Рай на заказ (сборник)

В тот день я немного выпил и вел расследование спустя рукава. Дело было в Гарлеме – довольно опасном районе города. Я обошелся чересчур грубо с одним типом, которого подозревал в загрязнении окружающей среды путем использования бензопилы. Несколько затрещин – и он во всем сознался. По итогам моего расследования подозреваемого должны были повесить. Но мне не повезло! Вмешалась жена этого парня и взяла всю вину на себя. Коллеги подали жалобу на мои слишком действенные методы работы, которые якобы могли бросить тень на ПБЗ. То, что я слыл среди сослуживцев здоровенной скотиной и алкоголиком, никак не способствовало тому, чтобы замять скандал. Так я на ровном месте получил выговор.

Позже я убил одного типа выстрелом из арбалета. Я подумал, что застал его за курением, а у него просто шел пар изо рта, потому что в тот день было холодно. На этот раз начальство распорядилось окончательно и бесповоротно распрощаться со мной.

Что ж, я оставил государственную службу и узнал тяжелые дни, период упадка, когда алкоголь был моим единственным утешителем. Однако друг моего отца, офицер элитной КПБЗ, сражавшийся вместе с ним под Альбукерке, в конце концов убедил меня открыть частное детективное агентство, пообещав обеспечить клиентами.

Бóльшая часть дел, которыми я занимался, была связана с взысканием долгов, промышленным шпионажем или семейными конфликтами. Этого вполне хватало, чтобы обеспечить себе комфортное существование. Я даже обзавелся «фордом мустангом» с откидным верхом (красного цвета, а по бокам изображения тигра, прыгающего вперед с оскаленной пастью) и небольшим офисом на Восьмой авеню.

Итак, я достаточно бойко вел свой «мустанг» по улицам Нью-Йорка, переключая по очереди восемнадцать скоростей. Воздух был чистым, хотя дело несколько портил неприятный запашок от трупов, болтавшихся на деревьях.

Подъехав к зданию, в котором находился мой офис, я припарковался на стоянке возле других машин и привязал свой «форд» к специальному столбику. Если этого не сделать, ветер может поднять транспортное средство на несколько метров вверх, а потом швырнуть на землю. Такое с моим «мустангом» уже бывало, и на кузове появились трещины. Использование легковесных колесных средств связано с определенными неудобствами.

Я вошел в вестибюль, и меня приветствовал лакей в ливрее. Я вызвал лифт, чтобы добраться до офиса, расположенного на самой вершине 74-этажного небоскреба. Внизу команда одетых в шорты спортсменов, разбившись на группы внутри полого деревянного вала диаметром три метра, вращала его, бегая по ступенькам. Трос связывал этот вал с гигантским колесом, которое в свою очередь приводило в движение шкив, тянувший вверх кабинку лифта вместе с пассажирами.

Спортсмены взмокли от пота, но кабинка сравнительно легко поднялась к моему офису-пентхаузу на 74-м этаже. Еле заметный толчок на уровне 35-го этажа вызвал у меня улыбку: вероятно, у кого-то случились судороги или растяжение сухожилия.

Моя секретарша, Элизабет, уже была на месте. Легкий пушок у нее под носом постепенно превращался в настоящие усы, но никаких сомнений относительно ее пола возникнуть не могло: полушария ее грудей настолько выдавались вперед, что иногда, двинувшись с места, она теряла равновесие.

Элизабет предложила мне чашечку кофе, который она только что разогрела на плитке, фокусирующей солнечные лучи на нагревательном элементе с помощью вогнутого зеркала.

– Вас дожидаются почтовые сообщения, – сообщила секретарша.

Я вышел на балкон.

Там, на перилах, в строгом порядке восседали птицы: воробьи, голуби и грифы.

Дрессированные воробьи переносили эсэмэски – краткие послания срочного характера. Я снял кольца с лапок птиц и быстро прочел записки. Это были поздравления с днем рождения.

«Я и забыл! Сегодня срок моего пребывания на этой планете увеличился еще на один год».

Я привязал к кольцам ответные эсэмэски с благодарностями и выпустил воробьев, одного за другим.

На лапках голубей красовались значительно более массивные кольца. К ним прикрепляли счета, рекламные проспекты и официальные документы.

Один из грифов притащил какой-то пакет. Я отцепил объемистый футляр, привязанный к его правой лапе. Внутри обнаружился подарок от матери – кобура для арбалета, которую она сшила своими руками, и маленький колчан для стрел.

Дорогая моя мамочка.

В прошлом году она подарила мне отцовский кинжал. А годом ранее – скляночку с ядом кураре, чтобы смазывать наконечники стрел. Кураре она нацедила собственными руками.

Я обвел взглядом небо и сделал глубокий вдох. Трудно поверить, что когда-то это привело бы к тому, что мои легкие оказались бы перенасыщены продуктами горения углеводородов. С высоты 74-го этажа я бы увидел, как над городом висит облако густого смога. Теперь же благодаря жесткой политике Брюса Нимрода все вокруг стало чистым и безопасным для здоровья. Дыры в озоновом слое над полюсами планеты перестали расширяться.

Я отпустил почтового грифа, и тот устремился прочь во весь дух, издав на прощание протяжный крик.

Небесную лазурь из конца в конец пересекали другие птицы-курьеры. На моих глазах сокол стремительно атаковал какого-то голубя. Вероятно, перехват почты. Этим занимались преступники нового типа – соколятники. Они надеялись обнаружить в почтовых кольцах чеки на предъявителя.

Над самыми высокими небоскребами Нью-Йорка я заметил летящий «Боинг-797». Учитывая время года, я предположил, что его пассажиры направлялись во Флориду.

Туристы достойны восхищения. Ведь, чтобы решиться провести отпуск подобным образом, нужно иметь сильные ноги и крепкое здоровье. Внешне современные «Боинги-797» ничем не отличались от старинных реактивных лайнеров, а высоту они держали благодаря подвешенным к их крыльям огромным шарам с гелием, но, чтобы заставить винты вращаться и перемещать летательный аппарат вперед, приходилось изо всех сил налегать на педали. А ведь лайнеру предстояло преодолеть тысячи километров, отделяющих нас от пляжей Майами. Путешествие занимало немало дней, а обстановка в салоне, как мне кажется, была достаточно напряженной, учитывая длительное пребывание в замкнутом пространстве, запах пота и усталые лица бортпроводниц, подававших воду, алкогольные напитки, витаминизированные пастилки, еду и мазь против растяжения связок и мышечных болей.

Говорят, такое путешествие полезно для сердца. И действительно, туристы прибывали к месту назначения вымотанными, но мускулистыми. Что же касается меня, я больше не ощущал в себе достаточно сил и терпения для физических упражнений подобного рода. Отпуск меня слишком утомлял.

Я вернулся в кабинет. Элизабет, с трудом поднявшись со своего внушительного кресла, знаком дала понять, что меня ожидает какой-то важный клиент.

У этого мужчины была величественная осанка, волосы с проседью, темно-зеленый пиджак, светло-зеленая рубашка и черный галстук.

– Джон Альварес. Работаю в метро, – произнес посетитель, протягивая мне визитную карточку с оттиснутой на ней аббревиатурой КНМ – Компании «Нью-йоркский метрополитен». – Я – директор департамента развития.

Я тут же представил себе пассажиров, которые каждый вечер крутят педали в переполненных вагонах. Так возвращаются домой те, кого называют каторжниками часа пик.

Я пожал протянутую мне широкую ладонь:

– Очень рад. Чем обязан удовольствию познакомиться с вами?

– У нас возникло одно маленькое неудобство. Судя по всему, наш главный конкурент, ОНА – Общество «Нью-йоркские автобусы», – вот-вот введет в действие революционно новый вид общественного транспорта, который покончит с пробками и наладит сообщение между центром города и предместьями.

– Пока что не вижу абсолютно ничего предосудительного: это здоровая конкуренция в рамках одной отрасли экономики. О каком типе автобусов идет речь?

– Согласно информации, полученной из наших источников, они вроде бы изобрели средство, способное перемещать жителей спальных районов в центр мегаполиса очень быстро и без использования педального привода.

– Автобусы на парусной тяге? Автобусы на энергии заводной пружины? Автобусы, привязанные к тросу?

– Ни то, ни другое, ни третье. Они создали нечто гораздо более оригинальное – и окружили свое открытие строжайшей тайной. Конечно же мы подозреваем их в применении двигателя внутреннего сгорания – на бензине или продуктах горения. И честно признаюсь, если вы застукаете их с поличным, это окажется очень полезным для нашего бизнеса. Мы будем вам очень… признательны.

Я назвал размеры признательности, и неприятно изумленный клиент сначала поморщился, но затем принял мои условия.

На следующий день после обеда я уже рылся в экспериментальных мастерских ОНА в неприметном уголке предместья Квинс.

На первый взгляд это были обычные постройки современного типа – выстроившиеся в линию офисные здания, за которыми находились ангары, битком набитые автобусами. Я принес с собой детектор продуктов горения и углеводородных газов и даже детектор солей азотной кислоты – на случай, если они используют какие-либо взрывчатые смеси.

Я прекрасно знал, что, если мне повезет, я их разоблачу и место, где находится их замечательная фабрика, вскоре превратится в обычный пустырь с цветущими (все-таки разгар весны!) деревьями, на ветвях которых будут покачиваться повешенные руководители предприятия.

Я искал какую-нибудь лабораторию, но главный секрет ОНА нашелся на открытом поле, за административными строениями.

Средство, изобретенное учеными компании для стремительного перемещения целых толп горожан без использования метро, автобусов или личного транспорта, представляло собой… катапульту!

Ни больше ни меньше.

Я следил за ходом экспериментов издали.

Механики готовили человека, которому предстояло взобраться на гигантскую катапульту, достигавшую в высоту не менее пяти метров. Она должна была швырнуть испытателя прямо в небеса. Человек должен был взлететь и, если я правильно понял то, что услышал с помощью трубки, усиливающей звук, приземлиться в специально оборудованной для этого точке.

Я продолжил поиски, заглянул в офисы ОНА – и выяснил, что его руководители действительно намеревались создать конкуренцию КНМ, разместив в центре и на окраинах города тысячи катапульт, способных запускать в воздух человека.

Я сунул свой нос в другие отделы и обнаружил то, что на первый взгляд казалось невероятным: чтобы изучить влияние ветра на траекторию свободного полета тел, перемещаемых на большие расстояния, конструкторы из ОНА обратились за содействием к профессиональным игрокам в гольф. Специалисты в области артиллерии помогали корректировать точность стрельбы.

Хоть я и считаю себя прогрессивно мыслящим человеком, но с трудом мог представить себе, как по утрам в часы пик тысячи катапульт будут выбрасывать в сторону центра города миллионы жителей спальных районов с кейсами в руках. Еще труднее оказалось вообразить вечера, и те же часы пик, и те же миллионы служащих, летящих по воздуху и приземляющихся в предместьях. Однако в образе этих толп, перемещающихся по небесам, было что-то прекрасное. Напоминающее вспышку фейерверка или бутон, внезапно превращающийся в цветок.

Катапульты для жителей пригородов…

У кого только могла возникнуть столь несуразная идея?

Именно в этот момент я и наткнулся на уборщицу, которая, едва завидев меня, принялась вопить что было мочи.

Тут же откуда-то выскочила группа охранников.

Первого из них я встретил хуком справа, второму от души врезал по печени левой ногой, после чего кинулся прочь во весь опор, прежде чем третий успел хоть что-нибудь понять.

Я бежал.

За спиной пыхтели преследователи, а впереди несколько работников технических служб пытались преградить мне путь своими швабрами. Однако они не учли мой рост и вес, помноженный на набранную скорость. Я врезался в них, как шар для боулинга – в кегли.

Тревога была объявлена, и преследователей становилось все больше. Нужно было любой ценой найти средство выбраться оттуда. Повинуясь внезапному велению интуиции, я бросился на экспериментальное поле.

Возле катапульты несколько типов в белых халатах снаряжали «подопытного кролика», который уже сидел в кресле на взведенной штанге механизма.

Эффект внезапности сослужил мне хорошую службу, все получилось само собой. Оставалось лишь одной рукой отшвырнуть начинающего «катапультиста» – молодого человека в каске и непромокаемой куртке, сильно сковывавшей его движения, а другой – растолкать конструкторов. Те скрупулезно записывали какие-то цифры и что-то подсчитывали на счетах.

Кресло пассажира показалось мягким на ощупь. И прежде чем кто-либо успел помешать мне, я выхватил отцовский кинжал (который подарила мне мать, а юные защитники природы окрестили «Эскалибуром») и перерезал канат, удерживавший штангу катапульты во взведенном состоянии.

То, что произошло следом, вполне может быть названо сильным ощущением.

Новое и захватывающее удовольствие.

Я летел.

После того как меня с огромной силой швырнуло в небеса, я получил возможность стать ближе не только к голубям, переносившим почтовую корреспонденцию, но также к облакам и даже к авиалайнеру с крутящимися пропеллерами, двигавшемуся на малой высоте.

Ветер хлестал меня по лицу.

Я вдруг понял, почему пилот катапульты, место которого я занял, надел анорак. Наверху было по-настоящему холодно, морозный воздух ощутимо покалывал кожу. Возникло ощущение, что путешествие длится уже очень долго. В какой-то момент я почувствовал почти непреодолимое желание раскинуть руки в стороны и посмотреть, не получится ли планировать с их помощью, но тут мое тело достигло наивысшей точки траектории, и подъем замедлился.

На протяжении нескольких секунд мне казалось, что я неподвижно завис в воздухе в сотне метров над поверхностью планеты.

Конечно, я мог бы восхищаться видом, открывшимся с высоты, но тут уже было не до обзора достопримечательностей: пиковая часть траектории подошла к концу. Начиналась вторая фаза полета, которая должна была интересовать меня гораздо больше, – падение.

То, что при движении вверх казалось изящной кривой, теперь очень быстро превратилось в крутой спуск.

И только в эту секунду я задал сам себе достаточно тупой вопрос, которым следовало бы озаботиться либо гораздо раньше, либо вообще никогда: «Кстати, а почему это у меня нет парашюта?»

Поверхность планеты вместе с целым городом Нью-Йорк устремилась мне навстречу как теннисная ракетка, приближающаяся к зависшему в воздухе мячу.

Все бы ничего, если бы этим мячом не был я сам.

Здания надвигались с бешеной скоростью, напоминая жуткие зубы, готовые раздробить мое тело.

Вот наконец я разглядел в самом низу команду ученых, рассредоточившихся возле круглой мишени, покрытой красно-белыми концентрическими кругами.

Я съежился, принимая позу зародыша, и закрыл глаза, приготовившись к удару.

Но затем, охваченный неожиданным сомнением, вновь открыл их и вытянул ноги вперед.

И правильно сделал. Я тут же врезался в центр податливого круга, прогнувшегося под моими ногами.

«Батут. Они приземляются на батут!»

Я глубоко погрузился в недра эластичного материала, затем подскочил вверх и вновь провалился. Постепенно замедляясь, этот процесс повторился несколько раз, после чего движение наконец прекратилось.

« Черт возьми! Меня успешно катапультировали из Квинса в Манхэттен! Десятки километров преодолены за считаные секунды!»

К счастью, ученые, дежурившие в точке приземления, ничего не знали о смене «подопытного кролика».

Они были весьма удивлены отсутствием на мне экипировки. Воспользовавшись этим, я растолкал окруживших меня людей и ринулся в сторону нью-йоркских улиц. Впрочем, группа агентов безопасности ОНА тут же устремилась в погоню за мной.

Я тормознул такси, раскрашенное черно-желтыми полосками, схватил водителя за шиворот и выбросил его из транспортного средства. Заняв место незадачливого таксиста, я включил первую скорость.

«Кадиллак-линкольн» с весьма слабой подвеской. Ясное дело, я бы предпочел мой «мустанг», поскольку агенты ОНА прыгнули в свой болид и гнались за мной по пятам.

Я переключился на вторую скорость, но эти два типа в «понтиаке» славно налегали на педали. Еще бы, ведь это не ими только что выстрелили из катапульты.

Они развили скорость почти 40 километров в час, тогда как указатель на моем счетчике едва подполз к отметке 35.

Я переключил сцепление и прибавил оборотов.

45 километров в час.

Они настигали меня.

Еще один щелчок переключателя скоростей. Большой диск у педалей. Маленькая звездочка у колеса.

60 километров в час.

Трудно ехать быстрее. Я отдувался и пыхтел.

Пролетая перекресток на красный свет, я едва не врезался в грузовик и от всей души пожелал, чтобы моим преследователям не удалось с ним разминуться. Но они также избежали столкновения.

В конце концов они обогнали и подсекли меня.

Мое такси поднялось в воздух, несколько раз перевернулось, и я вместе с ним, крепко привязанный ремнем безопасности. «Кадиллак» сшиб какого-то пешехода, но не причинил ему большого вреда.

Я легко выбрался из-под пластикового кузова. В этом преимущество экологичных транспортных средств – вы никогда не окажетесь внутри груды искореженного металла и не превратитесь в лепешку.

Двое агентов ОНА уже наступали с самым угрожающим видом.

Кровь струилась у меня изо рта, но рефлексы не пострадали. Я оторвал крыло от такси и воспользовался им, чтобы уложить первого из нападавших. Второй набросился на меня и нанес молниеносный удар под ребра, сразу же сбив дыхание. Упав на землю, я наблюдал, как его кулаки опускаются на мое лицо. Стоило чудом уцелеть после полета в роли ядра для катапульты, чтобы позволить убить себя посреди улицы!

Я был оглушен, в ушах звенело, однако прилив адреналина придал мне сил: оторвав бампер от такси, я вдребезги разбил его о голову противника. Тот получил по заслугам.