Помоги проекту - поделись книгой:
Глава 3
Командировка в Петербург.
Доклады об исследованиях в Средней Азии. Отчет о геологическом путешествии по Туркестану в 1875 г. Командировка на Южный Урал (1876—1877 гг.)
В середине декабря 1875 г. И. В. Мушкетов возвращается в Петербург, где не был уже целых два года. Сразу по приезде он отправился в Горный институт и, радушно встреченный там своими учителями Н. П. Барбот де Марии, П. В. Еремеевым, В. Г. Ерофеевым, А. П. Карпинским, В. И. Мёллером, знакомит их с материалами своих путешествий, со своими взглядами на орографию и геологию северного Тянь-Шаня, вызвавшими такой интерес, что ему было тут же предложено доложить о них на годичном заседании Минералогического общества.
Заседание состоялось 7 января 1876 г., и в протоколах Общества об этом имеется следующая запись: «И. В. Мушкетов в общих чертах сообщил о своих геологических исследованиях Северного Тянь-Шаня и Кульджи. За кратким вступлением, состоящим в изложении маршрута и метода исследований, референт сказал о. . . распространении осадочных формаций, между которыми он различает девонскую, каменноугольную, юрскую, третичную и формацию новейших образований, причем массивные конгломератовые образования в большинстве случаев он не признает за ледниковые, вопреки мнению г. Северцова. Что касается метаморфических и зернисто-кристаллических пород Тянь-Шаня, то И. В. Мушкетов делит их на три группы, которые, слагая различные, нередко пересекающиеся хребты, обусловливают собою кажущуюся запутанность в орографии Тянь-Шаня. Затем. . . сообщил о рудных месторождениях в обследованной им части Туркестана и пришел к выводу, что эти месторождения скорее обильны по количеству их проявления, нежели богаты по качеству. В заключение упомянул о весьма распространенных в Кульджинском округе каменноугольных пожарах, которые подали повод считать местность вулканическою и местные пожары каменного угля принимать за сольфаторы». {1}
Уже в этом докладе достаточно четко изложены многие важнейшие положения по орографии и геологии Северного Тянь-Шаня, затем более подробно рассмотренные в первой крупной работе И. В. Мушкетова по этому региону под названием «Краткий отчет о геологическом путешествии по Туркестану в 1875 году», которую он, начав писать в январе 1876 г., закончил 8 мая 1876 г., а к концу того же года она была издана в виде отдельной книги и, кроме того, в 1877 г. целиком помещена в Записках Минералогического общества.
«Поистине поразительно, — пишет Е. С. Федоров, — как после столь громадного и утомительного, можно сказать исключительного в своей грандиозности, научного путешествия, длившегося ровно полгода, Мушкетов так быстро освоился с собранным материалом, немедленно же подверг его первоначальной обработке и уже в январском заседании 1876 года в Минералогическом обществе делает обширный доклад. . . представляет для напечатания обширную рукопись, скромно озаглавленную „Краткий отчет о геологическом путешествии по Туркестану в 1875 году“. К этому отчету была приложена обширная карта Кульджинских буроугольных и рудных месторождений и три громадные таблицы, заключающие многочисленные геологические разрезы и профили месторождений, относящиеся к пройденному пути... С этого момента его слава выдающегося путешественника и геолога была обеспечена, и имя Мушкетова является именем человека, оказавшего отечеству неоценимые услуги, а науке подарившего длинный ряд важных открытий. И в это время ему было всего 26 лет от роду».{2}
Итак, И. В. Мушкетов был первым геологом, обследовавшим труднодоступную область Северного Тянь-Шаня, чем заслужил признание широкой научной общественности. В 1876 г. он сделал еще несколько докладов по материалам своих исследований в Средней Азии. 23 марта на заседании Минералогического общества выступил с сообщением, где с учетом работ П. П. Семенова, Н. А. Северцова, К. В. Гилева и других, а также своих личных наблюдений, показал, что представления А. Гумбольдта о широком проявлении вулканизма в Средней Азии должны быть пересмотрены, поскольку за вулканические явления там ошибочно принимались многочисленные каменноугольные пожары, а происходящие землетрясения в этом свете следует расценивать как явление самостоятельные, не зависимые от вулканической деятельности. Эти весьма важные положения он развивал в своих последующих работах. 20 апреля на заседании того же Общества И. В. Мушкетов выступил с критикой взглядов Н. А. Северцова о развитии широкого оледенения в Тянь-Шане в четвертичный период; 15 сентября на заседании Академии наук доложил свои представления о вулканизме Центральной Азии.
27 октября 1876 г. Русское географическое общество по представлению П. П. Семенова, вице-председателя общества, и И. И. Вильсона, секретаря общества, избрало И. В. Мушкетова своим действительным членом. 8 декабря 1876 г. И. В. Мушкетов на общем собрании Географического общества изложил свои взгляды на особенности строения современного рельефа Северного Тянь-Шаня и условия его образования. «Сообщение И. В. Мушкетова,— отмечается в протоколе заседания, — выслушано с живейшим интересом, покрыто единодушными рукоплесканиями и вызвало несколько дополнительных замечаний действительных членов Н. А. Северцова, Г. Д. Романовского и вице-председателя П. П. Семенова». {3}
Летом 1876 г. И. В. Мушкетов командируется Горным департаментом в Златоустовский округ Южного Урала для исследования его геологического строения и полезных ископаемых. В те годы Южный Урал был одним из важнейших горнорудных районов России. Здесь велась добыча золота, меди, железа, драгоценных камней и других руд. Геология и полезные ископаемые этого района изучались многими крупными отечественными (П. С. Паллас, И. И. Лепехин, Э. К. Гофман, Г. П. Гельмерсен, А. Я. Купфер, К. И. Лисенко, П. Н. Барбот де Марии, М. М. Карпинский, Г. Е. Щуровский, фон М. Гринвальд, Н. П. Барбот де Марии, П. В. Еремеев, Н. И. Кокшаров, А. П. Карпинский, Г. Д. Романовский и др.) и иностранными (А. Гумбольдт, Г. Розе, Р. Мурчисон, Э. Вернейль и др.) учеными. Вместе с тем уже к середине 70-х годов XIX в. стала ощущаться необходимость проведения там систематических геологических исследований для правильной ориентации поисковых и разведочных работ на золото и другие руды. Горный департамент подыскивал для этих исследований опытных горных инженеров- геологов, знакомых с геологией Урала. Как нельзя более для этого подходил И. В. Мушкетов, но он в это время работал в Средней Азии, находясь в ведении Туркестанского генерал-губернатора, без разрешения которого Горный департамент не мог привлечь его к работам на Урале. Поэтому уже вскоре после прибытия И. В. Мушкетова в Петербург, 18 февраля 1876 г., министр Государственных имуществ П. А. Валуев обратился к К. П. Кауфману со следующим письмом:
К. П.Кауфману явно не хотелось отпускать И. В. Мушкетова для работы на Урал — нарушался план намеченных исследований в Туркестане, но и он не мог отказать влиятельному при дворе министру и 4 марта 1876 г. пишет: «Ввиду столь полезного занятия, которое г. Министр Государственных имуществ предполагает возложить на г. Мушкетова, я готов согласиться на временное отвлечение сего последнего от прямых его занятий, лишь бы он вновь возвратился к лежащим на нем трудам по Туркестанскому краю не позже, как через 3 месяца».{5}
А из Ташкента И. В. Мушкетову приходят теплые дружеские письма от К. В. Гилева, который еще и держит его в курсе ведущихся разведок на уголь на Ленгере и других дел. «Являйтесь же в Ташкент, Иван Васильевич, — пишет он в одном из писем, {6} — ни одной близкой души, с которой можно было бы говорить и которая не думала бы выгоды. . . о личных своих интересах».
В мае 1876 г. И. В. Мушкетов, завершил свой отчет по Северному Тянь-Шаню, выехал на Южный Урал. Находясь проездом в Екатеринбурге, он встретился там с Н. К. Чупиным, который его радушно принял и, узнав, что И. В. Мушкетов едет в Златоустовский горный округ, передал ему черновой экземпляр геологической карты Ильменских гор, составленной еще в 40-х годах XIX в. В тот же приезд в Екатеринбург И. В. Мушкетов побывал и на заседании Уральского общества любителей естествознания, где Н. К. Чупин сделал интересное сообщение о старых (времен Екатерины II) заброшенных серебряных копях севернее г. Златоуста. Из Екатеринбурга И. В. Мушкетов направился в Златоустовский округ, где в летние месяцы (вплоть до первых чисел сентября) проводил маршрутные геологические исследования. Для планомерного изучения этой территории (площадь ее около 10 000 км2) он разделил ее на ряд меридиональных полос и каждую в отдельности пересекал несколько раз. С конца июля вместе с ним работал горный инженер С. О. Конткевич, проходивший в это время стажировку (как тогда называлось, практические занятия) на Урале. С наступлением холодов в первых числах сентября, не позволявших более оставаться в горах, И. В. Мушкетов прекращает геологические экскурсии в Златоустовском округе и оставшееся время посвящает осмотру жильных месторождений золота Качкарской зоны (системы) в Оренбургской губернии.
В конце сентября 1876 г. И. В. Мушкетов возвратился в Петербург и приступил к обработке собранных летом материалов по Южному Уралу. Уже 19 октября 1876 г. на заседании Минералогического общества он кратко доложил некоторые результаты своих исследований, более подробно остановившись на оценке жильных месторождений золота бассейна р. Миасса и района Качкарских золотых промыслов. Зиму 1876/77 г. живя в Петербурге, он много и с увлечением работает над геологическим очерком, который заканчивает 12 апреля 1877 г., дав ему название «Материалы для изучения геогностического строения и рудных богатств Златоустовского горного округа в Южном Урале» и сопроводив тремя геологическими картами, разрезами и очерками Качкарских золотоносных жил.
Эта работа И. В. Мушкетова сразу же привлекла внимание ученого мира. Достаточно сказать, что в 1877 — 1878 гг. она увидела свет в трех изданиях.{7} В предисловии к ней И. В. Мушкетов пишет, что кроме чисто геологических наблюдений одной из его главных целей «было также исследование характера рудоносности округа в связи с распространением пород», {8} т. е. проведение прогнозно-металлогенических исследований. Критически рассмотрев обширный материал по геологии и полезным ископаемым Златоустовского округа, полученный ранее другими исследователями, и увязав его с материалами собственных наблюдений, И. В. Мушкетов указывает, что здесь «нахождение всех полезных ископаемых имеет тесную связь с распространением пород. Так, в гранитовой области в различных "жильных выделениях залегает масса разнообразных, нередко драгоценных минералов, как: топазы, бериллы, аквамарины, фенакиты и пр. Среди змеевиков находятся многочисленные, часто мощные штоки и жилы хромистого известняка. С зеленокаменными образованиями в восточной половине весьма тесно связано распространение золота, которое залегает или в кварцевых жилах. . . или в россыпях. . ., располагающихся обычно на тех же самых породах, которые вмещают золотоносные жилы. . . В тех же зеленокаменных породах залегают и все месторождения медных руд. . . На западном склоне крупнозернистые диоритовые порфиры содержат многочисленные штоки и жилы магнитного железняка. . . Метаморфические породы также богаты рудами, среди которых первое место занимают многочисленные и мощные образования бурых железняков. . . Слюдяным же сланцам подчинены небольшие залежи графита. Таким образом, мы видим, что приведенное нами положение относительно тесной связи рудоносности с распространением известных пород подтверждается непосредственными фактами».{9} Эти выводы И. В. Мушкетов сам считал весьма важными не только в теоретическом, но и в практическом отношении, особенно в определении направления «горных разведок». На эту тему им был сделан специальный доклад в Минералогическом обществе (15 марта 1877 г.). Работы И. В. Мушкетова на Южном Урале, в частности составленная им геологическая карта Златоустовского округа, многие годы являлись определяющими при проведении здесь поисковых и разведочных работ на полезные ископаемые.
Глава 4
Представление диссертации в Совет Горного института.
Геологические исследования в Средней Азии (3-е путешествие).
Защита диссертации и утверждение адъюнктом Горного института (1877 г.)
4 апреля 1877 г. неожиданно скончался Н. П. Барбот де Марии, профессор Горного института по кафедре геологии, геогнозии и рудных месторождений. На эту должность 7 мая 1877 г. был избран его помощник — А. П. Карпинский, который на освобождаемую им должность (или, как тогда называлось, кафедру) адъюнкта пригласил Мушкетова, своими исследованиями на Урале и в Средней Азии уже зарекомендовавшего себя как талантливый ученый, а прекрасными по содержанию и изложению докладами в Минералогическом и Географическом обществах обнаружившего незаурядное ораторское дарование — немаловажное свойство в преподавательской деятельности.
И. В. Мушкетов приглашение принял, но для занятия должности адъюнкта ему предстояло прежде защитить диссертацию на Совете Горного института. Темой ее могла стать любая из двух созданных им работ, одна из которых уже вышла в свет и содержала целый ряд новых научных положений по тектонике, вулканизму, палеогеографии, полезным ископаемым и другим вопросам территории Северного Тянь-Шаня;{1} другая, по Южному Уралу, в апреле 1877 г. была подготовлена к печати и тоже заключала в себе несколько важных научных выводов (закономерности распространения золотоносных россыпей, взаимосвязь опреленных руд и вмещающих их горных пород и др.). Обе они в совокупности давали достаточно полное представление о научных достижениях И. В. Мушкетова в геологии за прошедшие пять лет после окончания Горного института.
В начале лета 1877 г. И. В. Мушкетов должен был выехать на работу в Туркестан. Уже истекли все сроки его командировки в Петербург, неожиданно растянувшейся на * полтора года. До отъезда необходимо было сдать в печать работу по Златоустовскому округу, а также «Положения» (краткие тезисы) диссертации. Несомненно, вопрос о диссертации и «Положениях» к ней он обсуждал с А. П. Карпинским, В. И. Мёллером, которые позже (22 декабря 1877 г.) представляли его диссертацию Ученому совету Горного института. Вероятно, по их совету И. В. Мушкетов включил в эти «Положения» ва_жнейшие научные выводы своих исследований как по Южному Уралу, так и по Туркестану. Передав их для публикации, в Совет Горного института и сдав в печать «Материалы. . .» по Златоустовскому округу, И. В. Мушкетов в начале июня выехал в Ташкент.
Покинув Ташкент полтора года назад, он возвращался сюда уже как видный исследователь, труды которого получили признание среди геологов России. В частности, интерес к его «Краткому отчету. . . по Туркестану» был так велик, что уже в 1877 г. отдельные разделы из него, посвященные месторождениям полезных ископаемых, по предложению К. В. Гилева были перепечатаны в нескольких номерах «Туркестанских ведомостей».
В 1877 г. И. В. Мушкетову было поручено обследование Ферганской области и Алайских гор, только что присоединенных тогда к России. В геологическом отношении Алайские горы для И. В. Мушкетова открывали возможность проследить связь системы Тянь-Шаня с Памиром. 22 июня 1877 г. К. В. Гилев направил рапорт военному губернатору Ферганской области А. К. Абрамову с просьбой оказать содействие И. В. Мушкетову в проведении геологических исследований в этой пограничной и тогда далеко не спокойной области. К рапорту были приложены и первые опубликованные в Петербурге работы И. В. Мушкетова.
24 июня 1877 г. И. В. Мушкетов с К. В. Гилевым выехали из Ташкента, а 27 и 28 июня совместно обследовали каменноугольную копь на р. Кокинэ-Сай, в 40 км к югу от Г. Ходжента (Ленинабада). В 1875 г. эта копь, принадлежавшая отставному генерал-майору П. Г. Фавицкому, подверглась нападению кокандцев. Закончив осмотр копи и не обнаружив здесь крупных разрушений, что и отмечают в своем заключении,{2} И. В. Мушкетов и К. В. Гилев расстались: первый направился в Ферганскую область, второй вернулся в Ташкент.
Рано утром 1 июля И. В. Мушкетов выехал из г. Ходжента в г. Маргелан,в то время главный город Ферганы. «За тенистыми садами, которые тянутся верст на 6—8 за городом Ходжентом, начинается голая безжизненная пустыня, покрытая галечником, местами песком и лёссом. . . Галечниковая пустыня, — писал И. В. Мушкетов,{3} — во время жары и ветра крайне утомительна и неприятна для путешественника, тем более что, отправив вперед вещи на арбе в Маргелан, я принужден был ехать на перекладной почтовой повозке, которая здесь, как и везде, как говорится, «душу вытряхивает», до того тряска. Еще не добравшись до первой станции, мы испытали всю неприветливость этой галечниковой пустыни. Поднялся страшный ветер с востока и буквально произвел тучи мелкой пыли, которая не давала глаза открыть, при этом ветер нисколько не уменьшал палящей жары. . . Выезжая из Ходжента. . ., я был под впечатлением тех описаний наших офицеров, которые составлялись во время похода 1875 г. и по которым Ферганская долина представлялась райским садом, поэтому с первого раза я глазам своим не верил, встречая вместо «тени райских садов» только голую безжизненную аравийскую пустыню с тучами пыли. Только кое-где около поселений находилось несколько деревьев, да культивированные рощи».
Прибыв в Маргелан 4 июля, И. В. Мушкетов до 8 июля занимается сборами к предстоящей экспедиции на Алай и Памир. Большое содействие в этом ему оказал военный губернатор А. К. Абрамов, который дал указание начальникам уездов помогать И. В. Мушкетову и обеспечить его безопасность. 8 июля И. В. Мушкетов выехал из Маргелана. Посетив вначале месторождения нефти, серы и гипса, связанные с меловыми и третичными терригенно-карбонатными толщами в районе Риштана, он направился в пос. Вуадиль, откуда начал 18 июля подъем по склону Алайского хребта к перевалу Кара-Казык, путь куда оказался нелегким. «На высоте около 1200 футов, — пишет И. В. Мушкетов,{4}-— снег кончается и начинаются почти отвесные скалы с наваленными огромными валунами, по которым и вьется зигзага|ми тропинка на перевал. Подъем этот необыкновенно крутой, каменистый. . . Поднимаясь все с большим трудом вверх по тропинке, мы, чем дальше, тем чаще, останавливались отдыхать. . . Уже на половине перевала многие чувствовали головокружение. . . Вторая половина перевала была еще более затруднительна: трудность дороги увеличивалась крутизною, а разряженность воздуха и утомление лишали сил многих из нас. Остановки делались чуть не через каждые десять сажень, и потому подъем совершался крайне медленно. Роскошный вид с перевала почти утратил всякую красоту для нас. Все были в возбужденном состоянии, что обнаруживалось в частых перебранках между казаками. . . Наконец после долгих трудностей и усилий мы взобрались на острый гребень перевала, который по сравнению со склоном представляет положительно лезвие ножа. . Спуск с перевала был немногим легче, нежели подъем, — такие же крутые и каменистые склоны. . .».Отсюда они перешли в долину р. Кок-су, спустились по ней в Алайскую долину, пересекли р. Кызыл-су и вошли в ущелье Терс-Агара, в начале которого обнажались третичные красноцветные толщи, содержащие штоки каменной соли. По этому ущелью поднялись на Заалайский хребет, вышли на плоский перевал Терс-Агар и затем спустились в долину р. Мок-су, расположенную уже в северной части Памира. И. В. Мушкетов предполагал, направившись вверх по р. Мок-су, проникнуть в глубь Памира. Но от этого маршрута пришлось отказаться ввиду развернувшихся здесь военных действий и возвратиться в Алайскую долину прежним путем. Оттуда вверх по р. Кызыл-су экспедиция дошла до расположения русского военного отряда, в урочище Арча-булак, и 27 июля в сопровождении конвоя казаков И. В. Мушкетов выехал к ущелью Кызыл-Арта и по одноименному перевалу достиг бассейна р. Кок-Сай и оз. Кара- Куль, находящихся в пределах Памира. «Пройдя от перевала Кызыл-Арта верст 8—10, — писал И. В. Мушкетов,{5} — мы расположились ночевать 28 июля почти на голом песке. Все эти горные долины буквально лишены какой-бы то ни было растительности, не говоря уже о лесе, так что нам пришлось вести с собою топливо. Не было даже обыкновенной мелкой травы: камни, камни и снег. . ., при этом довольно сильный ветер. Было что-то давящее, безотрадное в этой ужасной пустыне, хотелось бежать от нее. К тому же, если вспомнить, что каждую минуту можно было бы ожидать нападения. . ., то станет понятно, что ночлег вовсе не радовал нас; все заметно приуныли, хотя нас было до 30 человек, хорошо вооруженных... Мы с радостью встретили наступившее утро, и я поспешил осмотреть оз. Кара-Куль, чтобы в тот же день успеть уйти из Шугнанских владений и, таким образом, избегнуть несносного ночлега в этой местности». 30 июля они возвратились в урочище Арча-булак, где И. В. Мушкетов провел несколько дней, приводя в порядок коллекции горных пород, и оказался невольным свидетелем лагерной жизни русского военного отряда. «Жизнь эта не особенно веселая; каждый терпит ее, так сказать, из-под палки. К сожалению, из моих наблюдений над обществом офицеров я должен был прийти к тому печальному выводу, что люди, получившие высшее образование, хуже понимают свои обязанности и менее нравственно развиты нежели те, которых почти не коснулась наука. . . Большинство туркестанских врачей не удовлетворяют своему назначению».{6} 4 августа он с большим интересом посмотрел скачки и игры кара-киргизов в долине Алая.
5 августа, оставив расположение отряда, экспедиция вышла по направлению к перевалу Джиптык на Алайском хребте. Подъем на этот перевал по р. Южный Джиптык был трудным. Лошади местами едва взбирались по сильно извилистой тропинке, которая прижималась чуть ли не к вертикальному склону. Гребень перевала оказался настолько узким, что на нем едва можно было найти место, чтобы подправить вьюки. Спуск был еще хуже, чем подъем, приходилось идти по снежному крутому склону, неся некоторые вьюки на руках. Долина р. Северный Джиптык, в верховьях местами широкая, лесистая, с многочисленными пашнями, ниже урочища Ходжакель-ата превращалась в ущелье, где сразу же пришлось идти «по ужасающей тропинке, вьющейся по каменистому карнизу. Не только ехать, даже идти пешком было крайне опасно, — пишет И. В. Мушкетов,{7} — и мы, сойдя с лошадей, с трепетом спускались около получаса. Внизу страшно ревет и пенится река, а над этой пучиной перекинут мостик, основанием которого служат две небольшие балки. По ту сторону моста дорога еще хуже; спуск местами похож на витую лестницу; дорога извивается на вертикальных скалах и ширина ее не более 1 фута; местами скалы совсем отвесные, и тогда вбиты колышки и набросаны камни. Эти как бы висячие мостики настолько непрочные, что колышатся, когда по ним идут люди. Жалко и страшно было смотреть, как тряслись лошади, вступая на такие мостики, висящие нередко футов на 700—800 над бурливою пучиной. Уже к вечеру, на закате солнца, едва волоча ноги от усталости. . ., наконец вышли из гор и остановились ночевать в местности Кокбель, где уже начинаются пашни на высоте 4000 футов. . . И люди и лошади, особенно вьючные, страшно истомились. . . Ночлег был для нас истинным наслаждением. . . Ночью даже во сне мерещились пройденные нами тропинки и мостики».
На следующий день, 8 августа, И. В. Мушкетов прибыл в г. Ош, где находился по 12 августа в ожидании конвойных казаков. Он осмотрел здесь окрестности (гору «трон Соломона» и другие), привел в порядок записи, коллекции. 13 августа И. В. Мушкетов выехал из г. Оша и изучал сначала восточные, а затем северные склоны Ферганской впадины до р. Кассан, обследовал здесь месторождения нефти, каменного угля, горючих сланцев, золота и др. Затем по р. Кассан через перевал Чапчма перешел на Ангренское плато и, спустившись в долину р. Ангрена, прошел до д. Аблык. После дня отдыха поднялся на Чаткальские горы на перевал Шайдан, откуда к югу открывался вид на далеко обозримую безжизненную пустыню (Голодная степь), а к северу возвышались пики гор. «С перевала Шайдан, — писал И. В. Мушкетов,{8} — мы, доверясь проводнику, своротили с торной большой дороги и стали спускаться прямо вниз по ущелью, но вскоре раскаялись в этом, так как попали в такую непроходимую трущобу, что едва не перебили всех вьюков. Я пошел вперед и вскоре убедился в невозможности следовать по ущелью; тогда я приказал вьюкам во что бы то ни стало подниматься на гору без дороги, и они с невероятным трудом начали пробираться вверх вдоль крутых, почти отвесных склонов. Я пошел по ущелью и очутился один среди пустынных скал. Я был страшно утомлен и находился в совершенной неизвестности, что делается с вьюками; кричал, свистел — ни слуху. Положение мое становилось критическим; я уже совершенно начал выбиваться из сил; но, к счастью, увидел далеко на высоте казаков, я окликнул их, и они меня вытащили на гору». Найдя прежнюю дорогу, страшно измученные, только к 10 часам вечера они спустились с гор и весь следующий день отдыхали.
8 сентября И. В. Мушкетов возвратился в Ташкент и оставался там до конца месяца. Путешествие 1877 г. было закончено. Несмотря на очень сложные по проходимости маршруты, был собран огромный материал по геологии этого труднодоступного края.
В начале октября Иван Васильевич приехал в Петербург. К этому времени там уже вышла в свет отдельной книгой его работа «Материалы для изучения геогностического строения и рудных богатств Златоустовского горного округа на Южном Урале», куда были включены и представленные им в Совет Горного института «Положения» для защиты диссертации, содержащие следующие 11 пунктов.
1. Золотоносные россыпи Южного Урала в большинстве случаев залегают на месте первоначальных, коренных образований золота, т. е. многие из них представляют продукт местного разрушения подлежащих пород; только редкие из россыпей претерпели незначительный перенос и преимущественно те, которые залегают в руслах — бывших или существующих — больших рек.
2. По времени образования самыми древними породами в Златоустовском округе нужно считать группу гранита.
3. Каждой из разновидностей гранита Ильменьских гор свойственна известная, более или менее определенная группа минеральных видов.
4. В пределах восточной половины Златоустовского округа имеют весьма большое распространение оливиновые породы, по составу близкие к лерцолиту. Открытие их до некоторой степени объясняет мощное развитие змеевиков в этой части Урала, так как большую часть последних можно считать продуктом метаморфизации первых.
5. Образование эпидота и эпидозита в Златоустовском округе зависит от метаморфизации диоритовых пород; причем выделение эпидозита почти всегда сопровождается скоплениями медных руд и различных минералов.
6. Точный микроскопический анализ горных пород не только разрешает вопросы, касающиеся метаморфизации и генезиса их, но прямо приводит к установлению положительных правил, служащих верными указателями при разведках рудных месторождений.
7. Направление поднятий главных горных массивов почти всегда совпадает с преобладающим направлением береговой линии материала, на которой покоится массив.
8. В пределах Русского Туркестана проявляются представители всех осадочных формаций, исключая пермской; причем в состав Памира главным образом входят юрские необыкновенно мощные триасовые осадки, палеозойские глинистые сланцы и граниты.
9. Поводом к признанию вулканизма в Средней Азии вообще и в Тянь-Шане в особенности послужили отчасти сбивчивые китайские описания, а главным образом — распространенные там каменноугольные пожары, продолжающиеся десятки лет. В настоящее время можно всецело отрицать не только вулканические центры Гумбольдта, но даже и признаки вулканизма в Тянь-Шане.
10. К пескам Арало-Каспийской страны нельзя применять исключительно дюнное образование, напротив, большая часть их обусловлена иными субаэральными агентами.
11. Петрографический характер мощных отложений Туркестанского лёсса, так же как его топографическое и ботологическое отношение к нижележащим образованиям, указывает на его речное происхождение.
А. П. Карпинский и В. И. Мёллер, ознакомившись с новой книгой И. В. Мушкетова по Уралу, пришли к обоюдному мнению, что только одна эта работа могла бы быть представлена как диссертация. 22 ноября 1877 г. на заседании Совета Горного института был доложен их рапорт следующего содержания. «Имеем честь заявить, что сочинение Мушкетова „Материалы для изучения геогностического строения и рудных богатств Златоустовского горного округа. . заключающее в себе изложение значительного числа самостоятельных наблюдений и интересные выводы, может быть принято как диссертация для предстоящего диспута».{9} Совет постановил, «. . .Согласно отзывам гг. профессоров Мёллера и Карпинского, допустить горного инженера Мушкетова к защите представленной им диссертации, и диспут назначить в воскресенье, 27 ноября, в 1 час пополудни в Конференц-зале института».
Публичная защита диссертации для получения звания адъюнкта по кафедре геологии, геогнозии и рудных месторождений происходила в назначенный день под председательством директора института Н. И. Кокшарова и в присутствии членов Совета профессоров В. В. Бека, П. А. Олышева, Н. А. Кулибина, П. В. Еремеева, К. И. Лисенко, В. И. Мёллера, А. П. Карпинского, К. Д. Сушина, Г. П. Дорошенко, секретаря Совета Г. Г. Лебедева. На диспуте было и много приглашенных. Тайным голосованием «по произведенной баллотировке Совет единогласно признал защищение диссертации горным инженером Мушкетовым заслуживающим полного одобрения».{10}
Но для занятия должности адъюнкта, согласно Уставу Горного института, требовалось еще чтение пробных лекций, и Совет назначил их на «четверг, 1 декабря, в 7 часов пополудни в зале Ученого Совета на темы: по назначению Совета — "Общий очерк триасовой системы и ее распространение" и по собственному избранию — "О медленных колебаниях почвы"». И. В. Мушкетов с большим успехом прочел эти лекции, и Совет Горного института единогласно постановил просить министра Государственных имуществ утвердить его в должности адъюнкта с 27 ноября 1877 г.,{11} т. е. со дня защиты им диссертации.
17 декабря 1877 г. министр П. А. Валуев утвердил это представление, и эту дату можно считать началом нового этапа в жизни И. В. Мушкетова. Уже в новом качестве он вернулся в Горный институт, с которым не порывал уже до конца своей жизни. Но еще предстояло завершить и успешно начатые исследования по геологии Средней Азии.
Глава 5
Первые годы преподавания в Горном институте.
Геологические исследования в Средней Азии (4-, 5- и 6-е путешествия).
Поездка на Кавказ (1878-1881 гг.)
17 января 1878 г. генерал-губернатор К. П. Кауфман в Ташкенте получил извещение от министра П. А. Валуева об избрании И. В. Мушкетова Советом Горного института адъюнктом по кафедре геологии, геогнозии и рудных месторождений и утверждении его в этой должности с 27 ноября 1877 г. Правда, К. П. Кауфман уже знал об этом из рапорта К. В. Гилева от 12 января 1878 г., в котором тот ходатайствовал о приглашении И. В. Мушкетова в Туркестанский край для работы в летнее время в 1878 и 1879 гг. «Прекращение в настоящее время деятельности г. Мушкетова в Туркестанском крае, — писал К. В. Гилев,{1} — деятельности, освещающей научно строение этого края, было бы весьма нежелательно. Со своей стороны г. Мушкетов, сознавая вполне незаконченность своих исследований, и сам хотел бы, исполняя обязанности адъюнкта, заниматься в здешнем крае еще в течение двух лет, чтобы иметь возможность ознакомиться с южным Тянь-Шанем. . . Ввиду... того, что всякий вновь присланный на место, занимаемое г. Мушкетовым, геолог, должен употребить много времени на ознакомление с краем, чем ход геологических исследований значительно замедлится, представляется несомненно выгодным приглашение г. Мушкетова... Кроме всего этого, необходимо иметь в виду незначительность числа лиц, серьезно занимавшихся гелогией, из которых мог бы быть сделан выбор для приглашения сюда, не принимая при этом в соображение ту даровитость, преданность делу и успешность в работе, которые присущи горному инженеру Мушкетову. . .». С этими доводами К. В. Гилева невозможно было не согласиться, и 4 февраля 1878 г. К. П. Кауфман направил отношение П. А. Валуеву с просьбой разрешить командировку И. В. Мушкетову в Туркестанский край в 1878 и 1879 гг. в летнее каникулярное время (с 25 мая по 15 сентября), на что уже вскоре (2 марта 1878 г.) было получено согласие.
8 марта 1878 г. в Географическом обществе И. В. Мушкетов сделал сообщение об основных результатах своего путешествия в 1877 г. на Алтай и Памир, отметив, в частности, что простирание хребтов здесь, как обычно и на Тянь-Шане, восток-северо-восточное или близкое к тому, и, следовательно, предположение А. Гумбольдта о наличии здесь меридионального хр. Болора не подтверждается. Помимо анализа геологического строения и орографии обследованной им в 1877 г.территории он привел сведения и о встреченных им различных полезных ископаемых (каменный уголь, нефть, каменная соль, свинец, бирюза и др.). Доклад произвел большое впечатление — каждое новое путешествие И. В. Мушкетова в Среднюю Азию имело своим результатом значительные научные открытия. И, разумеется, прекращение его исследований в Туркестанском крае не могло не сказаться отрицательно на развитии отечественной геологии. Правда, теперь он сможет уделять им только часть своего времени, поскольку основным его занятием становится преподавательская деятельность.
Совет Горного института поручил ему чтение лекций по общей геологии на 4-м курсе. Этот сложный предмет, требовавший обширных и глубоких знаний как в различных направлениях собственно геологии, так и в смежных с ней науках (географии, астрономии и др.), И. В. Мушкетов принялся читать на столь высоком профессиональном Уровне, что изумил своих маститых коллег-профессоров. В этой связи А. П. Карпинский позднее писал: «И. В. Мушкетов был вполне выдающимся, блестящим, неутомимым профессором. Способности его в этом отношении были, можно сказать, изумительными. То, что вырабатывается более или менее долгой практикой, давалось ему сразу».{2} Но кроме природных способностей его успеху способствовал огромный труд предшествующих лет — самостоятельные систематические занятия в области геологии и смежных наук.
На студентов его лекции сразу же произвели огромное впечатление. Разнообразные геологические процессы в них раскрывались с привлечением и анализом обширного фактического материала, в том числе и личных исследований, доказанные положения строго обособлялись от гипотетичных, указывались нерешенные положения и намечались контуры дальнейших исследований. Уже в 1880 г. этот курс лекций Мушкетова по геологии объемом 776 страниц и сопровожденный рисунками был издан студентами Горного института, а через 3—4 года стал большой редкостью.
В начале июня 1878 г. завершив занятия в Горном институте, И. В. Мушкетов отправляется в свое четвертое путешествие в Туркестан. В Ташкент он прибыл в конце июня и стал готовиться к экспедиции в Восточный Алай. Маршрут путешествия, намеченный еще в Петербурге, проходил по приграничной территории, где в то время проводить исследования было небезопасно, и Иван Васильевич получил разрешение присоединиться к Ферганскому военному отряду генерала А. К. Абрамова, уже отправившемуся на Алай. С намерением скорее нагнать отряд И. В. Мушкетов немедленно выехал в г. Ош. Быстро закупив там все необходимое для экспедиции и снарядившись окончательно, в начале июля отсюда начал свое путешествие вместе с большим отрядом казаков, сопровождавшим полковника В. В. Шпицбера, начальника штаба Ферганской области. По южному склону Алайского хребта они направились на юго-восток к крепости Гульча на р. Куршаб, в то время последнему русскому военному укреплению на Алае. Оставив крепость 11 июля, пошли вверх по долине р. Куршаб, то сужавшейся в едва проходимое ущелье — среди выходов метаморфических пород и гранитов, то вновь расширявшейся там, где река прорезала осадочные породы.
Около урочища Суфи-Курган они догнали экспедицию Н. А. Северцова, следовавшую в Памир. «Встреча эта, — писал И. В. Мушкетов,{3} — была для меня крайне полезна, потому что при перевале через р. Куршаб я сломал свои термометр и барометр, и Н. А. Северцов снабдил меня тем и другим, чем и вывел из крайне неприятного положения — путешествовать без таких необходимых инструментов». Вместе с Н. А. Северцовым они дошли до устья реки р. Шарта, откуда путь экспедиции Н. А. Северцова лежал на юго-запад, к перевалу Талдык, а экспедиции И. В. Мушкетова — на юго-восток, по р. Шарт к перевалу Шарт-даван. Преодолев довольно крутой подъем к нему, по пологой долине р. Южный Шарт они спустились в долину Алая и в урочище Ак-Таш догнали отряд А. К. Абрамова. Отсюда поднялись на плоский перевал Тон-Мурун, соединяющий Алайский и Заалайский хребты и служащий водоразделом двух обширных речных бассейнов — Алайской Кызыл-су (Кызылсу), принадлежащей к системе Амударьи, и Кашгарской Кызыл-су, входящей в бассейн Тарима; с перевала Тон-Мурун спустились в долину Кашгарской Кызыл-су. Здесь в устье р. Кок-су И. В. Мушкетов в гипсоносных толщах обнаружил многочисленные провалы воронкообразной формы, которые, по его мнению, могли быть следствием карстовых процессов, но некоторые из них — возможно, и остатками бывших соляных копей.
От р. Кок-су вместе с военным отрядом И. В. Мушкетов направился вниз по р. Кашгарской Кызыл-су до местности Иркештам, а оттуда — к Эгину, бывшему кашгарскому укреплению, куда было решено перенести стоянку для части военного отряда А. К. Абрамова.
В Эгине И. В. Мушкетов принужден был несколько дней (с 20 до 24 июля) находиться в расположении отряда ввиду военных столкновений на границе, пока исключавших намечавшуюся поездку на оз. Чатыр-куль (Чатыр- Кёль). Тогда он решил сделать экскурсию к верховьям р. Тары и затем опять вернуться в Иркештам, к главной стоянке военного отряда. С согласия генерала А. К. Абрамова к И. В. Мушкетову присоединились астроном Шварц и топограф Азеев.
25 июля они выступили вверх по долине р. Эгина и через крутой перевал Тарт-кол 27 июля вышли на р. Алайкол (приток р. Тара), вниз по течению которой достигли устья р. Урта-Кызык и по ней начали подниматься вверх на Алайский хребет. В 5—6 верстах от устья эта «долина суживается в ущелье, тропинка вьется по страшно высокому карнизу на высоте 1000 и более футов над бурной рекой и местами достигает всего 1/4 арш. ширины, так что лошадь едва может стоять».{4} И так на протяжении более 15 верст — почти до перевала Науруз, открывавшего доступ в долину р. Кок-су, откуда по дороге через перевал Терек-даван И. В. Мушкетов направился в Иркештам.
3 августа вернувшись в расположение главного отряда на Иркештаме, И. В. Мушкетов пять дней проводит в ожидании выяснения возможности поездки на оз. Чатыр-куль, и наконец 9 августа, распростившись с отрядом А. К. Абрамова, по долине Кок-су поднимается на Алайский хребет, перевалив его, 11 августа выходит в долину р. Кызыл, левого притока р. Алай-кол, и, дойдя вверх по ней до ущелья Суёк, через довольно легкий одноименный перевал на Ферганском хребте попадает в верховья р. Арпы.
На северном склоне Ферганского хребта внимание И. В. Мушкетова привлекают пики, формой своей разительно схожие, с вулканическими конусами. «И несмотря на то, что возле Суёка, — пишет он,{5} — я взбирался на некоторые пики и изучал их состав, многие из пиков Неверного склона до того смутили меня своим вулканоподобным видом, что я предпринял еще две экскурсии на наиболее типичные конусы. В силу этого я полагаю, что южнее . . . находятся подобные же черные конусы авгитового андезита, которые и были приняты Столичной за потухшие вулканы; в подобную ошибку должен был бы впасть и всякий другой наблюдатель, не имевший возможности исследовать эти конусы и судивший об их составе по их формам».
От верховьев р. Арпы И. В. Мушкетов 16 августа спустился к оз. Чатыр-Куль, куда должны были прийти проводники, знающие дороги через перевалы на Ферганском хребте. 18 августа он совершил экскурсию на перевал Туругарт хр. Кокшал-Тау. Восхождение было очень трудным. Пришлось оставить лошадей и едва ли не ползти на черный высокий пик с конусообразной вершиной и громадной черной осыпью на склонах, поразительно похожий на потухший вулкан. Оказалось, что этот пик сложен черными сланцами, рассеченными мощной жилой оливинового диабаза. С вершины пика открывался великолепный вид на долину Тоюна и окружающие горы до самого Кашгара.
19 августа подошли проводники с письмом от начальника Нарынского укрепления ротмистра П. М. Мельникова. «От северо-восточного берега озера Чатыр-Куль, т. е. от впадения р. Ак-сай в это озеро, — писал тот, — можно пойти совершенно безопасно до пограничного перевала Туругарт на расстояние не более 20 верст. Если же Вам необходимо исследовать местность за перевалом Туругарт, находящуюся в бывших Кашгарских владениях, то за безопасность Вашего путешествия поручиться нельзя. . .».{6} Учитывая это, И. В. Мушкетов решил .вернуться в Фергану долиной р. Арпы, тем более, что и погода стала портиться — подули сильные ветры, пошли дожди.
Пройдя 150 верст долиной Арпы, он повернул в долину р. Пчана, ведущую к перевалу Чаар-таш на Ферганском хребте. Дождь, ливший с утра 21 августа, заставил остановиться лагерем в низовьях Пчана, хотя был еще только полдень. К четырем часам, когда небо прояснилось, оказалось, что все горные вершины в снегу. На следующий день караван экспедиции, под беспрерывным дождем подойдя к перевалу Чаар-таш, был захвачен здесь таким бураном, что едва не погиб. Спуск прошел благополучнее, так как утихла непогода, но только к семи часам вечера караван достиг долины р. Яссы — этой благодати ореховых рощ и садов. Оттуда через города Узген и Андижан И. В. Мушкетов возвращался в Ташкент, по пути исследуя песчаные барханы у г. Коканда. В Ташкенте он доложил о результатах своей экспедиции и согласовал с К. В. Гилевым план путешествий на 1879 г. — по исследованию Зеравшанского ледника. В конце сентября И. В. Мушкетов выехал в Петербург.
О летнем путешествии 1878 г. в Петербурге он сделал несколько сообщений,{7} вызвавших большой интерес и живое обсуждение, а краткий отчет о нем был опубликован в Горном журнале в 1879 г.
Для работы в Туркестане на свою прежнюю должность И. В. Мушкетов рекомендовал горного инженера Дмитрия Львовича Иванова,{8} который ранее (1868—1873 гг.) служил там в армии и хорошо знал этот край. К. В. Гилев не возражал, и сотрудник Канцелярии генерал-губернатора П. И. Хомутов направил Д. Л. Иванову телеграмму с приглашением туда на службу. Но, к удивлению И. В. Мушкетова, Д. Л. Иванов в Ташкент не приехал. И только по возвращении в Петербург ему передали письмо Д. Л. Иванова, все разъяснившее.
И. В. Мушкетов похлопотал о нем опять, и уже весной 1879 г. Д. Л. Иванов находился в.Ташкенте.
Поделиться книгой: