Квантовый вор. Рассказы.

Я старомоден, но сексуальные отношения между людьми и гоголами всегда волновали меня в юности, а от старых привычек трудно избавиться.

— Ничего подобного, — возражает корабль. — Мы просто друзья! Кроме того, она меня создала. Ну, не меня, а корабль. Знаешь, я намного старше, чем кажется.

Мне становится интересно, настоящий ли у нее акцент.

— Я слышала о тебе. Давно. До Коллапса.

— И как, тебе понравилось то, что ты слышала?

— Мне понравилось похищение солнечного подъемника. Классный угон.

— Классный, — соглашаюсь я. — Именно к этому я всегда и стремился. Кстати говоря, ты выглядишь не старше трехсот лет.

— Ты в самом деле так думаешь?

— Гм. Судя по тому, что я успел увидеть, это так.

— Хочешь, я проведу тебя по кораблю? Миели не будет возражать, она сейчас занята.

— С удовольствием.

Это определенно женщина. Возможно, Тюрьма не полностью лишила меня шарма.

Внезапно я чувствую настоятельную потребность одеться: разговаривая с существом женского пола, не прикрывшись даже фиговым листком, я ощущаю себя излишне уязвимым.

— Похоже, у нас будет масса времени познакомиться поближе. Но, может быть, ты для начала снабдишь меня какой-нибудь одеждой?

И «Перхонен» создает для меня костюм. Ткань слишком гладкая — я не люблю носить вещи из интеллектуальной материи — но когда я вижу себя в белой рубашке, черных брюках и темно-бордовом пиджаке, ощущение скованности немного отпускает.

Затем она показывает мне спаймскейп, и мир внезапно возникает передо мной в новом свете. Я шагаю туда, покинув свое тело, мой взгляд перемещается в космос, и я вижу корабль со стороны.

Я был прав: это оортианский паучий корабль. Он состоит из отдельных модулей, связанных между собой нановолокнами, причем жилые отсеки вращаются вокруг центральной оси, словно кабинки карусели в луна-парке, что создает некоторое подобие гравитации. Связующие волокна образуют сеть, по которой модули могут перемещаться, как пауки в паутине. Паруса из квантовых частиц — концентрические кольца, сделанные из искусственных атомов и тонкие, словно мыльные пузыри, — расходятся вокруг корабля на несколько километров. Они с одинаковой легкостью способны улавливать солнечный свет, информационные мезочастицы и лучи маяков Магистрали, а кроме того, представляют собой потрясающее зрелище.

Затем я украдкой бросаю взгляд на собственное тело и испытываю при этом настоящее потрясение. Взгляд из спаймскейпа позволяет разглядеть все детали. Сеть ку-точек под кожей, протеомические компьютеры в каждой клетке, плотный компьютрониум в костях. Подобная система могла быть создана только в близких к Солнцу мирах-губерниях.Выходит, что мои спасители работают на Соборность. Интересно.

— Я думала, ты хочешь познакомиться со мной, — обиженно говорит «Перхонен».

— Конечно, — отвечаю я. — Просто желал убедиться, что выгляжу подобающим образом. Знаешь, в Тюрьме я совсем отвык от женского общества.

— Кстати, а почему ты там оказался?

Удивительно, но до сих пор я об этом даже не задумывался. Я был слишком занят оружием, предательством и сотрудничеством.

Почему же я попал в Тюрьму?

— Хорошенькой девушке вроде тебя не стоит беспокоиться о подобных вещах.

«Перхонен» вздыхает.

— Наверное, ты прав. Наверное, не стоило мне с тобой разговаривать. Если Миели об этом узнает, она может огорчиться. Но у нас на борту так давно не было никого интересного.

— Да, в такой местности трудно рассчитывать на приличных соседей. — Я указываю на звездные поля вокруг. — Где мы находимся?

— Это Троянские астероиды Нептуна. Задрипанная дыра в пустоте. Когда Миели отправилась тебя вытаскивать, я долгое время ждала здесь ее возвращения.

— Тебе необходимо поближе познакомиться с жизнью преступников. Она вся сплошь состоит из ожидания. Скука, перемежающаяся вспышками откровенного ужаса. Некоторое подобие войны.

— О, на войне было гораздо лучше! — взволнованно восклицает «Перхонен». — Мы участвовали в Протокольной войне. Мне понравилось. Приходится так быстро думать. Знаешь, мы проделывали удивительные вещи, даже украли спутник Юпитера. Это было потрясающе. Метиду, как раз перед Вспышкой. Миели установила внутри странгелетовый заряд, чтобы столкнуть ее с орбиты. Какой был фейерверк, ты не поверишь…

«Перхонен» внезапно замолкает. Возможно, она испугалась, что сболтнула лишнее? Но нет: что-то отвлекло ее внимание.

Сквозь паутину парусов корабля и векторы спаймскейпа среди меток далеких поселений виднеется россыпь ослепительно ярких шестиконечных звезд. Я увеличиваю степень приближения. Острые и вытянутые, словно клыки, силуэты темных кораблей с семью профилями на носовой части — профилями, которые украшают каждое здание Соборности, лица Основателей, богов-королей триллионов подданных. Когда-то я выпивал с ними.

Приближаются архонты.

— Не знаю, что ты такого сделал, — говорит «Перхонен», — но, похоже, они хотят заполучить тебя обратно.

Глава вторая

ВОР И АРХОНТЫ

Что же я сделала неправильно?

Сердце Миели тревожно бьется. В Тюрьме что-то пошло не так. Но все было так же, как и во время имитаций. Почему же они нас преследуют? Она погружается в боевую сосредоточенность — способность, которой наделила ее Пеллегрини. Возникает ощущение прохладного покрывала, и мир распадается на векторы и гравитационные колодцы. Мысли Миели объединяются с логикой «Перхонен» и заметно ускоряются.

Объекты: «Перхонен».

Рассеянные в пространстве Троянские астероиды, вращающиеся вокруг 2006RJ103 — двухсоткилометрового обломка скалы, населенного медленномыслящими представителями синтетической жизни.

Тюрьма, плотный, темный и холодный тор в тридцати световых секундах позади, отправная точка маршрута «Перхонен».

Корабли-клинки архонтов, приближающиеся с ускорением 0,5g, что намного превосходит плавную тягу световых парусов «Перхонен». Факелы, выбрасываемые их работающими на антиматерии двигателями, в спаймскейпе превращаются в огненные столбы рассеянных мезонов и гамма-лучей.

Магистраль в двадцати световых секундах по курсу — их следующий пункт назначения. Одна из немногих неизменно идеальных плоскостей в Солнечной системе, в ньютоновском кошмаре N-тел, гравитационная артерия, позволяющая легко и быстро перемещаться посредством легчайших толчков. Спасительное убежище, но оно слишком далеко.

— Ну ладно, — выдыхает Миели. — Боевая тревога.

Под оортианским сапфирово-коралловым корпусом пробуждается скрытая технология Соборности. Паучий корабль трансформируется. Разбросанные модули скользят вдоль своих направляющих и соединяются в плотный тугой конус.

Квантовые паруса из превосходных отражателей превращаются в алмазно-прочный защитный барьер.

Как раз вовремя, перед самым ударом наноракет архонтов.

Первый залп вызывает лишь легкие толчки, не причиняющие никакого вреда. Но следующая партия оптимизирует прицел, а за ней последует еще одна, и еще, пока не разрушится либо программный блок, либо сама конструкция защитного барьера. И тогда…

Нам необходимо добраться до Магистрали.

Программа в голове Миели, словно алмазными зубцами, высекает возможные направления. Перед ней так же много путей, как толкований оортианской песни, но нужно выбрать только один…

Еще один залп сверкает в спаймскейпе бесчисленными иглами света. На этот раз некоторые из них пробивают барьер. Один из грузовых модулей расцветает уродливым сапфировым наростом. Миели спокойно удаляет его и наблюдает, как отсек, все еще меняясь, словно злокачественная опухоль, отдаляется от корабля, формируя странные органы, которые стреляют в щит «Перхонен» спорами размером с молекулу. В конце концов модуль сгорает в лучах противометеоритных лазеров.

— Это больно, — говорит «Перхонен».

— Боюсь, эту боль придется испытать еще не единожды.

Миели за раз сжигает весь аварийный запас антиматерии, поворачивая корабль в неглубокий гравитационный колодец 2006RJ103. Антипротоны из магнитного кольца-хранилища превращаются в раскаленные выбросы плазмы, вызывая стоны «Перхонен». Часть высвободившейся энергии Миели направляет на подкачку мощности программируемых стержней, вырабатывающих материал корпуса. Архонты легко повторяют ее маневр, приближаются и снова стреляют.

Вокруг Миели раздаются стоны «Перхонен», но состояние сосредоточенности заставляет заниматься первоочередными задачами. Она усилием мысли заменяет странгелетовый снаряд в крохотном арсенале «Перхонен» торпедой на квантовых частицах и стреляет в астероид.

Спаймскейп на мгновение заливает ослепительная вспышка гамма-лучей и экзотических барионов. А затем каменная глыба превращается в фонтан света, в негаснущую молнию. Прибор пытается приспособиться, но срывается на белый шум и гаснет. Миели, вынужденная лететь вслепую, снова разворачивает крылья «Перхонен». Вихрь частиц, образовавшийся при гибели астероида, подхватывает корабль и несет их к Магистрали. Внезапное ускорение наполняет тяжестью тело Миели, а сапфировая структура корабля начинает петь.

Спаймскейпу требуется лишь мгновение, чтобы справиться с безумными помехами потоков частиц. Миели задерживает дыхание: в медленно расползающемся светящемся облаке позади них не видно хищных черных кораблей. Или они утонули в вихре взрыва, или потеряли свою цель в безумии субатомных потоков. Миели выходит из состояния боевой сосредоточенности и позволяет себе насладиться триумфом.

— Мы сделали это, — говорит она.

— Миели? Мне нехорошо.

На корпусе корабля расплывается черное пятно, в центре которого торчит крошечный черный осколок, темный и холодный. Осколок наноракеты архонтов.

— Избавься от него.

Страх и отвращение после погружения в боевую сосредоточенность вызывают во рту резкий и противный привкус желчи.

— Я не могу. Я не могу даже прикоснуться к нему. От него пахнет Тюрьмой.

Миели со страстной мольбой обращается к той части разума, к которой прикоснулась богиня Соборности. Но Пеллегрини не отвечает.

Корабль вокруг меня умирает.

Я не знаю, что сделала Миели, однако, судя по вспышке миниатюрной сверхновой, озарившей космос несколько минут назад, она победила в этой битве. Но теперь по сапфировым стенам расползается паутина черноты. Так вот что придумали архонты: они внедряются в тебя, и превращают тебя в Тюрьму. Микрочастицы работают все быстрее и быстрее, распространяя запах горящих опилок, преодолевая все защитные системы корабля. Вместе с запахом появляется шум — рев лесного пожара.

Что ж, это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Отличная работа, ребята.

Я вспоминаю цепочку Миели. Возможно, мне удастся унести эти камешки с собой. А может, это было всего лишь предсмертное видение, и я никогда не выходил на свободу. Все это просто тюрьма в тюрьме.

А потом у меня голове раздается насмешливый голос.

Жан ле Фламбер отступает. Тюрьма сломила тебя. Ты заслуживаешь того, чтобы вернуться обратно. Ты ничем не отличаешься от побежденных воинов-разумов, безумных игрушек Соборности и забытых покойников. Ты даже не помнишь своих подвигов и приключений. Ты не он, ты просто воспоминание, считающее себя…

Черт побери, нет. Всегда есть какой-то выход. Ты не в тюрьме, если сам так не считаешь.Так сказала мне богиня.

И внезапно я понимаю, что должен сделать.

— Корабль.

Проклятье. Не отвечает.

— Корабль! Мне необходимо поговорить с Миели!

Опять ничего.

В каюте становится жарко. Надо торопиться. Снаружи, в безвоздушном пространстве, полярным сиянием пылают паруса «Перхонен». Корабль так разогнался, что возникла гравитация, не меньше половины g. Вот только все вокруг перевернулось: низ оказался где-то в задней части центрального отсека. Я выбираюсь из каюты и, цепляясь за поручни, начинаю карабкаться к кабине пилота.

Ослепительная вспышка обжигает раскаленным воздухом: целый сегмент цилиндра, медленно вращаясь, уносится вниз, в бездну. От вакуума меня теперь отделяет только мгновенно возникшая стена из квантовых точек, тонкая, как пленка мыльного пузыря. И удалять инфекцию уже слишком поздно. Вокруг меня летают горячие сапфировые осколки: один из них, острый, как бритва, оставляет на моем предплечье болезненный кровавый след.

Очень жарко, запах горящих опилок распространился повсюду. По стенам расползается чернота. Сердце в груди колотится, как будто горбун из Нотр-Дам бьет в колокол, но я упрямо карабкаюсь вверх.

Сквозь сапфировую переборку я уже могу заглянуть в кабину: клубящиеся облака утилитарного тумана, Миели в своем кресле, глаза закрыты. Я кулаком стучу в дверь.

— Впусти меня!

Я не знаю, поражен ли ее мозг. Все, что мне известно наверняка, так это то, что она уже может быть в Тюрьме. Но если этого не произошло, она мне нужна, чтобы выбраться из этой переделки. Я крепче хватаюсь за поручень и пытаюсь разбить дверь ногой. Ничего не получается. Или она сама или корабль должны приказать сапфиру раздвинуться.

Сапфир.Я вспомнил выражение лица Миели, когда очнулся возбужденным. Биотическая связь существует, но, вероятно, фильтруется. Однако должен быть какой-то порог…

Ерунда.Отсутствие времени на колебания облегчает задачу. Я подхватываю в воздухе длинный тонкий осколок сапфира и со всех сил втыкаю в левую ладонь между пястными костями. Я едва не теряю сознание. Осколок разрывает сухожилия и вены, царапает кости. Это все равно что пожать руку Сатане, боль полыхает перед глазами красно-черными пятнами. Появляется запах крови: медленными искаженными каплями она вытекает из раны и уносится вниз.

Впервые с момента заключения в Тюрьму я ощущаю реальную боль, и это даже приятно. Я смотрю на голубой осколок, торчащий из руки, и начинаю смеяться, пока боль не становится настолько сильной, что смех превращается в вопль.

Кто-то бьет меня по лицу.

— Проклятье, что ты делаешь?

Миели широко раскрытыми глазами смотрит на меня из дверного проема кабины.

Отлично, по крайней мере, она почувствовала.

Вокруг нас клубится утилитарный туман, и к нему примешивается серая пыль, что наводит на мысль о падающем пепле в горящем городе.

— Доверься мне, — говорю я ей, усмехаясь и истекая кровью. — У меня есть план.

— У тебя десять секунд.

— Я могу от него избавиться. Обмануть их. Я знаю, как это сделать. Мне известен их образ мыслей. Я провел там долгое время.

— А почему я должна тебе верить?

Я поднимаю окровавленную руку и выдергиваю осколок сапфира. Раздается противный хлюпающий звук, а потом меня снова ослепляет вспышка боли.

— Потому что я скорее воткну это себе в глаз, чем вернусь туда.

Одно мгновение Миели смотрит мне в глаза, а потом улыбается.

— Что тебе для этого нужно?

— Мне необходим полный доступ к системам корабля. Я знаю, чем это нам грозит. Мне нужен доступ к компьютерным ресурсам, и не только к базовым.

Миели глубоко вздыхает.