Принцесса по приказу (СИ)

Екатерина Каблукова

Принцесса по приказу

Глава 1

Меня отозвали из отпуска. Павел Андреевич лично. Он позвонил мне на мобильный и не терпящим возражений голосом потребовал через час явиться в его кабинет.

— Но… я… — я растерянно посмотрела на свои старые «треники» и грязную пропотевшую майку, в которой под бдительным материнским оком полола ненавистные огурцы. На все мои предложения купить этот пупырчатый продукт сельского хозяйства на рынке мама с бабушкой махали руками и начинали расписывать прелести экологически чистых овощей собственного производства. Я с содроганием понимала, что наступит тот момент, когда они купят несколько кур и — в довершение всего — заведут козу.

— Голованова, ты меня слышишь? — начальник явно не шутил. Я критически посмотрела на свои грязные штаны и попросила:

— Павел Андреевич, дайте хоть себя в порядок приведу! Я ж на даче!

— Трудовую повинность отбываешь? — усмехнулся полковник, — Ладно, Елизавета Аркадьевна, на все про все у вас час пятнадцать. Не больше. И езжай через ЗСД, быстрее будет.

— Так ведь там еще кусок не открыли… — возразила я.

— Для тебя — открыли. Я предупрежу кого надо, — он нажал клавишу отбоя.

— Лизок, кто там? — бабушка выглянула из кухни, где лепила пирожки. В свои семьдесят с небольшим, даже со следами муки на лбу, она была воплощением элегантности: прямая спина, про такую обычно говорят «царственная осанка», огромные голубые глаза, тщательно уложенные волосы цвета спелой пшеницы — бабушка регулярно посещала парикмахера, ногти покрыты красным — обязательно ярко-красным — лаком. Ее возраст выдавали лишь морщины в уголках глаз и некоторая медлительность движений, свойственная пожилым людям. Впрочем, ей эта медлительность даже шла, придавая этакую аристократичность.

Признаться, бабушке я завидовала. Мне не хватало ее спокойной уверенности в себе и элегантности, и хоть лица у меня, мамы и бабушки были схожи, фигурой я пошла в отцовскую родню, унаследовав достаточно крепкий костяк и достаточно пышные формы, с которыми постоянно боролась и проигрывала, после тренировки в фитнесс-клубе поедая пару-тройку плюшек в соседней булочной. Иногда мне даже казалось, что оба заведения — две аффилированные структуры одного хозяина, которые великолепно дополняют друг друга: после тренировки всегда хочется есть, а съев булочку, чувствуешь вину и идешь опят на тренировку.

— Все в порядке, ба! — отозвалась я, отряхивая землю с одежды, — меня просто на работу вызвали!

— Ты же в отпуске! — мама появилась в дверях с тяпкой, напомнив мне стражника с алебардой.

— Ну вот… ты же понимаешь, госслужба… — я пожала плечами, — ладно, мне еще в душ надо: не могу же я в таком виде на работу ехать.

— Бросала бы ты эту работу, — посетовала бабушка, — Ни отдохнуть, ни поехать куда.

— Ну брошу, а делать-то что? — вздохнула я, обреченно смотря на грязь под ногтями.

— Как что? Вышла бы замуж…

— Был бы тот, за кого выходить! — буркнула я.

— Так и не будет, пока ты в этом КГБ работаешь!

— ФСБ, бабуля, ФСБ.

— Ай, одно слово: органы! — отмахнулась прародительница, — Просто ужас, а не работа! С такой кто ж захочет тебя замуж взять? Хотя Сережа вон, соседский, такой мальчик хороший…

Я лишь хмыкнула: Сережа, сын соседей по даче, в свои двадцать семь действительно был хорошим мальчиком. Именно мальчиком, не мужчиной. Жил с родителями в двухкомнатной квартире, сидел менеджером в какой-то фирме и беспомощно хлопал глазами при каждом удобном случае, которых ему выпадало немало. Помнится, когда у нас из-за ветра рухнули провода, и поселок остался без света, я бегала и грозила электрикам всеми карами земными и небесными, а он все сидел и свято верил в то, что нас всех спасут.

Бабушка села на своего любимого конька, её уже было не остановить, поэтому я предпочла позорно скрыться в душе, чтобы не слышать ее причитаний, что она так и не увидит своих правнуков.

Чуть позже, с мокрой головой, и все еще благоухая дорогущим гелем для душа (подарок на Восьмое марта от Макса, моего, как это модно сейчас говорить, бойфренда, а попросту — любовника), я буквально прыгнула в машину и рванула по трассе, здраво рассудив, что, благодаря протекции начальства, за скорость сегодня тоже штрафовать не станут.

Павел Андреевич свое обещание сдержал: на ЗСД меня ждали и беспрепятственно пропустили по еще закрытому участку. Я понеслась по темному, еще пахнущему гудроном асфальту. Платная дорога своими белыми дугообразными фонарями напоминала мне скелет динозавра, лежащего на спине.

Наслаждаясь скоростью, я вдавила в пол педаль газа, но тут же резко затормозила, потрясенная открывшимся видом: впереди, после плавного изгиба, виднелся мост. Казалось, он находился очень высоко над темной гладью воды Финского залива. Белоснежные пилоны устремлялись куда-то ввысь, а от них веером раскидывались стальные тросы, напоминая очень правильные конусы заснеженных гор.

Ощущение высоты добавляли низкий горизонт и, как обычно, темная вода где-то там, далеко, зловеще-серая, покрытая мелкой рябью из-за ветра… Эту картину не портила даже работающая на участке техника: ярко-желтый асфальтовый каток и куча людей, суетившихся рядом.

Пользуясь своим преимуществом, я вышла из машины и подошла к краю, вглядываясь в горизонт. Здесь, как нигде в городе, чувствовался запах моря, он манил, звал за собой, обещая приключения. Хотелось бросить эту рутину и улететь, умчаться вслед за ним, куда-нибудь под знойное солнце Италии.

Телефонный звонок вывел меня из состояния транса. Я взглянула на дисплей: звонил Макс. Высокий, кудрявый, с темными волосами и темными, почти черными глазами, он был сыном какого-то бизнесмена средней руки, совершившего несколько удачных сделок в «лихие 90-е», наверняка нелегальных. Теперь его отец владел небольшой компанией, что позволяло всей семье раздуваться от важности и считать, что «девушка из органов» — не пара единственному сыну и наследнику. Поэтому Макс не слишком настойчиво предлагал бросить мне мою работу и перейти в фирму его отца, я так же лениво отказывалась, что абсолютно не портило наших нечастых встреч, как правило, к обоюдному удовольствию, заканчивавшихся у него или у меня дома. Благо, папочка одарил сына и квартирой, и машиной, а сами встречи были не слишком частыми, чтобы нас поглотил быт, и мы надоели друг другу.

Говорить не хотелось. Я нажала отбой, но очарование вида уже было нарушено, и, вздохнув, я с сожалением поехала дальше, вдавливая в пол педаль газа, чтобы успеть к назначенному Павлом Андреевичем времени.

И все равно я опоздала, понадеявшись найти парковку ближе ко входу. Естественно, все места были заняты. Прокатившись кругов пять, я с трудом втиснула машину у желто-белой оранжереи Таврического сада и помчалась по Шпалерной, радуясь, что на ногах кроссовки, а не туфли на каблуках.

Здание на Литейном проспекте, или, как его называли в народе, «Большой дом», уже с момента строительства обросло легендами. Построенное после революции на месте сгоревшего здания суда, даже внешне оно слишком выбивалось из ансамбля классической архитектуры Литейного проспекта: прямоугольное, с узкими рядами окон, облицованное гранитом, плиты которого были сняты с тогда уже или еще ленинградских кладбищ. Жители города вечно ругали здание за несуразность и нарушение архитектурного ансамбля, а еще постоянно рассказывали легенды.

Говорили, что количество подвалов в здании равно количеству этажей, и что это — самое высокое здание СССР: из его подвалов видно Магадан. Вспоминали, как, войдя в это здание, люди из него уже никогда не выходили.

Насчет Магадана не знаю, но Большой дом и правда вызывал какую-то подавленность, даже автомобили проезжали как-то чуть медленнее. Возможно, дело было в постоянном полицейском патруле около дверей, или же во въезде на Литейный мост, куда в два правых ряда сворачивали с набережной. В любом случае сейчас мне было не до философских размышлений, время начало обратный отсчет.

Не снижая скорости, я заскочила в двери и махнула дежурному на входе своим удостоверением. Впрочем, можно было этого и не делать: сегодня дежурил Игорек, мой тайный поклонник, который моментально открыл «вертушку», за что получил воздушный поцелуй и слегка покраснел.

На ходу кивая знакомым сотрудникам, я пронеслась по лестницам, выскочила в длинный коридор, казавшийся бесконечным из-за прямоугольных выступов на потолке и огромного количества одинаковых дверей (ох уж эта сталинская архитектура!), и буквально влетела в знакомый кабинет начальника отдела по борьбе с коррупцией в рядах доблестных сотрудников доблестных органов. Странно, но круглолицей Любочки, вечного секретаря и помощницы, в приемной не было. Даже компьютер был выключен. В обычной ситуации это могло бы меня насторожить, но я очень торопилась.

Павел Андреевич сидел за столом, как всегда, подтянутый и в костюме при галстуке. Старый КГБист, он не признавал джинсы или же кроссовки, считая их элементами чужеродной западной культуры. Он недовольно посмотрел на меня, затем перевел взгляд светло-серых, почти бесцветных глаз, глубоко посаженных под седыми лохматыми бровями, на часы.

— Час тридцать. Что, Голованова, на мосту застряла?

— Был грех! — все еще тяжело дыша, ответила я. Полковник усмехнулся:

— Грех у тебя вечером будет, думаешь, не знаю, что сынок бизнесмена в городе, и на дачу ты не вернешься, — Павел Андреевич пару раз видел Макса, заезжавшего за мной после работы, и люто невзлюбил, считая его бездельником, самостоятельно ни на что не способным. По правде сказать, после смерти моего отца мой начальник взялся опекать меня, считая слишком молодой, порывистой и неопытной. На тот момент я была слишком подавлена, чтобы возражать, а потом привыкла. Мне где-то даже была приятна эта слегка навязчивая забота, когда она не касалась моих отношений с мужчинами.

— С сынком еще не ясно, а к грядкам точно не вернусь! — подтвердила я, проходя и закрывая за собой дверь. Полковник поморщился:

— И ты туда же… что за мода такая из себя мушкетеров строить? Вам вышивать да детей рожать надо, а не шпагами махать! Впрочем, ты у нас и коня на скаку, и шпагой в сердце… Садись.

Я подчинилась и привычно обвела кабинет взглядом. Как и все в этом здании, он был абсолютно безликим, казенным. На окнах — блеклые жалюзи, вертикальные, что говорило о статусности хозяина, у нас на окнах они были горизонтальными, небольшой стеллаж с разноцветными пластиковыми папками соседствовал с сейфом, закрывавшимся на ключ — Павел Андреевич не любил электронные замки, считая их чуть ли не порождением дьявола.

На стене, выкрашенной в желтый цвет (наш дурдом, как мы называли ласково кабинеты), — портрет президента, обязательный, так же, как и флажок России на столе, поставленном буквой «Т» с удлиненной ножкой, — чтобы на планерку мог поместиться весь наш отдел с секретарями и Венькой — системным администратором, которого в свое время устроили к нам на практику. Парень покрутился среди нас, съел все запасы печенья и так и остался: бывших в нашем ведомстве не бывает.

Сейчас за столом, помимо хозяина кабинета, сидел лишь незнакомый мне человек. В отличие от хозяина кабинета, он был одет в рубашку-поло и джинсы. На ногах — дорогие мокасины, наверняка ручной работы, на руке — два перстня, один с красным камнем, второй — печатка, и часы как у Джеймса Бонда. Часы я узнала сразу: Макс мечтал о таких, но они стоили несколько тысяч и, конечно же, не рублей, поэтому мой предприимчивый друг заказал в Китае аналог и теперь гордился ими.

Почему-то я сразу поняла, что именно эти часы не подделка. Слишком уж они были подчеркнуто неброскими, но элегантными. Макс бы отдал за них душу. Пока я, забыв о приличиях, рассматривала часы, незнакомец очень внимательно изучал меня. Заметив это, я вскинула голову, дерзко смотря в его ничем не примечательные светлые глаза. Кажется, серые.

Невысокий, поджарый, волосы — темные, с проседью, черты лица какие-то смазанные, обычные, такого в толпе и не заметишь. Хотя… было в нем что-то, что привлекало внимание. Я взглянула на него внимательнее, отмечая и четко очерченные красивые губы, и правильной формы нос, какими скульпторы античности обычно награждали свои творения.

Пока я бравировала, взгляд незнакомца, скользнув по лицу, остановился на моей груди, почти вызывающе обтянутой футболкой. В этом не было никакого сексуального подтекста, лишь какой-то холодный расчет, отчего мне стало очень неуютно. Помедлив, мужчина с часами Джеймса Бонда повернулся к хозяину кабинета и кивнул:

— Да, то, что надо.

Нахмурившись, я откинулась на спинку стула и подчеркнуто повернулась к начальнику:

— Товарищ полковник?

Он задумчиво посмотрел на меня, будто решаясь. Это было не похоже на Павла Андреевича, обычно он, если уже вызывал, то не сомневался. Пауза затягивалась. Я даже начала гадать, по какому делу меня могли вызвать, когда, наконец, он начал разговор.

— Скажи-ка мне, Голованова, а ты современную литературу читаешь? — вопрос от неожиданности заставил подскочить на месте. Я тут же вспомнила, как, купившись на рецензии, пыталась прочесть роман современного классика, где героиня «преодолевала множество тягот судьбы».

Роман начинался с того, что малолетняя девица справляла малую нужду под забором, после — шло описание, как ее родители зачинали ее, первый раз занимаясь сексом. Книжку я отложила и долго мыла руки, пытаясь избавиться от чувства омерзения после прочитанного. Тогда мне показалась, что до современной классики я точно не доросла.

— Ну… — протянула я, стараясь выиграть время, — смотря какую литературу…

— Как там это… — полковник подглядел в свой талмуд — так он называл огромную, как альбом, тетрадь, которую использовал вместо ежедневника, — фэнтези! Вот ведь выдумали! Сказки, короче, читаешь, там про магов, миры параллельные?

— Читаю, — я все еще не понимала, к чему он клонит, поэтому, заметив, что незнакомец, сидящий напротив, смотрит на меня с плохо скрытым весельем, спешно добавила, — Иногда.

— Ясно… — Павел Андреевич задумчиво покусал губу, — а вот скажи, Голованова, хотела бы ты в такой мир попасть? Чтоб там замки, рыцари…

— Вот спасибо! И за что вы меня так? — совершенно искренне воскликнула я и, видя недоумение начальника, пояснила, — В замках же сквозняки и вонь, а рыцари годами не моются!

— А как же там культ этой… белой дамы? — продолжал начальник.

— Белая дама, по-моему, была привидением, и за такой культ в те века и на костре могли сжечь, — я нахмурилась сильнее, подозревая, что начальник бредит, и, возможно ему следует вызвать доктора. Рука сама полезла в сумку за телефоном.

— Думаешь, красивую женщину сожгут на костре? — гнул свою линию полковник.

— Ага. Только красивую сначала того, но потом — все равно сожгут, — подтвердила я, вспомнив старый анекдот. Павел Андреевич слегка побагровел, а гость сдавленно хрюкнул и очень внимательно стал изучать свои часы. Точно, настоящие! Интересно, откуда столь высокая птица к нам пожаловала, а главное — откуда такой интерес к моей скромной персоне — рядовому сотруднику, занимавшемуся лишь анализом финансовой документации.

Стало как-то не по себе. В принципе, нарушений у меня нет, но ведь у нас «виноват не тот, кто виноват, а кого назначат». Это заставило меня пристальнее взглянуть на незнакомца. На наших он точно не похож, либо иностранец, либо… вот второе «либо» не приходило в голову.

— Ну, так что, Голованова, хочешь, чтобы к тебе принц да на белом коне? — перебил мои размышления начальник. Я заметила, что на его лбу блестят капельки пота, словно в кабинете было очень жарко, хотя кондиционер был включен.

— Мне зарплаты не хватит содержать ни коня, ни принца, — буркнула я в ответ, все-таки склоняясь к розыгрышу. Наверняка наши решили новое оборудование по прослушке протестировать, и теперь хихикают в соседнем кабинете, хотя ради этого выдергивать меня из отпуска и открывать ЗСД — глупо. — Вы сначала премию выпишите, а потом уже женихов предлагайте, тем более — с движимым имуществом!

Гость улыбнулся, но промолчал. Полковник сердито нахмурился и хлопнул рукой по столу, как бывало, когда он волновался:

— Ты начальству не дерзи, а ответь, как по уставу положено!

Стул с грохотом упал, я вскочила, вытянулась в струнку, руки по швам и браво отрапортовала:

— Никак нет, товарищ полковник! Мне в вашем отделе и без премии хорошо!

— Сядь! — он раздраженно махнул рукой и повернулся к своему гостю, который явно получал удовольствие от нашего с начальником диалога, — В общем, так, граф, я все ваши пожелания исполнил, дело вы видели, если мой сотрудник вас устраивает, задание ей объясняйте сами!

Граф? Я не ослышалась? Я недоверчиво, а вернее сказать, выпучив глаза, посмотрела на мужчину. Он усмехнулся и произнес чуть нараспев, растягивая гласные:

— Позвольте исправить небрежность моего давнего хорошего знакомого, полковника Соколова, и представиться: граф Делрой Алайстэр. Для краткости можно просто Рой.

Он привстал и поклонился. Почему-то я поверила ему сразу.

— Елизавета Голованова. Впрочем, вы и так это знаете, — я кивнула на папку с моим личным делом, лежащую на столе перед аристократом. Тот усмехнулся:

— Простите, времени мало, а мне необходимо было удостовериться, что вы нам подойдете.

— Подойду для чего? — я настороженно смотрела на мужчин. Вид у них был такой, словно они решили делать из меня новую Мата Хари. Судя по выражению из лиц, они явно намеревались предложить мне что-то очень неприличное или незаконное, уж не знаю, что хуже.

— Задание у тебя, Голованова. Особое, — мрачно сказал полковник. Граф покачал головой:

— Не зачем же так, сразу? Я бы хотел, чтобы девушка согласилась добровольно.

— Прежде, чем на что-то соглашаться, надо знать, на что соглашаться, особенно девушке, — отозвалась я.

— Почему — особенно? — поинтересовались оба хором.

— Потому что иначе она очень быстро станет опытной женщиной.

Полковник бросил на меня взгляд, которому позавидовала бы Медуза Горгона. Его гость расхохотался:

— Вы очаровательны!

— Это комплимент или желание поддеть?

— Это констатация факта, — он вновь стал серьезным и слегка задумался, словно подбирая слова, — Видите ли… в, как вы там называете ее? Вселенная? Да, во вселенной очень много миров…

Я напряглась. Так, и этот туда же! Интересно, зачем мне рассказывают эти сказки? Может, этот человек — крупный заказчик наших разработок, и наши ребята теперь демонстрируют технические возможности, используя меня в качестве подопытного кролика, поскольку я неделю уже не появлялась на рабочем месте. Крупная сумма хоть как-то могла объяснить и ЗСД, и недогулянный мной отпуск… Хотя смысл вызывать меня, а уж тем более читать лекцию на тему «Мы не одиноки во Вселенной»? Для этого годится любой сотрудник. Ситуация нравилась мне все меньше и меньше. Гость тем временем что-то вещал про подвал нашего здания, сохранившийся еще с дореволюционных времен.

— Так бо́льшая часть же замурована, — фыркнула я.

— Как вы думаете, почему?

— Откуда я знаю? — возмутилась я, — Может, все старое, и там угроза обрушения. Вы меня что, ради этого с дачи выдернули?

— Ну хотя бы предположите, — попросил незнакомец, уже заранее предвкушая веселье. Я мрачно взглянула на него, он приподнял брови.

— Там производились расстрелы, и труба оттуда вела сразу в Неву, — понимая, что он меня не отстанут, ляпнула я первое, что пришло на ум. Полковник подскочил на стуле, закашлялся и с укором посмотрел на меня:

— Ну и фантазии у тебя, Голованова!

— Это не фантазии, а интернет, — пояснила я и вновь повернулась к гостю, — Вы удовлетворены? Я могу идти?

— Не совсем, — мягко возразил он, — мы ведь еще не договорили. Как знать, может, вы на пороге великой тайны!

— Вот знаете, — совершенно искренне ответила я, — Меня Павел Андреевич учил, что меньше знаешь — крепче спишь! У вас ко мне все?

— Нет… — незнакомец покачал головой, — Кстати, зачем в этом подвале труба?