Помоги проекту - поделись книгой:
— Прощай, querida. Твоё время ещё не пришло. Ты ещё будешь счастлива со своим «гринго», а мне пора.
Он стал исчезать в стене, прямо на глазах. И вот, когда от него уже почти ничего не осталось, я услышала его окрик:
— Просыпайся, querida! Очнись!
Я ничего не понимала. Что значат его последние слова? В тёплой воде так хорошо, что не хочется из неё выходить…
Внезапно, меня сильно встряхнули. И чей-то грубый и незнакомый голос позвал меня:
— Сеньора! Сеньора, вы слышите меня? Да очнитесь же, мать вашу…
Последняя фраза меня дико разозлила. Вскинув руку, я отвесила кричавшему оплеуху:
— Негодяй! Не смей выражаться о моей матери в таком тоне!
Ответом мне послужил смех…
То, что увидел ворвавшийся в ванную Риго, повергло его в шок. Девушка почти полностью ушла под воду, и не подавала никаких признаков жизни. Рывком вытащив её из воды, и, стараясь не обращать внимания на её наготу, он, кое-как накрыв её полотенцем, и молясь, чтобы не было поздно, попытался привести её в чувство. Ритмично надавливая на грудную клетку, он склонился к её рту, чтобы сделать искусственное дыхание.
— Раз, два, три — выдох. Раз, два, три… — сеньора! Сеньора, вы слышите меня? Да очнитесь же, мать вашу!
И тут она вздохнула, и начала дышать. Ещё полностью не очнувшись, она неожиданно влепила ему такую затрещину, что у него искры из глаз посыпались:
— Негодяй! Не смей выражаться о моей матери в таком тоне!
В этом была вся она! Повинуясь внезапному порыву, он сжал её в объятиях, и счастливо рассмеялся.
Глава 17
Он стоял возле огромной кровати, и смотрел на спящую на ней женщину — ребёнка. Да, именно такой она и была. Очень красивая и невероятно чувственная, она, в один момент превращалась в наивное и беззаботное дитя, заставляя каждый раз теряться в догадках, как ей удаётся быть одновременно и нежной, и грубой, вежливой и хамкой, меланхоличной и задиристой. А главное, как ей удалось забраться в его мозг? Мысли о ней постоянно преследовали его, заставляя находить новые и новые предлоги, чтобы увидеть её.
То, что он в последнее время испытывал по отношению к ней, совершенно выбивало его из колеи.
После того случая в ванной, они стали больше общаться. Она рассказывала ему о жизни в Америке, о своей учёбе в университете, а он, в ответ, постепенно раскрывал ей свою душу рассказывая о своей нелёгкой жизни с матерью и отчимом, о том, что только в спорте он научился находить утешение. А ещё о том, как однажды, имел глупость связаться с доном Раулем, и попасть в криминальный мир.
Она не пыталась его учить, не давала «умных» советов, а просто молча, и очень внимательно слушала его рассказы широко раскрыв свои невероятно красивые глаза.
Её глаза преследовали его постоянно. Особенно тяжело приходилось бессонными ночами, когда он не в силах контролировать себя, вот так, как и сейчас, пробирался в её комнату, и часами смотрел на то, как она спит.
Свои роскошные длинные волосы, на ночь, она собирала в косу, и он испытывал почти болезненное желание распустить их, почувствовать их шелковистость.
Риго подошёл ближе, и провёл пальцами по её щеке, ощущая мягкий атлас кожи. Девушка пошевелилась, и что-то пробормотала во сне.
Испугавшись, что она проснётся и застанет его в своей комнате, он начал потихоньку отступать к двери. Выйдя в коридор и заперев дверь, он прислонился лбом к прохладной стене. Из его груди вырвалось тихое рычание:
— Что со мной?
Вспоминая всё, чему учила нас на своих занятиях по психологии миссис Собрески, особенно то, что касалось «Стокгольмского синдрома», я, незаметно практиковалась на своём охраннике. Нащупав его слабые стороны, я постепенно училась манипулировать им, заставляя принимать мой образ мышления.
Как часто, я просыпалась ночами от того, что он входил в мою комнату. Делая вид, что по-прежнему сплю, я незаметно из-под ресниц, наблюдала за ним. Его выражение лица было мне знакомо. Точно такое же выражение было и у Мигеля, и у Девлина. А это значит, что волей-неволей Родриго начинает в меня влюбляться, и это именно то, что мне было нужно. В моих планах побега, этому отводилось особенное место.
И вот, настал день, когда я решила испытать свою власть над ним. Глядя в окно на чудесное зимнее солнце, я выразила робкое желание пройтись на свежем воздухе. При этом, я так посмотрела на Риго, будто бы только в его силах было сделать меня счастливой.
Сердце глухо стучало в груди отсчитывая секунды, пока он колебался, и взвешивал все за и против. Наконец, словно проиграв битву с самим собой, он накинул мне на плечи свою куртку, и осторожно, через чёрный ход вывел в парк.
Моя первая победа пьянила меня лучше любого алкоголя. Вдыхая свежий воздух полной грудью, я гуляла по парку, незаметно осматриваясь, и запоминая дорогу на случай побега.
Минут через пятнадцать, Родриго предложил мне вернуться, и я, не выказывая сопротивления, вошла вместе с ним в дом.
На следующий день, мне удалось провести на воздухе уже двадцать минут. Постепенно прогулки стали ежедневными, и достаточно длительными.
Дон Рауль приезжал ещё пару раз, и не задерживаясь надолго возвращался в город. Удерживать его на расстоянии, становилось всё тяжелее.
Видя, как мрачнеет с его визитами Риго, я испытывала детский восторг.
Настало время приступить к следующей стадии наших «отношений».
Зная о его ночных визитах, сегодня, я приготовилась особенно тщательно.
Я металась и кричала во «сне». Простыни и одеяло сбились в кучу, а полупрозрачная ночная сорочка задралась до самых бёдер, открывая мои ноги.
В комнату ворвался Родриго.
Секунда, и комнату озарил тусклый свет прикроватного ночника.
— Айла! Айла, проснитесь! Это всего лишь сон!
Сделав вид, что проснулась, я, с непонимающим видом вскочила на постели, и метнулась в объятия совершенно ошалевшего Риго!
— Мне страшно! — захныкала я, всё теснее прижимаясь к его груди. — Спаси меня!
Вуаля! Что и требовалось доказать!
Мужик, совершенно опьянённый собственной значимостью, потеряв бдительность, отозвался:
— Не плачь, милая! Я с тобой! Я никому не позволю тебя обидеть!
Подняв к нему залитое слезами лицо (Как назло слёзы никак не хотели выжиматься, пришлось вспомнить все свои прошлые обиды), я прошептала:
— Правда? Обещаешь?
Ну, конечно же он обещал! А затем, он, повинуясь импульсу, прильнул в поцелуе к моим губам.
Девлин превратил номер в отеле в своеобразный штаб. Сюда поступали звонки от всех тех, кому было поручены поиски его пропавшей невесты. Сотни агентов, полиция и армия, были привлечены к поискам. Просматривались видео и документы, проверялись контакты между покойными Эстебанами и другими «бизнесменами».
Проводя бессонные ночи, Девлин Уэйн никому не давал расслабиться, требуя отчётов двадцать четыре часа в сутки.
От постоянного напряжения и недоедания, он сильно похудел и осунулся. Лишь лихорадочно блестящие зелёные глаза, выдавали его внутреннюю энергию.
Деньги тратились направо и налево. Все понимали, как важен был для него результат, и все пытались ему угодить.
Девлин чувствовал, что подбирается всё ближе. Он молил Господа, чтобы не опоздать!
Глава 18
Ласковое зимнее солнышко щедро посылало свои лучи на землю. И парочка из них, забравшись в окна, и скользя по лицу, пробудили меня ото сна.
Ещё не до конца проснувшись, я сладко потягиваясь улыбнулась своим мыслям. Всё, что я задумала, стало приносить свои плоды, и это не могло не радовать.
То, что произошло ночью, окончательно убедило в том, что я на верном пути. Страсть, которую выказал Риго, показала насколько глубоки его чувства ко мне.
Разумеется, дальше поцелуя дело не пошло. Не могло пойти! Для меня всегда существовал лишь один мужчина — моё «чудовище» Девлин! И, ему одному, несмотря ни на что, я останусь верна!
— Не надо, Риго, прошу… — прошептала я тогда, и упёршись кулачками в его грудь, разорвала поцелуй и оттолкнула его от себя.
Он не сразу понял меня, страсть затуманила его мозг. Нужно было очень постараться, чтобы не обидеть его. Я решила идти ва-банк:
— Риго, милый мой, хороший, — проговорила я, гладя его по щеке, как обычно успокаивала Брента, когда его что-то беспокоило. — Я, сейчас, слишком потрясена теми чувствами, что ты рождаешь во мне. Это и пугает меня, и не может не радовать. Вот только…
Я выдержала театральную паузу, и, когда, наконец, услышала от него вопрос «почему?», глубоко вздохнув, трагическим голосом произнесла:
— Наша любовь невозможна, дорогой. Я пленница дона Рауля, и ты, не можешь не знать о его планах относительно меня.
Потухший взгляд, и опущенная голова, убедили меня в том, что ему прекрасно известно, какую роль отвёл мне его хозяин. Я продолжила:
— Пойми, дон Рауль уже много лет добивается меня, и рано или поздно, он своего добьётся. Я совсем одна. У меня нет ни отца, ни мужа, чтобы защитить. Что я, слабая женщина, смогу противопоставить ему? Те чувства, что ты пробуждаешь во мне, всё только усложнят. Мы никогда не сможем быть вместе…
Ни слова не говоря, он несколько мгновений смотрел на меня, словно что-то решая, а затем стремительно вскочив, покинул комнату.
Эх, во мне погибает такая актриса…
— Сеньор Уэйн, — лицо частного детектива выражало нетерпение, — вы просили докладывать вам обо всём. Так вот, у нас появилась зацепка.
— Докладывайте! — Девлин подскочил на месте.
— Сеньор, мы давно уже следим за одним человеком. Его зовут Рауль Монтойя. По негласным данным, он является далеко не последним человеком в крупнейшем преступном синдикате. Поговаривают даже, что у него имелась личная неприязнь к Мигелю Эстебану из-за его жены.
— Вот как! — Девлин прекратил мерить шагами комнату, и замер в ожидании дальнейших объяснений.
— Так вот, как нам удалось узнать, он совершенно недавно приобрёл небольшой загородный дом в сорока километрах от города, и уже несколько раз туда наведывался. Люди, следившие за ним, докладывают, что он там не живёт, а словно проведывает кого-то. Во всём доме, по предварительным данным, кроме прислуги и охраны никого нет. Но есть одно «НО»!
— Говорите же! — Девлин начинал терять терпение.
— В одной их комнат на втором этаже, на окнах установлены решётки. А ещё, наши люди несколько раз видели за окнами силуэт какой-то женщины.
— Довольно! — вскричал Девлин. — Свяжитесь с людьми. Нужно немедленно всё проверить.
— Но сеньор, это незаконно! — детектив был возмущён. — Мы не имеем права вторгаться на частную территорию!
— Плевать! Дождёмся темноты, и проникнем ночью, как грабители!
Окончательно проснувшись, и зная, что скоро принесут мой завтрак, я решила основательно подготовиться к встрече с моим «подопытным».
Приняв душ, и переодевшись в одно из лёгких платьев из шкафа, я как следует, просушила волосы, но не стала их собирать, а оставила свободно рассыпавшимися по плечам.
Едва я закончила с приготовлениями, как мне принесли завтрак. Но, вот что странно, впустив женщину, Риго не остался по обыкновению поболтать со мной. В обед всё повторилось заново. Он меня словно бы избегал.
Странно. Неужели я всё-таки в нём ошиблась?
Ну, а вечером, мне нанёс визит сам Рауль Монтойя.
Я, по обыкновению, сидела на широком подоконнике, и разглядывала уже ставший знакомым, унылый, серый пейзаж. Дверь отворилась, и на пороге возник сеньор «Таракан». Он пребывал в прекрасном расположении духа, так как прямо с порога завалил меня комплиментами:
— Несравненная Айлита, вы хорошеете день ото дня. Прошу простить меня за то, что не мог навестить вас раньше, но вы, наверное, и сами прекрасно понимаете, какое сейчас не простое время. Люди, которых ваш муж подвёл, очень рассержены, и мне приходится прилагать просто невероятные усилия, чтобы они не догадались о том, что вы живы.
Успев во время его тирады прийти в себя, я изобразила на лице улыбку:
— Ах, дон Рауль, а я уже думала, что вы обо мне забыли! (Точнее, я надеялась на это, но видимо зря!)
— Ну что вы, дорогая. Разве такое возможно? — он не отрывал взгляда от глубокого декольте на моём платье.
Сделав вид, что не замечаю его похотливых взглядов, я спустилась с подоконника, и пересела в одно из кресел. Монтойя сделал то же самое.
Собираясь на встречу, сеньор явно перестарался с парфюмом. От резкого запаха, меня начало подташнивать.
Чтобы прервать молчание, я задала вопрос:
— Скажите сеньор, как долго продлится моё заточение? Когда я, смогу покинуть пределы этой комнаты?
— Вам здесь плохо? О вас плохо заботятся? Вы только скажите, и я немедленно уволю прислугу.
Нет, он что, издевается? Разве дело в прислуге?
— Нет, к прислуге у меня претензий нет, просто…
— Просто что? — спросил он, подходя ближе, и опираясь о подлокотники, склоняясь надо мной.
Инстинктивно, я сжалась, оседая вниз.
— Дон Рауль! — взвизгнула я, когда внезапно, он схватил меня в охапку, и потащил к кровати:
— Простите дорогая, но вы, так соблазнительны, что сопротивляться вашим чарам я уже не в силах!
Поделиться книгой: