Книга третья. Магическая сделка

— Каким?

— Если можно, то теплым, — попросила я.

Спустя минуту я устроилась в кресле, закутавшись в мягкое, теплое, пуховое одеяло, и заснула, несмотря на все муки совести, чувства стыда, вины и мыслей о том, насколько же страшной видел меня Черный дракон.

* * *

Разбудил меня очень странный диалог:

— Я думаю, это кресло не вписывается в интерьер спальни, — очень тихо произнес, кажется, Ирэнарн.

— Напротив! — так же тихо, практически шепотом, возразил дух. — Посмотрите сами, оно идеально подошло ко всей мебельной композиции.

— Я сказал — кресло убрать. Оба кресла. Диван так же. Стулья… В принципе, тоже рисковать не будем.

— Так, а… тогда только одна кровать останется…

— Идеально! — как-то зло произнес Ирэнарн.

И меня кто-то поднял вместе с одеялом. Сонно приоткрыв глаза, увидела, что поднял меня Главнокомандующий, и в сторону кровати несет тоже он.

— А что вы делаете? — хриплым ото сна голосом недоуменно спросила я.

— Странный вопрос, — саркастично ответил дракон. И как-то раздраженно поинтересовался: — Милада, а как ты думаешь, зачем мужчина в принципе может нести женщину в свою постель?

— Определенно вы меня несете не за этим. — Меня жутко клонило в сон, кажется, я засыпала на ходу… в смысле, на весу.

— Серьезно? — Надо мной, кажется, банально издевались. — И откуда столь любопытное мнение?

— Я видела себя в зеркало, — честно призналась дракону.

— Мм-м, — как-то странно отозвался он. Затем остановился и произнес: — Извини, не совсем понял, поэтому и переспрашиваю: ты стояла и рассматривала себя в зеркале?

Распахнув ресницы, мрачно посмотрела на определенно издевающегося дракона.

— И что ты там разглядела? — невозмутимо продолжил он.

— Синяки, царапины и ссадины, — раздраженно ответила я, собираясь потребовать, чтобы меня отпустили.

— О, милая, ты явно куда-то не туда смотрела, — с ухмылкой протянул Ирэнарн, плавно опуская меня на постель. И, нависнув сверху, продолжил: — Иначе непременно заметила бы эти сияющие глазки, эту нежную кожу, — он провел костяшками пальцев по щеке, — эти манящие губы. — И, склонившись к самым губам, дракон прошептал: — Уверена, что мне стоит продолжить?

— Н-н-нет! — запинаясь, выдохнула я.

— Правильно, — улыбнулся Ирэнарн, — я тоже считаю, что давно пора переходить от слов к гораздо более приятным вещам.

Поцелуй был сладким. Настолько сладким, что ладони, которыми я уперлась в грудь нависающего надо мной дракона, пытаясь оттолкнуть его, почему-то ничего не оттолкнули. Поцелуй был нежным, настолько нежным, что хотелось податься навстречу, чтобы ощутить прикосновение его губ сильнее. И поцелуй был коротким… Потому что в следующее мгновение дракон рывком поднялся, отошел к окну и, упираясь руками в подоконник, тяжело дыша, с какой-то ненавистью посмотрел на Аркалон.

Растерянно прижав одеяло к груди, я села на кровати, не зная, что делать и как вообще…

— Наверное, мне лучше вернуться на кресло, — прошептала я.

— Ты не можешь, — хрипло ответил Ирэнарн.

— Почему? — переспросила я.

— Здесь нет кресла, — нагло солгал дракон.

Я удивленно посмотрела на кресло — кресло удивленно продолжало стоять между вторым и третьим окнами и явно не понимало, что происходит. Ирэнарн, повернув голову, взглянул на меня, проследив за моим взглядом, глянул на кресло… Кресла не стало. Потом не стало второго кресла, трех стульев, дивана. Шкаф спасся — отрастив ножки, он живенько ушагал за дверь и ту после себя осторожненько прикрыл.

— Духи, — так, словно это объясняло все случившееся, сказал дракон.

Я… промолчала.

У Ирэнарна мое молчание почему-то вызвало улыбку, он повернулся, прислонился плечом к стене, сложил руки на груди и спросил:

— Будем продолжать или пожалеем город?

— А что с городом? — встревожилась я.

Устало усмехнувшись, Черный дракон, вместо того чтобы ответить, вдруг раздраженно спросил:

— Что за идея спать в кресле?!

Я осторожно слезла с кровати и, кутаясь в одеяло, нервно ответила:

— Вполне логичная, учитывая, насколько неприличным является спать в постели мужчины.

— Серьезно? — издевательски переспросил Ирэнарн. — Мне это понимать как то, что ранее ты меня как мужчину не воспринимала в принципе, не так ли? Ведь в моей постели тебе уже спать доводилось, и, насколько я помню, ты не особо была против!

Почему-то я сделала осторожный шаг назад, невольно прикидывая, на сколько еще можно отойти, прежде чем там начнется стена.

— И в свете вскрывшейся информации, — продолжил дракон, — мне стало безумно интересно — кем же ты меня считала раньше?

— Д-д-драконом, — отступая еще на шаг, нервно ответила я.

— Драконом в каком смысле? — не удовлетворился ответом… собственно, дракон.

— Драконом, в смысле, крылья, когти, зубы… и едят девственниц… — прошептала я.

И в этот момент в дверь постучали. Затем раздался голос Зэрнура:

— Эльфийку опять принесли.

— Проклятые предки! — тихо выругался Ирэнарн.

А затем вдруг быстрыми шагами пересек комнату, распахнул дверь и спросил:

— Слушай, откуда этот бред про драконов, пожирающих девственниц?

— О! — с готовностью отозвался Бронзовый дракон. — У них под это дело подведена целая научная база! Серьезно. Суть в следующем — детей драконы не жрут из жалости, мужиков — из мужской солидарности, женщин тоже из жалости, по причине того, что любая женщина теоретически или уже является матерью, или беременна — в смысле, там, где секс, там, соответственно, не исключена беременность. Таким образом, по мнению любережских ученых, из-за своей принципиальности драконы едят исключительно девственниц.

Зэрнура я не видела, но у Ирэнарна было такое непередаваемое выражение лица…

— Так что делать с эльфийкой? — снова спросил Бронзовый дракон.

— Посвяти ее в тонкости научных изысканий любережских ученых, — с нескрываемым сарказмом посоветовал Главнокомандующий.

И захлопнул дверь.

— Мм-м, а насколько подробно посвятить? — поинтересовался Зэрнур.

— Отправь ее к первоисточнику!

— А, понял.

И в коридоре раздались его тяжелые удаляющиеся шаги.

Главнокомандующий же, постояв молча, в итоге произнес:

— Что ж, в принципе мы в равных условиях. К примеру, у меня с юности была в распоряжении информация о том, что человеческие женщины продают свое тело за золото, а иногда даже за серебро и медь.

Я открыла было рот… и закрыла. Сказать было нечего, а утверждать, что у нас нет борделей, глупо.

— Еще из поразившей меня информации в справочнике рас было упоминание о том, что люди также способны продавать собственных детей, убивать родителей или иных родственников ради получения материальных благ вроде наследства и иногда даже есть себе подобных.

Я снова промолчала.

Ирэнарн мрачно добавил:

— Самое паршивое заключается в том, что все это оказалось правдой. И такой же неприглядной правдой является то, что иногда да, драконы едят людей. Обыкновенно фрагментарно, в смысле руку или ногу отхватить могут в пылу боя. Но я не знаю ни одного случая, когда была съедена представительница женского пола.

— Почему? — почему-то спросила я.

— Потому что у нас нет продажных женщин, Милада. Ни один род никогда не согласится отдать свою дочь, пусть даже за самые внушительные деньги, поэтому драконы женятся, и довольно рано. А женитьба предполагает долгие ухаживания, обязательно — взаимность со стороны девушки, непременное согласие рода, абсолютную верность после брака и да, самое неприятное, равные права с женой, что означает полную свободу ее передвижений. И все это ради того, чтобы заполучить женщину в свою постель, потому что с драконицами иначе никак. А теперь представь себе ситуацию — алчущий женского тепла дракон и беззащитная человеческая женщина… Поверь, еда будет последним, что придет на ум даже самому голодному дракону. Теперь ты понимаешь, насколько лишенным оснований является утверждение, что драконы едят девственниц?

Не то чтобы до конца понимала, но появился вопрос:

— Мне не совсем понятно, как при жестких правилах создания пар у драконов существует такое понятие, как наири, и в целом вся история с подарком, перевязанным золотой лентой?

Ирэнарн вздохнул, прошел к стене, словно собирался сесть, осознал, что садиться больше не на что, и потому объяснил стоя:

— Наири — иной разговор. Это не временная пара, не наложница и не любовница. Что касается золотой ленты, здесь все достаточно просто. Как ты понимаешь, в любом обществе есть те, кому позволено немного больше, чем предписывают правила, традиции и даже законы морали. К примеру, боевые драконы, у которых есть возможность пересекать границу Долины, не стремятся к ранним бракам, так как для них получение доступа к женскому телу вовсе не требует заключения семейного союза. Примерно в той же ситуации высшие слои населения, власть и деньги позволяют им претендовать на большее, чем то, что могут позволить себе простые драконы.

— А боевые, значит… — начала было я.

— Обычно содержат любовниц за пределами Долины, чаще эльфиек, реже — человеческих женщин.

Следующего вопроса Черный дракон ждал. Не желал его услышать и, вероятно, был зол на себя за то, что вообще поднял эту тему, но ждал. А я не могла не спросить:

— Вы… тоже?

Несколько долгих секунд Ирэнарн молчал, затем нехотя произнес:

— У меня не было женщины с того момента, как ты заставила к себе прикоснуться.

Дракон, сказав это, даже не шевельнулся, но по всей спальне словно потянулась тяжелая тьма, холодком плохого предчувствия пробежавшись по моей спине.

— Полагаю, этот разговор стоит закончить, — после недолгого молчания решил Ирэнарн. А затем ледяным тоном спросил: — Ты довольна?

— Я напугана… — честно призналась.

— Напрасно. На твоем месте открыто торжествовала бы даже драконица золотых кровей, что уж говорить о… — заканчивать фразу он не стал.

Просто молча ушел, впустив в спальню суетливо засеменивший шкаф, и, уходя, приказал:

— Одевайся. Если ты все еще хочешь в Университет Стихий.

Когда за Черным драконом закрылась дверь, я обессиленно оперлась о стену, к которой, оказывается, благополучно успела приблизиться за время этого тяжелого разговора. И даже не заметила этого.

Из вернувшегося на свое место шкафа вылетел довольный дух и принялся раскладывать на кровати ученическое платье, чулки, белье, мантию, перчатки, шляпку, шпильки, белый кружевной воротничок, бутоньерку из крохотных белых цветов.

Отрешенно проследила за тем, как он суетится, с ужасом осознавая все, что услышала. Безумно потрясло то, что драконы… не едят девственниц, но поистине ввергало в отчаяние другое: «У меня не было женщины с того момента, как ты заставила к себе прикоснуться». Заставила… Я заставила его к себе прикоснуться, следовательно, я и виновата во всем, что с ним происходит… в том, что у него не было других женщин с того момента, как я… заставила.

«Ты довольна? Напрасно. На твоем месте открыто торжествовала бы даже драконица золотых кровей, что уж говорить о…»

О безродной человеческой сироте, каковой я являюсь.

— Одеваться, одеваться, одеваться! — нетерпеливо потребовал дух.

Для Ирэнарна это постыдная связь и постыдное признание в собственной слабости, сделала закономерный вывод я.

Легче от этого не стало. Как, впрочем, и от осознания, что виноватой в своем желании дракон так же считает меня. Не удивлена, мне не привыкать быть без вины виноватой, просто горько очень. Оно, может, и не было бы так, но после воспоминания о том сладком поцелуе, теперь безумно горчило на губах.

— Только платье и мантию, никаких украшений, — тихо сказала я духу.

— А шляпка?! А перчатки?! А пряжка на ботиночки?!

Ни шляпку, ни перчатки я надевать не стала, сверкающую золотую пряжку сняла с ботинок, и так они стали выглядеть обычной добротной обувью.

— Но как же?! Как же?! — продолжал возмущаться дух.

Застегивая ворот мантии, я вышла из комнаты, на пороге все же заставив себя поблагодарить духа. Все же он старался и очень помог, и как бы мне ни было трудно говорить сейчас, слова благодарности все равно сказать следовало.

* * *

Планировка Крепости была проста и понятна, поэтому я без труда нашла лестницу вниз и спустилась на первый этаж, где стоящие у входных дверей стражники указали мне на трапезную, сообщив, что Главнокомандующий там.

— Ничего, я тут подожду, — тихо сказала стражам.