В объятиях Снежной Королевы (СИ)

Она почему-то думала, что как единственный родственник заслуживает узнавать такие вещи раньше всех. И другая мысль: может он придумал это специально для Оксанки? Хотя такой тупой ложью он не стал бы заморачиваться. Он один из известнейших людей в их городе. И самый завидный жених. Небрежно брошенная фраза и сразу в твиттере, новая стрижка и уже в инстаграм, а уж такая новость, что он женится, достойна обложек таблоидов. Наверно, скоро они и появятся, если только ей удастся вытрясти из несчастной плаксы подробности.

— Он сказал, что решил жениться и его появления у меня создадут ненужные кривотолки, пока он не определится.

— Он ещё и не определился?

— Он только собрался подыскивать невесту, — и на последнем слове её окрепший на время голос снова перешёл на фальцет. — Я всю жизнь ждала, что это предложение он сделает мне. Всю жизнь надеялась. А он именно мне сообщает, что будет выбирать другую.

И новый поток безутешных рыданий.

Это действительно жестоко. Но вот такой он весь. Такой обаятельный, с тёплым взглядом карих глаз и ледяным сердцем. Расчётливый, холодный и бесстрастный. Бабы с ума по нему сходят, но Оксанка пала жертвой храбрых ещё в школе. И ведь семь лет ждала, пока он учился в столице, пока делал карьеру, а потом вернулся. И ещё пять лучших лет её жизни псу под хвост. Он приходил, когда хотел и, уходя, всегда говорил: «До свидания!». И она ждала его, этого нового свидания. Бежала домой с работы и ждала, ждала, ждала.

А может это был всё же акт милосердия? Может это наконец, подвигнет её начать новую жизнь?

— Может приехать к тебе? — честное слово, хоть валерианку пей, так она убивается.

— Не надо, — прогундосила Оксанка.

— Ты точно справишься? — она, кажется, перестаралась со строгостью в голосе. — Ты ничего там не задумала?

— Иногда ты так на него похожа, — всхлипнула подруга. — Холодом даже от трубки несёт.

Она шуршала бумажными платками, и громко сморкалась, совершенно не беспокоясь, как это звучит.

— У меня родители старенькие. Ипотека. Мне никак нельзя умирать. А ещё я хочу дождаться кого же он всё-таки выберет и выцарапать ей глаза. Интересно, за все их деньги она сможет себе купить новые? Ведь он наверняка выберет одну из этих, дочку какого-нибудь толстопуза депутата или нефтяного магната. Денег же много не бывает.

Дана тяжело вздохнула, но ей понравился Оксанкин настрой.

— Вот правда? Вот на что я рассчитывала? На что? Ведь он делил меня в постели с сотнями, тысячами девиц. Я же довольствовалась милостыней с его барского стола. Господи, Дан, какая я дура!

И трудно было ей возразить и не возразить нельзя.

— Ты не дура. Ты сильная, красивая, умная, уверенная в себе девушка. Ты заслуживаешь большего, чем может дать тебе мой брат. Ему было четырнадцать, когда что-то в нём сломалось. И с того самого дня я словно складываю камни то на одну чашу весов, то на другую. И та, где он поступает плохо с каждым годом всё тяжелее.

— Да, до этого дня тех, кто верил, что в нём есть что-то хорошее, было двое. Но сегодня, прости, ты осталась одна.

Она отключилась, а Дана ещё долго слушала короткие гудки, словно это биение сердца, пульс их многолетней дружбы, что ещё связывала их вопреки всему.

На утро она на всякий случай всё же перезвонила Оксанке. В автобусах они ехали в разные концы города и обе зевали. Данка не спала из-за каталога «Савой-авто», а Оксанка всю ночь смотрела какой-то кровавый сериал. У каждого — свои способы снимать стресс.

Дану в «Савой» пригласили на работу. И она ехала на собеседование. Не на то настоящее собеседование, где проверяют на стрессоустойчивость, про такие она как-то писала.

Руководитель и HR-менеджер играют в «плохой-хороший коп», а несчастный соискатель чувствует себя скорее на допросе в гестапо, чем в офисе солидной компании. И это только второй этап. На первом милая «тётенька из отдела кадров» спрашивает про сопливых детишек и есть ли кому с ними сидеть, когда эти самые сопли они размазывают по лицу и ничем кроме себя не дают заниматься одинокой работающей матери.

На втором эта же «тётенька» превращается вдруг в злобную фурию, жестоко осаживает потянувшегося к лучам её прежней доброты претендента, вызывая стойкие ассоциации с тремя буквами, которыми сейчас принято оправдывать все женские бзики — ПМС. После этого этапа отсеивается большинство, переходя на грубости или впадая в истерику.

И только на третьем туре рассказывают, чем собственно говоря придётся заниматься, если выбор теперь боящегося подвоха, избранного падёт на «нашу замечательную компанию».

Дана ехала на третий этап сразу. Потому что не она работу, а работа выбрала её. Такие безотказные трудолюбивые негры, не просящие за свой труд много, требуются на любых плантациях. Ведь её всего лишь попросили заполнить контентом сайт. Именно этим она и занималась уже несколько лет, описывая одинаковые, как доски ламината, утюги и доски ламината, плоские и скучные, как утюги. Иногда для разнообразия она писала статейки в какие-нибудь журналы. Познания в собеседованиях у неё именно из этого опыта. Сейчас ей предстоит описывать автомобили. Честно говоря, судя по изученному каталогу, в утюгах разнообразия больше.

Она переминалась с ноги на ногу в выставочном зале Toyota. Не то, чтобы она волновалась, просто не очень уютно себя чувствовала в огромном зале, отгороженном от заснеженной улицы лишь хрупким стеклом. Среди блестящих полировкой новеньких авто стоять в потёртом пальтишке тоже то ещё удовольствие. А смерившая её удивлённым взглядом девушка, наконец, снизошедшая откуда-то из поднебесья к стойке администратора и вовсе её разозлила.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила она у Даны как у бродяжки, просящей милостыню.

— Только если вы Владлен Борисович, — ответила ей девушка, рассматривая её в ответ.

— А вам нужен Владлен Борисович? — её татуированные брови поползли на лоб, что не придало хотя бы её лицу умного выражения.

— Нет, мне нужна кружечка крепкого кофе или восемь часов полноценного сна. А Владлен Борисович пригласил меня сам. Поэтому правильно было бы сказать, что это я ему нужна.

Она судорожно схватила телефонную трубку и натянуто улыбнулась.

— Хорошо, я сейчас узнаю. Как вас представить?

— Дана Романова, — «эсквайр» хотелось ей добавить. Ей всегда хотелось добавить именно это к своей царской фамилии, ибо никакого другого сколько-нибудь значимого титула у его хозяйки нет. Ни должности, ни профессии. Она не рекламщик, не маркетолог, даже не копирайтер, потому что всегда создаёт авторский контент. Хотя, специально для этой, с бровями как у Энгри Бердс, надо было добавить «рерайтер». Пусть мучается в неведении.

— Он сказал «бегу», — передала администратор их недолгий разговор и несколькими отработанным до автоматизма движениями запустила кофе-машину.

Кофе оказался слабенький, с кислинкой. Дана переместилась с ним в кресло у столика отсутствующего кредитного специалиста и рассматривала плакат с предложением «Trade-In». Даже неплохо разобралась в схеме обмена старого автомобиля на абсолютно новый из модельного ряда Тойота. Она искренне не внушила ей доверия. А испив такого отвратного кофею она побоялась бы выложить кругленькую сумму за этот Шушарской сборки автомобиль, будь этот завод хоть в центре Санкт-Петербурга, а не в его промышленной зоне.

Могучего вида дядька своими кустистыми усами просто напрашивался на прозвище Черномор. Выглядел он озабоченно. И осматривался у стойки администратора, охлопывая себя по карманам, словно именно в одном из них закатилась где-то под подкладку Дана.

— Владлен Борисович? — встала Дана, когда в её сторону ткнула наманикюренным пальчиком Злая Птичка.

— Да, здравствуйте, Дана. У нас тут кое-какие изменения. Ждём Павла Дмитриевича. Он сказал, сам с вами поговорит.

Дане ни о чём не говорили его слова. Что-то вроде шевельнулось в памяти при упоминании имени отчества, но быстро угомонилось. Только выдающиеся брови Злой Птички и её округлившиеся глаза заставили задуматься о недобром.

А потом Черномор подхватил её под руку со словами «Пойдёмте, пойдёмте!» и как беглую преступницу вывел на улицу и собственноручно впихнул в большую чёрную машину. Спасибо, хоть руки за спину не выкручивал.

— Что-то я вас себе совсем по-другому представлял, — сказал парень разглядывая большой стакан кофе, закрытый пластиковой крышкой, отчего казалось, что именно с ним он и разговаривал.

Совершенно не по погоде, в джинсах, футболке и какой-то толстой бабушкиной кофте, он сидел вполоборота, положив согнутую ногу на сиденье и упирался локтем в водительское кресло. Водителю, наверно, мешал его острый локоть, но он молча нажал на газ, и за тонированными окнами замелькал город.

— И как же это, по-другому? — хмыкнула Дана. Странно, что он вообще её представлял. — С двумя головами? С пупырчатым хвостом?

— Не, без хвоста точно, — скользнули по ней пронзительно голубые глаза. — Но как-то постарше. С вашим-то послужным списком.

Интересно, что там ему написали? У неё даже резюме не просили, только ссылки на несколько её скромных работ для местных компаний.

— Наверно, он мог быть внушительным, если бы у меня был.

Парень выглядел помятым. Русые волосы, коротко стриженые на висках, на макушке местами торчали, местами лежали набок, словно он лёг спать с мокрой головой. Озадаченный её ответом, он поскрёб короткую щетину.

— Но вы же Нелли? — он посмотрел на неё как на самозванку.

— Я — Дана. Дана Романова, э…, — дальше она опять не стала продолжать.

— Подождите, — сказал он, словно она намеревалась выпрыгнуть из машины на полном ходу. А потом перегнулся в просвет между сиденьями и стал рыться в бумажках, предоставив ей сполна налюбоваться его худосочной пятой точкой в обвисших джинсах.