Помоги проекту - поделись книгой:
История политических и правовых учений
Коллектив авторов:
Баскин Ю. Я., д-р юрид. наук, проф. — § 7—8 гл. 6; § 2 гл. 8; § 1 гл. 11;
Корнев А. В., д-р юрид. наук, проф. — § 1, 3 гл. 6; § 4 гл. 7; § 4—6, 8—13, 16, 18 гл. 8; § 6-9, 11-13, 15, 17, 18, 20 гл. 11;
Лазарев В. В., д-р юрид. наук, проф. — введение; вводные положения к главам; гл. 1; § 2 гл. 3; § 5 гл. 6; § 3 гл. 7; § 7, 17, 26 гл. 8; гл. 9, 10; § 3, 14, 19 гл. 11; заключение;
Липень С. В., д-р юрид. наук, проф. — § 6 гл. 2; § 1, 3, 5 гл. 4; § 2, 3 гл. 5; § 4, 9 гл. 6; § 1, 2, 6 гл. 7; § 14, 15, 19-25 гл. 8; § 4, 5, 10, 16 гл. 11;
Луковская Д. И., д-р юрид. наук, проф. — § 6 гл. 6; § 2 гл. 11 (в соавт. с Е. В. Тимошиной);
Никитин А. Н., д-р юрид. наук, д-р ист. наук, проф. — § 1 гл. 2; § 2, 5 гл. 2 (в соавт. с А. X. Савдовым); § 1 гл. 5; § 1 гл. 8; § 3 гл. 8 (в соавт. с А. X. Саидовым);
Савдов А. X., д-р юрид. наук, проф. — § 2, 5 гл. 2 (в соавт. с А. Н. Никитиным); § 1 гл. 3; § 3 гл. 8 (в соавт. с А. Н. Никитиным);
Темнев Е. И., канд. юрид. наук, проф. — § 3, 4 гл. 2; § 3—6 гл. 3; § 2, 4 гл. 4; § 2 гл. 6; § 5 гл. 7;
Тимошина Е. В., д-р юрид. наук, проф. — § 2 гл. 11 (в соавт. с Д. И. Луковской).
Введение
В системе высшего образования особое внимание уделяется формированию мировоззрения студентов, воспитанию у них передового политического идеала. Наряду с другими дисциплинами этим целям призван служить курс истории политических учений[1]. К сожалению, он читается не во всех гуманитарных вузах и не на всех факультетах гуманитарного профиля; не все учебные планы предусматривают проведение по курсу семинарских занятий. Для определенного времени и для определенных политических режимов, курирующих образование, это вполне объяснимо: имело место явное опасение первоисточников. Для власти всегда опасно, если о ней много знают; вдвойне опасно, если что-то становится известно о подводной части гигантского государственного айсберга. Политические же мыслители не только умело скрывали, но часто не менее умело вскрывали сущностные стороны государственного организма, этого «страшного чудища» — Левиафана.
Впрочем, постиндустриальная цивилизация постаралась облагородить государственное тело, и теперь многим оно представляется в виде прирученного льва, служащего общей пользе, общему благу, общему делу защиты граждан от посягательств на них. Так ли это?
Курс истории политических учений не даст окончательного ответа на поставленный вопрос. Но ознакомление со взглядами политических мыслителей и их разными оценками государственности, хотя бы и представленными в изложении современных авторов, а может быть, именно благодаря последнему обстоятельству, позволит размышлять о таинствах политических институтов с большим знанием и пониманием всей сложности политических проблем.
Государство и право изначально находятся в эпицентре политической борьбы. И сокрушительные баталии политических идей в их историческом развитии проливают много света на движение истории. Настоящее вообще, как верно заметил признанный отечественный историк Н. М. Карамзин, «бывает следствием прошедшего... одно другим дополняется... и в связи представляется мыслям яснее»[2]. К тому же можно только повторить вслед за П. Я. Чаадаевым и В. Г. Белинским, что история всякого народа представляет собой не только вереницу следующих друг за другом фактов, но и цепь связанных друг с другом идей, что содержание исторической жизни составляют идеи, а не одни факты.
На протяжении многих веков человечество развивается в условиях политической организации общества. Можно спорить, является ли она в конечном счете продуктом развития экономических отношений и не результат ли она классовой борьбы. История дает свидетельства и того и другого. Однако бесспорно одно: на формы и структуру политической организации общества, кроме указанных (основных) факторов, большое влияние оказывала и продолжает оказывать идеология соответствующих классов, борющихся групп и их наиболее одаренных представителей. Политическая идеология, обусловленная в итоге процессами, происходящими в социально-экономической области, — это относительно самостоятельная, творческая сила, воздействующая на все стороны общественной жизни. Вследствие этого, помимо изучения процессов экономического развития и гражданской истории, неизбежно обращение и к истории политической мысли.
История политических учений не просто вооружает необходимыми знаниями, она позволяет дать оценку соответствующим идеям и высказываниям в свете общественно-исторической практики. Поэтому учебный курс строится таким образом, чтобы показать борьбу передовой мысли с идеологией, враждебной прогрессу, чуждой праву и справедливости.
Неверно ограничивать значение истории политических учений лишь просветительской функцией. Знание ее необходимо для преобразования и совершенствования существующих политических отношений, оно позволяет находить новые, более верные пути и средства борьбы за установление строя, действительно отвечающего гуманистическим началам общежития.
История идей всегда мобилизуется для решения задач сегодняшнего дня. При этом, как и раньше, при политико-правовом истолковании не только современных идей, рецептов и моделей политико-правового устройства общества, но и учений и проектов прошлого разворачивается настоящая идеологическая борьба. Для введения ее в цивилизованные рамки необходимо совершенствовать преподавание истории политических учений. Важно подчеркнуть практическое значение курса и для тех, кто принимает непосредственное участие в управлении государственными делами, и для всех граждан, делающих сознательный выбор в своих политико-правовых ориентациях.
Как правило, интерес к политическим учениям обусловливается напряженностью в политической жизни страны. Задача, однако, состоит в том, чтобы постоянно поддерживать и сознательно направлять этот интерес. В противном случае люди оказываются неподготовленными к соответствующему восприятию тех или иных закономерных преобразований современности. В связи с этим необходимо особо обратить внимание на один феномен, на своеобразную и не преодоленную веками болезнь, именуемую мисологией. Выражается она в скептическом отношении к общественно-политическим идеям и соответствующей терминологии, к политико-правовым ценностям.
В середине прошлого века было замечено, что «бедствия последней войны, ошеломляющая, сбивающая с толку запутанность послевоенного развития основательно подорвали... доверие к разуму, веру в силу всякой мысли, кроме естественнонаучной и практически приложимой, — все остальное кажется уже только словами, пустым умствованием или своекорыстной демагогией»[3].
«Неудивительно, что в политических делах такие слова, как “демократия”, “безопасность”, “оборона” и “мир”, означают все что угодно, кроме своего подлинного смысла», — констатирует Дж. Бернал. И продолжает: «Поскольку пустота этих прекрасных фраз была вскоре обнаружена, то место идеализма военного времени занял всеобщий цинизм, открывший путь к фашизму»[4]. А. Камю при вручении ему Нобелевской премии в 1957 г. сказал, что общество пишет слова «свобода» и «равенство» одинаково на тюрьмах и финансовых храмах. Однако «нельзя безнаказанно проституировать слова».
Легче всего было отнести симптомы названной болезни к западному миру. Однако вскоре мы могли бы удостовериться, что были поражены ею прежде всего страны социалистической системы. Поэт К. Я. Ваншенкин писал: «Перемешано, перемолото и зерно, и его полова. Дорожает на рынке золото. Обесценивается слово». Р. И. Рождественский восклицал: «Только бы жизнь не увязла в выспренной говорильне. Лишь бы избитой фразой голову не дурили!» Предупреждения звучали в выступлениях Е. А. Евтушенко на Пленуме Правления Союза писателей СССР (апрель 1973 г.) и В. П. Астафьева в Останкино (октябрь 1979 г.). Душевным стриптизом назвал Ф. А. Абрамов игру в нравственность и интеллектуализм при забвении действительных болей и забот: «...И пора, давно пора повести решительную борьбу с инфляцией, с обесцениванием высоких понятий, вернуть им подлинный смысл и весомость» (выступление на VII съезде писателей СССР).
Власть имущие и те политики, которые к этой власти стремились, не обременялись последствиями. Симптомы недоверия к власти и пренебрежения ко всему, что произносилось ее устами, переходили все границы. И кто знает, не явилась ли эпидемия этой болезни в СССР одной из причин разрушения общественно-политического организма, каковое имело место в ходе развала Советского государства? Оставляя ответ на этот вопрос исследователям новейшей истории и предупреждая возможные недоразумения на этот счет, заметим следующее: болезнь эта в первую очередь поражает политическую сферу; она способна распространяться на обыденные отношения людей[5]; имеет сугубо социальное происхождение и ведет свое начало от зарождения политико-правовых институтов.
Еще до Рождества Христова Сократ вынужден был предупреждать своих сограждан, дабы те хранили мужество и здравомыслие и не давали сбить себя с толку хитроумным людям, которые в угоду своему устремлению к власти беспринципно оперировали высокими понятиями. Очень уж легко было вследствие этого всякую мудрость почитать за шарлатанство! Мы-то теперь знаем, что калликлы находятся во все времена и смотрят они на дело так, как Номах в «Стране негодяев» С. А. Есенина: «Старая гнусавая шарманка этот мир идейных дел и слов. Для глупцов — хорошая приманка, подлецам — порядочный улов». Не устарели в связи с этим ленинские призывы проводить различие между фразами и действительными интересами: «Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов»[6]. Для России все сказанное имеет особую актуальность. Свидетельств много. Сошлемся только на В. Д. Федорова:
История политических учений дает историческую оценку идей и в то же время воспитывает уважение, утверждает авторитет исторически оправданных политических и правовых институтов общественной жизни. Разумеется, не в словах заключается дело, но в делах живет слово. Поэтому освоение всего политического наследия позволяет предупредить циничное отношение к светлым идеалам человечества, вызванное злоупотреблениями в словоупотреблении, и, возможно, предотвратить антиобщественное поведение, навеянное забвением тех подлинных ценностей, которые скрываются за высокими понятиями.
Может быть, именно причинами мифологического свойства обусловлены некоторые негативные оценки истории как науки и, соответственно, учебной дисциплины. Например, поэт П. Валери объявил историю самым опасным продуктом, вырабатываемым химией интеллекта, поскольку она оправдывает все, что пожелает, и не учит ничему, так как дает примеры всему. Из «уроков истории» можно извлечь любую политику, любую мораль, любую философию. Более того, история «опьяняет народы, порождает в них ложные воспоминания, усугубляет их рефлексы, растравляет их старые язвы, смущает их покой, ведет их к мании величия или преследования и делает нации ожесточившимися, спесивыми, невыносимыми и суетными»[7]. Конечно, иногда история, говоря словами Ф. Шиллера, «вместо того, чтобы служить школой просвещения, должна довольствоваться жалкой заслугой удовлетворить наше любопытство», а иногда та же история знает времена похуже. Уже другой поэт пишет в стихотворении «История»:
Но в отличие от Валери, Р. И. Рождественский выражает надежду, что история будет «точнее всяких математик». Только с таким оптимистическим убеждением можно писать историю, историю политической мысли в том числе. Прочитывать же ее следует по возможности бесстрастно, без слез и гнева, пытаясь понять и самих вершителей судеб, и их идеологов.
Настоящее издание учебника связано с тем, что «История политических и правовых учений» вошла в образовательный стандарт магистерской подготовки, а также в программу подготовки аспирантов по специальности «Юриспруденция». Именно на этом высоком уровне образования достигается наибольший эффект в достижении поставленных задач и приобретении соответствующих компетенций.
Целями освоения дисциплины являются:
формирование надлежащей политической и правовой культуры, высокого толерантного правосознания; развитие творческих способностей и навыков практической работы на ответственных государственных и общественных должностях; усвоение приемов социальной адаптации и навыков широкой коммуникации; формирование установки постоянно учиться, профессионально развиваться; грамотно аргументировать свои политические и правовые позиции; активно участвовать в обеспечении реализации прав и исполнении обязанностей в деятельности органов публичной власти, физических и юридических лиц. Одной из специальных целей курса является приобщение к творческому участию в проведении научных исследований, к обработке на основе использования современных информационных технологий многообразной информации и подготовке в качестве итога диссертационной работы.
Компетенции обучаемого, формируемые в результате освоения дисциплины:
знать политико-правовые учения о признаках и сущности государства и права, их месте в политической системе; об основных закономерностях их возникновения, функционирования и развития, исторических типах и формах государства и права, их функциях и механизмах. История политических и правовых учений — это своего рода история теории государства и права государства, что обязывает знать все явления и категории, входящие в предмет теории государства и права, но знать в преломлении соответствующих школ, течений и направлений политической и правовой мысли;
уметь, опираясь на достижения исторической мысли, на труды выдающихся политических мыслителей, оперировать понятиями и категориями государствоведения и правоведения; анализировать политические и юридические факты и возникающие в связи с ними государственно-правовые отношения; анализировать, толковать и правильно применять правовые нормы; принимать политически и юридически значимые решения; осуществлять правовую экспертизу нормативных правовых актов; давать квалифицированные заключения и консультации по вопросам законопроектной деятельности;
владеть языком государственной политики и правовой терминологией; навыками анализа политических и правовых явлений — объектов профессиональной деятельности; методикой анализа правоприменительной и правоохранительной практики; способами разрешения правовых проблем и коллизий на основе принципов законности и необходимых мер защиты прав человека и гражданина.
В результате изучения дисциплины обучаемый осваивает следующие компетенции: осознает социальную значимость своей будущей профессии, обладает достаточным уровнем профессионального правосознания (имеет представление, распознает, понимает, дает определение, воспроизводит, оценивает, использует, демонстрирует, применяет); способен добросовестно исполнять профессиональные обязанности, соблюдать этический кодекс юриста; использует основные философские положения и методы правовой и иных наук при решении общественно-политических, социальных и профессиональных задач; способен к творческому анализу социально значимых проблем и процессов.
И последнее: для приобретения названных компетенций недостаточно одного лишь ознакомления с предлагаемым учебником. Необходимо использовать по возможности весь арсенал известных форм и методов обучения: лекции, семинарские занятия, самостоятельную работу, консультации преподавателей, участие в научно-исследовательской и общественной работе. Помните: великого Ж.-Ж. Руссо прославила конкурсная работа на тему «Способствует ли развитие наук улучшению нравов». Сегодня тем не поубавилось.
Глава 1
Предмет и метод истории политических учений
§ 1. Особенности предмета истории политических учений
Классическое наименование науки (и вузовского курса) «История политических учений» уже указывает на ее предмет: политические учения, рассматриваемые в историческом развитии. Однако требуют пояснения и термин «политические», и термин «учения».
Понятие политика и его производные употребляются в научном обороте не всегда однозначно. В советской философской литературе были распространены определения политики, в которых основным содержательным элементом политических отношений называлась борьба классов за определенный способ производства. В том же смысле экономисты говорили о политической экономии как науке об общественно-производственных отношениях людей. Правда, одновременно высказывались соображения, что для политики наиболее характерна прямая или косвенная связь с властью вообще и любой властной деятельностью. В последние годы многие отечественные ученые пропагандируют политическую науку без вхождения в нее наук о государстве и праве.
Представляются все-таки неоправданными как выведение политики за рамки государственно-правовой сферы, так и ограничение ее внутригосударственными рамками (например, определение политики как «искусства управления государством»). Уже этимология слова «политика» свидетельствует об односторонности и того и другого взгляда. По-гречески «полис» (государство), «политика» (государственные дела), «политический» (касающийся государства) означали рассмотрение в качестве политики всего, что связано с государственной властью. Конечно, такое понимание политики пришло не сразу. Но если вести речь об оформлении политической науки и связывать этот процесс с Н. Макиавелли, мы вынуждены констатировать трактовку им политики в неразрывной связи с государством. Впрочем, это было свойственно и древним римлянам.
Политические учения отражают политическую деятельность, обосновывают или, наоборот, отвергают определенное устройство государства, основные его функции и методы властвования. С этой точки зрения нуждаются в корректировке и уточнении выдержанные в марксистском ключе определения политической идеологии как совокупности основных положений и общих идей, выражающих отношение определенного класса к данному общественному строю и его взгляд на исторический процесс в целом. Связь политической идеологии с существованием государства не выделена здесь в качестве основного момента. Но даже такой широкий подход к политике, как марксистский взгляд на политическое господство классов, у классиков предполагал господство с помощью государственной власти[8]. Самым существенным в политике В. И. Ленин считал устройство государства, определяя политику как «участие в делах государства, направление государства, определение форм, задач, содержания деятельности государства»[9]. «Политическая сущность какого-нибудь вопроса, — писал К. Маркс, — заключается вообще в его отношении к различным властям политического государства»[10]. Политика сопутствует развитию государства и разделяет его судьбу. Вне государства нет и не может быть политики[11]. Политическая деятельность — это деятельность в связи, по поводу или через посредство государства.
Указание на связь политики (политических отношений) с государством как первостепенный ее признак необходимо из-за дискуссий о предмете политической науки и соотношении его с предметом истории политических учений. Разумеется, при изучении политической системы современного общества нельзя ограничиться рассмотрением устройства и деятельности государства. Однако деятельность политических партий и других общественных образований, равно как и их представителей (общественных деятелей), может быть предметом политической науки только в той мере, в какой указанные организации ведут борьбу за завоевание, упрочение либо использование государственной власти.
Современная политология практически полностью открещивается от изучения права. История политических учений, даже если бы она избрала своим предметом только учения о государстве, не могла бы игнорировать правовые теории, так как всякое государство развивалось в условиях определенного правопорядка, поскольку и само государство и его законодательство являлись во многом плодом соответствующих идей.
В разные периоды развития политической мысли многочисленные ее представители акцентировали внимание на различных проявлениях политики. Одним важно было показать совершенную организацию государства, другим — осмыслить политику в качестве искусства управления государственными делами в связи с личными качествами отдельных деятелей и т. д. Было замечено, например, что западная политическая наука является, с одной стороны, гипертрофированным, а с другой — усеченным социологическим комментарием конституционного права.
Как бы то ни было, политические учения всегда рассматривали общественные явления применительно к функционированию государства. В этом смысле политические теории прошлого имеют нечто общее с современной политической наукой, даже если последняя и социологизировалась. Было бы неправильно отрицать преемственность в развитии политических учений. Политические учения прошлого, предварительно отфильтровавшись, вошли в ткань политической теории наших дней.
Теории, составляющие предмет истории политических учений, хотя и ставят во главу угла государство, не игнорируют и социальную структуру общества, отношение различных слоев общества к государству, роль других общественных образований в управлении государственными делами и т. д. В центре внимания всегда находились такие вопросы, как личность и государство, права человека, привилегии групп и сословий, правовые и революционные способы осуществления реформ, политические режимы, соотношение властей, смена форм правления, источники права и т. п. И выражались идеи по-разному — от политических мифов до политических трактатов, добротных сочинений и проектов конституций. Разумеется, в прошлом исследования проводились не на том уровне, на каком делает это современная политическая наука. Однако многие работы остаются интересными для нас до сих пор.
В каждом развернутом учении студент может выделить его содержательную часть, в которой дается решение того или иного вопроса (о происхождении государства и права, о смене одной формы правления другой, о конечных судьбах государства и права и т. д.); форму изложения (монография, политический памфлет, законопроект и т. п.); методологическую (мировоззренческую) часть (религиозную, светскую, материалистическую или идеалистическую и проч.); программно-оценочную часть, содержащую оценки и выводы (рекомендации) на перспективу. Первая и последняя части наиболее отчетливо могут демонстрировать общечеловеческие или классовые, демократические или клановые, передовые или отжившие социально-политические и собственно правовые ценности.
Распространено мнение, согласно которому от политических взглядов следует отличать правовые теории. Теорию права при этом объявляют наукой юридической, а теорию государства представляют как социально-политическую науку. Стремление ученых подчеркнуть специфичность исследования проблем государства и правовых вопросов вполне объяснимо, но это разграничение не должно препятствовать изучению социально-политического в праве и, наоборот, юридического (правового) в государстве.
Формально-позитивистским исследованиям государства и права всегда свойственна ограниченность. Весьма сложно представить изучение государственно-правовых явлений вне политики. Только естественноправовое мировоззрение ориентировано на внегосударственные основания. Но коль скоро право — творение государства и один из инструментов осуществления его функций, коль скоро право — это государственная воля, учения о праве, несомненно, носят политический характер. И даже если не сводить все право к законам, даже если объявлять некоторые законы неправовыми, все-таки без упоминания законов не обходится ни одно представление о праве. О позитивном праве — законодательстве ведет речь и упомянутое естественноправовое направление. А закон, согласно известной формуле, «есть мера политическая, есть политика». Да и как может быть иначе, если каждый закон рождается в полемике (иногда в бескомпромиссной борьбе) разных политических сил, являя всегда победу той или иной партии (в редких случаях политический компромисс). Поэтому в конечном счете действительно все юридическое в основе своей имеет политическую природу. Поэтому, при всех оговорках, правильно вести речь о политико-юридических формах общественной жизни вообще, политико-правовой сущности законодательства в особенности и политико-правовой мысли в частности.
Предмет существующего сегодня курса истории политических учений составляют, помимо сугубо государствоведческих, взятые в историческом развитии преимущественно философские правовые идеи и в меньшей степени — догматико-теоретические взгляды юристов. Это одна из особенностей предмета. Здесь прежде всего рассматриваются те теоретические конструкции, в которых затрагиваются вопросы сущности, ценности, роли правовых явлений политической жизни.
Действительно, некоторые правовые теории, в целом или в отдельных своих частях, выполняют сугубо практические функции в области права (теории законодательной техники, систематизации нормативных актов и проч.). Однако и эти теории не должны выходить из сферы истории политических учений в той мере, в какой они выполняют определенные идеологические функции. Подлежат освещению и анализу не «юридическо-технические» части этих доктрин, а партийно-идеологические выводы, которые за ними следуют, и общетеоретические основания, на которых покоятся данные учения. Пример тому — правовая идеология римских юристов, концепции исторической школы права и др.
В предмет истории политических учений входят прежде всего концептуально оформленные, более или менее систематизированные, оригинальные взгляды и идеи, заслуживающие наименования «учения». Через призму авторского миропонимания в них отражается, как правило, массовая идеология народов, наций, классов и других общественных образований. Учение отдельного мыслителя является одновременно продуктом эпохи, и его познание наиболее плодотворно в рамках определенной школы, течения и направления в развитии политической мысли.
Учение — первичный феномен историко-философского процесса. Развитие или модификация какого-либо учения в работах исследователей означает формирование школы, а совокупность различных модификаций одного и того же учения, развиваемого разными школами, образует течение. Направление представляет собой совокупность течений (а следовательно, и учений), которые при всех своих расхождениях друг с другом разделяют некоторые общие, имеющие принципиальное значение положения, основные идеи. Сознавая относительность предлагаемых в науке дефиниций, мы все же считаем возможным их использование в учебном курсе истории политических учений.
Иногда проводят различие между политической теорией и политической доктриной. Первая устанавливает связи между фактами, и связь эту можно установить экспериментально. Доктрина же — суть совокупность ценностных суждений, суждений мировоззренческих и практических одновременно, но не поддающихся доказательствам.
В предмет курса не входят идеи на уровне обыденного сознания, хотя они могли стать основой для формирования теоретических конструкций того или другого мыслителя. Вместе с тем история политических учений не игнорирует наиболее значимые групповые и массовые идеи, игравшие свою роль в истории (идеи раннего христианства, идеи Реформации, Возрождения и т. д.).
Безусловно, учитываются время и география распространения идей. Учения формировались и продолжали свое развитие в разное время в разных частях света, в разных странах, в условиях разных политических режимов. Именно с учетом всех перечисленных обстоятельств и строится настоящий учебный курс. В нем сочетаются портретный, предметный, временной и страноведческий подходы к изложению материала. Весьма уместны и обобщения на уровне эпох, соответствующих типов государства и права. Мы понимаем, что в период рабовладения или феодализма учения существенно различаются именно своим обоснованием классовой структуры и того неравенства, которое устанавливается в обществе, независимо от времени или нахождения страны на соответствующем континенте. Особая близость в этом аспекте свойственна всем учениям буржуазного общества.
Каждый из названных подходов позволяет понимать множественность политических доктрин. Разные авторы в разное время по разным поводам в разных условиях не могли мыслить идентично. Кроме того, субъективные устремления этих авторов могли быть разными: от желания бесстрастно-математического исследования до откровенно продажного служения существующей власти.
История политических учений отражает все социальные функции науки: познавательную; мировоззренческую; праксеологическую; программную.
Было бы крайне односторонне сводить роль самих политических учений к служению тому или иному классу, к служению власти и на этой основе отрицать возможность их оценки в категориях истины. В той части, в какой мыслители описывали существующую политическую реалию, они могли следовать истинному положению дел или отходить от него, затем они могли давать правильные оценки (соответствующие положению дел) или в угоду кому-либо искажать настоящую картину. Искренние заблуждения и непреднамеренные погрешности в логике суждений, равно как и явный утопизм, также могли быть свойственны авторам. Но курс истории политических и правовых учений способен внести ясность и установить истину в понимании соответствующих высказываний.
Не оправданно также и принижение программной функции самих учений и настоящего курса. Такого рода сомнения приходят во времена развала государств, упадка обществ, господства синкретических обстоятельств. Однако это преходяще: случайное всегда уступает в итоге закономерному. А по большому счету предвидения серьезных мыслителей все-таки находили подтверждение в жизни. Их советами не без успеха пользовались сколько-нибудь образованные правители. И если отдельные теории никогда не воплощались в практике, то это не обязательно их характеристика. Кроме того, «еще не вечер». В любом случае ближе к истине представление истории политических учений в качестве процесса «накопления и трансляции знаний» о государстве и праве.
Традиционно в уяснении предмета данного курса принято разграничивать его с предметами близких учебных дисциплин.
Историю политических учений можно рассматривать как историю теории государства и права.
С историей государства и права связь тоже самая тесная: там — историческое развитие самих государства и права (государственно-правовых институтов), здесь — история идей о них. Изучение той и другой возможно только во взаимосвязи.
С отраслевыми юридическими дисциплинами связь прямая, но разной интенсивности. В тех из них, которые выходят на общее политико-правовое устройство (например, конституционное право, административное право), содержатся положения, идентичные по своему предмету тем, которыми располагает история политических учений. Только наш курс излагает эти положения в их возникновении и развитии. Чем дальше отраслевые юридические науки от общеполитических позиций, чем больше в них догматики, техники и естественнонаучного, тем меньше дает им современный курс истории политических учений.
Как любой другой курс, история политических учений связана с философией — этой общеметодологической наукой и определяющей дисциплиной и с историей философии, которая также содержит фиксацию исторически возникающего и развивающегося общетеоретического знания, концептуально оформленных его конструкций. Но предмет философии — более общего характера, не специализированный на политике: материя, мироздание, планетарный мир, общество, человек.
В той степени, в какой можно разграничить теорию государства и вообще юридическую науку с политической наукой и с политологией как особым вузовским курсом, следует видеть их связь и особенности предмета истории политических учений. Предмет политологии — политическая система, которая включает четыре органически связанные между собой подсистемы: политические организации (структуры); политические нормы; политические отношения; политическую идеологию.
Место истории учений — в последней подсистеме. Но в той части, в какой политическая идеология касается государства и права, она образует курс истории политических учений как равнозначный курсу истории учений о государстве и праве. В широком смысле история политических учений включает в себя все политологические идеи в полном объеме.
Таким образом, можно сказать, что история политических учений — наука одновременно теоретическая, историческая, политическая и юридическая.
§ 2. Методология исследования и методика изучения истории политических учений
Предмет науки непосредственно связан с ее методологией. В зависимости от того, что надлежит изучать, избираются и соответствующие методы анализа, и наоборот, из того, какие методы используются, можно заключить о результатах и пределах исследования. Наряду с общенаучными история политических учений имеет свои, только ей присущие методы исследования. В качестве таковых можно назвать: хронологический; проблемно-теоретический; портретный; страноведческий.
В качестве специфического можно также указать контекстный метод исследования. Он ориентирует и даже требует рассматривать каждое учение в контексте обстоятельств личной жизни мыслителя, каждое учение и направление мысли — в контексте социально-политических и иных условий жизни страны в тот или иной период ее развития. С более широких позиций уместно обратить внимание на системный подход, который уже выходит за рамки контекстного и используется фактически во всех науках.
Специфическим методом является ценностный (праксеологический) подход к изучению политических учений. И здесь производится прежде всего оценка учения на предмет его отношения к государству и праву. Разные были учения — от апологетических до прямого отрицания необходимости государства и права. Последние были реакцией на отчуждение государства и права от общества. Служение государства одному тирану или кучке правителей, публично пренебрегающих интересами народа, заставляло оценивать государственно-правовые институты в категориях их полезности и необходимости вообще. Мы же, соответственно, оцениваем обоснованность тех учений применительно к обстоятельствам места и времени, выявляем ценностное их содержание: в какой степени они отражают общечеловеческие ценности и в какой — классовые или единоличные интересы.
Признавая актуальность вопроса о частных и специфических методах исследований применительно к истории политических учений, необходимо тем не менее сосредоточить внимание на основных требованиях общих методов.
Всеобщими являются четыре метода: материалистический и идеалистический; метафизический и диалектический.
Материалистический метод в истории политических учений требует рассмотрения идей и их движения в зависимости от объективных факторов человеческого бытия, от обстоятельств, находящихся вне сферы сознания человека, а в конечном счете, как того требовал марксизм, — от состояния экономического базиса и положения общественных классов. Марксизм представляет развитие общества как естественноисторический процесс, где рост производительных сил обусловливает смену одной общественно-экономической формации другой. Соответственно этому развиваются идеи. Вместе с тем признавалось значительное влияние на политические учения других факторов общественного развития: «Пытаться вывести идеологию непосредственно из экономического строя, останавливая внимание только на экономике и классовой сущности взглядов и игнорируя ряд других моментов, обусловливающих характер и содержание идеологии, — значит вульгаризировать и упрощать исторический материализм»[12]. Например, в основе значительного распространения в крепостнической России идей исторической школы права лежит сходство экономических и социальных условий развития России и Германии, которая явилась родиной названной школы. Но следует принять во внимание и то, что первыми профессорами права в российских университетах были немецкие ученые, которые способствовали внедрению определенного образа мышления.
Материалистический метод не отрицает обратное воздействие политических учений на все стороны общественной жизни, в том числе на экономику. Примеров тому достаточно много: значение идей эпохи Возрождения, периода буржуазных революций и т. д. Весьма значимым оказалось революционизирующее влияние марксистской политической мысли. Известны и такие случаи, когда политическая идеология тормозила социально-экономическое развитие. Особенность политической идеологии — известная «живучесть»: она способна оказывать воздействие спустя долгое время после того, как отмерли базисные отношения, ее породившие. Причем неправильно полагать, что это воздействие обязательно должно быть отрицательным. Например, революционными идеями раннего христианства впоследствии не раз вдохновлялись массы в своей справедливой борьбе против несправедливых режимов.
Относительная самостоятельность политической идеологии проявляется также в несовпадении гражданской истории и даже истории государства и права с учениями о них. Подчиняясь собственным закономерностям развития, некоторые учения зарождаются ранее и гибнут позднее соответствующих институтов и учреждений. Тем не менее требуется, чтобы политические идеи и доктрины изучались вместе с определенными политическими и юридическими учреждениями. Без этого нельзя полностью раскрыть материальные источники идей и их социальную роль. Однако исследование политической мысли на фоне социально-политической практики облегчит исследование и познание самих государственно-политических институтов и учреждений. Здесь обнаруживается определенная связь и соотношение между историей политических учений и остальными политико-правовыми науками.
Идеалистический метод ориентирован на поиск источника всяких идей и учений вне материальных условий жизни людей. При этом субъективный идеализм видит эти источники в сознании или подсознании человека, а объективный идеализм считает их данными объективно (применительно к человеку даже до его рождения) и часто обращен к Богу. Последнее есть предмет исключительно веры и не поддается рациональному осмыслению. Что же касается субъективного идеализма, то его трудно отвергать, поскольку некоторые идеи озвучивались задолго до созревания их материальных предпосылок, являли собой озарение отдельных людей, их прозрение, их интуицию. Идеалистический подход к пониманию идеологии плодотворен, если отыскивается источник отдельных идей. Но когда анализируются учения политической мысли, ее школы, течения и направления, приходится обращаться к внешним условиям жизни людей, и в конечном счете роль материальных факторов, в том числе производственных отношений, окажется преобладающей.
Метафизический подход господствовал в давние времена. Он утверждал неизменность, вечность идей, раз и навсегда установленных истин. Сегодня его влияние преодолено. От него отказывается даже церковь. Идеи возрожденного естественного права, как мы убедимся в дальнейшем, даже в теологическом варианте признают развитие мысли, последовательное движение к истине. Впрочем, при тщательном анализе и при соответствующих оговорках этот метод может оказаться не столь вреден и его с пользой можно использовать в интерпретации некоторых политико-правовых институтов. Достаточно сослаться на неизменность неотъемлемых прав человека. Они базируются на неизменных ценностях человеческой жизни — пока. Клонирование человека, общение с обитателями других миров и т. д. Может развить и эти ценности, но на определенное время станут неизменными другие.
Диалектический метод имеет превосходство над метафизическим. Нет вечных, неизменных политических идей. Диалектический метод требует рассматривать их развитие как движение по спирали от низших представлений к высшим в рамках действия закона отрицания отрицания, как объективно обусловленное поступательное движение к пониманию сущности идей о государстве и праве. Одни идеи приходят на смену другим (отрицают другие, вбирая что-то от отрицаемых), а потом и сами уступают место новым. История политических учений в ее реальном историческом бытии есть не что иное, как процесс познания истинной природы государственно-правовых институтов. Процесс этот, имеющий свои ступени, как правило, протекает через борьбу идей отживших и нарождающихся, прогрессивных и реакционных, клановых и массовидных, авторитарных и демократических и т. д. Весьма популярны утверждения, будто одни идеи повторяют другие в замкнутом круге. Эти иллюзии основаны на том, что многие учения являются отражением одних и тех же общечеловеческих ценностей и самого человека. Однако гуманизацию политической идеологии со времени рабовладельческого и феодального строя вряд ли кто-либо отважится отрицать. Кстати, нельзя не видеть в этом заслуг марксизма, побудившего западные государства выводить политическую теорию и практику за рамки эксплуататорского образа мышления, поднимать ее на качественно новую ступень развития. Тот факт, что марксистское учение возникло как отрицание эксплуататорской сущности государства и права, а само оно преодолевалось теориями социального и правового государства, есть свидетельство движения мировой цивилизации в духовной сфере и лишний раз подтверждает действие закона отрицания отрицания.
Изучение политических теорий предполагает уяснение источников их развития. Было бы упрощенчеством и схематизмом ограничиваться анализом процессов, происходящих в сфере производительных сил и производственных отношений. Смена политических режимов и форм также не всегда объясняет историю политической мысли. Те и другие факты всегда имеют значение лишь в главном, существенном и только в конечном счете. Законы диалектики ориентируют на отыскание внутренних источников развития любого явления, в том числе политической идеологии. Таким источником в данном случае выступает борьба противоречивых сторон и тенденций самих государственно-правовых учений.
Диалектический подход требует рассматривать развитие идей в их взаимосвязи и в обязательной связи с иными факторами. В первую очередь с теми институтами, которые являются предметом этих идей, с государством и правом вообще, с политикой в особенности.
Общие методы включают в себя исторический подход к оценке соответствующего направления или школы, равно как и отдельных политических идей. Учение Н. Макиавелли, изложенное им в «Князе», имело прогрессивное значение только в условиях современной автору Италии. Естественно-правовые идеи играли прогрессивную роль в эпоху первых буржуазных революций, но получили совершенно иное звучание при возрождении их в начале XX в. Было бы искажением истории замалчивание прогрессивной роли и влияния буржуазных идеологов только потому, что их идеи уже утратили то политическое значение, какое они имели в борьбе с феодализмом, и столь же большой изменой историзму было бы замалчивание влияния марксистских идеологов в борьбе с пороками дикого капитализма. Рассмотрение исторических идей в свете современности и, напротив, современных в свете истории — таково требование исторического метода.
Конкретно-исторический подход обнаруживает разное содержание одних и тех же понятий, употребляемых идеологами противоположных направлений, что не должно мешать пониманию сущности учения в целом. Республиканец Ж.-Ж. Руссо не отрицал монархии как формы правления, но его монархия существенно отличалась от того идеала, который рисовал, скажем, Ж. Боден или некоторые другие защитники королевской власти. В современных условиях многие политические партии имеют своей программной целью установление и упрочение парламентской республики. Между тем некоторые европейские монархические государства дают иногда не меньше примеров демократии, чем славная своими республиканскими идеями Франция.
Конкретно-исторический подход дает представление применительно к конкретным авторам идей, обстоятельствам появления идей, к конкретным интересам, стоящим за этими идеями, и т. д. Но нельзя упустить теоретическую сторону вопроса. Общеметодологический, гносеологический момент переживает конкретику и часто создает имя мыслителю.
Конкретно-историческое исследование учитывает диалектику общего, особенного и единичного в политических учениях различных авторов, вскрывает коренную противоположность во взглядах идеологов разных партий и разных направлений. Только на этой основе обнаруживаются закономерности развития идей, устанавливаются связи того или иного учения со всеми сторонами социальной жизни данной эпохи. Крылатое выражение «Новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет тому назад» не утратило своего значения. Хотя, разумеется, имеют место компромиссы, наблюдаются, как и прежде, попытки встать над борющимися партиями и их идеологиями. Если это удачные попытки, то им суждено оформиться в самостоятельные политические движения (партии). А далее все как обычно — по кругу на новом витке идеологического противостояния.
Всматриваясь в политико-правовую систему взглядов конкретного общества конкретного периода, можно увидеть картину социального расслоения, классового строения и политического устройства общества. Однако отражение будет и неполным, и расплывчатым. А если рассматривать взгляды отдельных представителей того или иного слоя, той или иной партии, той или иной подсистемы государственного устройства и т. д., той вовсе можно ошибиться. Ошибочно, например, рассматривать всякое указание на принадлежность мыслителя к определенному классу как непременно положительную или отрицательную оценку его идей. Этим часто грешили. Между тем выходцы из самых реакционных кругов могли пропагандировать весьма прогрессивные идеи, пусть это и было исключением из правила. Задача всегда состояла в том, чтобы раскрыть, что именно хотел выразить, к чему субъективно стремился мыслитель; что объективно выразили его высказывания, каково общественное значение высказанных им мыслей. Личностные характеристики отойдут на второй план.
Б. Спиноза, например, будучи выходцем из буржуазии и по большому счету представителем буржуазной идеологии, отнюдь не стремился отстаивать корыстные интересы своего класса и неоднократно заявлял о своем стремлении математически, объективно изучить природу человека и созданные им учреждения. История знает многих авторов, совершенно искренне веривших в общее благоденствие и искренне желавших его, предлагавших совершенно утопичные преобразования, искренне заблуждаясь в возможностях их проведения, совершенно не замечавших, а порой и объективно не имевших возможности заметить, что существующий строй, установившийся политический порядок коренится в непреодолимых закономерностях общественного развития. Прочитывая первоисточник по истории политических учений, студент обязан разграничивать познавательную и идеологическую функцию предлагаемой теории. Но в еще большей степени приходится задумываться о политической функции сформировавшихся школ и направлений в рамках общей истории политической мысли. Таким образом, приобретает самостоятельное значение в познавательной деятельности не только исторический, но и политический подход.
Политический подход в советской науке отождествлялся с партийностью. В той мере, в какой партийность понималась как необходимость подходить к вопросу объективно, она вне критики. Ее можно поддержать даже и в том, чтобы смотреть на учения с позиций передовых в обществе сил, с позиций гуманистических принципов, определявших непримиримое отношение к враждебной делу мира и прогресса идеологии. Но принцип партийности был справедливо отвергнут в том содержании, в каком он не допускал даже знакомства с непартийной идеологией; в каком он провозглашал истиной в последней инстанции идеологические постулаты, выраженные в последних партийных решениях; в каком он под флагом борьбы с ревизионизмом опирался на метафизическую интерпретацию установившихся догм.
Оценивая теорию того или иного мыслителя, следует помнить, что «исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками»[13].
Определиться в том, что суть новое в политико-правовой мысли, а что повторение ее азов, гораздо проще, чем сойтись во мнении относительно прогрессивности и реакционности теории, относительно ее полезности или вредности, необходимости негативной или позитивной ее оценки. Показателен в этом отношении пример оценки В. И. Лениным творчества Л. Н. Толстого: «Учение Толстого безусловно утопично и, по своему содержанию, реакционно в самом точном и в самом глубоком значении этого слова. Но отсюда вовсе не следует ни того, чтобы это учение не было социалистическим, ни того, чтобы в нем не было критических элементов, способных доставлять ценный материал для просвещения передовых классов»[14].
Невозможно было бы убедить сегодня сторонников ненасильственной теории преобразования общества в реакционности учения Л. Н. Толстого. Это вообще трудно было бы сделать. Не бесспорно и утверждение в утопичности его идей. Скорее реакционными оказались идеи насильственного ниспровержения существующего строя в России, скорее утопичными оказались прогнозы насильственного построения нового мира на основании насильственно разрушенного старого. Однако тот подход, согласно которому в любых учениях можно найти «ценные зерна», должен определять наше отношение ко всяким учениям о государстве и праве. К сожалению, именно это и труднодостижимо в действительности, поскольку каждый властвующий миро- и правопорядок решительно отвергает отличный от него. Кто, например, из представителей господствующего христианского вероучения и даже из светских политиков задается вопросом позитивных сторон исламистской фундаменталистики? Между тем и в материалистическом, и в идеалистическом, как в светском, так и в религиозном, как в автократическом, так и в демократическом миропонимании имеет место отражение, часто в смещенном виде, определенных аспектов реальной действительности.
Обязательно следует иметь в виду связь и соотношение истории политических учений с историей государства и права, а также с общей теорией государства и права в плане не только их предмета, но и метода. История политических учений входит в группу теоретико-исторических правовых наук. Исследуя политико-правовые идеи в их хронологической последовательности, она, как и история государства и права, пользуется историческим методом. Однако, имея своим предметом государственно-правовые учения, а не государственно-правовые институты и учреждения, она пользуется почти в равной мере логическим методом исследования, который характерен уже для общей теории государства и права. Таким образом, с точки зрения некоторых особенностей метода исследования история политических учений помещается между историей государства и права и общей теорией государства и права. Одни и те же политико-правовые теории могут быть предметом как истории политических учений, так и общей теории государства и права, что уже предопределяет тесную связь (в предметном и методологическом отношении) той и другой научных дисциплин.
Диалектический подход ориентирует на особого рода методику изложения и изучения материала. Так, учитывая диалектическое соотношение общего, особенного и единичного, резонно сочетать портретный метод освещения материала с предметным, и тогда изучение идей отдельного мыслителя (в отдельном всегда присутствует общее, отдельное всегда богаче общего) помогает правильнее и полнее понять то направление политической мысли, которое он представляет.
Аналогично можно рассуждать и по отношению к изучению политической мысли отдельной страны. Причем в силу языковых и иных обстоятельств своя страна в большей степени подвластна пониманию. Вместе с тем нельзя понять ее в отрыве от движения мировой цивилизации. При этом нет такой страны, которая не внесла бы в сокровищницу политической и правовой мысли чего-то своего. В качестве особенного в данном случае могут выступать регион, материк, часть света и т. д.
Поделиться книгой: