Корабль Судного дня

Обозначились и особи, что закрепились на своде диптанка – похожие на драугов, только усохшие, со сползшим на грудь лицом; вроде чехла или куколки для чего-то находящегося внутри.

Прыг оказался слишком близко от одной из них. Из чехла выглянуло существо, с животом, прилипшим к спинному хребту, значит голодное, с остроконечным хоботком. Чистый упырь. И разом зацапало вождя, связав ему руки, стало подтягивать к себе. Я кинулся резать невидимые нити своим перочинным ножом – те были прочны как гитарные струны, наверное кремнийорганика. В итоге, обрезал одну-две, и из-за инерции плюхнулся в воду с головой.

Пока выныривал, меня со всех сторон окружили драуги, мелькая бельмами. Вроде незрячие, а тепло чувствуют. Одному из них пропорол мантию, прорвался из окружения. А Прыгу ничем не помочь. Спеленут, подвешен кулём под сводом и проткнут сосательным хоботком. Брюхо упыря раздулось, набравшись кровавого содержимого, которое он со стрекотом выкачал из вождя помоечников. Перед тем, как уйти в лучший мир, успел бедняга прошептать, скосив ко мне побагровевший глаз: «Берсенефф, лови код авторизации… Ты покончишь с «Олимпусом»». У него из кармана выпал тюбик с универсальным клеем, после чего он с усилием добавил несколько слов. И я понял, кого Прыг напоминает – предыдущего директора верфи, М. Окс, которую уволил Хауэр, когда лопнула ставка на строительство супербалкеров. Он тогда был женщиной. Именно Окс меня на работу принимала в охрану верфи.

И тут вода из цистерны стала уходить, продувка пошла. Вместе с бурлящей жижей поплыли куда-то и драуги. Чего не скажешь об куколках, прилипших к своду. А тот упырь, который вытягивал кровавый сок из Прыга как из стакана, пальцами ноги сжимал мой пистолет!

Он посчитал, что я буду драпать, а я, наоборот, подпрыгнул и, ухватившись за его пальцы, отсек парочку из них вместе со своей пушкой. И шлепнулся вниз. Обернувшись ко мне своей раздвоенной челюстью, он стал спускаться.

Я, швырнув куртку в его цепкие щупальца, успел загнать в пистолет запасную обойму – не нашли помоечники у меня заначку – и подстрелил упыря, когда его сосательный хоботок был в десяти сантиметрах.

Это ненадолго замедлило бы развязку, если б я не провалился сквозь раструб патрубка и меня не понесло по трубе вместе с драугами. Еще немного и захлебнулся бы, но твари уже прогрызли в нескольких местах водовод и меня выбросило в рыхлые слои теплоизоляции под обшивкой.

4. Зараза

Я полз по тоннелям, проделанном в аэрографите, который заполнял пространство между переборками. А за мной ползли монстры – они ведь эти ходы и прогрызли.

Карта, составленная Прыгом, точнее экс-директоршей Окс, не подвела. Я добрался до машинного отделения, попав в него через здоровенный клапан сброса избыточного давления. А там циклопические машины, один насос величиной с десятиэтажный дом, вокруг него трап с горизонтальными платформами, по которому можно на следующую палубу подняться.

Но на первой же платформе мной занялась пара бдительных биомехов, а в руках у них кривые клинки вроде малайских крисов. На лезвиях, заточенных до одноатомного предела, играет интерференционными узорами свет. Холодное оружие – это разумно, огнестрельное может нанести ущерб важному оборудованию. Точнее, это их руки заканчиваются длинными когтями. По их мнению, я должен был обделаться от страха или получить запор от огорчения. Так оно едва не вышло.

Я толкнул на них тележку транспортера. Но эти черти легко перемахнули через неё. Тогда спасай крепежная цепь, которую я подхватил на платформе. Хлестнул ею с поворотом. Один ее конец, обмотавшись вокруг играющей шарнирами шеи биомеха, прилетел обратно ко мне – в левую руку. Другой биомех сразу прыгнул ко мне. Я хлестнул вторым концом цепи, который обмотавшись у него вокруг шеи, вернулся в мою правую руку. Рванув в просвет между биомехами, оказался позади них. Они развернулись ко мне, цепь еще намоталась на их шеи, столкнув головами, отчего один из них отрубил коготь другому. Мне самое время подхватить трофейный коготь и ретироваться. Только не по трапу.

Я повис на бухте кабеля, переносимой краном. И вскоре оказался на балке кранового моста, где встретился со биомехом-спиннером. Хелицеры, генетически позаимствованные у паука, но откалиброванные под человеческий рост, щелкали и играли разрядами, показывая заимствования у ската. Спиннер дернулся ко мне, я воткнул в него трофейный коготь. Биомех стал глубже нанизываться на коготь, чтобы дотянуться хелицерами до моего горла; легко самурайствовать, имея регенерацию поврежденных тканей а ля гидра. Я отпустил коготь и сделал шаг назад – противник по инерции полетел носом вниз, я только немного задал ему направление.

Когда пробежался до концевой балки, огляделся. Метрах в двадцати – площадка лифта. Я проскакиваю по балке, спрыгиваю на аварийный трапик и вскоре там. Рядом останавливается лифт, внутри человек в комбезе техперсонала. Вместе едем вверх.

Лифт, поднявшись из машинного отделения, минует несколько уровней и останавливается на палубе «Е». Человек собирается выходить.

Полетели белокрылые бабочки и я почувствовал в ворохе его внутренностей шину расширения. Значит, это тоже биомех, который выполняет команды, падающие из стека. Дальше была короткая схватка, которую я начал с подножки. В итоге я, вытащив заглушку из своего шейного разъема, вставил туда чип-идентификатор, который сколупнув с решетчатой перегородки, защищающей и охлаждающей спинтронные мозги биомеха.

Назвал палубу и кабина лифта послушно проехала до нужного уровня. Я вышел в тропический лес. Стрёкот цикад оглушал, воздух напоен влагой, камень под пальцами как настоящий и мох на нем. И листья как листья, почти. Только немного шевелились, показывая себя гетеротрофами.

Обойдя скалу, увидел водопад, разбивающий голубую гладь озерка – он изливался вроде как с «небес» этого цилиндрического мира. Вдруг сверху упало тело – в гроздь пузырей, предусмотрительно возникшую на поверхности водоема. Следом второе, третье. Вот уже группка счастливых юношей и девушек пробежала мимо меня, скрывшись в лесу. Ноль внимания на мою персону, потому что трофейный идентификатор обозначил меня биомехом.

– Шестьдесят, семьдесят, семьдесят пять лет – столько намотали эти «девы и юноши».

Это персонально мне. Я обернулся на голос и поперхнулся.

Она напоминала мою экс-жену. Я едва не сказал: «Инга, не фига себе встреча». Кудрявые волосы с легкими переливами дизайнерской фотоники, желто-зеленые глаза, в которых благодаря встроенным дисплеям скачут цифирки как чертики. Правда, ростом повыше и пофигуристее. Попробовать дать от нее деру или в заложники захватить?

– Ни то, ни другое, – уловила ход моих мыслей небожительница. – Сначала познакомимся. Я – Ариадна. Вы, Берсенефф, можете не представляться. Сейчас на «Олимпусе» начнется паника. Трансформанты прорвались из сферы жизнеобеспечения. У нас думают, что монстры несут заразу. На самом деле заразой становится то, что было универсальной защитой – сами демы.

Я озадаченно посмотрел в глаза женщины. А в них сейчас отражалось то, что происходило за моей спиной. Пришлось срочно обернуться.

Те, кто недавно выглядели юными полубогами, как раз возвращались из леса. Игры закончились. Грузные, отечные, со свисающими животами и отвисшими щеками.

Их клетки меняли дифференциацию и делились как бешенные – я этого, конечно, не видел, хотя немного ощущал. Измененные клетки пенной волной неслись по организму, занимая новые места. Это происходило в миллион раз быстрее, чем принято в природе. Молекулярные машины своими маленькими ручонками меняли экспрессию генов. Включались участки ДНК, бездействовавшие десятки миллионов лет. Транскрипционные активаторы пробуждали спящие HOX-гены, которые задавали новую форму тела. Энзимы бодро резали генные цепочки, связывая их в пучки. Клеточные транспортеры лихо подтаскивали аминокислоты. Разбухшие рибосомы резво протягивали через свое нутро пучки генов, выдавая на гора штабеля протеинов.

Раньше на небожителей работали «живые плантации» с какой-нибудь Дионы, теперь они сами стали инкубаторами новой жизни. Экс-олимпийцы тужились, потом их разрывало. Выходящие наружу комки плоти расправляли члены, разгибали конечности и сразу становились в три раза больше, напоминая то ли саранчу, то ли кикимору – у меня была книжка с русскими сказками в далеком детстве.

Одна их этих кикимор немедленно вогнала хоботки-катетеры внутрь тела жертвы, такой же твари. Жертва еще жила, но была включена в метаболизм агрессора, использующего выгодное внешнее пищеварение. Кикимора, делая глотательные движения, разбухала, а жертва, в свою очередь, съеживалась. И к концу трапезы превратилась в кучку костей, обтянутых дырявой кожей.

Отожравшаяся тварь обернулась к нам задом, и на этой части тела невольному зрителю предстало нечто, напоминающее лицо. Глаза были без зрачков, изумрудно-прозрачные. Пока я удивлялся, она оказалась рядом с нами. Я вовремя рассмотрел клапан её сосательной глотки и ганглий в районе анального отверстия – тоже на «передней панели». Туда и выстрелил. Тварь с жалким визгом побежала на циркульных ножках и плюхнулась в водоем, оставив на его поверхности часть внутренностей. Там скрылись и ее более удачливые товарищи.

Конечно, хотелось поскорее свалить, но где ещё такое увидишь? Поверхность водоема стала вялой, ленточки слизи пошли по некогда голубой воде. Из-под поверхности появилась бугристая словно собравшаяся лопнуть голова. Кикимора обернулась драугом. Дружным стадом всплывали и другие слизняки. А из чащи-рощи появились вурдалаки, значит, добрались своим ходом с нижних палуб. Их пасти высовывались из разомкнутых грудных клеток, издавая скрежещущий звук.

Наконец я обратил внимание на Ариадну – слишком спокойная, может в ступоре?

– Эй, дамочка, не дожидайтесь конца представления, вызывайте такси. Дальнейшее созерцание может нанести ущерб вашему здоровью.

Пара искорок мелькнула в ее глазах и рядом с нами возникла платформа ховерборда. В этот момент ближайший вурдалак прыгнул – я успел почувствовать траекторию полета и разнес его башку с первого выстрела, вниз плюхнулось обезглавленное туловище, продолжая щелкать створками зева. Но к нам направлялся еще один, по отвесной скальной стене, почти скрытый потоками водопада.

Я сгреб Ариадну, которая пыталась изображать величавость, и забросил ее на платформу, следом заскочил сам. Ховерборд стал взмывать, но вурдалак прыгнул на него со скального уступа. Не совсем точно, однако уцепился за край платформы. У моего пистолета в обойме только один боезаряд, надо экономить – может, самому пригодится. Стащил с туфлю c ноги у небожительницы – успел заметить, какая та холеная – и воткнул острым носком в дыхательную трахею монстра. Этого он не стерпел, и улетел вниз, напоследок закашлявшись и брызнув пеной.

Вроде едем. Раз отдышался, то можно и подвинуться поближе к даме.

– Если я правильно понял, Ариадна, возникновение трансформантов имеет прямое отношение к функционированию демов? Маленькие машинки не увидели индивидуальности у господ миллиардеров и не нашли причин для придания им бессмертия. В самом деле, жадность и всякие понты – этого недостаточно. Демы дали свое толкование: имеет смысл лишь бессмертие коллективного носителя, это дает дорогу любым адаптивным изменениям. По сути, они решили обессмертить деньги, вложенные в проект.

Она несколько отодвинулась от меня, показывая, что не стоит нарушать дистанцию. Это я понимаю, учитывая те субстанции, в которых я искупался.

– Только мне непонятно, дамочка, почему ваши демы не изменяют вас?

Ответила без эмоций, как и полагается защищенному человеку, которому до лампочки переживания прочих.

– Они – модифицированы. Скажем, это уже не демы, а энджи, ангелы. Их главным критерием является не стремление к техническому бессмертию, а поддержание стабильности моего организма.

С каждой минутой всё чудеснее.

– Почему вы не распространите вашу удачную модификацию на всех демов, находящихся во всех носителях? Это, что, только за отдельные деньги?

– Демы защищаются от модификаций, рассматривая их как потенциально опасные для достижения главной цели. Безотказный вариант, когда клиент лежит на операционном столе, а его демы принудительно обновляются через низкоуровневый вход, был упущен. Боялись распугать новых инвесторов и снизить капитализацию.

– А тем демам, что внутри меня оказались, вроде все варианты открыты, резвись не хочу. Но я до сих не трансформант. Они отложили меня на десерт?

– Ваши демы были хакнуты.

Час от часу не легче.

– Кем еще? Они же защищаются от модификаций.

– Кто-то подобрал ключ к их системе безопасности.

– Искин? На Дионе такого нет.

– У демов есть распределенный интеллект стайного типа. Но задачи решаются наиболее эффективно, когда интеллект дополнен сознанием, пусть и машинным. Сознание – это не большие базы данных, не набор программ, пусть даже из огромного репозитория. Это то, что базируется на квантовых феноменах запутанности кубитовых матриц или ваших нейронных микротрубок и формирует «я», как способ отражать реальность. Это всегда объединение, и чем оно шире, тем больше сознания.

У дамы не возникла характерная улыбка: «Вас разыгрывают». А я вспомнил белые крылышки, отражающие свет черного солнца. Какие из них были мои, а какие демов?

– Спасибо, просветили, причем бесплатно. А что от меня-то хотите?

– Это вы хотите – убрать одного человека, который должен заняться зачисткой Дионы от ненужного населения. А я вам помогу.

Похоже, она про Обличителя.

Он, походя, убил моих друзей, натравил на наш затхлый астероид банду Зверей и уродский ЧВК Блекджек. Я бы действительно его грохнул. А зачем это Ариадне – непонятно. Может, дело в личных отношениях. Допустим, она – его жена. И он завел стадо молоденьких телочек. Или того хлеще – златокудрых мальчиков.

– Разбежались, богиня. Я его грохну, потом на меня спустят всех собак.

– Никаких собак. Зараза распространяется очень быстро, а вместе с ней паника. Вы успеете покинуть «Олимпус».

– А сексом расплатитесь?

Ее рука с готовностью потянулась к кнопке, расстегивающей комбинезон. И опять ни один мускул не дрогнул на холеном словно бы выглаженном лице. Вот они – передовики капиталистического производства.

– Пошутил. Не пользуюсь невинностью дев, пусть даже им сто лет. Мне нужна связь, только настоящая, потом я – в вашем распоряжении. Это условие – окончательное.

Она швырнула мне граненый кубик интеркома – именно швырнула, допёк я ее. И высадилась на один из скальных уступов местной горы, оставив на сиденье такси сумочку, похожую на косметичку.

А я должен был выйти на сервер верфи и закинуть в него ответственное задание.

Нажал на кнопку, словно высеченную из гранита – всё на «Олимпусе» дизайнерское – и в ВР-окне, заслонившем пейзаж, возник грубый логотип верфи. Попробуем экстренный вызов аварийной службы…

Ввел код авторизации – повторил несколько слов, переданных мне перед кончиной экс-директоршей. Не сработало. Тут до меня дошло, что надо применить интерфейс сенсуализации и представить то, что обозначают эти слова. «Кролик» – никогда не видел вживую, но попробуем. «Океан» – это похоже на космос, только голубое. «Седьмое небо» – надо представить место, где всё по кайфу и по справедливости.

Бинго, есть доступ!

– Вызывает Директор-1. Требуется большегрузный транспортер с манипулятором. Для выгрузки топливных блоков реактора на «Олимпусе». И буксир-толкач, чтобы вытолкать его в открытый космос.

Теперь остается надеяться, что ничто не отменит мой вызов.

5. Встреча с Люцифером

Резиденция Обличителя открылась мне через люк, впускающий дронов, которые доставляют пиццу-шмиццу. Мне, в отличие от дрона, пришлось по карнизу над пропастью прогуляться, когда на ступню приходится три сантиметра поверхности и умоляешь стену не отталкивать тебя.

Затем бесплатная экскурсия по резиденции небожителя. Чего только не позволяют учудить материалы, созданные механохимическими манипуляциями с молекулами и кристаллическими решетками. Кровать, размером с поляну, словно парила над пропастью, чему способствовал пол из металлостекла. А матрас смахивал на сонную морскую поверхность, безбрежный такой, с легкой зыбью.

Я прошел через ванную комнату – где освежился в небольшом грозовом облачке – мне ж скоро на встречу с важной персоной. Прогулялся по анфиладе залов в стиле барокко, здесь и картины Рубенса – чуете, астероидники, кого знаю? Они изображают мясистых человекоподобных существ, способных на бесконечное поглощение еды и прочих радостей.

Миновал сумрачный круглый зал с огнем, пылающем на жертвеннике, где стояли статуэтки божеств из какого-нибудь Вавилона с гипнотизирующими глазами вампиров. Может быть, до сих пор акулы большого бизнеса приносят жертвы Молоху?

Побывал в библиотеке, где имелось множество старинных гравюр, изображающих чудовищ. Бумага, которой 600 лет, сохранилась лучше, чем наши накопители информации 20-летней давности. Волк, точнее вурдалак с французской гравюры, представляющей последние минуты в жизни Красной Шапочки, был похож на монстров с «Олимпуса».

По шахте вентиляционного канала добрался до молекулярной кухни, снабжавшей кушаньями хозяина горы. И оказался за огромной никелированной плитой, напоминающей по количеству индикаторов атомный реактор. Зажегся свет, заиграв на никелированных боках сосудов, и кто-то, напевая, стал готовить мясо. Такие мощные, упругие запахи. Это было шоком для меня, никогда не евшего ничего, кроме белковой слизи, сделанной пересоставлением молекул из дерьма.

Повар, наверное, удивился, когда с другой стороны сковороды появился некто со стволом. Удивление было недолгим, потому что он получил по голове той самой сковородой.

Снарядив тележку блюдами, заключенными в платиновые герметичные сосуды, и переодевшись в небесно-голубой комбинезон повара, я подтащил его к сканирующей поверхности выходной двери. Она считала рисунок кровеносных сосудов его руки и, мягко шипя, разошлась ажурными лепестками. Теперь осталось приклеить повара универсальным клеем, молекула к молекуле, щекастой физиономией к полу – очнется же скоро.

Почти у самой двери я повстречал человека, который торопился навстречу.

– Почему не ждал моего прихода на кухне, ведь я обеспечиваю доставку пищи? – выговаривал человек, чьи глаза-маслины и обширные телеса делали его похожим на джинна.

Я, опустив голову, попытался проскочить мимо. Но джинн перестал признавать меня.

– Так ты не повар.

Его рука пошла к виску – там коннектор трансивера, который сейчас передаст сигнал тревоги. Я попробовал его нокаутировать. Он был ошеломлен, но не выключился и ответил. Я поставил на пути его мощного кулака вилку с длинными зубьями, и вдобавок направил ему в рот кремовый спрей, чтоб визга не было. Он быстро проглотил крем и снова готовился заорать. Пришлось толкнуть тележку ему в живот. Столкновение с массивным предметом согнуло джинна в тугую дугу и помешало крику. Не теряя времени, я, ухватив его за темя, резко приложил головой к тележке. Наконец сработало.

Пару минут ушло, чтобы снять с его лица полимерный слепок и натянуть на мимический каркас с сотней актуаторов. Пригодились вещички из Ариадниной косметички.

Теперь тридцать метров по коридору, напоминающему подземелья рыцарских замков – Дарси ценил наследие предков – в таких разнообразно пытали недовольных вилланов и гноили пленных соперников.

Одновременно это было путешествие по виртуальным апартаментам моей проводницы Ариадны. Она работала дистанционно, заморачивая системы наблюдения.

На входе в жилые покои босса я подставил трофейное лицо под сканирующий луч и услышал от киберсекьюрити:

– Лицо опознано, запах не узнан.

– Много занимался спортом сегодня, – с напором сказал я.

– Форма вашего тела не соответствует биометрии, имеющейся в базе персональных данных.

– Я ж говорю, спортом занимался, подкачался.

– Приложите правую руку к сканирующей поверхности.

Похоже, это провал.

Но Ариадна получила достаточно времени, чтобы расколоть код замка. Дверь распахнулась, открыв покои. Защебетали квазиживые птички, бросились в глаза яркие краски мультигеномных цветов.

– Я ждал кого-то вроде тебя. Но, сделаю комплимент, лично тебя потерял из виду.

Голос прозвучал то ли сзади, то ли сверху.

– И как, заждались, сэр Дарси?

– Я зря время не теряю. Каждая секунда для меня очень обширна. Ведь я присутствую практически везде. Почти как мои деньги.

Как бы потянуть эти самые секунды и попробовать найти выход из неудобного положения.

– Знаю, вы станете главным божеством, ваши деловые партнеры – младшими богами. На остальных наплевать, пока не заплатят за обновление. Вы же из старинной торговой династии, где «купить подешевле и продать подороже» является нравственным императивом, запечатленным в генах. Мамона, как вам такое имечко? Извините, Мамона, но мои особенные демы сейчас обменялись кодами модификации с вашими.

– Шаг вперед, не оборачивайся, – голос стал злее. – У тебя ничего не выйдет. Запущен протокол безопасности и коды, переданные твоими демами, вычищаются.

– Вы с самим чёртом на короткой ноге.

– Если ты забыл, я – хозяин всех демов, как и большинства других интракорпоральных машин. И те, что внутри тебя, вскоре начнут твое уничтожение – я дам им низкоуровневую команду, от исполнения которой не уйдешь. Впрочем, ты еще пригодишься для анализа модификации твоих демов. Начнем с паралича; сейчас в твои синаптические щели втекают антагонисты ацетилхолина.