложился шефу о том, что творится вокруг Лизы? Но господин Мовсесян приехал только вчера – после того, как кто-то позвонил в справочную и поинтересовался, что с Лизой и кто её лечащий врач. Если этим звонившим был Мовсесян или сам Водопьянов, получается, они только недавно узнали о том, что Лиза попала в больницу. А человек с забинтованной головой ломился к ней в палату десять дней назад. К тому же, Водопьянов с его возможностями вряд ли нанял бы киллера-дилетанта, придурка, который дважды провалил дело. И не стал бы марать руки лично.
Но если убийца не от Водопьянова… Боже мой, это же всё решает! У нас есть четыре кандидата с солидным мотивом, но только у одного из них имелась несомненная возможность. И, что особенно приятно, его можно сдать родным властям, не опасаясь, что он уйдёт от наказания. Потому что, если я правильно понимаю, Водопьянов в этой игре либо примет нашу сторону, либо самоустранится…
Поделиться книгой: