Аколит

– Это нормальное поведение для их биологического возраста, – понял меня по-своему молодой мужчина. – Лучшее время для обучения, но Печать поставить пока нельзя, а гормоны уже включились. С учётом того, что нервная система у них мозаичная – мелкие потери контроля норма. С возрастом психологические проблемы могут прогрессировать, читал о таких экспериментах, но только если затянуть с установкой Печати. А этим осталась ещё пара месяцев, потом доращивание под биостимуляцией – и заменим текущую лабораторную группу. Жизнь – жизнью, но количество вмешательств в организм тоже нельзя сбрасывать со счетов. Те, которые старые, уже того и гляди начнут на куски сами собой разваливаться…

– А почему используются разумные… подопытные? – чтобы спокойно произнести эту фразу, мне пришлось запустить через печать боевой режим подавления эмоций.

– А я не сказал? – удивился маг. – Извини, не подумал, что нужно отдельно объяснять. Корова или лошадь не смогут сказать, какая у них проблема возникает при определенных движениях, да и программу испытаний не задашь, просто отдав листок с перечислением упражнений и нагрузок. Нужно лично каждым действием управлять – потребовалось бы как минимум человек пять на это ставить каждый день, а так хватает единственного наблюдателя. Как видишь, всё просто.

Вижу.

Все просто.

Куда уж проще-то.

Глава 8

8.

— Ну, что скажешь? – не отрываясь от своего занятия, спросил меня Лисс.

— Почки, – у меня в руке был лист с результатами анализов. — Похоже, вялотекущее воспаление: есть нейтрофилы* в моче и следы глюкозы.

Старший лаборант, не закончив линию, оторвал алхимический маркер от поверхности и повернулся ко мне.

– Серьёзно? Вот тебе не лень было реактивы переводить и время тратить, – покачал головой маг, но результаты взял. – И так понятно, что почки после стольких трансплантаций будут забиты чужеродным белком до предела. Естественно, будут проблемы. И воспаление слабое только из-за полузадавленной иммунки. Но ведь Печать справляется?

— Пока справляется, — выделил голосом я. Диагностика по состоянию Печати, в которой я никак не мог толком разобраться, пока был Охотником, оказалась достаточно простой. Достаточно понять, что все линии, точки и завитки являются проекцией органов и частей тела на некую условную плоскость – и всё встаёт на свои места. Правда, для этого нужно знать анатомию. Дальше ещё проще: если в зрении мага-виталиста что-то светится сильнее, чем надо — туда перенаправлен ток Жизни, а значит, именно там происходит какая-то фигня. А вот чтобы узнать подробности -- уже нужны были анализы, сбор анамнеза, осмотр и прочие врачебные процедуры.

– По моему опыту, состояние компенсации продлится как минимум несколько месяцев, а то и лет, – вернул мне бумагу непосредственный руководитель. – И даже когда наступит декомпенсация, организм будет справляться ещё достаточно долго, чтобы точно успеть принять меры.

– Мне просто не хочется несколько месяцев выплачивать из своей зарплаты стоимость некротизировавшего транспланта, – прозрачно намекнул я. – Потому нет, мне не лень. Ну и практика всё равно нужна.

[*Так как клетки тела человека и животных по большей части очень даже прозрачные и своей собственной окраски практически не имеют, дабы разглядеть что-то на микропрепарате при помощи светового микроскопа используются специальные красители. Классической схемой окраски препарата ткани является сочетание метиленового синего и эозина – именно потому в медицинских учебниках большинство рисунков микропрепаратов сине-розовые по гамме. Соответственно, синие клетки – нейтрофилы, розовые – эозинофилы, в зависимости от того, какую краску впитали. Разумеется, ГГ не знает земных медицинских названий, и пользуется местным научным термином.]

Н-да. Разумная химера – это не только ценный мех, но и от тысячи и более золотых монет стоимости “начинки”. Как и положено новому сотруднику любой компании, я начал свою деятельность с внимательного прочтения циркуляров, инструкций и приказов. И, разумеется, узнал много нового и интересного. Например, когда химеру списывают с баланса лаборатории – её в буквальном смысле слова разбирают на части, даже скелет частично уходит в охлаждённые камеры на минус втором этаже. Да-да, моя “любимая” оптимизация расходов и издержек, чтоб её… Получение материалов из криохранилища, кстати, тоже целая история: запрос сотрудника (содержащий подробную информацию вида что-зачем-куда) должен завизировать руководитель, потом бумага уходит кладовщику, и материал непосредственно к месту использования доставляется химерой-сотрудником био-репозитория. Ну и конечно на выходе с территории НПО охрана в прямом смысле обнюхивает с пристрастием.

Да, я остался работать в “Новых горизонтах”. Потому что мой уход ровным счетом ничего не изменит, а я просто лишусь заработка. Правда, решающей оказалась другая мысль: есть поговорка: “не можешь предотвратить – возглавь”. Возглавить “Горизонты” я мог только в мечтах, но на счёт предотвратить… Вот тут ситуация была не столь однозначна. По крайней мере сделать хоть что-то я мог. Наверное, мог.

– Не напрягайся так, – посоветовал мне старший лаборант, вновь берясь за маркер. – Если бы органы и ткани тварей умирали так же легко, как не изменённые, толку было бы их пересаживать…

А то я, Охотник, этого не знаю. Но с человеком нужно говорить на его языке – в данном случае, на языке цифр. Подозреваю, что если я употреблю термин “жалость”, Лиссу придется лезть в толковый словарь.

– …А на счёт практики – это ты прав. Как вспомню первокурсовские лабораторки – так вздрогну. Лучше заранее руку набить… – виталист наконец закончил чертить, задумчиво наклонил голову набок, потом молча крутанул указательным пальцем в воздухе. Обнажённая химера, до того неподвижно замершая с раскинутыми руками, послушно стала поворачиваться вокруг своей оси, демонстрируя нанесённые на кожу линии, штрихи и пунктиры. Хирургическая разметка, позволяющая лишний раз не отвлекаться во время длинной и сложной операции. Учитывая, что лабораторных химер хоть и доращивали до “биологической кондиции”, специально оставляли худыми, плоскими и низкорослыми (меньше трата биоматериала – меньше издержки, ага) – зрелище было… то ещё. Но меня уже больше не передёргивало даже без включённого подавления эмоций. Наоборот, я внимательно смотрел и запоминал: знания никогда не бывают лишними. Тем более, если они уже кому-то дорого обошлись, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Вроде, ничего не упустил, – себе под нос пробормотал Лиссандр, и наконец вспомнил про меня: – Что-нибудь ещё?

– Со всем остальным справился самостоятельно: послеоперационное воспаление снял, срастание проконтролировал, – отчитался я. – Если почки не проблема, можно приступать к тестам.

– Давай, – кивнул он мне. – Проверять больше не буду, ты нормально справляешься, а у меня сам видишь – дел по горло.

– Всё нормально, Танни? – в первую очередь поинтересовался я у сидящей на кушетке девушки с волчьими ушами. По крайней мере, в сопроводиловке к химере источник ушей значился как “изменённый волк” – такая зверюга мне во время рейдов не встречалась. К счастью, наверное.

– Пока на части не развалилась, – посмотрев на меня исподлобья, с мрачной иронией сообщила она. – Собираюсь, но попозже.

Конкретно эту волкоухую руководство “Горизонтов” закрепило непосредственно за мной: следить за состоянием, проводить необходимые процедуры и фиксировать итоги тестов и испытаний – оперировать самостоятельно мне пока не доверяли. Остальные три химеры лабораторной группы остались под ответственностью старшего лаборанта – он-то все эти насквозь привычные для него обязанности выполнял чуть ли не с закрытыми глазами, а вот мне приходилось напрягаться. И потому, что пока ещё прилично так не хватало знаний, опыта и пресловутой “набитой руки”, и потому, что подопытная… вела себя. Нет, не мешала работе, даже наоборот, прилично помогала и объясняла свои действия, просто… Она, чёрт возьми, была личностью, думающей, неглупой, со своими чувствами и мыслями, а не манекеном! Всё прекрасно понимающей личностью.

– Лиссандр разрешил нагрузочные испытания, – подавив желание искусственно избавиться от эмоций, рассказал о результате своего разговора с начальством я.

– Почему-то я совсем не удивлена, – девушка поднялась со своего места, сделала пару осторожных движений корпусом и руками, уже увереннее наклонилась, присела, гибко, словно струя воды откинулась назад, не теряя контакта с полом, и встала на мостик. Лёгкое тонкое облегающее трико не стесняло движений, общую картину кажущейся лёгкости и хрупкости немного нарушали только тяжёлые высокие ботинки на толстой подошве. – Ну как?

– Печать не регистрирует проблем, – вынужден был признать я.

Видимо, что-то такое прозвучало в моём голосе: волчица, вновь распрямившись шевельнула ухом в мою сторону и напомнила:

– Тебе достаточно только приказа…

– Нет, – я выдохнул и повторил не так резко. – Так надо.

В этот раз Танни посмотрела мне прямо в глаза. Долгим таким, красноречивым взглядом. Ничего не сказала, но было понятно и так, что она хочет сказать. “Мазохист”.

– В “Общих положениях о лабораторно-исследовательской деятельности” в пункте восемь параграфе двадцать шесть чёрным по белому написано: “проводить испытания по возможности максимально близко к полагаемым эксплуатационным условиям”, – с нажимом процитировал я. – Значит, мы с тобой должны общаться как двое разумных… а не так, как будто я командую тумбочкой с голосовым управлением.

Волкоухая громко фыркнула, но тут же напустила на лицо серьёзное выражение и демонстративно пожала плечами.

– Как хочешь.

Ч-чёрт…

* * *

– Ты мне обещал, что не будешь… как ты там выразился, брат? Упарываться?

Деревянная кухонная лопатка, которой я перемешивал смесь овощей на сковороде, попыталась выскользнуть из руки – но безуспешно. У практикующего хирурга должна быть стальная хватка и пальцы, которые никогда не дрожат… Даже если кто-то подкрадётся, пока ты полностью ушёл в свои мысли, и начинает задавать глупые вопросы прямо на ухо.

– Не понимаю, о чём ты, – я мельком взглянул на Печать. Ровное выражение на лице мне удалось удержать без труда: много практики в последнее время. Не меньше, чем со скальпелем. – Сегодня я домой вернулся вовремя, даже раньше тебя, между прочим.

– Механика, чтоб её! – девушка отчётливо передернула плечами. – Я ещё понимаю, зачем заставлять нас, воздушников, разбираться в теории движения газа. Но плечи, моменты, угловые ускорения, передаточные числа… брр! Мы домашку уже кроме как группой, не решаем, и даже все вместе корпим по часу над каждой задачей.

– В кафе, небось, “корпите”? – невольно улыбнувшись, поинтересовался я. Помнится, когда я был первокурсником на Земле, мы тоже точно так же совместно шли “решать задачи”, правда из “вышки”, высшей математики. Она для нас, “экономистов”, была на первом и втором курсе основным камнем преткновения. Тоже “совершенно ненужным”, разумеется. Заканчивалось всё обычно решением одной-двух задач в лучшем случае и несколькими очередными жирными пятнами на тетрадке. Но весело было – этого не отнять. Особенно перед зачётной сессией, когда нужно было показывать сделанную за семестр самостоятельную работу.

– В кафе гораздо удобнее, можно сдвинуть столики как хочешь, и чай вкусный! – с жаром бросилась защищать продвинутый метод коллективной самоподготовки, но под моим скептическим взглядом быстро сдулась и ядовито прокомментировала: – Не все же столь гениальные заучки, как ты. Даже Свен с трудом механику решает!

– Ах во-от оно что… – изобразил понимающий тон я. В том, что Лада решит так или иначе запрячь помогать знакомого третьекурсника я даже не сомневался – не после того шоу в баре, что я устроил при их “знакомстве”. Другое дело – заставить лентяя и раздолбая это сделать. Впрочем, способ манипуляции парнем был виден невооружённым глазом и был стар как мир: то-то родственница щеголяла в новом, мастерски пошитом повседневном платье. Нет, ничего “такого” – просто выгодно подчеркивалась изящная девичья фигурка и вдоль подола и воротника вилась цветочная вышивка. Как раз неделю назад Мартин прислал дочери денег на повседневные расходы и кое-кто, подозреваю, ухнул больше половины на портного и цветные нитки. Рона – открытый и коммуникабельный челов… эльф, понравиться ей – легче лёгкого. Но финансы нашего маленького общежития на троих она в своих тонких музыкальных пальчиках держала не хуже, чем я упомянутый выше скальпель – в своих.

– Это не то, что ты подумал! – быстро открестилась аэромант. – Свен нам просто помогает…

– Верю, – так “искренне” подтвердил я, что двоюродная сестра поморщилась и сдала моего коллегу по работе с потрохами.

– …И строит глазки трём моим одногруппницам одновременно!

– Вот в это действительно верю, – фыркнул я. Горбатого могила исправит… или постоянная подружка, если такая у воздушника-аколита хоть когда-нибудь появится. В чём я сомневаюсь, учитывая его во всех смыслах ветреную натуру.

– Я, кстати, его спрашивала, чем вы там таким в этом вашем НПО занимаетесь, что ты каждый вечер, как у тебя рабочий день, возвращаешься сам не свой…

Овощи, пока я отвлёкся, сделали слабую попытку подгореть, но я успел вовремя. Чугунная сковорода при всех её достоинствах – всё равно не тефлоновая антипригарная посуда из другого мира, даже малейших ошибок не прощает. Так, а теперь разжарку в кастрюлю, где уже закипает будущий бульон…

– Арн, маг после зарядки амулетов, даже если он делал это до полного истощения, не будет приходить домой с таким лицом, будто он похоронил половину родственников, а вторую половину пойдёт закапывать завтра…

– … – закрыв тяжёлую крышку, я обернулся к девушке, не позволив ни единому мускулу на лице дрогнуть. Зато вздрогнула сама Лада. Пресловутая “женская интуиция”. Видимо, всё-таки практики у меня было пока недостаточно.

– Брат, пойми, я переживаю… мы переживаем! Может…

– Через некоторые вещи нужно пройти… хочется нам того или нет, – я попытался всё-таки изобразить мимическими мышцами что-то отличное от застывшей маски. – Есть вещи, от которых не убежать. Если не пройти через них сейчас – придётся делать это потом. И проще – не будет.

– Да что за вещи-то такие?! – не выдержала соседка, но осеклась, когда я покачал головой.

Нет уж, моя ноша – мне её и нести. Я, правда, рассчитывал, что привыкну гораздо быстрее. Сразу после попадания у меня начинали дрожать руки и поджилки при одной мысли, что я должен зарезать свинью. Убить! Собственными руками! Живое существо, дышащее и хрюкающее! Пусть даже эту самую свинью со скотобойни так и так ждало скорое и неотвратимое превращение в ребрышки, шницели, котлеты и колбасу. Меньше месяца мне понадобилось, чтобы резать обычных животных примерно с тем же уровнем эмоций, с каким я в офисе на Земле делал презентации для важных клиентов. Да, напрягает, да, может кончиться не лучшим образом, если я где-то облажаюсь, но это просто работа. Думал, так будет и в этот раз – тяжелее, более мерзко, но… тяжёлая и мерзкая работа – тоже работа. Нужная, увы, работа.

Разумных химер выращивают не для игр, не для сельхозработ и не для услаждения взора хозяев острыми ушками над пушистой макушкой. Оружие делают для того, чтобы оно убивало. И умирало – такова уж судьба всех, кто выходит на поле боя. Даже самый прочный меч однажды сломают или выбьют из руки: редко кому удаётся веками висеть на стене в коллекции. Сражаться, получать раны, залечивать раны, выкладываться на полную и больше, вставать живым щитом между разъярённой тварью и не успевшим вовремя убраться с её дороги хозяином – вот что ждёт каждую вторую звероухую, вышедшую с “фермы”. Если не двух из трёх. Такова их судьба, их предназначение, и разумное живое оружие прекрасно знает об этом. И знает, что кузнец, сковав клинок из новой стали или проведя экспериментальную закалку, пойдёт обламывать, тупить и щербить творение рук своих о “тестовые” элементы доспехов, металлические пруты и деревянные чурбаки. В продажу же пойдут только следующие изделия, если пробное пройдёт проверку…

Умные мысли, да? Правильные? Вот только все мои рассуждения, все логические построения с лёгкостью стекла о камни разбивались о то, что я видел. График в “Горизонтах” я выбрал себе фиксированный – два полных рабочих дня в неделю. Не бог весть что, но зато это было не “три часа вечером после учёбы”, позволяло полноценно вникнуть в процесс… мать его так! Сегодня был мой двадцать второй рабочий день – в том мире, где я родился, столько на обычной работе выходит за месяц. Месяц обычно даётся новому сотруднику на адаптацию в коллективе и полноценное вникание в рабочие обязанности. Вникнуть-то я вникнул… но вот чёрта-с-два привык. Вот бестрепетную морду лица научился держать. С начальством прокатывало, а вот с женщинами – почему-то нет. Даже Танни “читала” меня без особого напряга и уже как-то даже утешать пыталась. А я с трудом мог смотреть “моей” химере в глаза. С остальными было как-то попроще – с ними-то я практически не говорил, да и пересекался больше мельком. А вот с волкоухой…

Операционное вмешательство в организм само по себе действие травматичное, в том числе и для психики. Даже если пациент был под наркозом и ничего не помнит, а швов на теле после магии жизни не остаётся. А уж если режут постоянно. Печать подчинения, превращающая неодарённого разумного в раба, удерживаемого в неволе собственным подсознанием, являлась мощным инструментом стабилизации психики… но деформирующее внешнее воздействие на лабораторных химер было во много раз сильнее. У Танни это проявлялось в натуральной фобии “рассыпаться на части”, “развалиться на куски”. Пусть сама химера говорила так о себе с неизменным чёрным юмором, но повторяла она эту фразу в разных вариантах постоянно. Думаю, с остальными ситуация была не лучше, отличалась только психологическая травма. Остальные работники “Новых горизонтов”, так или иначе причастные к химерологической лаборатории, этим фактом совсем не заморачивались. Ну действительно, а зачем? Всё равно группу скоро спишут. Оптимизация издержек… я уже реально ненавижу это словосочетание.

– Выключи суп через сорок минут, – попросил я сестру, снимая фартук.

– А ты куда?

– Пойду Рону встречу, – осень уже вовсю напоминала, что дело движется к зиме, пришлось кроме ботинок натягивать куртку и шапку.

– И вообще сегодня была моя очередь готовить… – в спину мне сообщила она.

Знаю, Лада. Знаю. Просто чтобы освободить голову – надо занять руки, этот рецепт всегда срабатывал. Раньше. Что ж, дам тогда шанс промозглому тёмному осеннему вечеру. Алкоголь-то от душевной боли мне и раньше не особенно помогал, а теперь уже и подавно…

* * *

“Автобусная” остановка “на север” была практически пустой в отличие от противоположной, “на юг”. К той регулярно подходили одиночки, но чаще – компании студентов. Весело болтающие парни и девушки грузились в очередной экипаж – и укатывали в сторону развлечений и приключений. Впрочем, баланс убыли-прибыли вполне соблюдался с моей стороны: уставшие и не очень молодые люди, среди которых нет-нет да и мелькали лица постарше, высаживались и расходились-разбредались по хорошо освещённым дорожкам парка, разбитого перед жилыми кварталами кампуса. Так что на счёт темноты я погорячился, а всё остальное вечер предоставлял в полной мере: сидеть на лавке под навесом остановки было холодно, а в воздухе висела взвесь из мелких капель воды – что-то противно-среднее между дождём и туманом.

Желание Роны выступать заставило мою эльфийку перейти на “совиный” график сна и бодрствования: днём посетителей в баре мало – все учатся, а кто нет – тот работает. Зато к вечеру народ набивается, особенно теперь: менестрель – плюс десять к посещаемости таверны. А хороший, но, главное, известный менестрель, судя по заверениям Ланы – все “плюс пятьдесят”. К сожалению, с этой… работой… я даже толком выбраться к своей любимой на выступления не мог. Был ещё раз через пару дней после первого – и всё.

С работой… определённо надо было что-то решать. И не потому, что я не справлялся – впритык, с трудом успевая вовремя спать, есть и отдыхать, тратя единственный официальный учебный выходной на неделе – но справлялся. Двоюродная сестра ворчала – но поскольку сама была вынуждена по некоторым предметам что называется рыть землю носом и задерживаться иногда чуть ли не до полуночи, относилась с пониманием. Уже сейчас я от непосредственного начальника и других сотрудников “Горизонтов” научился массе полезных вещей – та жа практика работы с оборудованием НПО давала возможность делать учебные лабораторные работы едва ли не не глядя. А ассистирование в операциях, проводимых квалифицированным хирургом? Лисс сколько угодно мог разглагольствовать, что для проведения операционного вмешательства достаточно уметь держать в руках скальпель и зажим* – даже просто постояв рядом, я узнал о работе с плотью едва ли не больше, чем за несколько месяцев практикуя реальное лечение в “клинике” у лекаря Тохи. Вот только… психика у меня не казённая.

Я в этом мире успел повидать всякого. Да что там – под моим скальпелем в Варнаве умерло больше десяти человек, и винить я при желании в том мог исключительно себя: врачебные ошибки, помноженные на недостаток знаний, никакая магия не исправит. Мог, но не винил. Более того, я без колебания был готов отобрать чужую человеческую жизнь и раньше. Ничуть не постеснялся бы отправить на тот свет бретёра Купу, причём не заморачиваясь соблюдением дуэльного или ещё какого кодекса, если бы наткнулся на него той ночью. И был готов расстрелять из метателя группу Белых, перегородивших дорогу, несмотря на все последствия… Да уж, пообтесали меня местные условия, заставили измениться. Стать жёстким, даже жестоким, зачерстветь душой. Но кое-в чём я через себя переступить так и не смог.

По-хорошему, надо было бросать нафиг такую работу. Каждый раз сжигать километры нервов… Наивно было думать, что я смогу как-то облегчить жизнь даже одной приговорённой на запланированную смерть химере. Надо признать: я только хуже сделал и себе и ей, начав общаться по-человечески, позволил сбросить покорное отупение в ожидании конца. Но раз так вышло – отыграть назад уже не мог. Так хозяин собаки до конца остаётся со своим зверем, когда тому ветеринаром вынесен смертный приговор и сделан соответствующий укол. Танни я был не хозяин, но и бросить теперь её не мог. А ещё… Чёртова работа приносила мне вполне неплохие даже по меркам третьекурсника деньги. Деньги, которые тоже скоро – оглянуться не успею – должен буду потратить на покупку и снаряжение нового напарника для охоты. Проклятье…

[*Маги стихии Жизни могут заживлять раны без накладывания швов, особенно если резать аккуратно, потому Лисс не упоминает хирургическую иглу – она ему не нужна.]

Все-таки холод помог. За пару часов я основательно продрог, и не будь мне подвластна Жизнь – наверняка назавтра свалился бы с простудой, если не с чем похуже. Зато наконец отпустило. До следующего рабочего дня – но отпустило. Связь печатей как всегда исправно установилась, едва Рона оказалась рядом: не успел “автобус” затормозить, а я уже знал, что моя эльфийка внутри – а она узнала, что я её жду. Разумеется, я успел встать и даже развести руки, чтобы поймать без раздумья бросившуюся мне в объятия девушку. Поймать и прижать к себе что есть сил, остро чувствуя пришедший на смену мучительному поиску выхода из безвыходной ситуации всплеск ничем не замутнённого счастья: хотя бы мою любимую защитить было в моей власти!

– Хм… ну, я пойду, наверное?

– Ой! – мы с Роной оторвались друг от друга.

– П-привет, – как-то не очень уверенно поздоровалась со мной кошкодевушка. Честно говоря, без привычной формы, в вязанной шапочке с помпоном, приталенной короткой курточке поверх тёплого платья с длинным подолом, я с большим трудом узнал знакомую химеру-стражницу.

– Юмми меня провожает, – улыбнулась эльфийка своей фирменной наивной и светлой улыбкой.

– Моя смена заканчивается в девять, я после этого прихожу послушать музыку… – смущённая пограничница не знала, куда девать глаза и руки, а помпон колыхался в такт движению скрытых под шапкой ушей. – Рона, раз тебя встретили, я, пожалуй…

– Арн, можно Юм в пятницу вечером придёт к нам домой? – посмотрела на меня Фирониэль. – Я буду играть гостям, а ей так нравится, как я пою и играю…

– Гостям? – аккуратно перебил я эльфийку, опустив три-четыре эпитета перед этим словом. Сдержался. Не люблю… неожиданности. А нервы у меня прямо сейчас – ни к чёрту.

– Тем, которых Лада пригласила после занятий, из её группы и ещё несколько… знакомых… ой, она тебе не сказала, да? – всё поняла по моему тону и лицу соратница.

– Наверное, она хотела, но отвлеклась, – дипломатично отозвался я, вспоминая наш разговор. Мы с сестрой, после того как я привёз Рону, во избежание дальнейших, гхм, “сюрпризов”, твёрдо договорились согласовывать все визиты посторонних в нашу общую съёмную квартиру. Надо полагать, кое-кто про это слегка забыл, точнее, был уверен, что я дам разрешение, если попросить. Скорее всего так и было бы, если бы я не вернулся в очередной раз домой под впечатлениями от работы, и спрашивать у меня дочка Мартина не рискнула: вдруг на эмоциях откажусь? Интриганка доморощенная. Ну что ж, тогда и я не буду спрашивать. – Приходи конечно, Юмми. Буду рад тебя видеть.

Хотел добавить “и друзей приводи”, но решил всё-таки не перегибать палку. И так присутствие химеры хорошо так взбодрит компашку сестрёнки: жители королевств, даже маги, их серьёзно опасаются.

– Х-хорошо! – окончательно залившаяся краской стражница очень хотела улизнуть куда подальше, вот только гражданская одежда подобного с собой обращения с гарантией не пережила бы. – Ой, а вот и мой экипаж япобежалапокапока!

– Поздравляю с первым поклонником, – я, проводив глазами умчавшуюся кошкодевушку, улыбнувшись своей красавице и опять приобнял её талию.