Помоги проекту - поделись книгой:
— Примерно так, — усмехнулся профессор, — хотя и по–дилетантски. Не буду давать тебе чисто научную трактовку, чтобы окончательно не запутать. Скажу лишь об одной особенности этого рисунка. Смотри. Тебе ничего здесь не кажется странным?
Егор честно вытаращил глаза. Но никаких выдающихся особенностей не заметил. Ну, черный круг и какие–то конусы по бокам.
— Вот по этому конусу в черную дыру попадает все, что оказывается в пределах ее чудовищного тяготения. Другие звезды, планеты и более мелкие и разряженные космические объекты. Она заглатывает в себя все, ничего не выпуская, даже лучи света.
Николай Фомич указал кончиком ручки в правый конус, острием упиравшийся в черный овал.
— Но здесь почему–то изображен и второй конус, — он ткнул ручкой на вершину другого конуса, примыкавшего к левой стороне черного кружка. Этого быть не должно.
— Почему?
— Во–первых, лучи света, образующие, так называемый, горизонт событий, то есть границу черной дыры, по законам математической физики никогда не смогут сблизиться. А, площадь горизонта может увеличиваться со временем за счет притягиваемой материи, но никогда не будет уменьшаться. Понятно?
Егор неуверенно кивнул головой.
— В то же время, черная дыра обладает энтропией, — увлеченно продолжал профессор, а значит – у нее должна быть (и есть) температура. Любое тело, имеющее определенную температуру, дает невидимое излучение, так как второй закон термодинамики незыблем при любых условиях. Но черная дыра не может испускать и это излучение, поскольку ничто не выходит из нее за горизонт событий…
Профессор увлекся и едва не проткнул листок острым концом ручки. Он сразу же опустил драгоценный листок на стол и осторожно разгладил его своей ладонью, вглядываясь – не оставил ли он случайного следа, который может завести в тупик будущих исследователей рисунка.
— И вдруг – второй, исходящий из черной дыры конус, — профессор успокоился и победно усмехнулся. – Значит, лучи света сблизились и, более того, пересеклись внутри пространства черной дыры. И она стала отдавать свою массу и энергию кому–то более могущественному…
Академик осторожно, тупым кончиком ручки коснулся неопределенно штрихованной массы, в которую упирался конус своим широким раструбом.
— А это уже – нон–сенс, — раздельно сказал он. Этого быть не должно ни при каких обстоятельствах, иначе все наши физические и математические законы неверны. Чего, в свою очередь, быть не может, поскольку они уже апробированы практикой.
— Об этом и шел такой горячий спор в Вашем кабинете?
— А что, даже в приемной слышно было?
— Еще как.
Николай Фомич озорно улыбнулся.
— Самые заядлые спорщики – это ученые, — констатировал он. – Но вопрос остается открытым…
— Почему, — удивился Егор, — раз это идет вразрез со всеми научными законами…
— Дело в том, что неизвестный автор далее доказывает свою правоту математическим путем. И, похоже, он, действительно знает нечто идущее поперек и вопреки всем земным законам.
— Но, — сказал Егор, осторожно подбирая слова, — вы, возможно, просто не нашли никаких ошибок в его вычислениях? А они…
— Ошибок? – вскинулся профессор, — о них пока не может идти и речи, поскольку все еще нужно расшифровать. Там в одном символе кроются десятки понятий и формул.
— И много таких черных дыр во Вселенной?
— Открыто пока несколько их десятков. Но специалисты предполагают, что порядка трехсот на каждый кубический световой год. Знаешь что–то о световом годе.
— Конечно, — уверенно ответил Егор, — световой год – это расстояние, которое свет, преодолевающий за секунду около трехсот тысяч километров, проходит за земной календарный год, — и сам ужаснулся этой бездне, прикинув в уме неохватные просторы.
— То есть, их достаточно много, — произнес академик с некоторой неуверенностью, — но – главное, что процесс возникновения черных дыр, как показывают наблюдения, все убыстряется. А иногда они вообще бесследно исчезают, чего уж быть никак не должно ни по каким законам. Помнишь: ничто в природе бесследно не исчезает и…
Егор без запинки продолжил известную еще со школьной скамьи формулировку.
— Ладно, — спохватился профессор, — не буду тебя больше окутывать научным и околонаучным туманом, да и некогда… В связи с этими записками появляется масса неотложных дел. Бюрократических. Которых я терпеть не могу. Нужно сейчас писать письмо в президиум академии наук, прилагать научные обоснования, просить правительство о дополнительном финансировании для исследования и разработки темы…
Егор сочувственно вздохнул. Сам он не любил даже заполнять жировки на оплату квартиры.
— Да еще, пожалуй, один наш институт ее и не потянет, — с сомнением сказал Николай Фомич, — придется привлекать смежников, а это такая головная боль… Ну бывай, подающий надежды астроном. Подкинул ты задачку…
Профессор еще и не догадывался, как он близок к истинности сказанного и как далек от настоящей истины, ее сути и масштабов.
Егор пожал протянутую руку и поспешил к себе домой, где, как он помнил, ждал его прибытия малыш.
Глава четвертая. Темное Вещество
— Смотри, Закатин, — грозно сказала Иришка, что ей вовсе не шло, — я надеюсь, ты не вовлекаешь моего сына во что–то нехорошее.
— По–моему, — Егор в сомнении подышал в телефонную трубку и вполне искренне заметил, — это он меня вовлекает, Димон твой ненаглядный.
— Оба вы хороши, — Иришка счастливо засмеялась, — верни мне его не позже десяти. Поесть хоть себе купил?
— Э–э–э, — начал Егор, действительно забывший о покупке съестного.
— Все понятно. Впрочем, на тебя и не надеялась… Я заранее приготовила для вас бутерброды. Димка принесет. Чай – есть хоть?
— И даже кофе, — Егор сглотнул слюну, он зверски проголодался.
— Не смей мне поить ребенка кофе – детям в таком возрасте…, — назидательно начала заботливая мамаша.
— Ирка, да знаю я…
— То–то!
Малыш примчался буквально через секунды, после звонка Егора к Ирине. Протянув хозяину пакет с бутербродами, он стал снимать башмачки и вдруг всплеснул ручонками.
— Ой! А я книжки забыл дядя Егор.
— Не к спеху, — буркнул дядя, плотоядно посматривая на пакет, — давай поедим сначала, а?
— Я не хочу, я недавно покушал, я тебя подожду.
— Погоди, у тебя же вроде что–то срочное, — Егор пока сознательно избегал темы листков.
— Я бы хотел поработать на твоем компьютере, — он так и сказал «поработать», будто всю свою маленькую жизнь этим только и занимался.
Но Егор после случившегося за последнее время, похоже, утрачивал потихоньку способность удивляться. Он лишь машинально взвесил руками пакет и утвердительно кивнул головой.
— Конечно. Садись. Давай что–нибудь подложим под тебя на кресло, а то тебе неудобно будет.
Включив компьютер, он, однако посмотрел на ребенка с сомнением.
— Сумеешь обойтись без моей помощи?
— Думаю – да. Только найди мне самый полный и быстрый поисковик.
— Англо или русскоязычный, — отчего–то схохмил хозяин компьютера, которого слово «поисковик» царапнуло.
— Лучше смешанный, но с уклоном на английский язык.
Егор пожал плечами, неопределенно хмыкнул и открыл своему маленькому приятелю поисковую систему Google. Малыш поерзал, устраиваясь поудобнее и невозмутимо накрыл ручонкой мышку.
Сам хозяин торопливо двинулся на кухню, где включил чайник и принялся за содержимое пакета. Уминая свежие ломти мягкого белого батона с розоватыми кружками докторской колбасы внутри, он размышлял о странности последних событий. Реальность их уже не вызывала никаких сомнений, но все равно понимание серьезности происходящего пока к нему не пришло. Он смотрел на творящиеся чудеса, а это были явно чудеса, как бы со стороны. И включиться в суровую действительность полноценным участником не спешил.
— Дядя Егор! Можно тебя на минуточку?
Он отложил бутерброд, тщательно вытер пальцы бумажной салфеткой и пошел на зов.
— Теперь можно с уклоном на русскоязычный, — попросил малыш.
Егор молча вывел на экран Rambler и вновь отправился на кухню, где уже закипел чайник. Он меланхолично дожевал остатки бутерброда и потянулся еще за одним, но вовремя вспомнил, что есть и второй едок, который, возможно, тоже захочет перекусить. После угощения ароматным напитком в институтской приемной собственный чай показался ему безвкусным. Еще бы – кто же заваривает чай в пакетиках. Это только в рекламных роликах облизываются, глядя на какой–нибудь пакетный Липтон. Приготовить настоящий крупнолистовой цейлонский чай, конечно, надо уметь, но зато вкус у него. Егор вздохнул. Как ни переводи мысли на постороннее – придется возвращаться к возникшей проблеме. А что это проблема – он уже не сомневался.
Когда он возвратился к малышу, тот уже покинул поисковик и сосредоточенно изучал, или скорее читал, какой–то текст на английском языке, перемежавшийся длинными математическими формулами.
При появлении своего взрослого покровителя он свернул текст и указал Егору курсором на два майкрософтовских документа, которых, Егор это знал точно, ранее на рабочем столе компьютера не было.
— А, можно их распечатать?
— У меня нет принтера, — озадачился Егор. – Это надо скачивать на дискету и где–то распечатывать.
— Ну, придумай что–то, — малыш смотрел серьезно и требовательно, — очень нужно.
— А что там?
— Списки необходимой мне литературы, которую надо поискать в библиотеках. В Интернете этих книг нет и…
— Послушай, Димон, — решительно сказал Егор, — я никак не врублюсь, что уже происходит, а ты затеваешь…
— Дядя Егор! Это совершенно безотлагательно и необходимо, — малыш задумался, — иначе…
— Что иначе, — заинтересовался Егор.
— Я потом обо всем расскажу, — попытался отложить выяснение своих коварных замыслов малыш.
— Сейчас рассказывай! – потребовал его взрослый соучастник.
— Хорошо, — малыш вздохнул и потер покрасневшие от общения с монитором глаза, — только я и сам еще не все понимаю.
Он повернулся всем креслицем к Егору и начал рассказывать.
— Значительную часть Вселенной занимает агрессивная материя с неизученными до конца свойствами. Земные ученые дали ей название Темное вещество.
— Я где–то читал об этом, — пробормотал Егор.
— Оно не имеет определенной формы. И обладает разумом. Но разум этот простой и прямолинейный.
— Поясни, пожалуйста.
— Ну, оно не может мыслить абстрактно, не обладает фантазией и логикой. А без этого невозможно что–либо изобрести или открыть. Но исполинские резервы позволяют Темному веществу производить колоссальные операции с материей.
— Ты сказал – оно агрессивно.
— Да. Темное вещество пожирает звезды, планеты и иные космические тела.
— Что? Ты соображаешь, что говоришь?
— Дядя Егор, это не мои знания, — укоризненно произнес малыш, — мне передал их Создатель.
— Создатель…, — пробубнил себе под нос Егор, — а это, что еще за персонаж?
— Я потом расскажу, попозже. Иначе у нас получится такая мешанина… Давай сначала – про Темное вещество.
Егор молча кивнул головой.
— Так вот. Темное вещество способно преобразовывать материю и создавать различные органические и неорганические соединения.
— Перестраивать материю? Но…
— Преобразование материи достаточно простая операция, — малыш был невозмутим. – Просто нужно знать с чего начать, а также, где и в какой момент оказывать воздействие на определенные точки. А дальше процесс идет автоматически, по законам предопределенным природой.
— Ну да, совсем просто, — мрачно сыронизировал Егор, — взял шило и ткнул, куда следует… Чего проще.
— Правильно, — к его удивлению согласился малыш. – Например, как вызвать цунами? Для этого потребуется воздействовать на определенную точку земной коры под океаном. Происходит сдвиг пластов земной коры и начинается необратимый процесс, который уже проходит в точном соответствии с законами природы и который уже не остановить. Он неуправляем извне. Так и в космосе.
— Как именно?
— Точно не знаю. Но приблизительно следующим образом. Берется обычная звезда, типа нашего Солнца…
— Берется кролик за задние ноги…, — едва слышно, по–ребячески процитировал Егор, начавший серьезно опасаться за состояние своего душевного здоровья и добавляя в диалог изрядную дозу грубого юмора и здорового скептицизма.
— …И производится вмешательство в ядерные процессы, которые активизируются и ускоряются. Звезда начинает быстро возрастать в объеме, а затем сбрасывает свою оболочку и стремительно расширяется. При этом ее светимость возрастает во многие миллионы раз. Это явление названо вспышкой Новой звезды.
— Но ведь не все Новые продолжают свое дальнейшее одинаковое преобразование, — не преминул блеснуть своими знаниями Егор, — одни превращаются в красных карликов, другие – в белых, и лишь единицы вспыхивают, как Сверхновые.
— Не все, — согласился малыш, — здесь, вероятно, есть свои сложности. Процесс и далее искусственно катализируется, в результате чего в недрах некоторых звезд наступает гравитационный коллапс, и звезда взрывается уже, как Сверхновая.
— Как Сверхновая, — эхом повторил его внимательный слушатель.
— После взрыва часть звезды становится чисто нейтронным телом…
Поделиться книгой: