Элемента.T

— Бессмертие, Дэн. То самое бессмертие, к которому, как бабочка к огню, так стремился Шейн.

— Шейн всего лишь искал лекарство для своей больной дочери, — напомнил Дэн. — Он не хотел, чтобы она повторила его печальную участь — участь родителя, передавшего ребёнку неизлечимую болезнь. Вы отказали ему даже в этом, наложив на старушку такой блок, что он за всю жизнь не смог бы его пробить.

— Оно не спасло бы Викторию, — ответил Магистр.

— Тем более, зачем тогда это прятать? Но ведь Шейн нашёл бы там свою несчастную жену, по случайному совпадению вашу дочь. Скажите, Магистр, к смерти её ребёнка тоже приложили руку вы?

— Нет, Дэн, нет! — Магистр качал головой как китайский болванчик. — Клянусь, если бы я мог, я бы это изменил. Я бы выдернул её девочку из прошлого, как выдернул Феликса. Ведь это разрушило жизнь Сары. К сожалению, ребёнок родился с врождённым дефектом. Тогда не было УЗИ и диагностики на ранних стадиях беременности. К моему величайшему сожалению, она была не жизнеспособна.

— Даже если девочка родилась бы здоровой, такой подход ничего не изменил бы в жизни Эммы.

— Ты прав, Дэн, безусловно прав! — Магистр опустил голову и больше ничего не добавил.

Он пробовал! Точно пробовал. Он хотел её тоже украсть у смерти. Но ей выпал несчастливый билет — не всё можно изменить.

— Скажите, Магистр, почему в прошлый раз убили всех, а сейчас охотятся только за мной? И зачем вообще убивать? Почему нельзя просто всё исправить? В конце концов тоже стереть память?

— Наверно, потому, что Шейн ещё не придумал свою волшебную сыворотку. Он ещё даже не родился, — Магистр оторвался от своего излюбленного места и сел в кресло, в котором до этого сидел Командор.

— А я ничего не помню, потому что сыворотка уже существует? Если я тоже из будущего, почему ничего не помню я?

— Я не знаю, Дэн, — Магистр развёл руками. — Это моё настоящее. Я проживаю его в первый раз. И не могу знать, что будет в твоём будущем. Я могу только попытаться уберечь вас от ошибок, которые мы наделали в прошлом. Но ведь вы наделаете своих.

— А кто была Особенная в прошлый раз? — решил задать Дэн вопрос, который сидел в нём как заноза.

Спокойное лицо Магистра не изменилось, но неожиданным оказался его ответ.

— Девушка, которую я любил. Самая прекрасная в мире девушка. Её убили первой.

— А вы?

— А я сбежал, и моя жалкая жизнь стала и моим проклятием, и моим наказанием.

Дэн встал. Теперь он оперся на стол напротив него и тоже засунул руки в карманы.

— Но вы же пытались её спасти?

— Много раз.

Глупо было спрашивать получилось ли у него.

— А как же Ирма? Мать Феликса?

— Она была чудесной. Но, к сожалению, тоже погибла.

— Значит, у Эммы есть и третье имя? Имя её души? Раз вы не любили её мать.

— Да, Дэн! Но юная кера, которая её принесла не смогла назвать это имя. Также, как и имя Феликса. Никто не помнил, чтобы в нашем мире когда-нибудь появлялись близнецы.

— И всё же я не понял, Магистр, бессмертие оно в чём? Я решил, что его не существует, и наша бабка прожила сто с лишним лет только из-за того, что в ней была душа Эммы.

— Не знаю, мой друг, на счёт бабки, хоть она, отдать ей должное, и крута, — Магист поднялся и подошел к своему столу. — А наше бессмертие пусть не на кончике иглы как у Кощея Бессмертного, но тоже вполне себе материально.

Он вытащил из ящика стола небольшой бархатный мешочек и подал Дэну. Дэн потряс его — похоже на мелкие камешки — развязал, и на ладони оказалось несколько прозрачных кристаллов. Матовых и потёртых, как большие крупинки поваренной соли. Кажется, именно такие друзы они выращивали в школе на уроках химии. Только эти одинакового размера и в форме восьмигранника.

— Это — Соль Бессмертия. — сказал Магистр.

Рассматривая, Дэн поднёс кристаллы поближе к глазам, понюхал, покатал на ладони и, не смог удержаться, лизнул ладонь.

— Каждый проглоченный кристалл замедляет процесс старения ровно на год. Съел – и целый год в запасе, — пояснял Магистр.

Дэн провёл языком по зубам.

— По мне, так обычная соль, хоть огурцы соли, — сказал Дэн, всё же ощущая лёгкий холодок во рту, — А если съесть все сразу?

— По году на каждый, — повторил Магистр.

— Какое-то странное бессмертие. За каждую крупинку — всего один год.

— Да, сама по себе эта соль не очень эффективна, но, если смешать с соком из плодов нашего дерева, получится как раз коктейль «вечная молодость». Но я искренне советую тебе этого не делать, и уже объяснил почему.

— Из плодов дерева ещё можно выдавить сок? — Дэн буквально выпучил на Магистра глаза.

— Нет, мой друг, нужно! А вообще, ты знаешь, во всех этих легендах, свитках, древних книгах столько путаницы и откровенной лжи про это Дерево, что я уже не знаю, чему верить.

— А сколько лет Вы прожили в общей сложности, Магистр? — Дэн ссыпал камешки обратно в мешочек и вернул.

— Я не считал, мой друг, но, одна из попыток воскресить богов состоялась больше тысячи лет назад. В 1072 году. В только что отстроенном Замок Гарденштайн. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы найти способ туда попасть — практически ничего о том времени не сохранилось.

— Так Замок Гард тоже в этом замешан?

Магист сел в своё кресло, и Дэн тоже вернулся в своё.

— Конечно, Дэн! Только настоящий Замок. От которого до наших дней и руин-то толком не осталось. Мне казалось, Алекс лучше тебя подготовил. Четыре места, в которых был переход между измерениями: Гарденшайн, Замок Кер, Храм Аполлона в Дельфах и Восточные Афины.

— Восточные Афины? — это название Дэн слышал первый раз.

— Да, недалеко от Эмска, в Дальневосточной тайге. Теперь все называют это место Сосновка, — улыбнулся Командор.

— Шутите? У нас в Сосновке и есть четвёртый переход? — Дэн не верил своим ушам.

— А ты думал «чёрный фургон» спецотряда курсирует по этой деревне просто так?

Он снова сложил ладони подушечками пальцев друг к другу. Видимо, это была одна из его любимых поз.

— Сосновский Разлом образовался самым первым, Дэн. Говорят, в те времена, когда Мудрейшие Боги были живы, там стояли города, напоминавшие древнегреческие. С большими храмами, многоэтажными домами из камня, с водопроводом. На склонах гор рос виноград, в долинах созревали оливки и апельсины. Именно поэтому один из них назвали Восточные Афины. Именно его выбрали в 1913 году для очередной попытки воскресить богов.

— А где состоится наша попытка? — спросил Дэн, искренне надеясь, что Магистр знает.

— Это будет знать только Особенная, Дэн, — пояснил Командор. — После встречи с отцом. И у вас осталось не так много времени. Лишь до того, как на Дереве созреют плоды. Прошлый раз они росли полгода.

Полгода!  О, Боги! Она едва успеет родить. Он подумал про Еву, а потом вспомнил и про Вики. О, Боги! А Вики не успеет.

— Магистр, а у вас была Пророчица?  — спросил он.

— Нет, Дэн! Пророчицы не было ни у кого. Возможно, она нужна только чтобы провести ритуал воскрешения Истинных Богов. Но Души Истинных Богов так никто и не освободил. Куб из свинцового стекла, в который они заключены сделали Титаны. Древние титаны. Не существует силы способной его разрушить кроме Холодной Искры. А это загадочное оружие тоже не нашёл никто.

Магистр развёл руками.

— Также, как и Кровь Священного Цветка. Никто не знает даже, что это. Всё что было у нас — это Неразлучники и Соль Бессмертия. Все что было в Гарденштайне — это Неразлучники и Сердце Бабочки.

— Сердце бабочки?

 — Что-то вроде ярко-красного камня, который тогда же и разрушился.

— И вы, зная, что у нас нет и половины нужных вещей отправляете нас на это самоубийство? Нет, даже не так. — Дэн встал и подойдя вплотную к столу навис над Магистром. — Понятия не имея, где, не представляя себе, как, не понимая, чем, вы отправляете нас исполнять неизвестно кем написанное пророчество. Вы! Магистр этого Ордена! На что вы рассчитываете?

— Разве ты боишься умереть? — спокойно спросил его Магистр.

— Дело не том, чего боюсь лично я. Но это безответственно. Глупо, в конце концов! Вы как безумный король, который отправляет своих людей на верную гибель, чтобы поплакать на их могилах. Зная, что шансов у нас практически нет…

— Шансы есть, Дэн! — перебил его Магистр и встал. — А вот выбора нет. В конце концов, у вас есть Неразлучники. Этого должно хватить, чтобы обрести будущее и не позволить закрыться Пределу. А чтобы продолжалась жизнь у вас есть Соль Бессмертия.

— Которая уже себя дискредитировала, насколько я понял? К тому же, это всего несколько несчастных крупинок. Магистр, они вам даже не понадобятся, чтобы увидеть, как в недалёком будущем случится непоправимое. Правда, потом можете опять убежать в своё далёкое прошлое и прятаться там, и выжидать. Только чего? Новые избранные уже не родятся. Но, видимо, не вы, а я буду в этом виноват. Я один, раз убить пытаются меня одного. Может быть, моя миссия в том, чтобы не допустить этого безумия?

Магистр не прервал его гневную тираду, но едва Дэн закончил, вошёл Командор.

— Магистр, все в сборе! — сказал он.

— Кстати, да! — Магистр не торопясь обогнул стол. — Теперь тебе запрещено бродить в одиночестве. Куда бы ты не собрался, один из рыцарей обязательно будет тебя сопровождать.

И тон, которым Магистр это сказал, не подразумевал возражений. Была это забота о безопасности Дэна, или о безопасности Безумного Короля?

Он вышел, оставив Дэна вдвоём с Алексом.

— Ты поэтому встречал меня на пороге комнаты?

— Да, парень! — похлопал его по плечу Командор. — Теперь даже в сортир с охраной.

Глава 4. Ратвис

Эта вздорная девчонка в голубом платье оставила пока мысли Таэл, но зато у неё появилась привычка приходить на военные учения.

Сегодня она наблюдала, как тренируются титаны. Высокие сильные мускулистые. Рядом с ними воины Кварты казались немощными недомерками, даже Ратвис. И Ратвис это прекрасно осознавал. В спарринге ему досталась девушка-титан. И не смотря на всю его ловкость, а он прыгал вокруг неё как паук на паутинках — падая, перекатываясь, вставая и снова прыгая — она всегда одерживала победу. И всегда помогала ему подняться, по-дружески протягивая руку. И никогда над ним не смеялась, а только широко и по-доброму улыбалась, перекидывала на грудь свою толстую пшеничную косу и густо краснела, когда он восхищался её силой и мастерством.

Бабочка ревновала зелёной завистью, глядя на эти их расшаркивания, и становилась неистово-изумрудной каждый раз, когда вечером у костра Ратвис заводил разговоры именно с этой великаншей.

— Тупая дылда! — шептала она Таэл. — Все космы бы ей повыдёргивала, стерве конопатой.

Но скромная девушка в ответ на его внимание только сильнее опускала глаза в землю и молча переплетала свою косу. Нравился ли он ей? Несомненно!  Иом в порыве ревности даже, пролетая мимо, как-то намеренно плюнула ей в кружку. Но Бол даже не заметила, что выпила воду с ядовитой бабочкиной слюной. Бол — так звали эти робкую титаншу. Нравилась ли она Ратвису? Вот это был вопрос, который действительно волновал Таэл. И дни напролёт она проводила на полигоне, пытаясь разгадать эту загадку.

 Иногда их навешал Эмэн. Надо отдать должное её помешанному на войне братцу — как командующий он был хорош. Он умудрялся подбирать на учениях такие пары, чтобы обоим соревнующимся было неудобно, а значит, они выкладывались по полной. То квартанцам приходилось стоять по пояс в воде, отбиваясь от русалок голыми руками. То приземистым горным гномам приходилось уворачиваться от плотных роёв пчёл. А гномы что стоя на ногах, что лёжа на боку выглядели почти одинаково, и пчёлы жалили бы их нещадно, если бы перед ними стояла такая задача.

— Таэл, ты бы держалась где-нибудь в теньке. А то к моменту коронации станешь смуглой как рыночная торговка. Люди решат, что наша мать согрешила с арапом, — подшучивал над ней Эмэн, прекрасно зная, что солнечные лучи беспрепятственно проходят сквозь неё. Сам же он всегда появлялся на учениях в теле одного из слуг. И его армия была уверена, что именно так и выглядит их будущий главнокомандующий. И Таэл решила поступить также. Она отобрала четырёх служанок: рыжую, брюнетку, блондинку и шатенку. Одела их в одежду жриц своего храма и преподнесла их присутствие как желание богов благословить эти учения и воинов на ратные подвиги.

Ратвис не проявил интереса ни к одной из них, как бы они не старались.

— Слушай, может ему нравятся парни? — подсказала ей бабочка. — Говорят, среди людей таких полно.

И Таэл как дура нарядилась в поварёнка и полдня разливала по тарелкам какую-то бурду, подаваемую на обед. То и дело роняя ложки, потому что эта назойливая бабочка сказала, что нужно наклоняться ниже и непременно мягким местом к испытуемому. В результате заслужила несколько безобидных прозвищ, типа Растяпа и Криволапа, но Ратвису не приглянулась опять.

Строго говоря, поварёнком была коротко стриженая девочка — боги не могли вселяться в противоположный пол, но этого всё равно никто не заметил.

— Слушай, да что не так с этим парнем? — делилась она со своей подругой Капустницей, как она её звала, хотя та была Махаоном королевских кровей.

— Ну, не русалка же ему нужна? Я видела, как беспощадно он перекидывал через плечо этих скользких чешуехвосток.

— Конечно! Тем более они размножаются как рыбы, проще говорят, мечут икру в ямку. Зачем ему такой лосось? — поддержала её подруга. — Скажи, а в какой храм он ходит?

— Да, ясно в какой. В Эмэнский. К Богу войны и врачевания.

— А он у тебя странный, — отозвалась бабочка. — Даже не верится, что твой родной брат.

— Только не говори мне, что теперь тебе нравится мой бледнолицый брат.

— Я и не говорю, — хмыкнула бабочка. — Завтра все возвращаются по домам. А через неделю мы уходим в настоящий поход. Там возможно, будут настоящие люди. И возможно нам придётся сражаться по-настоящему. Поэтому на дорогу Ратвис обязательно зайдёт в один храм… — Она сделала многозначительную паузу. — Возможно, именно там тебе и откроется истина.

— Не смеши меня, Иом! Истина ясна и так. Он не любит никого, также как и я. Но мы боги просто не умеем любить. А он, возможно, пока не встретил ту самую единственную. Вот и весь секрет.

— Наивная юная богиня, не познавшая любви и мужской ласки, — фыркнула Иом. — Все вояки ходят перед походом в один и тот же храм. Там, где им дают насладиться женским телом. Думаю, в последний вечер ты найдёшь его именно там.

Вечером, может быть. Сегодня как раз был последний день перед походом. Но до вечера ещё было далеко, а её обязанности никто не отменял. И утром Таэл снова скучала в статуе, нежась в лучах утреннего солнца в пустом и открытом настежь храме.

Каково же было её удивление, когда в храме появился именно Ратвис.  В своих неизменно красных кожаных доспехах он шёл прямо к ней.  Шаги его гулко отзывались под сводами пустого зала. Он подошёл, опустился на одно колено и склонил голову.

— Моя богиня!

— Да ладно! — опешила Таэл.

Перед его носом была её огромная каменная ступня, и Таэл даже стало как-то неудобно, что она тут так неаккуратно разложила свои босые ноги такого неприлично большого размера. Она выскользнула из статуи, чтобы сесть рядом и лучше слышать его.

Он же положил руку на мраморные пальцы и не поднимая головы продолжил:

— Я знаю, ты слышишь меня!

— Хренасе! - вслух удивилась Таэл. - Откуда знаешь?