Оно. Том 2. Воссоединение

– Этот магазин. Где он?

Она ответила, глядя на него:

– Там, куда вы и идете. У подножия Подъема-вмилю.

Билл почувствовал, как прошлое дает о себе знать, раскрывается в нем. Он ни о чем не собирался спрашивать девочку. Вопрос вылетел у него изо рта, как пробка – из бутылки шампанского.

Билл спустился с холма Подъем-в-милю. Склады и мясоперерабатывающие заводы, которые он помнил с детства – мрачные кирпичные здания с грязными стеклами, благоухавшие мясными запахами, – по большей части исчезли, хотя два, «Армаур» и «Стар биф» остались. Но «Хемхилл» канул в лету, а на месте «Игл биф-энд-кошер митс» построили автобанк и пекарню. Около «Флигеля братьев Трекер» Билл увидел щит с надписью старозаветными буквами, которые складывались в название магазина, упомянутое девочкой с куклой: «ПОДЕРЖАННАЯ РОЗА, ПОНОШЕННАЯ ОДЕЖДА». Красный кирпич выкрасили желтой краской, лет десять или двадцать тому назад очень веселенькой, но теперь потускневшей. Цвета мочи, как сказала бы Одра.

Билл направился к магазину, вновь ощущая déjà vu. Потом он скажет остальным, что знал, какого увидит призрака еще до того, как действительно его увидел.

Витрины магазина «Подержанная роза, поношенная одежда» покрывала не пыль, а грязь. Никакой меланхоличности антикварных магазинов, никаких маленьких кроватей на колесиках, или буфетов с множеством ящичков, или наборов стеклянной посуды времен Великой депрессии, подсвеченных скрытыми лампами направленного света; этот магазин его мать, с присущим ей презрением, назвала бы «ломбардом янки». Вещи лежали навалом, там, здесь, где угодно. Платья сползали с вешалок для пальто. Гитары подвесили за грифы, отчего они напоминали казненных преступников. Стояла коробка с пластинками-сорокапятками. На ценнике Билл прочитал: «10 ЦЕНТОВ ЗА ШТУКУ, 12 ШТУК ЗА БАКС. СЕСТРЫ ЭНДРЮС, ПЕРРИ КОМО, ДЖИММИ РОДЖЕРС, ПРОЧИЕ». Детская одежда соседствовала с жуткого вида детскими туфлями: «ПОНОШЕННЫЕ, НО НЕ ПЛОХИЕ. $ 1.00 ЗА ПАРУ». Два телевизора смотрели слепыми экранами. Третий показывал прохожим расплывающиеся образы «Семейки Брейди» 49. Другая картонная коробка – в ней старые книги карманного формата, по большей части без обложек («2 ЗА ЧЕТВЕРТАК, 10 ЗА ДОЛЛАР, в магазине есть другие, НЕКОТОРЫЕ «ПОГОРЯЧЕЕ») – стояла на большом радиоприемнике с грязным белым пластмассовым корпусом и диском настройки размером с будильник. Запыленный, выщербленный обеденный стол украшали грязные вазы с букетами искусственных цветов.

Все это Билл воспринял как хаотический фон еще одной выставленной в витрине вещи, которая сразу приковала его взгляд. Он стоял, широко раскрыв глаза, не веря тому, что видел перед собой. Мурашки бегали по всему телу, снизу доверху, лоб покрылся испариной, руки похолодели, и на мгновение у него возникло ощущение, что сейчас все двери в голове откроются и он вспомнит все.

В правой витрине стоял Сильвер.

По-прежнему без опорной стойки, с тронутыми ржавчиной передним и задним крыльями, с закрепленным на руле клаксоном, правда, резиновая груша от возраста покрылась трещинами. Сам клаксон, который Билл всегда тщательно полировал, потускнел, на нем появились пятна ржавчины. Плоский багажник, на котором Ричи так часто ездил, держась за Билла, оставался на прежнем месте над задним крылом, но перекосился и висел на одном болте. Кто-то из тех, к кому попал велосипед после Билла, обтянул седло искусственной кожей «под тигра», которая теперь так вытерлась, что полосы едва просматривались.

Сильвер.

Билл поднял ставшую чужой руку, чтобы вытереть слезы, которые медленно текли по щекам. А проделав то же самое уже носовым платком, вошел в магазин.

В «Подержанной розе, поношенной одежде» стояла вековая затхлость. Как правильно указала девочка, там пахло чердаком, только не из тех, где хорошо пахнет. На этом чердаке не хранились старые столы, в поверхность которых регулярно втирали льняное масло, на этот чердак не затаскивали старые, обитые плюшем и бархатом диваны. Здесь пахло истлевшими книжными переплетами, грязными, обтянутыми винилом диванными подушками, которые в прошлом часто оставляли на жарком солнце, где они едва не плавились, пылью и мышиным дерьмом.

Из работающего телевизора доносились смех и вопли семейки Брейди.

Достойную компанию составлял им голос диджея, который вещал из радиоприемника, находящегося где-то в глубинах магазина, и звался «ваш приятель Бобби Рассел». Он обещал новый альбом Принса тому радиослушателю, который первым дозвонится в студию и назовет фамилию актера, сыгравшего Уолли в телесериале «Оставьте это Биверу». Билл знал – этого мальчишку звали Тони Дау, – но его не интересовал новый альбом Принса. Радиоприемник стоял на высоко подвешенной полке среди портретов девятнадцатого века. Под ним и под портретами сидел хозяин магазина, мужчина лет сорока, в дорогих фирменных джинсах и сетчатой футболке. Волосы он зачесывал назад и худобой, наверное, мог соперничать с узником концлагеря. Ноги он положил на стол, заваленный бухгалтерскими книгами. Тут же стоял и старинный кассовый аппарат. Мужчина читал книгу карманного формата, роман, который, по мнению Билла, никогда не номинировался на Пулитцеровскую премию. Назывался роман «Жеребцы со стройплощадки». На полу, перед столом, возвышался рекламный столб, какие ставили перед парикмахерской. Спиральные полосы ввинчивались в бесконечность. Обтрепанный шнур, протянутый по полу к розетке в стене, напоминал утомленную змею. На табличке перед столбом указывалось: «ВЫМИРАЮЩИЙ ВИД. $ 250».

Когда звякнул колокольчик над дверью, мужчина, сидевший за столом, заложил место, где читал, обложкой книжицы спичек и поднял голову.

– Вам помочь?

– Да, – ответил Билл и открыл рот, чтобы спросить о велосипеде в витрине. Но прежде чем заговорил, его рассудок внезапно заполнило одно предложение, вытеснив собой все остальные мысли:

«Через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет».

Откуда, скажите на милость, оно взялось?

(через сумрак)

– Ищете что-нибудь конкретное? – спросил продавец. Голос звучал вежливо, но продавец пристально всматривался в Билла.

«Он смотрит на меня, словно решил, что я накурился той самой травки, от которой ловят кайф джазмены», – подумал Билл и едва не рассмеялся, пусть мысли и путались.

– Да, меня и-и-интересует

(столб белеет)

этот с-с-столб…

– Парикмахерский столб, да? – В глазах хозяина магазина Билл увидел (несмотря на хаос в голове) то самое, что помнил и ненавидел с детства: нетерпение мужчины или женщины, которым приходится слушать заику, желание быстро закончить мысль, чтобы бедняга заткнулся. «Но я не заикаюсь! Я с этим справился! Я, ТВОЮ МАТЬ, НЕ ЗАИКАЮСЬ! Я…»

(в полночь)

Слова так ясно звучали у него в голове, будто произносил их там кто-то еще. Он превратился в человека из Библии, одержимого бесами… человека, в которого вселилось некое существо Извне. И однако он узнал голос и прекрасно понимал – голос его. Билл чувствовал выступивший на лице пот.

– На столб я могу

(призрак)

дать вам скидку, – тем временем говорил хозяин магазина. – По правде говоря, за двести пятьдесят баксов мне его не продать. Я отдам его вам за сто семьдесят пять. Что скажете? В магазине это единственная действительно антикварная вещь.

(столбенеет)

– СТОЛБ! – выкрикнул Билл, и хозяин магазина чуть отпрянул. – Не столб меня интересует.

– С вами все в порядке, мистер? – Успокоительный тон никак не вязался с суровостью взгляда, и Билл заметил, что левая рука мужчины более не лежит на столе. Он знал (тут сработала не интуиция – логическое мышление), что один ящик стола выдвинут, пусть и не видел этого, и мужчина взялся за спрятанный в ящике пистолет или револьвер. Возможно, он опасался ограбления. Без всякого «возможно» – просто опасался. Он, в конце концов, был геем и жил в городе, где местные юнцы устроили Адриану Меллону последнее в жизни купание.

(через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет)

Фраза эта вышибала из головы все мысли; он будто сходил с ума. Откуда она взялась?

(через сумрак)

Фраза повторялась и повторялась.

Приложив титаническое усилие, Билл атаковал фразу. Сделал это, заставив рассудок перевести инородное предложение на французский. Именно так, подростком, он боролся с заиканием. Слова маршировали в его сознании, он изменял их… и внезапно ощутил, что хватка заикания ослабла.

Тут же до него дошло, что хозяин магазина что-то ему говорит.

– Па-а-ардон?

– Я сказал, если собираетесь забиться в припадке, сделайте это на улице. Мне такого дерьма не надо.

Билл глубоко вдохнул.

– Давайте начнем с-снова. Представьте себе, будто я только что во‐ошел.

– Хорошо. – Мужчина ничего не имел против. – Вы только что вошли. Что теперь?

– Ве-елосипед в окне, – ответил Билл. – Сколько вы хотите за велосипед?

– Возьму двадцать баксов. – Напряжение из голоса ушло, но левая рука пока на стол не вернулась. – Думаю, в свое время это был «швинн», но теперь превратился в дворнягу. – Он смерил Билла взглядом. – Большой велосипед. Вы могли бы ездить на нем.

– Боюсь, на велосипедах я уже отъездился, – ответил Билл, думая о зеленом скейтборде мальчишки.

Мужчина пожал плечами. Левая рука вернулась на стол.

– У вас сын?

– Д-да.

– Сколько лет?

– О-о-одиннадцать.

– Большой велосипед для одиннадцатилетнего.

– Вы возьмете дорожный чек?

– При условии, что сдача не превысит десять баксов.

– Я дам вам двадцать долларов. Вы позволите позвонить?

– Если номер местный.

– Местный.

– Тогда пожалуйста.

Билл позвонил в городскую библиотеку. Майк уже вернулся на работу.

– Ты где, Билл? – спросил он и тут же добавил: – С тобой все в порядке?

– Все отлично. Ты кого-нибудь видел?

– Нет. Мы увидимся вечером. – Короткая пауза. – Я на это рассчитываю. Чем могу тебе помочь, Большой Билл?

– Я покупаю велосипед, – спокойным голосом ответил Билл. – И подумал, может, мне прикатить его к тебе. У тебя есть гараж или сарай, где его можно поставить?

Последовала более долгая пауза.

– Майк? Ты…

– Я тебя слышу. Это Сильвер?

Билл посмотрел на хозяина магазина. Тот снова читал книгу… или только смотрел в нее и внимательно слушал.

– Да.

– Ты где?

– Магазин называется «Подержанная роза, поношенная одежда».

– Понятно. Я живу в доме шестьдесят один по Палмер-лейн. Ты пойдешь по Главной улице…

– Я найду.

– Хорошо. Там и встретимся. Хочешь поужинать?

– Не откажусь. Ты сможешь уйти с работы?

– Нет проблем. Кэрол меня прикроет. – Майк запнулся. – Она говорит, что за час до моего возвращения приходил один мужчина. А когда уходил, выглядел как призрак. Она мне его описала. Это Бен.

– Ты уверен?

– Да. И велосипед. Он – часть всего этого, так?

– Я не удивлюсь, – ответил Билл, поглядывая на хозяина магазина, который вроде бы зачитался.

– Встретимся у меня дома. Номер шестьдесят один. Не забудь.

– Не забуду. Спасибо, Майк.

– Да хранит тебя Господь, Большой Билл.

Билл положил трубку. Хозяин магазина тут же закрыл книгу.

– Нашли место для хранения, друг мой?

– Да. – Билл достал дорожные чеки, расписался на двадцатке. Хозяин магазина так внимательно сверял две подписи, что при других, не столь чрезвычайных обстоятельствах Билл счел бы это за оскорбление.

Наконец хозяин магазина выписал квитанцию и сунул дорожный чек в одно из отделений кассового аппарата. Поднялся, прижав руки к пояснице. Прогнулся, потом направился к витринам. Он так грациозно лавировал между кучами утиля или почти утиля, что Билл засмотрелся.

Мужчина поднял велосипед, вытащил из витрины, поставил на пол. Билл взялся за руль, чтобы помочь, и тут же по его телу пробежала дрожь. Сильвер. Снова. Сильвер в его руках, и

(через сумрак столб белеет, в полночь призрак столбенеет)

ему пришлось вновь выгонять эту фразу из головы, потому что она сводила его с ума.

– Задняя шина немного сдулась, – предупредил хозяин магазина, хотя, по правде говоря, шина стала плоской, как оладья. Передняя – нет, но протектор полностью стерся и местами сквозь резину виднелся корд.

– Разберемся, – ответил Билл.

– Довезете его?

(«Раньше бы довез без проблем; сейчас – не знаю»)

– Думаю, да, – ответил Билл. – Благодарю.

– Не за что. Если надумаете насчет парикмахерского столба, заходите.

Хозяин магазина подержал дверь открытой. Билл вышел на тротуар, повернул налево и покатил велосипед в сторону Главной улицы. Люди с удивлением и любопытством смотрели на лысого мужчину, который катил большой велосипед со спущенным задним колесом и гудком с грушей, выступающим над ржавой сетчатой корзинкой, но Билл их не замечал. Он млел, ощущая, как хорошо легли в его взрослые ладони резиновые ручки руля, вспоминал, как хотел завязать узлом тонкие полоски разноцветного пластика и вставить в каждую ручку, чтобы они развевались на ветру. Но так и не сподобился.

Он остановился на углу Центральной и Главной улиц, около магазина «Мистер Пейпербэк». Прислонил велосипед к стене, снял пиджак. Катить велосипед со спущенной задней шиной – работа не из легких, а солнце припекало. Билл бросил пиджак в корзинку у руля и продолжил путь.

«Цепь ржавая, – подумал он. – Тот, кому принадлежал велосипед, не слишком о нем заботился».