Любовь попаданки

– Тону! – огрызнулась я – ну что за дурацкий вопрос! – и, наконец, определившись, куда плыть, – странным образом крик о помощи и появление киару прочистили мне мозги, нырнула под воду.

Нет, я вовсе не специально. Не собиралась я и в самом деле делать вид, что тону, просто так – с погружением в воду, плыть гораздо легче, а силы у меня не бесконечные, и мне и в голову не могло прийти, что этот надменный синеглазый тип примет мои слова за чистую монету и сиганет за мной. Поэтому, почувствовав, что меня куда-то тянут, я здорово перепугалась и стала изо всех сил сопротивляться, кажется, даже пару раз лягнула кого-то. После чего меня оставили в покое, и я торопливо, изо всех сил, поплыла к ступенькам, которые должны были быть метрах в пятистах против течения. Мне еще повезло, что это самое течение здесь очень слабое, да и сама речка узкая.

Оглянуться или замедлиться хоть ненадолго, перевести дыхание, я не решалась – казалось, что вот-вот меня снова схватит неизвестно кто. Вдруг у Ромки были пособники, не рассчитывал же он, в самом деле, что я утону, если меня просто столкнуть? Вдруг – знаю, фантастично, но все-таки вдруг! – в воде прятался водолаз, который должен был продержать меня под водой, пока я не задохнусь, чтобы это все выглядело как несчастный случай, а то и самоубийство?

Кажется, я еще никогда не плавала так быстро, энергично и хорошо, даже несмотря на мешающую одежду. А вот, наконец, и они, заветные ступеньки. Я выбралась и позволила себе оглянуться и перевести дыхание – никого. Впрочем, рассиживаться нельзя – холодно, надо идти!

– Тонете, значит, – задумчиво произнес голос, который скоро будет мне сниться в кошмарах, несмотря на всю его благозвучность, и я, подпрыгнув и взвизгнув – все же это перебор для моих расшатанных нервов, – обернулась. Киару отжимал рубашку и смотрел на меня совсем недобро.

– Ой, – сказала я, понимая, что это, наверное, он меня тогда хватал, собирался спасти тонущую землянку, а я… я его лягнула и показала результат, с которым не стыдно идти на университетские соревнования по плаванию.

– Шутки у вас, Мария Романова… – не договорил он, но зато выразительно передернул плечами. Совершенно обнаженными плечами – неожиданно поняла я и почему-то смутилась. Надеюсь, брюки он снимать и отжимать не собирается? А то кто их знает, как там у них, инопланетян, принято? С другой стороны, я тогда буду обладательницей практически эксклюзивного знания – кто еще видел киару голышом… э-э-э… что-то меня куда-то не туда понесло.

– Поднимайтесь, – сказал мокрый синеглазый инопланетянин. – Там наверху машина.

На этот раз он был на другой машине и, что гораздо важнее, с водителем, а значит, мы оказались чересчур близко друг к другу на заднем сиденье. Рубашку синеглазый так и не надел, я вообще не поняла, куда он ее задевал, хорошо хоть брюки все же оставил. Мне было неудобно, неловко, мучительно находиться настолько рядом, а уж стучать зубами так и вовсе почему-то стыдно. Но не стучать не получалось, как и не дрожать.

– Я не вожу с собой сменную одежду, – сообщил мне киару, хотя я ничего такого у него и не спрашивала. – А предлагать вам раздеться, наверное, не стоит?

Это он шутит? Мстит за «тону!»? Или на что-то этакое намекает? Нет, последнее это вряд ли… иначе бы именно что предложил.

– Как вы там оказались? – спросила я, так и не найдя, что ответить на его инсинуации, и не определившись, что именно за инсинуации это были. Если вообще были.

– Мы следили за вашим… другом. Бывшим другом, полагаю, – ответил киару. И мне снова было нечего сказать. Разве что…

– Куда вы меня везете?

Я как-то уже привыкла, что он привозит меня постоянно к моему дому, даже спрашивать ничего не стала, садясь в машину. Как оказалось, зря.

– Ко мне, – ответил он. Так спокойно и с такой непоколебимой уверенностью в своем праве, что мне как-то сразу вспомнилось и «думаете ваше Правительство мне откажет?», и как он был вчера зол… А что если он не простил меня, что если шла ловля «на живца», и только поэтому я провела ночь на свободе? А теперь… теперь я пропаду для всех без вести, а этот страшный инопланетянин сможет делать со мной все, что угодно…

– Не надо! – испугавшись собственных мыслей, вжалась в угол сиденья. И дверь на всякий случай подергала. Выпрыгивать на ходу, конечно, страшно, но оказаться у киару в логове почему-то еще страшнее. Увы, дверь была заперта.

Кажется, инопланетянин хотел что-то сказать, но только вздохнул. Вероятно, понял, что я безнадежна. Этот вздох был настолько по-человечески понятным, что я немного успокоилась, и даже плюсы в этом нашла – мне же еще надо придумать убедительную версию, что именно у этого синеглазого пропало! Может, побывав там, где он живет, я смогу это сделать?

А вообще мог бы и одеться. Ну и что, что нет сухой сменной одежды? Я же вот сижу в мокром, и ничего, печка в машине работает на максимум, и уже почти тепло. И никого не смущаю своим видом, не то, что некоторые. Мне смотреть на него неловко, и не смотреть тоже как-то не так. Мука чистая, честное слово! Ну или снимал бы тогда все, а то мне и замечание ему вроде сделать не за что, и беспокойно.

– Как дела у Никиты Рекунова? – спросил киару. Я вздрогнула и подняла глаза. Сердце снова застучало быстрее. Зачем ему? Собирается мне угрожать? А что, сегодня день такой. Кто семьей шантажирует, кто вообще убить пытается… стоит ли ждать хоть чего-то хорошего от самого непонятного, а потому самого страшного из всех моих сегодняшних собеседников?

– Не знаю, – ответила я. – А вас это правда интересует?

– Нет, – немного помолчав, сообщил он.

Машина нырнула в подземный паркинг, и я успела уже предположить, что руане живут под землей, как кроты, но все оказалось обыденнее: прямо из паркинга мы на лифте поднялись на девятнадцатый этаж.

Квартира тоже оказалась довольно обычной, хотя не знаю, чего именно особенного я ожидала. Это ведь мы, люди, строили. Для людей. И вряд ли инопланетяне возят с собой гору мебели, чтобы обставить временную квартиру.

Меня опять начало знобить, стоило покинуть прогретую машину, и я впала в какое-то оцепенение, которое никак не хотело теперь отступать, поэтому я безропотно последовала за хозяином квартиры, приняла от него какую-то махровую стопку вещей и каким-то образом оказалась в ванной комнате, прямо перед душевой кабиной.

Что же он собирается со мной делать, если для этого я нужна ему чистой?!

Из ванной я выходила согревшаяся, но переполненная различными предположениями и домыслами. Чтение большого количества романов сыграло со мной злую шутку – я никак не могла отбросить мысль, что он вот-вот начнет меня домогаться, это же сюжет трети романов, как минимум – какой-нибудь мачо похищает прекрасную девушку, сраженный ее красотой… Не то чтобы я такая уж неотразимая… но дело не только в этом. Просто мне никак не представить, а зачем же я ему еще? И вроде как и самой от этого обидно: я – это ведь не только тело, я – это намного больше, я – личность, уникальная, пусть и не очень-то замечательная, но личность… вот только придумать, когда же он успел разглядеть мой внутренний мир, у меня никак не получалось. И что в нем такого невероятного и уникального для инопланетянина – тоже.

А может, я – носитель какого-нибудь необычного гена? И он заставит меня с собой размножаться? Брр!

Разыгравшееся воображение немного сникло, когда киару, которого я обнаружила на кухне, как-то кисло при виде меня скривился, но воспрянуло с новой силой, когда он произнес:

– Наверное, вам придется остаться у меня.

Глава 7

Маша в гостях

Я невольно схватилась за ворот халата, сама не знаю зачем, то ли, чтобы руки куда-то деть, то ли, чтобы в этот халат с головой спрятаться. Дофантазировалась я, похоже!

– Нет, – сообщила излишне гостеприимному инопланетянину и попятилась. – Зачем? Почему?

– Мой интерес к вам, – начал синеглазый, и сердце мое замерло, наполовину от ужаса, наполовину от странного мне самой восторга – я интересна ему! Правда, он очень быстро меня «приземлил», – слишком очевиден для всех. И я предпочту скорее поддержать сложившееся мнение, чем ждать, пока они докопаются до истины.

Ничего не понимаю. Я ему все же не нравлюсь? Но при этом мы будет старательно притворяться, что нравлюсь, чтобы какие-то загадочные «они» не докопались до не менее загадочной истины…

– А мне-то скажете, зачем я вам? – мрачно поинтересовалась, удивляясь своему внезапно наступившему спокойствию и фатализму. Все воспринималось словно бы со стороны. Видимо, слишком много событий я успела уже пережить за это утро, а ведь всего два часа прошло, как я вышла на пробежку…

Тут меня все же проняло. Два часа! Родители, наверное, с ума уже сходят, тем более, что мой телефон, хоть и остался при мне – в кармане, но вымок не меньше, чем я, и был совершенно бесполезен.

– Мне надо позвонить! – решительно сказала я. Если он мне сейчас откажет, я… я… не знаю, что я. Либо расплачусь, либо брошусь силой отбирать телефон, который киару вертит в руках. Это у него уже новый, или перед тем, как бросаться спасать бедную Машу, благородный руанец успел выложить из карманов все ценное?

– Звоните, – равнодушно обронил синеглазый и протянул телефон. Вот так просто? Даже не спросив, куда я буду звонить и что скажу?

– А если я в полицию позвоню? – спросила у него, ругаясь мысленно на свой болтливый язык. Что толку спрашивать «если?», звонить надо было! Ну и что с того, что меня пока не обижают, меня собираются удерживать против воли, а это тоже вполне себе уголовно наказуемое преступление! И «око за око» Уголовный кодекс оправданием не считает!

– Звоните, – повторил киару. И спиной ко мне повернулся. Вот это безалаберность. Даже страшно делается – такое впечатление, что от моих действий ничего не зависит…

– Я потеряла телефон, – сообщила брату. Родителям звонить не решилась, им врать куда сложнее, а мне, похоже, действительно надо остаться тут. – Зашла к… подружке. Все хорошо. Еще позвоню.

И быстро повесила трубку, пока брат – да, он иногда тугодум у меня – только-только подбирал какое-нибудь емкое, но все же цензурное – воспитание-с! – слово, чтобы охарактеризовать свою непутевую сестренку.

– К подружке, – задумчиво повторил киару и подвинул мне кружку с чем-то горячим и коричневым. – Какао. Будете?

– К подружке, – немного враждебно подтвердила я. – А вы хотите, чтобы я им сказала, что я у совершенно незнакомого мне инопланетянина? Нет, спасибо, я какао не люблю.

– Мне все равно, – немного насмешливо и как-то очень раздражающе произнес синеглазый, с упоением принюхиваясь к своей кружке и даже зажмуриваясь. Может, какао для них как наркотик? Что-то больно лицо у него счастливое… И что все равно-то? Что я скажу или что какао не люблю? У-у-у, медуза инопланетная! Вот сейчас снять бы полотенце с головы и по этой не в меру довольной физиономии…

Но вместо этого я спросила еще раз, постаравшись вложить в голос уверенность и чувство собственного достоинства, которых в данный момент у меня, увы, и в помине не было:

– Зачем я вам?

– Я вам скажу, – проявил невиданную сговорчивость он. А хотя нет, не проявил. Показалось. – На корабле скажу, когда мы будем в паре дней пути отсюда.

И я ощутила какую-то всеобъемлющую беспомощность. Я никак не могу на него повлиять, кажется, все, что я могу сделать – это, когда он, наконец, меня отсюда выпустит, свалить из города и залечь где-нибудь на дно. Что там говорил Никитос о своих проблемах? Что-то мне подсказывает, что его проблемы – полная ерунда по сравнению с моими, хоть мне никто пока руку и не ломал… Наверное, от этих мыслей вид у меня сделался жалкий и напуганный – именно так я себя и ощущала, потому что киару неожиданно подобрел и произнес почти ласково:

– Вам ничего не грозит, Мария Романова. По крайней мере, насколько мне известно. Я планирую вернуть вас сюда максимум через четыре месяца, живой и здоровой. И, может быть, вас успокоит, что мне нужны не только вы. Просто столько неприятностей почему-то именно с вами.

Вот теперь я совсем ничего не понимаю. Проект же два года, разве нет? Хотя, если туда отправляются в три этапа… Но все равно слишком быстро. Или предусмотрены визиты на Землю? Типа навестить родных и все такое… Надо перечитать, во что я все же вписалась.

И киару… играет со мной, как кот с мышкой. Кажется, ему доставляет какое-то особенное удовольствие выводить меня из равновесия, которое я все с большим трудом нащупываю и обретаю. Говорит, что мне ничего не грозит, но можно ли ему верить? Когда он настоящий? Когда жестко говорит «Ваше правительство мне не откажет», или сейчас, когда смотрит почти по-доброму и даже, кажется, с сочувствием?

Молчание затягивалось. Обычно я спокойно переношу такие, да и более длительные, паузы в диалогах, и поездки в лифте с кем-то незнакомым или малознакомым меня нисколько не смущают, хотя многие испытывают неловкость, но тут меня что-то проняло. Я вдруг осознала, что стою в халате, который велик, и ворот так и норовит расползтись, обнажив сначала плечи, а затем и еще что-нибудь, и мне приходится держаться одной рукой за полы халата, а другой я тереблю пояс, и вообще, наверное, выгляжу крайне нелепо и… жалко. А главное, мотивы киару совершенно непонятны. Я вот все думаю о нем, как о мужчине, и поэтому мне кажется, что его задумчивый и чуть потемневший взгляд означает, что я ему все же нравлюсь, что бы он там ни говорил, а на самом деле… на самом деле он может оказаться вообще бесполым. И смотрит он так на меня, потому что я, например, кажусь ему вкусной. Или он хочет себе следующий скафандр из моего тела сделать… Брр! А может, – не унималось мое разгулявшееся воображение, – а может, я ему нужна не для себя. Может, у него пяток детей, вот он для них и присмотрел тела-скафандры… На этой мысли я инстинктивно попятилась от киару, который, как назло, как раз в этот момент сделал шаг ко мне:

– Мария, – произнес он необычно мягким тоном и, кажется, собирался что-то мне рассказать, что-то из того, что до этого обещал поведать на корабле… но тут же замолчал, так как я от него шарахнулась. Помолчал пару секунд и продолжил уже совершенно другим, немного раздраженным тоном. – Чего вы так боитесь? Я же сказал – верну вас в целости и сохранности.

Встречный вопрос вырвался у меня раньше, чем я осознала, что расценить его можно по-разному. Особенно если не знать, что творит разгулявшееся воображение в моей немного легкомысленной и наделенной хорошей фантазией голове.

– У вас дети есть?

– Есть, – сказал киару, выдержав небольшую паузу. И даже не спросил, зачем мне это.

– Пятеро? – обреченно уточнила я.

– Трое.

И как-то так посмотрел, словно я предложила ему еще двоих, недостающих до пяти, родить. Но, к счастью, ничего не сказал. И вообще, шел бы ты уже, киару, по своим делам, а? Хватит рассматривать меня вот так вот в упор, я ничего тебе не предлагала и предлагать не собираюсь, хотя скафандр у тебя, конечно, что надо! А если это все же не скафандр, то я ничего такого не говорила и не думала… И оставаться у тебя я тоже не собираюсь, а вот квартиру обшарить не помешало бы – да, мне за это мучительно стыдно, но если речь идет о благополучии моей семьи и благополучии совершенно чужого мне «чужого», то выбор очевиден. Так что шел бы ты…

– У вас, наверное, дела? – предположила я, и – да, намек получился ну очень толстым, куда толще, чем мне хотелось бы. – Можно мне еще позвонить? Мой телефон, – я достала совершенно бесполезный теперь кусок пластмассы, стекла, микросхем и чего там еще, из кармана халата и предъявила синеглазому, – все еще не работает.

Четкого плана у меня не было, но мне было страшно. Казалось, что меня затягивает в воронку каких-то совершенно не имеющих к моей прежней жизни событий, я пытаюсь выбраться, цепляюсь изо всех сил за края, но там стоит киару и не дает ухватиться, и даже наоборот, спихивает меня вниз. И я теперь лишь винтик в каком-то его плане, винтик, который совершенно никуда не хочет лететь и ни в каком проекте участвовать, и только сейчас в полной мере осознал, что все это реально. Что инопланетянин может просто взять и забрать меня, а вернет потом или не вернет – это уж как получится, и не будет никакого паспортного контроля при отлете с планеты, и уж тем более не будет вопросов как в ЗАГСе: согласны ли вы. А я не согласна, только сказать об этом некому… Надо попробовать поднять шумиху, – вдруг поняла я. Позвонить брату, как-то намекнуть, пусть ставит на уши Интернет, пишет в газеты, популярным блогерам, всем-всем-всем. Я не хочу сгинуть без вести и без борьбы!

Киару, вопреки моим страхам, легко и сразу протянул свой телефон. Брат взял трубку после первого же гудка, но я не успела сказать ни слова.

– Машка, – рявкнул он. – Во что ты, дура, вляпалась?!

Я бросила испуганный взгляд на киару – ну, конечно же, он все слышал, и поняла, что не смогу попросить о помощи. Не так. Только не так. Я не могу, не имею права подставлять брата. А намеков и экивоков тут уже не хватит.

Синеглазый протянул руку, и я, находясь в оторопи и отупении, протянула ему телефон обратно, думала, он сбросит звонок. Но нет.

– Алексей Романов, здравствуйте, – совершенно спокойно начал инопланетянин. – Меня зовут Айрдан ниа Ши, я – киару народа Руа. Ваша сестра подала заявку на участие в совместном проекте и была отобрана в первый этап. Это большая честь для нас. Обещаю вам, я лично прослежу, чтобы с ней все было хорошо.

Что именно ответил Лешка, я не слышала, но тон он сбавил, видимо, киару его убедил. А после обещания, что я сегодня заеду за вещами, они распрощались чуть ли не друзьями. Ну конечно, брат же у меня всегда неровно дышал к пришельцам… и родную сестру ему ничуть не жалко. Предатель!

Почему именно меня надо жалеть, я сформулировать не могла, но ощущала это именно так – самой себя мне было очень-очень жалко.

– Может, все же присядете, и поговорим, наконец, как взрослые люди? – немного устало, как мне показалось, произнес Айрдан-что-то там-Ши. И очень по-человечески потер глаза. Устал? Или линзы в скафандре запотели?

Я послушно устроилась за столом и сразу ощутила, что очень хочу есть. Вот прям сильно-сильно. Так, что в животе вот-вот начнет урчать – позор, да и только. Я уже и на какао согласна, на самом деле не так уж я его не люблю, скорее, это было какое-то мимолетное желание покапризничать, которое, как это обычно бывает, исключительно мне самой и навредило. Но не говорить же теперь, что я неожиданно полюбила это самое какао?

– Чем вас кормить? – спросил, словно подслушав мои мысли, киару. Но прозвучало это у него как-то так, словно я – домашнее животное. Новый питомец, к которому нужна инструкция.

– Едой, – ответила я, решив не шутить про корм. Наверняка, эта шутка не из тех, которые способен понять инопланетянин. Если уж он про «тону» не понял…

– Сегодня начало тренингов, – сообщил мне он то, что я вроде бы и так знала, но давно забыла – не собиралась я на эти тренинги, не собиралась! Киару поставил передо мной тарелку с чем-то напоминавшем по виду овсяную кашу и продолжил, – тренинг… выездной, так что вам надо собрать с собой самое необходимое. Я отвезу вас.

– Выездной куда? – подозрительно спросила я. И по наступившему молчанию поняла, что дело нечисто. – Куда? – повторила еще раз, с удивлением поморщившись от истерических ноток в собственном голосе. Я не истеричка, нет-нет.

– Все узнаете, когда придет время. Ешьте.

А сам не ест… А вдруг там что-то подмешано? А можно ли мне вообще есть инопланетную еду?

– Спасибо, я не голодна, – сообщила киару под аккомпанемент урчащего от голода желудка.

Он раздраженно, как мне показалось, передернул плечами, но больше предлагать не стал. И, разумеется, отказ от еды ничем мне не помог.

Глава 8

Кое-что проясняется

Выездной тренинг оказался действительно выездным, куда в большей степени, чем я представляла в своих самых больших опасениях. Нас просто сразу собрали на корабле, а потом… корабль поднялся в воздух. Я поняла это не сразу, но, кажется, одна из первых. Просто почувствовала небольшую, но отчетливую вибрацию, и постепенно все ощутили, что что-то идет не так, начали оглядываться и шептаться. Впрочем, паника подняться не успела – заговорил киару.

– Мне жаль, – сказал он, вроде бы не повышая голос, но так, что все, взбудораженные и напуганные, сразу замолчали. – Жаль, что приходится забирать вас таким образом, жаль, что у вас не было возможности проститься с близкими, понимая, что вы уезжаете на куда больший срок, чем заявленная пара дней, жаль, что пришлось врать… Я понимаю, вы напуганы, но даю вам слово киару, что мы не причиним вам никакого вреда. Наоборот, мы отчаянно нуждаемся в вашей помощи, и сделаем все, чтобы обеспечить вашу безопасность.

Он ненадолго замолчал, обводя всех взглядом, не задержавшись на мне ни на секунду, и меня это почему-то уязвило. Словно бы твой хороший знакомый делает вид, что вовсе и не знает тебя. Хотя хорошими знакомыми нас с киару назвать трудно… я для него – источник проблем, он для меня – медуза в скафандре. Многодетная. Но все равно обидно.

– Мы находимся в состоянии войны, – продолжил тем временем инопланетянин. Кроме него в помещении было еще двое «чужих», они стояли возле входа, но – это немного успокаивало – вроде бы без оружия. С другой стороны, а что я знаю о том, как выглядит их оружие? Ох, не нравится мне это все. Не зря хотелось сбежать, ох не зря! И дура я, что не сбежала. Как бы там ни было, но «в состоянии войны» разом перечеркивает все уверения в том, что нам ничего не угрожает. И я в принципе не хочу участвовать ни в каком конфликте, тем более в конфликте инопланетян с инопланетянами, медуз с муравьями или рептилиями, ну правда, зачем мне это?

Я злилась на киару. Мало того, что он делает вид, что со мной не знаком, он еще и обманул меня. И остальных обманул. И получается, что я подставила Никитоса – это из-за меня он оказался в этой весьма немногочисленной – всего семнадцать человек – группе, от которой руанам нужна какая-то загадочная помощь. Кстати, какая?

Погрузившись в свои эмоции и переживания, а также пытаясь поймать взгляд Никиты – мне было страшно, а он все же самый родной мне человек здесь, я слушала киару не очень-то внимательно, но основную суть уловила: одна из их стратегически важных баз в результате какой-то хитроумной операции противника оказалась полностью непригодна для жизни – там присутствует какое-то излучение, под воздействием которого руане стремительно мутируют и умирают. А им позарез надо на эту самую базу попасть и что-то там активировать. И тут, видимо, вступаем мы. Нас ведь не жалко…

Примерно это и высказал киару один из моих товарищей по несчастью – высокий рыжий парень. Я его даже как-то зауважала. Парня, не киару.

– Это излучение не действует на людей. Мы… проверяли, – признался синеглазый. Кто-то рядом со мной выдохнул с облегчением, а меня, наоборот, захлестнуло возмущением: эти существа прилетели на нашу планету под видом друзей, а сами ставили на людях эксперименты?! Интересно, сколько раз уже наше Правительство «не отказало» киару?

И зачем нас семнадцать, если надо десять? И как они отбирали? Сплошные вопросы… Но киару уже закончил свое выступление, сообщив, что больше мы узнаем через неделю, когда прибудем на какую-то планету, где нас и будут учить. Интересно, чему?

Потом нас распределяли по каютам, кормили, вежливо отвечая на негативные выпады – нервы у некоторых сдавали, и игнорируя все вопросы, но это все были какие-то другие инопланетяне, не киару, он больше не показывался. А мне просто физически нужно было высказать наболевшее лично ему.

Этот гад был у меня дома. Разговаривал с моими родителями, смотрел им в глаза и врал, врал, врал. Что все совершенно безопасно, что скоро я вернусь, что он за мной присмотрит – как присмотрит, если ему на эту базу нельзя?!

Корабль чуть слышно гудел и еле заметно подрагивал, никак не давая мне хоть немного расслабиться, представить, что я не в железной коробке где-то невероятно далеко от Земли, а, например, в какой-то гостинице. Весьма странной, но все же… Почему-то мне раньше казалось, что самое страшное – это взлет, когда корабль еще тянет обратно силой гравитации, и, пойди что не так, шарообразный корабль приобретет форму лепешки, хотя более вероятно – миллиона осколочков. Теперь же, когда взлет был несколько часов как позади, я поняла, что сам полет – куда страшнее. У нас на Земле до сих пор иногда не находят своевременно потерпевших крушение в море, хотя казалось бы, что уже все средства для этого есть, а что уж говорить о космосе? Вдруг непостижимые для нашей науки двигатели корабля заглохнут, что тогда? Наверное, раньше всего кончится воздух… Насколько его хватит? А если воздуха хватит надолго, то, наверное, кончатся продукты? Или же кто-то сойдет с ума и перебьет всех остальных? А сколько еще вариантов можно вспомнить из многочисленных фантастических фильмов!

В общем, мне было страшно, страх подогревал злость, и с этим взрывным коктейлем эмоций мне, естественно, не спалось. Моя соседка по каюте – угрюмая, неразговорчивая девушка со странным именем Ула давно спала, а я все вертелась с бока на бок и чувствовала, как теряю контроль над своим состоянием. Я бы пошла к Никите, просто поговорить, но он же, как и я, в каюте не один, с каким-то парнем, кажется, даже смутно мне знакомым. Так что остается только чуть слышно вздыхать, вертеться и вспоминать события сегодняшнего дня, пытаясь их упорядочить и, если не смириться, то хотя бы принять. Бесполезно. Я лишь больше завожусь.

Почувствовав, что вот-вот взорвусь, я накинула кофту и выскочила из каюты.

Ночь и день на космическом корабле весьма условны – вокруг темно всегда, так что ориентироваться приходилось по приглушенному свету в коридорах. И отсутствию кого бы то ни было.

Почему-то при мысли, что подлый киару спокойно спит в своей каюте, меня вообще чуть не затрясло. Знала бы в какой – навестила бы, сказать на ночь пару ласковых, может, даже плюнуть. Или врезать – заодно узнаю: скафандр или нет.

Но я не знала, так что просто металась туда-сюда по коридору, не представляя, куда податься, как будто бы можно вообще куда-то деться с «космической лодки», она железная, кругом пустота…

– Ищете каюту Никиты Рекунова? – вкрадчиво поинтересовался предмет моих недавних размышлений.

– Нет, – на удивление спокойно ответила я, но потом не удержалась и огрызнулась. – Вашу!