Помоги проекту - поделись книгой:
Для строительства своих сооружений иоанниты выбирали места, доминировавшие над прилегающей местностью, что позволяло контролировать всю территорию в радиусе нескольких километров. Арабский автор, описывая крепость Бельвер, сравнивал ее с орлиным гнездом. В крепостях и за́мках иоанниты, как правило, строили вторую линию укреплений. Так, крепость Крак де Шевалье, находившаяся на склоне ливанских гор, в 1144 году переданная иоаннитам тем же графом Раймундом Триполийским, имела построенные рыцарями мощные двойные стены с высокими башнями и рвом, пробитым в скалах. Внутри крепости (общей площадью около трех гектаров) находились жилые здания: казармы, палата великого магистра, амбары для зерна, мельница, пекарня, маслобойня, конюшни. В крепость был проложен акведук, по которому постоянно поступала питьевая вода в объеме, достаточном для двухтысячного гарнизона. Но как ни была надежна защита крепости и мужество иоаннитов, силы врага, бывало, оказывались настолько значительны, что иногда их численность превосходила численность иоаннитов в десятки раз. И при этом ни одна из крепостей не была сдана без боя!
Поразителен еще один пример укрепленных сооружений иоаннитов. Крепость Маргат была передана госпитальерам графом Раймундом III Триполийским в 1186 году. Эта крепость располагалась к югу от Антиохии, в 35 километрах от моря, и была построена из скального базальта с двойными стенами и большими башнями. Внутри находилось вместительное подземное водохранилище. Запасы крепости позволяли тысячному гарнизону выдержать пятилетнюю осаду. Долгое время эта крепость была одной из главных резиденций ордена. Известны принятые в ней Маргатские уставы (в которых впервые рыцари стали подразделяться по национальному признаку на «языки», или «нации»). Маргат пал в 1285 году после жесточайшей осады мамлюками преемника султана Бейбарса — Келауна.
Крестовые походы ХII — ХVI веков
Как уже говорилось, с иоаннитских рыцарей можно брать пример отваги. В 1124 году с их помощью была снята осада арабов с главного порта Иерусалимского королевства, Яффы, и взят Тир — один из богатейших городов в Восточном Средиземноморье.
Принимали участие рыцари ордена, конечно же, и в крестовых походах. В 1137 году войска византийского императора Иоанна Комнина ненадолго захватили Антиохию, а в декабре 1144 года отряды сельджукского эмира Имад-ад-Дина разгромили княжество Эдесское, и после обращения послов христианских государств на Востоке к римскому папе Евгению III летом 1147 года начался Второй крестовый поход, в котором принимали участие и иоанниты. Семидесятитысячная армия крестоносцев во главе с французским королем Людовиком VII и германским королем Конрадом III Гогенштауфеном после неудачной осады Дамаска вернулась в Европу ни с чем. Второй крестовый поход закончился провалом. В 1153 году иоанниты участвовали в захвате Аскалона, а в 1168-м — в неудачной осаде Каира. К концу XII века в ордене иоаннитов насчитывалось более 600 рыцарей.
В 1171 году в Египте путем захвата власти воцарился визирь Юсуф Салах-ад-Дин, названный в Европе Саладином, в течении нескольких лет объединявший под своим управлением Сирию и Месопотамию. Началась ожесточенная борьба мамлюков с крестоносцами. В 1185 году король Иерусалима и Салах-ад-Дин подписали договор о мире на четыре года. Но в начале 1187 года владелец двух крепостей — Керак и Крак де Монреаль — барон Рене Шатильонский напал на караван Салах-ад-Дина, направлявшийся из Каира в Дамаск. Среди захваченных была сестра правителя Египта. Султан потребовал объяснений, но Рене ответил, что договор не подписывал, поэтому его и не соблюдает. За это Салах-ад-Дин объявил крестоносцам священную войну.
На землю Иерусалимского королевства он пришел уже с шестидесятитысячным войском мамлюков и 1 июля 1187 года взял Тивериаду. А 5 июля под Тивериадой, между Тивериадским озером и Назаретом, крестоносцы были наголову разбиты армией Салах-ад-Дина: в плен попали иерусалимский король Ги де Лузиньян, великий магистр тамплиеров и множество рыцарей. После разгрома армии крестоносцев под Хиттином были казнены более 30 рыцарей, а Рене Шатильонскому Салах-ад-Дин лично отрубил голову. Разгром крестоносцев при Тивериаде имел катастрофические последствия для Иерусалимского королевства. Оно лишилось самой боеспособной части армии. Тем самым были открыты дороги на все замки, крепости, города, порты и сам Иерусалим. Само существование Иерусалимского королевства оказалось под угрозой.
Первым делом Салах-ад-Дин, чтобы отрезать Иерусалимское королевство от Европы, взял порты: Акру, Торон, Сидон, Бейрут, Назарет, Яффу и Аскалон. А в середине сентября 1187 года армия Салах-ад-Дина осадила Иерусалим. Оборонять город было бесполезно, и 2 октября, после нескольких переговоров, тот сдался. Покинуть город жители могли, только заплатив выкуп: 10 золотых динаров за мужчину, 5 — за женщину и 1 — за ребенка; тот, кто не смог этого сделать, становился рабом. Около 3 тыс. бедняков были отпущены просто так.
Однако крестоносцы со своим поражением не смирились. В их руках еще оставались Бельфор, Тир, Триполи, Крак де Шевалье, Маргат и Антиохия. В мае 1189 года начался Третий крестовый поход, который возглавили германский император Фридрих Барбаросса, французский король Филипп II Август и английский король Ричард Львиное Сердце. В походе участвовали иоаннитские рыцари. По дороге король Ричард взял отложившийся от Византии остров Кипр, королем которого стал бывший глава Иерусалимского королевства Ги де Лузиньян. Одиннадцатого июля 1191 года крестоносцы штурмом одолели Акру, где и расположилась главная резиденция ордена иоаннитов. Резиденции иоаннитов находились также в Тире и Маргате. Ричард Львиное Сердце хотел взять Иерусалим, но осадить город не смог: 2 сентября 1192 года с Салах-ад-Дином был заключен мир, по которому Иерусалим оставался у мамлюков, а за крестоносцами сохранилась только узкая прибрежная полоса от Тира до Яффы. К тому же у Ричарда появились неотложные дела в своем королевстве, в Англии, и он собирался поскорее туда отплыть. Столицу Иерусалимского королевства перенесли в Акру.
Приняли участие рыцари ордена и в Четвертом крестовом походе, объявленном в 1199 году. Войска под руководством итальянского маркграфа Бонифация Монферратского и Балдуина Фландрского на венецианских судах Энрико Дандоло подошли к Константинополю, сделав это по просьбе претендента на императорский престол, византийского принца Алексея Ангела, сына императора Исаака Ангела, которого к тому времени сверг с престола собственный брат. Иоанниты соблазнились огромными деньгами, которые Алексей обещал им заплатить, если с их помощью его отец снова будет возведен на трон. Исаак праздновал победу, но у него не было денег в достаточном количестве, чтобы заплатить рыцарям. Начались затяжные переговоры, в которых Исаак просил отсрочить выплату долга. Крестоносцы на это не соглашались: их ждала Святая земля.
Но на этом интрига, связанная с борьбой за престол, не закончилась. В Константинополе объявился один принц из рода Дуков, который стал проповедовать ненависть греков к крестоносцам и даже сделал вылазку против последних, которая и решила судьбу империи. Народ единогласно поддержал принца, и в соборе Святой Софии он был провозглашен императором. Наследника престола Алексея Ангела он, конечно же, заточил в темницу и там убил. Теперь ему нужно было избавиться от вождей крестоносцев, и он задумал заманить их в ловушку, пригласив на пир, но ему это не удалось. На следующий день сама византийская армия предприняла враждебные действия против крестоносцев, попытавшись поджечь их корабли. И началась война. Константинополь был осажден почти со всех сторон. После недолгой осады крестоносцы со второй попытки штурмом взяли город. Принц бежал. Невероятные богатства Константинополя были разграблены. По самым приблизительным оценкам их стоимость тогда составляла 1 млн 100 тыс. серебряных марок. Жителей города пощадили.
Византия лежала у ног рыцарей-иоаннитов, и 9 мая императором новой Латинской империи был избран граф Балдуин IX Фландрский. Крестоносцы захватили и поделили между собой земли Фракии, Македонии, Фессалии, Аттики, Беотии, Пелопонесса и острова Эгейского моря. Тогда же с участием иоаннитов на Пелопонесском полуострове было образовано Морейское княжество.
Дальнейшая судьба ордена связана с тем, что он постепенно становился крупным землевладельцем. Во-первых, он получал владения как в Палестине (на завоеванных землях), так и в Европе в награду за военные подвиги и услуги, оказанные монархам. Во-вторых, рыцари чести (или «рыцари по справедливости»), принимавшие все обеты (в том числе обет бедности), жертвовали свое имущество и недвижимость ордену. В-третьих, орден наследовал земли своих погибших рыцарей (в уставе Раймонда де Пюи отправляющемуся в путь рыцарю предписывалось «сделать духовное завещание или другое распоряжение», и достаточно часто рыцари объявляли своим наследником орден). Каждое отдельное владение ордена называлось командорством, и, по своему обыкновению, в каждом таком владении (как в Палестине, так и в Европе) орден устраивал госпиталь в честь святого Иоанна Иерусалимского. За время крестовых походов появились целые государства иоаннитов (последним из них стало государство со столицей в Акре).
Участие иоаннитов в Пятом крестовом походе 1217 и 1221 годов запомнилось неудачной осадой крепости Тавор, имевшей 77 башен, и взятием после долгой осады крепости Дамисты (Дамиетты) в мамлюкском Египте. А в 1230 году иоанниты завязали контакты с ассасинами — тайной мусульманской организацией-государством, образованной в конце XI века в Иране и имевшей крепости и замки в Сирии и Ливане.
Однако вскорости, в августе 1244 года, Иерусалим пал под натиском войск египетского султана ас-Салиха, а 17 октября 1244 года объединенное войско Иерусалимского королевства было разбито при Харбийи (Форбии) войсками египетского султана Бейбарса (Бибарса). Из 7 тыс. рыцарей в живых осталось только 33 тамплиера, 3 тевтонца и 27 иоаннитов; около 800 рыцарей были взяты в плен. В 1247 году египтяне захватили также часть Галилеи и город Аскалон, который защищали иоаннитские рыцари.
С 1265 по 1271 год рыцари потеряли также Кесарию, Арсуф, Яффу, Монфор, Крак де Шевалье и, что самое страшное, — Антиохию, одну из мощнейших крепостей на Ближнем Востоке. Эту крепость крестоносцы осаждали 7 месяцев и потеряли под ней половину своей армии.
Однако в 1270 году рыцари затевают еще один, последний крестовый поход — восьмой по счету. 17 июля войска крестоносцев под предводительством французского короля Людовика IX высадились в Тунисе. Но вскоре король умер от лихорадки. Поход завершился безрезультатно, был подписан мир, но крестоносцы не смогли переломить ситуацию в свою пользу. В 1285 году войска султана Бейбарса взяли Маргат, в 1287-м — Латакию, в апреле 1289-го — Триполи.
Хотя рыцари и прославились своими отвагой и мужеством, ни одно социальное объединение не вечно. В 1291 году, несмотря на героизм рыцарей Креста Красного (тамплиеров) и рыцарей Креста Белого (госпитальеров), сражавшихся бок о бок, на одного христианина приходилось 7 мусульман, битва продолжалась каждый день, и Акра (Птолемаида), продержавшаяся около двух недель, была потеряна перед лицом подавляющего численного превосходства мусульманских войск. Падение Акры имело огромное политическое и военное значение — это было уничтожение последнего оплота христиан и изгнание их со Святой земли. С падением Акры Иерусалимское королевство прекратило свое существование и закончилась история крестовых походов.
Уход из Святой земли. Кипр
После падения Иерусалимского королевства и изгнания из него иоаннитов в конце XIII века они перебрались на Кипр, захваченный еще в 1191 году отрядами английского короля Ричарда Львиное Сердце и проданный тамплиерам, которые потом уступили остров королю Иерусалимскому Ги де Лузиньяну (эта династия удерживала за собой остров до 1489 г.). Стараниями великого магистра госпитальеров Жана де Вилье у них на Кипре уже были замки в Никосии, Колосси и других местах. Отход на Кипр был достаточно боевым: Жан де Вилье и его рыцари мечами прорубили себе дорогу на орденскую галеру, в то время как с палубы прикрывавшие их доблестный отход лучники обрушивали град стрел на врага, стремившегося уничтожить последних из оставшихся в живых героев великой христианской армии. Разбитые и раненые, но не покоренные и не сломленные, рыцари высадились на Кипре, где король Ги де Лузиньян дружески встретил их. Орден стал вассалом короля Кипра и получил от него феодальное владение Лимассол (Лимиссо).
Здесь произошло слияние госпитальеров с еще одним орденом, также изгнанным из Иерусалима, — орденом Святого Самсона. Этот союз стал именоваться «рыцари Кипра». Подарок короля Кипра был утвержден римским папой Климентом V. В Лимассоле в течение восемнадцати лет располагалась резиденция ордена.
В новой резиденции был созван генеральный капитул, и, пожалуй, такого многолюдного собрания не было со времени основания ордена. Некоторые из кавалеров советовали великому магистру переселиться в Италию, но он и прочие старшие кавалеры, не теряя надежды возвратить когда-либо землю обетованную, отвергли предложение первых, а решились на время остаться в Лимассоле. Здесь великий магистр основал гостиницу, повелел кавалерам вооружить суда, на которых они прибыли в Кипр, и использовать их для защиты паломников, которые и после потери христианами Иерусалима не преставали посещать святые места.
Но на этом переселения рыцарского ордена не закончились. Из-за непостоянства кипрского короля великий магистр решился переменить место резиденции. В соответствии со средневековым ленным правом орден, хотя и сохранял определенную свободу в решении собственных дел, вынужден был находиться в некоторой зависимости у своего сеньора, что выражалось, в частности, в уплате дани и несении воинской повинности. Но у великого магистра Гийома де Вилларе отношения с сеньором де Лузиньяном не сложились, и гордый рыцарь стал подыскивать себе другое место.
Переселение на Родос
Годы, проведенные на Кипре, не прошли даром, они позволили ордену восстановить силы. Казна наполнилась поступлениями из Европы, а также добычей от морских побед над корсарами и турками. Увеличился приток новых рыцарей из Европы, орден вновь обрел былое могущество. В то время как ордены тамплиеров и тевтонцев после утраты Святой земли переместились в родные страны и, несмотря на свое значение, в конце концов оказались в зависимости от своих сеньоров, рыцари ордена Святого Иоанна не хотели иметь сеньора, они решились на завоевание острова Родос. В 1307–1309 годах госпитальеры завоевали остров и впоследствии основали на нем мощную крепость и госпиталь. А в 1310 году на Родос была официально перенесена штаб-квартира ордена. Первой заботой рыцарей стало укрепление старых византийских фортификаций острова и строительство госпиталя.
Рыцари ордена оказались дальновидны: вскорости их ждала опасность, так что обновление оборонительных укреплений стало вовсе не пустой предосторожностью. Всего через два года после появления рыцарей на Родосе турки предприняли попытку завладеть островом Аморгос, лежащим в ста милях к северо-западу от Родоса. Великий магистр Фульк де Вилларе бросил на разгром неприятеля все силы ордена, и в морском сражении у берегов Аморгоса турки потеряли весь свой флот.
С турками крестоносцы находились в состоянии войны долгие годы. Военные операции велись практически непрерывно до последней четверти XV века, и они рождали своих героев. Один из них был Дьедонне де Гозон, избранный великим магистром в 1346 году. Под предводительством де Гозона рыцари одержали внушительную победу над турецким флотом у берегов Смирны. Этот город оставался их форпостом в Малой Азии до тех пор, пока в 1402 году не пал под ударами армий Тимура.
Европа не собиралась спускать с рук туркам разгром крестоносцев: вторая половина XIV века отмечена непрестанными попытками взять реванш. В 1365 году папа Урбан V призвал к новому крестовому походу против неверных. Подготовку к нему возглавил король Кипра Петр I. Летом 1365 года у берегов Кипра собралась армада парусников, галер и транспортных судов, на борту которых находились рыцари и воины из разных стран Европы. Были там и галеры ордена Святого Иоанна. Турки не сомневались, что главный удар будет нанесен по Сирии. Однако корабли крестоносцев направились в сторону Александрии, остававшейся одним из красивейших и богатейших городов Северной Африки. Город был взят приступом, разграблен, предан огню и мечу. Крестоносцы с беспощадным варварством истребляли мирное население, не делая различия между мусульманами, христианами и евреями. Когда перегруженные богатой добычей корабли крестоносцев вернулись на Кипр, стало ясно, что любая попытка развить первый успех обречена на неудачу. Большая часть крестоносного воинства дезертировала. Однако арабы и турки надолго запомнили безжалостную резню, устроенную крестоносцами в Александрии. Через 60 лет они захватили и опустошили Кипр. С падением Кипра с карты Восточного Средиземноморья исчезло последнее латинское королевство, орден Святого Иоанна остался один на один с набиравшей силу державой турок-османов.
Воинственный дух рыцарей не позволял им сидеть на месте. Через два года после разграбления Александрии госпитальеры предприняли успешную морскую экспедицию к берегам Сирии. Десант, высаженный с орденских галер, вернулся с богатой добычей. С этих пор морские набеги на города Леванта, Египта и Малой Азии стали совершаться регулярно. Рыцари поняли, что лучший способ борьбы с превосходящим по численности противником — внезапное нападение.
Как видно, поколению иоаннитов конца XIV века не давали покоя рассказы отцов и дедов о крестовых походах — орден Святого Иоанна принял участие в последней попытке средневековой Европы возродить времена славы крестоносцев. Стотысячная армия под командованием старшего сына герцога Бургундского выступила в поход, намереваясь вытеснить турок с территорий, занятых ими за Дунаем. Крестоносцы лелеяли надежду повторить успех Первого крестового похода, пройдя через Анатолию до Иерусалима. Совместно с генуэзцами и венецианцами госпитальеры должны были обеспечить поддержку с моря. Орденский флот под командованием великого магистра Филибера де Найяка вошел в Черное море через Дарданеллы и Босфор и встал на якорь рядом с устьем Дуная. Однако в боевых действиях участвовать ему не пришлось. Огромная, но плохо организованная и крайне недисциплинированная армия крестоносцев была наголову разбита легкой кавалерией турок у города Никополиса.
Противостояние сразу нескольких противоборствующих сил до предела осложнило обстановку в Леванте. Особенно это почувствовалось после захвата Багдада войсками Тимура в 1392 году. В 1403 году госпитальеры, никогда не колебавшиеся перед заключением временных союзов со своими вчерашними врагами против нового могущественного противника, договариваются о совместных действиях с египетскими мамлюками. Согласно условиям соглашения, орден получал право открыть свои представительства в Дамиетте и Рамле и восстановить свой старый госпиталь в Иерусалиме. Эта договоренность с мамлюками принесла ордену почти четыре десятилетия мирной передышки. Тем не менее работы по возведению новых фортификационных сооружений на Родосе продолжались, а галеры регулярно выходили в море из порта Мандраччио.
К середине XV века военно-политическая ситуация меняется, и соотношение сил в Восточном Средиземноморье становится не в пользу госпитальеров. Взятие Константинополя в 1453 году победоносными войсками султана Мехмета II прозвучало для ордена сигналом смертельной опасности. Мехмет II был искусным полководцем, образованным человеком, знал несколько языков, и завоевание Родоса было для него лишь вопросом времени. Над госпитальерами нависла смертельная угроза.
И вот к крепости госпитальеров подошло семидесятитысячное войско султана. Великим магистром ордена был тогда Пьер д’Обюссон. Мощи турецкой армии он мог противопоставить только 600 рыцарей, включая оруженосцев, и от 1,5 до 2 тыс. человек наемных иностранных войск. На стороне рыцарей сражалось и местное население, которому раздали оружие. Количество рабов, также участвовавших в военных действиях, в те времена никто не учитывал.
Безусловно, силы никак нельзя назвать равными. В конце концов огромное численное превосходство турок и мощь их артиллерии начали сказываться на ходе осады. Южные стены города, окружавшие так называемый еврейский квартал, были практически разрушены. Защитники Родоса оказались на грани поражения. Когда 27 июля башибузуки — передовой отряд турецкого войска — пошли в атаку, казалось, что ничто уже не может спасти осажденных. Немногочисленные оставшиеся в строю рыцари отчаянно сражались в проемах полуразрушенных стен. Д’Обюссон лично возглавил оборонявшихся на самом опасном направлении. В жестокой схватке он был четырежды ранен, но продолжал сражаться, пока не упал, пронзенный копьем янычара.
И все-таки победило мужество госпитальеров. Башибузуки, увидев столь отчаянное сопротивление, в панике откатились назад, сминая подходившее подкрепление. Началась невообразимая свалка, в которой турки потеряли не менее 5 тыс. человек. Опасаясь полного разгрома, главнокомандующий турецкими войсками Мисак-паша был вынужден дать сигнал к отступлению. На следующее утро турки погрузились на ожидавшие их суда и отбыли восвояси. По дороге Мисак-паша умер от дизентерии.
И не мужество ли вкупе с искусством орденских хирургов спасло великого магистра? Он выжил. Когда весть о победе ордена достигла королевских домов Европы, на Родос хлынул поток финансовой и военной помощи. Пьер д’Обюссон немедленно развернул широкие работы по восстановлению разрушенных фортификаций Родоса. Он понимал, что рано или поздно ордену предстоит сойтись в решающей схватке с турками.
Смерть Мехмета II привела к власти его сына Баязида, который намеревался осуществить множество походов на различных направлениях против Европы, но из-за его ленивого и бездеятельного характера успеха в войне с Европой не последовало.
Гораздо серьезнее был настроен сын Баязида Селим. Воцарившись и поколебав могущество мамлюков, Селим овладел Палестиной, на стенах Иерусалима было водружено знамя с полумесяцем. Победитель Персии, властелин Египта, Селим готовился направить все свои силы против христиан. Когда в Европе стало известно, что Иерусалим оказался во власти турок, духовенство и рыцари восприняли это как иго неверных, под которое попала Святая земля, так что для возрождения духа старинных крестовых походов оставалось совсем немного.
Однако Старый Свет был уже не тот. Крестовый поход все-таки был провозглашен, и сделал это на Пятом Латеранском соборе папа Лев Х. Он даже выслал легатов во все европейские страны, способные дать отпор, и объявил о необходимости перемирия между всеми европейскими государствами на 5 лет. Тех государей, кто не соблюдал перемирия, папа грозил отлучить от церкви. Европейские монархи не сопротивлялись жесткому поведению папы, они ответили ему согласием. По всей Европе усиленно собирались налоги, пожертвования, совершались духовные процессии. Наконец был составлен план войны. Но все эти приготовления оказались напрасными: мир между христианскими монархами в скором времени был нарушен, и каждый употребил те армии, которые были направлены против турок, на свои цели. Соперничество Карла V и Франциска I перенесло войну в Европу, и все перестали думать о походе. Крестовый поход Льва Х лишь возбудил воинственный фанатизм турок против христиан. Преемник Селима Сулейман овладел Белградом и снова направил силы османов на Родос.
И этот фанатизм не замедлил проявиться. В июне 1522 года двухсотысячное турецкое войско на 700 кораблях направилось к берегам Родоса. Султан лично возглавил огромную армию, которая должна была покончить с возмутителями спокойствия Османской империи. Рыцари просто не могли выдержать такую осаду и обратились за помощью к государствам Европы. Помощи не последовало. Им оставалось только противопоставить врагу свое немногочисленное войско и храбрость. Шесть месяцев они героически удерживали остров, осажденный полчищами войск Османской империи! Рыцари проявляли чудеса героизма, но армия Сулеймана Великолепного была слишком многочисленна. Стремясь избежать поголовного истребления рыцарей, великий магистр Филипп Вилье де Лиль-Адан решил вступить в переговоры с султаном, предложившим госпитальерам заключить мир на почетных условиях. Первого января 1523 года госпитальеры навсегда покинули Родос, который они удерживали более 200 лет, отражая различные натиски и ведя активную борьбу с пиратами и турками.
Так закончилась славная история отважных защитников христианских ценностей. Рыцари были выбиты с острова и стали искать убежища в Италии. Слезы лились из глаз папы и епископов, когда рыцари рассказывали о своих бедствиях на Родосе. Но сострадания пастырей христианской церкви было недостаточно, чтобы предоставить рыцарям то, что они просили у европейских государей: уголок земли, пустынный остров в Средиземном море, где члены ордена могли бы продолжать бороться с турками.
Триполи и Мальта
Отступать зачастую труднее, чем атаковать. Путь рыцарей ордена от Родоса к берегам Европы был долог и труден. Их флот насчитывал 50 судов всех форм и размеров, включая 17 транспортных, арендованных у родосцев. На борту находилось около 5 тыс. человек, включая больных и раненых. На острове Кандия госпитальерам был устроен торжественный прием, однако рыцари вели себя сдержанно. Они помнили, что венецианцы, владевшие островом, отказались помочь им во время осады Родоса. Два месяца длился ремонт судов. Лишь в марте 1523 года госпитальеры продолжили путь. Через два месяца они были в Мессине. Однако и здесь рыцарей ждала неудача. На побережье южной Италии свирепствовала чума. Шесть месяцев госпитальеры, спасаясь от эпидемии, переезжали из Неаполя в Виттербо, из Виттербо в Вила Франка, пока наконец не обосновались в Ницце, находившейся в то время во владениях герцога Савойского.
Конечно же, слава о храбрых защитниках цитадели на Родосе облетела всю Европу. Европейские монархи отдавали должное мужеству, проявленному госпитальерами при обороне Родоса. Однако прийти на помощь странствующим рыцарям никто не спешил. Трудно сказать, как дальше сложилась бы судьба ордена, если бы не выдающийся дипломатический талант великого магистра Филиппа де Лиль-Адана. Вице-король Сицилии дал понять великому магистру, что орден мог бы рассчитывать на его покровительство, если бы согласился избрать в качестве места своего пребывания Триполи — новое владение испанской короны в Северной Африке. Захват Триполи, по словам вице-короля, в Мадриде рассматривали в качестве первого шага на пути завоевания Египта.
Это предложение, само собой, не вызвало у госпитальеров особого энтузиазма. Триполи, известный суровыми условиями жизни, конечно, не мог идти ни в какое сравнение с Родосом. Однако в октябре 1523 года поступило другое предложение. На сей раз оно исходило от короля Карла V. Король предложил рыцарям острова́ Мальтийского архипелага. И в конце июня 1524 года восемь рыцарей, представлявших каждый из входивших в орден «языков», посетили Мальту и Триполи, чтобы ознакомиться с предлагаемыми условиями. Суровый каменистый остров не понравился госпитальерам с первого взгляда, но вид Триполи поверг их в еще большее разочарование. Рыцари составили послание Карлу, в котором писали, что Триполи с его слабыми крепостными сооружениями силами ордена оборонять немыслимо. Орденский капитул отверг предложение испанского короля.
Правда, великий магистр сделал еще одну попытку вынести суждение о Мальте. Пожелав снять с себя бремя единоличного ответственного решения, он снарядил на Мальту специальную разведывательную экспедицию из своих людей для детального ознакомления с возможной резиденцией ордена. Выводы комиссии удручали: оба главных острова Мальтийского архипелага, которые от щедрот своих пытался навязать ордену Карл V, представляли собой голую, выжженную солнцем землю со скудной растительностью и бедным крестьянским населением, влачившим жалкое существование. Из укреплений, которые должны были служить иоаннитам опорой в борьбе с турецким флотом и алжирскими корсарами, с большой натяжкой могло пригодиться лишь одно — форт Сан-Анджело, да и тот был полуразрушен. Это был еще один довод против предложенного проекта. Единственным, что примирило посланцев ордена с Мальтой, было наличие на острове удобной гавани — фактор немаловажный в эпоху борьбы за господство в Средиземном море.
Однако тут добавилось еще одно основание отвергнуть «щедрое» предложение Карла V: против появления рыцарей на острове стали возражать сами мальтийцы, которых совсем «забыли» спросить, хотят ли они иметь новых правителей в дополнение к уже существующим. К этому времени Мальта и так страдала от гнета испанского короля и его наместника на Сицилии — прибытие на остров заносчивых рыцарей не сулило ничего хорошего ее жителям. Однако нежелание мальтийцев, как, впрочем, и следовало ожидать, не было принято во внимание.
Когда уже казалось, что переговоры зашли в тупик, из которого не выбраться, в них вмешался папа Климент VII. И 24 марта 1530 года участники сделки ударили по рукам. Эдикт о передаче Мальты, Гоццо и Триполи ордену сохранился до сих пор и находится в Ла-Валлетте, в Национальной библиотеке. Под документом красуется подпись Карла V:
Наконец-то на горизонте госпитальеров забрезжила надежда на новую резиденцию. Отныне орден мог, как значится в договоре, «в мире исполнять свой долг перед религией на благо христианской общины и использовать свои силы и оружие против вероломных врагов святой веры». Но дар, разумеется, сопровождался рядом условий, из которых самым тяжелым оставалось обязательство охранять для августейшего монарха город и крепость Триполи, а самым легким являлась феодальная повинность в пользу вице-короля Испании, правившего на Сицилии от имени Карла V. Каждый год в День Всех Святых (1 ноября) великий магистр должен был в знак признания вассальной зависимости отправлять вице-королю охотничьего сокола — дань чисто символическую.
Мы бы погрешили против истины, если бы не упомянули прочие ограничения. Так, орден ни под каким предлогом не мог участвовать в военных действиях против королевства, вице-король имел право назначать на Мальту епископа (из кандидатур, предложенных госпитальерами), и уж само собой разумелось, что без согласия вице-короля рыцари не смели передавать Мальту какой-либо третьей стороне.
Надо сказать, что иоанниты все еще мечтали об утраченной резиденции и о том, чтобы вернуть Родос. Великий магистр и его свита вели переписку с Карлом V и римским папой, устраивали свои дела при королевских дворах Португалии и Англии, покушавшихся на собственность ордена, распекали и награждали рыцарей, относительно исправно собирали доходы со своих владений в Европе, и все это время они жили надеждой на то, что их прежняя резиденция — Родос — опять к ним вернется. Шесть лет готовились они к кампании против турок, поддерживая в боевой готовности свой флот. Шесть лет вели они конспиративную работу на Родосе среди оставшегося там христианского населения с целью подготовить восстание против оккупантов. Но чуда не произошло: заговор провалился, а возможность военной экспедиции так и не появилась.
Вот в каких условиях руководство ордена решилось-таки подписать предложенный им договор и вступить во владение Мальтой, которой суждено было стать их последним территориальным владением. Двадцать шестого октября 1530 года Филипп Вилье де Лиль-Адан прибыл со своей свитой на остров, открыв тем самым новую страницу в истории ордена — мальтийскую. Здесь ордену суждено было достигнуть зенита своего величия и пережить полный крах. Конечно, бесплодному, затерявшемуся в центре Средиземного моря острову было далеко до Родоса, прекрасно укрепленного, щедрого и утопавшего в зелени. Но делать было нечего, мало-помалу рыцари начали обустраиваться. Облюбовав в качестве основной резиденции Биргу, небольшой рыбацкий поселок на берегу Большой гавани, орден приступил к строительству необходимых сооружений.
Крепость на Мальте должна была стать надежной защитой. Обстоятельства диктовали необходимость создать на острове мощный форпост, не уступающий Родосской цитадели. Помимо декларированного орденом принципа защиты христианства, этого требовала и элементарная предосторожность: Мальту нужно было суметь не только получить, но и удержать. А времени для этого было мало. Уже в 1535 году Карл V напомнил рыцарям об их обещаниях служить «стражами истинной веры» в Средиземноморье и потребовал, чтобы иоанниты приняли участие в его кампании против правителя Алжира Хайреддина Барбароссы.
Права на правление Алжиром он не имел ровным счетом никакого. Просто этот предприимчивый морской пират, воспользовавшись борьбой алжирцев против испанских колонизаторов, захватил власть в стране, но, чувствуя свою слабость, вынужден был обратиться за помощью к Турции, чьим вассалом и стал в 1519 году. Имея за спиной столь сильную поддержку, Хайреддин осмелел и стал совершать все более частые набеги на испанские владения в Северной Африке. Борьба против него становилась крайне необходимой еще и потому, что, нанося удары алжирскому правителю, Карл V одновременно весьма чувствительно задевал и Османскую империю, уже распространившую свою власть практически на все африканское побережье от Алжира до Египта и пытавшуюся прибрать к рукам Марокко.
В те времена немало европейских монархов относилось к Средиземному морю как к своей вотчине. Не отставали от них ни турки, ни алжирские пираты, наводившие страх на европейские страны бассейна. Они убивали и грабили прибрежное население, опустошая целые районы, увозили в плен тысячи рабов, захватывали суда и добычу, постоянно угрожая торговому мореплаванию. Вот против этой-то «заразы» и призвал глава Священной Римской империи выступить орден, ставший отныне Мальтийским.
Этот военно-морской выпад рыцарей против новоявленного алжирского правителя прошел успешно: по некоторым источникам, было освобождено 10 тыс. пленников-христиан. Однако через шесть лет Хайреддин взял убедительный реванш, разбив силы Карла V под г. Алжиром. В кампании вновь участвовали госпитальеры, понесшие ощутимые потери: испанский флот, в который влились их корабли, был разметен и практически уничтожен жестоким штормом. Рыцарям приходилось туго: в военных предприятиях их преследовали неудачи; еще хуже обстояло дело с финансами, и уж совсем плохо складывались дела внутри ордена. За десятилетие, прошедшее с момента воцарения ордена на Мальте, значительно обострились разногласия рядовых рыцарей с орденской верхушкой, вызванные чрезмерными амбициями великого магистра с его окружением и стремлением молодых членов братства освободиться от суровой дисциплины и мелочной опеки.
Время шло, а неудачи продолжались, как во внутренних делах, так и в международных. В 1540 году орден постигла двойная неудача, усугубившая его и без того сложное положение: он потерял свои владения и, следовательно, огромные доходы в Англии и Германии. Предлогом для конфискации владений послужили события Реформации: местные монархи и князья увидели прекрасную возможность укрепить свою власть и освободиться от диктата Рима.
Причем, если в Германии дела ордена отныне были не слишком хороши, то в Англии совсем плохи. Мальтийский орден, распущенный специальным королевским эдиктом, перестал существовать как таковой, а рыцарям было предоставлено право выехать на Мальту в качестве частных лиц или остаться на службе у Генриха VIII — и многие из них предпочли остаться и поступить на службу. В лоскутных немецких государствах судьба госпитальеров сложилась несколько иначе. В южных княжествах, оставшихся католическими, ордену удалось сохранить значительные преимущества; зато в землях, вошедших в так называемую протестантскую группировку, они не только потеряли все, что имели, но и вынуждены были образовать совершенно самостоятельную ветвь — Прусский орден иоаннитов (1540 г.), исповедовавший лютеранство.
Ну а что же происходило на Мальте и в новой резиденции ордена? Пока на материке бушевали политические, идеологические и военные бури, жизнь на вверенном рыцарям острове шла своим чередом. С конца 40-х годов XVI века турки возобновили наступление на европейские позиции в Средиземноморье. В 1547 году на Мальте неожиданно высадился турецкий отряд. Быстро опустошив побережье, он так же внезапно и удалился, прежде чем госпитальеры смогли что-либо предпринять. Еще более серьезным предупреждением ордену явилось османское вторжение 1551 года, когда отряду Синан-паши удалось разорить значительную территорию самой Мальты и практически полностью — остров Гоццо, захватив в плен около 5 тыс. человек.
На этом фоне падение крепости Триполи воспринималось госпитальерами скорее как облегчение: отныне им уже не было нужды бороться на два фронта. Хотя, конечно, это событие еще больше упрочило позиции Османской империи в Северной Африке и в Центральном Средиземноморье. Вместе с тем суровые испытания, последовавшие одно за другим в течение неполных четырех лет, заставили орден по-новому взглянуть на роль Мальты и на свои задачи, связанные с пребыванием на острове. Прежде всего, как показали турецкие рейды, Мальту следовало срочно укрепить.
В 1557 году эстафету великого магистра и руководителя ордена принял Жан Паризо де ла Валетт (1557–1568), личность, по свидетельству современников, незаурядная. Впрочем, весьма вероятно, что человеком-легендой его сделали обстоятельства так называемой Великой осады (1565 г.).
Тем временем между рыцарями ордена и турками снова назревало столкновение. Семидесятилетний султан Сулейман I Великолепный, достигший апогея своего могущества, но не забывший давнего побежденного врага, решил раз и навсегда покончить с претензиями испанцев и итальянцев на владычество в Средиземном море и превратить его в такие же внутренние турецкие воды, каковыми стали Черное и Мраморное моря. Для этого нужно было, по его мысли, всего несколько последних усилий, из которых самым легким представлялось нападение на Мальту — крошечный, но крайне неприятный оплот христианства в Средиземноморье. Вот почему острие копья Сулеймана, как и сорок два года назад, оказалось вновь направленным против госпитальеров. И вскоре турецкая армада, усиленная судами алжирских корсаров, отправилась в «карательную экспедицию».
К Мальте подошла громадная по тем временам сила — 181 судно с 30 тыс. пехотинцев на борту. Во главе экспедиции стоял Мустафа-паша — тот самый, который уже однажды нанес ордену решительный удар, отняв у госпитальеров Родос. Турецким флотом командовал зять Сулеймана Пиали-паша, а флотилией алжирских пиратов — Тургут-реис (известный на западе под именем Драгут — «гроза морей»), способный военачальник, верой и правдой служивший Сулейману. Он тоже был «старым знакомым» госпитальеров: не кто иной, как Драгут дважды добивался серьезных успехов в борьбе с орденом, оба раза — в 1551 году, когда он изгнал рыцарский гарнизон из Триполи и опустошил Гоццо.
Турки приступили к осаде 18 мая 1565 года. Вряд ли для ла Валлетта это нападение было неожиданным: он заранее предпринял кое-какие меры организационного характера. На остров срочно были доставлены продовольствие и боеприпасы, съезжались боеспособные члены ордена и т. д. Но всего этого было явно недостаточно. Под началом великого магистра было тогда всего 700 рыцарей и около 7,5–8 тыс. солдат, в основном мальтийцев. Как отмечают старинные источники, «христианские государи, которых ла Валлетт молил о помощи, не спешили поддержать рыцарей», и орден вновь, как и на Родосе, оказался один на один с грозным врагом.
В исторические источники этот приступ с артиллерийским обстрелом форта вошел как Великая осада Мальты. Она продолжалась без малого четыре месяца (18 мая — 8 сентября 1565 г.). Гарнизон форта стоял насмерть в буквальном смысле. Только 21 июня, когда погибли все до одного его защитники, солдаты Мустафы-паши смогли войти в то, что еще оставалось от небольшой крепости. За неполный месяц турецкая армия потеряла 8 тыс. человек, от шальной пули погиб один из главных командиров осаждавших — Драгут, что вкупе с другими факторами оказало на тех сильное деморализующее влияние.
Обе противоборствующие стороны потеряли очень много солдат, но если для ордена это было смерти подобно, то турки постоянно получали подкрепление, в том числе и из Северной Африки. Так, в июле наместник султана в Алжире Хасан доставил на Мальту новый отряд, насчитывавший 2 тыс. человек, и штурм сразу же возобновился. Но ни алжирцам, ни пришедшим им на помощь янычарам так и не удалось преодолеть крепостные стены.
Когда вице-король Сицилии все-таки решил прийти на помощь Мальте, она уже истекала кровью. Однако, узнав об этом, защитники острова обрели второе дыхание и с новым упорством стали отстаивать каждую пядь земли. Несколько раз военное счастье как будто оказывалось на стороне превосходящих сил противника, но смелые действия мальтийцев в тылу турецкой армии и мужество тех, кто выдерживал лобовую атаку османов, грозили сорвать планы Мустафы-паши. С безрассудным упорством бросал он новые тысячи бессловесных солдат на, казалось бы, изнемогающих защитников форта. Силы ордена были на исходе, когда 7 сентября на горизонте показались сицилийские боевые корабли.
Эта битва решила исход сражения, завершившись победой сицилийского войска (8 тыс. солдат) над остатками еще совсем недавно такой могущественной османской армии. Турки ретировались, и Великая осада, таким образом, закончилась. В боях погибло 25 тыс. турок, потери ордена составили 260 рыцарей и более 7 тыс. солдат. Но, несмотря на колоссальный урон, госпитальеры с полным правом могли торжествовать — ведь что бы ни делали они ранее (и какие бы нарекания они ни вызывали позже), в эти дни орден покрыл себя неувядаемой славой. Великий Вольтер заметил по поводу событий бурного лета 1565 года: «Нет факта более известного, чем осада Мальты».
Теперь настала очередь европейских монархов, которые не оказали ни малейшей помощи госпитальерам, превозносить мальтийских рыцарей до небес. Одно за другим следовали празднества в Риме, Неаполе, Мессине, Мадриде. Сын Карла V, испанский король Филипп II, прислал рыцарям кинжал и меч, рукоятки которых были сделаны из золота и усыпаны бриллиантами (вывезенные в 1798 году Наполеоном, они ныне хранятся в Лувре). Не захотел отстать от него и папа Пий IV, предложивший ла Валлетту шапку кардинала — наивысшее отличие римской курии, полагая, что оказывает великому магистру неслыханную честь. Но ла Валлетт, как ни странно, отклонил столь лестное предложение: почувствовав себя героем дня и верно уловив момент, он твердо заявил, что считает себя независимым сувереном Мальты и как светский государь не может принять духовное звание «более низкого ранга». На Мальте тоже ликовали. День и ночь торжественно звонили колокола церквей, пиры и гулянья пришли на смену ратным подвигам.
Разруха на острове была неслыханная. Когда закончились гулянья, госпитальеры огляделись вокруг и ужаснулись: остров лежал в руинах, следовало в который раз все начинать с нуля. Двадцать восьмого марта 1566 года великий магистр Мальтийского ордена Жан Паризо де ла Валлетт положил первый камень в основание будущего города, названного в его честь Ла-Валлеттой.
Пройдя многолетний путь борьбы, отваги и беззаветного служения христианской вере, Мальтийский орден существует и поныне. Только теперь особое внимание госпитальеров направлено на развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки, где живет сейчас более половины всех католиков мира. В развивающиеся страны мальтийские рыцари отправляются под тем же флагом бескорыстной помощи народам в борьбе с социальными недугами, эпидемиями, болезнями. Официальный сайт ордена в Украине сообщает: «Мальтийский орден остается верным своим вдохновляющим принципам, выраженным в девизе
Безусловно, за столько веков рыцарский орден существенно преобразился. Он все увереннее становится частью истеблишмента и выполняет строго отведенные ему функции: на принципах филантропии успешно действовать там, куда вход более одиозным организациям по тем или иным причинам затруднен. Однако, какими бы ни были тайные операции орденской верхушки, мы должны осознавать одно: Мальтийский орден, благополучно пережив бурные исторические перипетии, сумел утвердиться в мировом сообществе в первую очередь благодаря тому, что провозгласил своей целью и воплощает в жизнь извечные человеческие ценности — милосердие и заботу о ближнем.
Теософское общество
Теософское общество (ТО) — международная общественная организация, всемирное просветительское движение, которое имеет свой источник в высотах сверхчеловеческой духовной реальности, откуда появляются силы, направляющие эволюционный ход событий. Основатели Теософского общества — Елена Петровна Блаватская и полковник Генри Стил Олкотт — утверждали, что инициатива создания ТО принадлежит группе Великих Учителей, Махатм, чьи универсальные знания эволюции и ее законов делают из них мудрых руководителей всех движений, предназначенных глубоко влиять на развитие мира.
Отправной точкой в истории создания общества можно считать знакомство Елены Петровны с Генри Олкоттом, которое произошло 14 октября 1874 года в Читтендене, штат Вермонт, США. Официальной целью приезда ЕПБ (Блаватская часто так сама себя называла) в Читтенден было наблюдение феноменов — привидений, которые можно было встретить в фермерском доме семьи Эдди. Но на самом деле основной ее целью было знакомство с полковником Олкоттом, чтобы начать его обучение для будущей работы, а также самой провести определенные эксперименты и испытать свою собственную силу, дабы контролировать эту работу.
После встречи в Читтендене ЕПБ и полковник Олкотт начинают поддерживать переписку. Постепенно Олкотт осознает: Елена Петровна планирует показать, что за феноменами спиритизма стоит нечто более великое. Когда полковник вернулся в Нью-Йорк, ЕПБ продолжила его оккультное образование. Олкотт писал: «Понемногу ЕПБ давала мне знания о существовании восточных Адептов и об их способностях и представляла мне широкий спектр феноменов, доказывавших ее собственную способность управлять оккультными силами природы…»
К Блаватской часто приходила толпа интересующихся или любопытных. Среди них был молодой юрист Уильям Куан Джадж, который прочитал книгу Олкотта «Люди из другого мира» и благодаря этому попал к ЕПБ. Джадж был пленен и даже поражен личностью Блаватской: она сразу продемонстрировала, что знает все о нем, его частных делах и семейной истории.
Примерно в это время ЕПБ начала работу над первым большим литературным трудом, призванным познакомить общественность с учением, позже получившим название «теософия» (божественная мудрость). Елена Петровна показала полковнику несколько исписанных листов и сказала, что написала это по «указанию», но что из этого выйдет, она еще не знает. Это было начало рукописи будущей «Разоблаченной Изиды», которую она отложила и какое-то время к ней не обращалась.
Седьмого сентября 1875 года в комнате Блаватской в Нью-Йорке собралось 17 человек. Инженер и архитектор Джордж Фельт прочитал лекцию «Об утерянном каноне пропорций египтян», в которой рассказал о «звезде совершенства», золотых пропорциях гармонии, применявшихся древними египтянами и греками не только в архитектуре, но и в скульптуре, и музыке. Эти знания были известны древним каббалистам. Также Фельт сказал, что египетские священники были адептами эзотерических знаний. В оживленной дискуссии Олкотт высказывает, а Блаватская поддерживает идею о необходимости основать общество, которое занималось бы подобными исследованиями.
На первых порах цели общества виделись так: «Собирать и распространять знания о законах, которыми управляется эта Вселенная», но вскоре основатели Теософского общества выразили их более конкретно. После нескольких изменений в формулировках эти цели были описаны так:
• создание ядра всемирного человеческого братства, невзирая на расу, вероисповедание, пол, касту и цвет кожи;
• поощрение сравнительного изучения религии, философии и наук;
• исследование необъясненных законов природы и сил, скрытых в человеке.
Печать Теософского общества была частично составлена из элементов печати, ранее созданной для ЕПБ. А в 1880 году к символам общества был добавлен девиз семьи махараджи Бенареса: «Нет религии выше истины».
Поначалу Теософское общество преследовали неудачи. Бывшие члены кружка (который существовал совсем недолго), успевшие разочароваться в деятельности общества, писали пасквили и требовали от его руководителей отречения от своих слов и дел. Но Олкотт и Блаватская продолжали публичную деятельность, полностью посвятив себя стоящим перед ними идеалам. Хотя их общественная деятельность была не особенно бурной, произведения ЕПБ и Олкотта выходили от имени Теософского общества и внушали уважение.
В это время ЕПБ писала «Разоблаченную Изиду», и это было главным ее занятием. Хотя Олкотт сделал очень много, помогая Блаватской, все же он заявлял, что книгу написала полностью она. ЕПБ писала под диктовку Махатм, открывавших перед ней астральный вид книг, из которых она брала цитаты.
«Изида» вышла в двух томах, в первом содержались вопросы, более или менее касающиеся науки, во втором же томе — вопросы религии. В конце введения высказывалась идея книги: «… мы должны обличить наше лживое богословие, его обнаженную нелепость и указать на различие между божественной религией и человеческими догмами. Мы возвышаем голос за духовную свободу, мы — за освобождение от всякой тирании, будь то тирания науки или богословия».
Появление «Разоблаченной Изиды» в 1877 году произвело сенсацию. Первый выпуск разошелся за 10 дней, затем в течение семи месяцев были изданы дополнительные тиражи. Это была первая классическая литература Теософского общества. Она открыла Западу совершенно новые и неожиданные пути мышления, пролила свет на преобладающую непоследовательность во взглядах на человека, его происхождение, его историю и судьбу, на характер и природу ранних ушедших цивилизаций и глубокие знания, которыми они обладали.
Выход книги вызвал большой интерес к Теософскому обществу, отовсюду шли письма с просьбами о вступлении. Полковник Олкотт написал работу, в которой объяснил происхождение, план и цели Теософского общества. В этой статье впервые были использованы слова «Братство человечества». Также этот документ отличается тем, что в нем совершенно отсутствуют ссылки на спиритизм и прочие феномены. Статьи, написанные полковником Олкоттом в это время, показывают, как общество начало удаляться от спиритизма, как при помощи Учителей передавались новые идеалы и идеи, которые хоть и назывались по-разному, но постепенно стали единым учением теософии.
Мечтой основателей Теософского общества была поездка в Индию, чтобы наладить связи с азиатскими народами. В декабре 1878 года ЕПБ и Олкотт через Англию, где уже был открыт Лондонский филиал Теософского общества, отправились в поездку.
Вскоре после приезда в Индию, в феврале 1879 года основатели Теософского общества начали переписку с А. Р. Синнеттом, имеющим доверительные и уважительные отношения с высокопоставленными правительственными чиновниками.
Двадцать третьего марта 1879 года полковник Олкотт прочитал в Индии первую публичную лекцию. Она называлась «Теософское общество и его цели». Эта лекция имела успех, зал был переполнен, пресса предала выступление широкой огласке. Для индусов было ново слушать иностранца, превозносившего их религии и призывавшего объединиться ради духовного возрождения страны. Весной 1879 года ЕПБ и Олкотт много путешествовали по Индии, о чем ЕПБ рассказала в книге «Из пещер и дебрей Индостана». В мае Елена Петровна начала делать наброски новой книги по теософии, через много лет она станет известна как «Тайная доктрина».
Осенью того же года начал издаваться журнал
В годовщину прибытия в Индию, 15 февраля, основатели признали, что Теософское общество стало сильнее, чем они могли надеяться. В апреле 1880 года было получено указание Учителя поехать на Цейлон, чтобы организовать там отделение Теософского общества. И уже 22 мая Олкотт читает на Цейлоне первую публичную лекцию, объясняющую цели общества.
Двадцать пятого мая в храме города Галле ЕПБ и Олкотт приняли «Панча Шила»[1], то есть официально стали буддистами. В этот же день было образованно отделение общества в Галле. А в общем в результате этой поездки на Цейлоне появилось 7 отделений Теософского общества.
В апреле 1882 года основатели отправились в Мадрас (ныне Ченнай), где вскоре основали Мадрасское отделение Теософского общества, самое большое в Индии. Тридцать первого мая основателей везут посмотреть прекрасное имение на реке Адьяр, которое продавалось по умеренной цене. Это было весьма кстати, поскольку уже в течение достаточно продолжительного времени ЕПБ и Олкотт раздумывали о необходимости постоянной штаб-квартиры. Теперь они окончательно решили остаться в Индии, а увиденное имение представлялось им исключительно подходящим. Переезд штаб-квартиры в Адьяр состоялся 19 декабря. Новое место показалось основателям сказочным. Учитель Мориа навещал здесь ЕПБ каждый день.
В начале 1884 года было решено, что основатели поедут в Европу. Полковника Олкотта буддийское духовенство Цейлона делегировало для защиты буддизма в этой стране. Он должен был убедить официальный Лондон в неспособности местного правительства защитить сингалезских буддистов от нападок католиков. ЕПБ поехала с ним отчасти из-за состояния здоровья.
Прежде чем уехать, ЕПБ издала «Меморандум», в котором выражала протест против тенденции некоторых членов общества считать теософское движение «школой, где можно научиться Йога Видья и оккультизму более быстрым и легким путем, чем прежде… Теософское общество не обещает Учителей, Гуру, чтобы принимать члена при вступлении, по Их специальному предписанию… Без сомнения, есть отдельные члены, которые достаточно удачливы, чтобы быть принятыми в качестве чела[2], но их приняли (в чела) не из-за того, что они были собратьями, а потому, что они живут такой жизнью и добровольно проходят через обучение и испытания, предписанные претендентам на оккультные знания любого возраста и национальности… То, что Общество ожидает от своих отделений и отдельных членов, — это сотрудничество и помощь в его большой задаче объединения Востока и Запада, Севера и Юга в научное Братство, вооруженное против распрей и частых неудач принципом взаимной толерантности и взаимного интеллектуального понимания…»
Пятого апреля Олкотт с молодым индийцем-теософом Мохини выехал в Лондон, где, кроме вопроса защиты буддистов Цейлона, надо было решить проблемы, возникшие в Лондонской ложе Теософского общества.
Лондонские теософы познакомили Олкотта и ЕПБ с Обществом психических исследований (ОПИ): оно делало попытки получить документальные данные относительно случаев астральных явлений Махатм в различные времена и в различных местах. Олкотт выразил симпатию к работе ОПИ и с открытостью и дружелюбием встречался с членами этой организации. Однако, несмотря на многочасовые рассказы самого полковника, Блаватской и их сподвижников, у членов ОПИ только крепли подозрения — и позже это отрицательно сказалось на их отношении к Теософскому обществу.
Поделиться книгой: