Помоги проекту - поделись книгой:
Пифей удивился. С чего это ему вдруг задали такой странный вопрос! Кому не хотелось бы посмотреть чужие страны, но это ведь не так просто! Во всяком случае, он предпочитал заниматься математикой и астрономией, а для этого совсем не было надобности покидать родной дом, и свой сад, и все, к чему он привык и что любил.
— Но ты ведь любопытен, этого ты скрывать не станешь! — продолжал старый купец. — Ты знаешь язык звезд, ты беседуешь с небесными светилами; они открывают тебе то, что скрыто от простых смертных. И они тебе помогают открывать тайны, которые интересуют нас, для этого мы и пришли к тебе.
— Говорите ясней, — улыбнулся Пифей. — Право же, язык звезд куда понятней, чем ваши странные речи.
— Слушай, Пифей, и тебе и нам известно, что финикияне искусные мореходы, они давно уже водят свои корабли куда-то за Столпы Геракла и возвращаются оттуда с грузом олова и янтаря.
Пифей молча наклонил голову.
— И ты, конечно, знаешь, — продолжал старый купец, — что нам приходится перекупать у них эти важные и прибыльные товары. И вот мы подумали: если финикийцы знают дорогу к этим товарам и не открывают никому своих тайн, то не можем ли мы сами добраться до этих сокровищ?
Пифей помолчал, подумал, а потом, усмехнувшись, сказал:
— Думаю, что можем. То, что удается им, может, удастся при добром желании и другим.
— Вот за этим мы к тебе и пришли, Пифей. Не возьмешь ли ты на себя этот труд?
— Но я не мореход, — развел руками Пифей, — и кораблей у меня нет…
— Корабли есть у нас, — перебили его гости, — и мореходы найдутся, будет с тобой опытный кормчий, он поведет твой корабль. Ты человек ученый, небесные светила помогут тебе отыскать путь к олову и янтарю. Ты умеешь составлять карты, ты знаешь описания земли — ну на кого же нам рассчитывать в этом трудном и важном деле, как не на тебя?!
— Хорошо, — сказал Пифей, — допустим, я согласен. Но как, вы полагаете, я проберусь через Столпы Геракла, которые охраняют финикияне?
— Этого мы не знаем, — ответили гости, — но ты сам что-нибудь придумаешь.
И Пифей решил разгадать загадку олова и янтаря.
Как ему удалось пройти в Атлантический океан, обманув бдительность финикиян, неизвестно. Но только корабли его вышли в воды Атлантики и стали подниматься к северу вдоль берегов нынешней Франции, где жили племена галлов. Все дальше плыл Пифей на север и добрался наконец до пролива, который мы сегодня называем Ламаншем, и скоро увидел берега Британии. Пифей первый так назвал эту страну. Он высадился в Корнуэльсе, где добывают олово, и там услышал еще и другое название острова — Альбион, что означает «Горный остров»; наверное, это название относилось к определенной части Британии, где возвышались меловые скалы.
Так еще в IV веке до нашей эры была открыта Англия. Правда, финикияне бывали там раньше Пифея, но они помалкивали, потому что боялись соперничества.
Пифея на берегу встретили добродушные люди, охотно повели в свои штольни, показали, как добывают олово, как делают слитки.
Любознательному Пифею хотелось осмотреть весь остров, и он поплыл к северу вдоль его берегов, попал в сильнейший шторм, какого никогда в жизни не испытывал, а потом пешком отправился в глубь острова. Там жили миролюбивые земледельцы — бритты; они тоже хорошо встретили гостя, показывали ему и свои поля, и свои жилища, рассказывали, что во время дождя они прячут свой урожай под навесы.
Пифей снял карту острова, но она оказалась неверной, так что о ней и говорить нечего. А вот гораздо интересней то, что Пифей понял и объяснил такое явление природы, как приливы и отливы. Он видел, как дважды в сутки море накатывает на берег, затопляет его, а через некоторое время воды его бегут обратно и снова обнажается земля. И так случается изо дня в день. Почему? В то время это никому не было известно. Но Пифей был хорошим астрономом, и он понял связь между отливами и приливами на земле и луной на небе. «Это происходит из-за притяжений луны», — сказал он.
Узнал также в Британии путешественник Пифей, что в шести днях морского пути к северу лежит остров; Пифей не называет его, так что неизвестно точно, какой остров он имел в виду. Он говорил, что там очень холодно, а дальше за ним уже ничего нет, кроме свернувшегося моря, то есть моря, покрытого льдом; вот как далеко забрался южанин Пифей из Массалии.
Этот остров называли Ultima Thule — «Крайнее Туле». И со временем название это стало обозначать «конец земли». Там странный воздух, говорил Пифей, он похож на густую смесь, нечто вроде морской пены. Наверное, речь шла о тумане, незнакомом южанину Пифею. Да и сам Альбион был достаточно туманный, и это удивляло любознательного ученого.
Но вот что интересней всего: Пифей заметил, что, чем дальше он шел к северу, тем дни становились длиннее, а ночи короче. А на острове Туле, говорили ему, летом ночь бывает не длиннее трех часов! Вот уж воистину чудеса! Не поверишь, пока сам не увидишь! Зато зимой все происходило наоборот: ночи бывали бесконечно длинные, а дни короткие. Нас теперь этим не удивишь: мы хоть и не живем на Дальнем Севере, но хорошо знакомы с этим явлением. Все это школьные истины для любого из нас, будь он жителем севера или же экватора! Но Пифея все это очень удивляло, удивляло и тех, кто в древности читал его сочинения и многому не верил.
Пифей решил отправиться еще дальше, на северо-восток, вдоль берегов Европы: ведь нужно было еще найти и места, где родится желтый камень — янтарь. И он дошел до них; возможно, он добрался до острова Гельголанд; возможно, прошел еще дальше, обогнул Ютландию и плавал в Балтийском море, по никто этого достоверно не знает. Известно только, что янтарь, как выяснил Пифей, выбрасывает море. Греки называли эти желтые красивые камни «слезами нимф, дочерей Солнца», но правильней было бы назвать их слезами деревьев, когда-то давно росших на земле. Потому что янтарь — застывшая смола древних деревьев…
…Так две тысячи триста лет тому назад люди Средиземного моря узнали, что где-то на севере находятся Британские острова, туманный Альбион — нынешняя Англия. Узнали, где добывается олово, откуда берут янтарь, узнали о свернувшемся или замерзшем море…
И рассказал об этом смелый грек Пифей из Массалии — первый полярный путешественник!
Александр Македонский был еще мальчиком, когда на глазах у своего отца, царя Филиппа, и всей его свиты обуздал неукротимого коня. Царь Филипп был горд и счастлив. Он поцеловал Александра и сказал: «Ищи, мой сын, царство по себе, ибо Македония для тебя слишком мала».
Так рассказывают древние книги о знаменитом полководце Александре Македонском и о его любимом коне Буцефале. Буцефал вместе с Александром проделал поход от берегов Дуная до Инда и пал на тридцатом году жизни под чужим небом Индии не столько от ран, сколько от старости.
Жил Александр Македонский в IV веке до нашей эры. Еще при его отце Филиппе Македония стала возвышаться среди других государств на Балканах, и маленький Александр с завистью следил за военными успехами отца.
«Мальчики, — говорил он своим товарищам-сверстникам, — пока мы вырастем, мой отец одержит все победы и ничего не оставит на нашу долю». Так велико было честолюбие Александра, выше всего на свете ценившего славу.
С самого раннего детства его готовили стать воином. Его воспитатель, по имени Леонид, растил мальчика по-спартански: приучал его к выносливости, равнодушию к роскоши, к еде. Сам Александр потом рассказывал, что Леонид «на завтрак давал мне ночной переход, а на обед — скудный завтрак». И в историю Александр Македонский вошел как покоритель, могущественного Персидского царства, как гениальный полководец.
Отец его рано умер, пал от руки убийцы, и Александр двадцати лет стал царем и полководцем. Он жестоко расправился с некоторыми непокорными греческими городами, а потом вместе с греками пошел войной на их общего врага — персов.
В этой войне Александр одерживал блестящие победы над персидским царем Дарием. Одна за другой отпадали от Персии завоеванные ею Сирия, Палестина; пал после семимесячной осады финикийский город Тир; изгнал персов Александр и из Египта, где он решил заложить новый город в дельте Нила, на берегу Средиземного моря. Пал и Вавилон, погиб в последнем сражении от руки своего же сатрапа и сам царь Дарий. Александр был провозглашен вавилонским властителем, получил древнейший титул «царя Вавилона и четырех стран» и пожелал устроить свою столицу в Вавилоне. Но сначала он решил идти дальше, на восток, покорить все другие персидские владения и саму Индию. Александр хотел стать властелином всего мира.
В 327 году до нашей эры начался индийский поход Александра. Шел он с войском такими местами, где раньше не бывали греки. Его путь лежал через пустыни и горы Средней Азии, через богатые и культурные сатрапии Персидской державы, ныне исчезнувшие: через Бактрию, которая находилась на территории нынешнего Афганистана, через Согдиану — в нынешней Туркмении. Ученые-археологи до сих пор находят в наших среднеазиатских республиках различные предметы, принадлежащие к времени Александра Македонского.
Вместе с войском шли ученые. Александр Македонский, ученик знаменитого философа древности Аристотеля, сам был человеком образованным и высоко ставил науку, знания. Он хотел, чтобы ученые записывали все, что видели в чужих краях, а потом об этом рассказывали в своих книгах. По книгам народы Средиземноморья узнавали бы о далеких странах, а там, где шло войско Александра, люди знакомились с греками. Так расширялись рамки мира, хотя Александр Македонский и не ставил это своей первейшей. задачей — он был завоеватель, а не путешественник.
Армия Александра дошла до реки Инда. И здесь полководец узнал, что Индия обширна; что в глубине ее текут теплые воды Ганга, где цветет, как и. на Ниле, прекрасный лотос; что много на берегах реки селений и прекрасных городов, и властелины, раджи, ездят на слонах, возвышаясь над толпой как боги, а в лесах, джунглях, водятся необыкновенные звери. Значит, мир куда больше, чем думали греки, не видно ему ни конца ни края. И Александр Македонский загорелся желанием идти дальше, до самого океана, и покорять чужие народы.
Но тут случилось неожиданное: македонские солдаты отказались следовать за своим любимым полководцем. Они устали, измучились, сколько лет уже не были дома. Нет, они не могут больше воевать.
И пришлось Александру, как он ни гневался, подчиниться требованиям своих солдат и оставить дерзкие мечты о покорении мира. Теперь ему следовало подумать: каким путем возвращаться обратно, домой, в свою новую столицу — Вавилон.
Если вас вызовут к доске и спросят: «А ну-ка, расскажите нам, что вы знаете о муссонах?» — вы бойко ответите, если, разумеется, накануне выучили урок, что муссоны — это сезонные ветры, что зимой они дуют с суши на море, а летом — с моря на сушу, что когда-то они подгоняли парусники и что классическая страна муссонов — Индия.
А теперь представьте себе такую необыкновенную картину: к доске вызывают Александра Македонского во всем его блистательном воинском облачении и задают ему тот же вопрос:
«Благоволите, государь, сообщить: что известно вашему величеству о муссонах?»
«Не задавайте глупых вопросов, — скажет он. — Разве вам не известно, что я для того и приказал выстроить на Инде флот, чтобы поплыть к устью Евфрата по морской, новой для нас дороге и исследовать эти самые муссоны. Индийские-то мореходы знают муссоны, они ими пользуются, а вот мы — нет! Я назначил флотоводцем умного, смелого человека — Неарха и вполне полагаюсь на него. Он сделает все, что только можно, и сообщит нам подробности о муссонах. А для меня это очень важно: царство мое огромное, оно простирается далеко на восток, до самой Индии, должен же я найти морскую дорогу к покоренным мною народам, к самой Индии для торговли с нею! Как видите, это вопрос государственной важности, и муссоны меня очень интересуют, но сказать о них я пока еще ничего не могу».
Так ведь оно и было. Разумеется, кроме школьной доски, к которой вызывали Александра Македонского. И раз уж мы заговорили об этом, то мне хочется напомнить вам, что каждая строчка учебника добыта трудом ученых, путешественников, исследователей. И то, что сегодня для вас — школьная истина, когда-то ставило в тупик умных и широкообразованных для своего времени людей.
Что же касается муссонов, то Александр Македонский действительно построил на Инде громадный флот — восемьсот кораблей транспортных и боевых. Он посадил на них моряков и солдат, всего пять тысяч человек, и приказал своему военачальнику Неарху идти вдоль берегов Индийского океана до устья Евфрата. А сам с другой частью войск пошел сухим путем, но тоже по новой дороге, невдалеке от побережья. Он обещал позаботиться о продовольствии для моряков и назначил примерно место для встречи с Неархом во время пути. Обо всем этом говорилось предположительно, потому что пути были неисследованные, незнакомые ни ему самому, ни его флотоводцу.
И вот Александр, распростившись с Неархом, двинулся своим путем, а Неарх — своим.
Неарх вышел в плавание раньше, чем повернули муссоны, и пришлось ему поджидать попутного ветра в устье Инда, так как выше по течению реки население было настроено враждебно к пришельцам и оставаться там было небезопасно. Впрочем, и море не было ласково к морякам Неарха. Флот выдержал сильнейшую трех дневную бурю, три корабля затонули; к счастью, они стояли вблизи берега, и команда спаслась вплавь.
Целый месяц поджидал Неарх попутного муссона, дующего с востока, и только тогда, когда этот ветер наполнил паруса его кораблей, он поплыл вдоль незнакомых, пустынных, негостеприимных берегов. Жители побережья относились враждебно к морякам и не хотели кормить их, да и при желании вряд ли могли прокормить этакую ораву молодых, сильных людей с отличным аппетитом. А между тем у Неарха зерно кончилось, и пришлось морякам грабить этих несчастных бедняков, которые и сами-то кормились только тем, что давало им море. Их и называли ихтиофагами, иначе — рыбоедами, потому что рыба была их главной пищей. Даже муку они делали из сушеной рыбы, даже своих немногочисленных овец кормили рыбой, так что мясо их пропахло рыбой; даже дома свои они строили из рыбьих костей. Самым лучшим строительным материалом были кости китов; иногда море выбрасывало туши этих громадин на отмель, и они здесь так и умирали, а остовы китов ихтиофаги использовали для постройки домов.
Рыба… Рыба… И еще раз рыба! Можно себе представить, как она надоела морякам, да и ее не всегда было вдосталь. А черепах, которые здесь водились тогда в изобилии, моряки есть не решались. Теперь-то мы знаем, что суп из черепахи — изысканное блюдо, а тогда Неарховым морякам это и в голову не приходило.
Не раз случалось, что голодных моряков на берегу поджидали воинственно настроенные жители, ощетинившиеся остриями своих деревянных копий. Но их пугал блеск греческого, несравненно более сильного оружия, быстрота и натиск хорошо обученных солдат, и бедняги, вооруженные лишь деревянными копьями, обращались в бегство. А моряки так и оставались голодными.
День за днем плыли моряки, и никто не мог сказать, долго ли им еще придется мучиться.
Но в записках. Неарха появились различные наблюдения над муссонами, над течениями, над звездным небом, отмелями, природой незнакомых берегов. Все это было очень важно, необходимо для тех, кто пойдет потом этими водами в Индию.
Муссоны давно уже исправно дули в одном направлении и быстро подгоняли Неарховы парусники. Вот повстречался морякам на пути остров, о котором они наслушались много диковинок. Говорили, будто на этом острове живут какие-то странные существа: наполовину птицы, а наполовину люди — девушки с дивными голосами. Они так поют, что никто, заслышав их пение, не может пройти мимо этого острова, а если уж высадится, то больше никогда не вернется домой. В поэме древнегреческого певца Гомера «Одиссея» рассказывается легенда об этих существах — сиренах, и Одиссей, чтобы не соблазниться и не высадиться на острове, когда будет проплывать мимо него, приказал всем заткнуть уши, а себя привязать к мачте, чтобы не поддаться чарам сирен. Но моряки Неарха со страхом и любопытством решили все-таки высадиться на этом сказочном острове и были разочарованы! Увы! Никакого сладкого пения, никаких сирен; побродили по берегу и вернулись спокойно на свои корабли!
Гораздо более волнующей оказалась встреча с морскими чудовищами — китами, которые плавали в море и пускали в воздух фонтаны. Моряки так испугались китов, что хотели повернуть обратно. Но лоцманы — проводники, которых взял с собой Неарх из числа прибрежных жителей, — объяснили, что китов можно прогнать сильным шумом. Неарх сел в лодку, поплыл от корабля к кораблю и уговаривал своих людей не бояться; он посоветовал им бить посильней в барабаны, в котлы, трубить в трубы, чтобы загнать морских животных в глубину. Моряки так и сделали, и действительно великаны не выдержали неистового джаза и ушли под воду, а моряки постарались проскочить поскорей опасное место. Когда они его миновали, то увидели за кормой снова выплывших на поверхность китов и фонтаны воды, которые серебрились на солнце. Моряки стали восхвалять своего начальника — умного, бесстрашного и находчивого Неарха.
Легендарный остров и вполне реальные морские чудовища — это лишь незначительная часть приключений, которые запомнились морякам Неарха, несущимся на крыльях муссонов из Индии к устью Евфрата.
Долго плыли они мимо безрадостных берегов, долго не получали никаких известий от Александра. А войско Александра шло между тем по скупой, неласковой земле, солнце палило нещадно, люди болели, страдали от жажды, от голода, и так длилось целых два месяца. Наконец они миновали негостеприимные места и вступили в благословенные области Южной Персии, где их поджидали заготовленные для них и еда и питье. Много воинов пало в пути, остальные были истощены и устали. Но хорошая пища и отдых сделали свое дело. И дальше они шли по плодородной местности, и было это шествие больше похоже на карнавал, чем на военный поход. Головы- солдат украшали венки из зелени, копий не было видно. Вдоль дороги стояли громадные сосуды вина, и каждый мог черпать его сколько захочет. Сам Александр ехал впереди, он сидел на высоком помосте вместе со своими друзьями и пировал; восьмерка коней везла их медленно, а за ними тянулись колесницы, убранные свежими ветками, пурпурными и пестрыми коврами.
Потом Александр устроил отдых для всех, и воины пировали и веселились, и всюду слышалась музыка — свирели и флейты.
Повстречался с Александром и Неарх, и морякам тоже доставили продовольствие. Мучения долгого морского перехода кончились.
Поход в Индию закончился. И было это в 324 году до нашей эры.
Но недолго после возвращения в Вавилон прожил молодой царь. Он стал хворать, и вот по столице поползли тревожные слухи: говорили, что царь очень болен, возможно даже, и умер, только приближенные скрывают это.
Тогда старые македонские ветераны отправились к дворцу и потребовали, чтобы их впустили к царю.
Открылись тяжелые двери вавилонского дворца, и воины в одних хитонах вошли в громадную залу, где на возвышении лежал больной царь. Они прошли мимо его ложа, повернув к нему головы, и Александр молча следил за ними глазами. Он прощался со своими солдатами…
В 323 году до нашей эры Александра не стало. И тело его покоилось в роскошном саркофаге в новом городе, в Александрии, построенной в дельте Нила, в том месте, которое выбрал еще сам Александр Македонский.
И этому городу суждено было сыграть большую роль в развитии древней культуры.
Это была эпоха великолепного расцвета наук и искусств, и одним из центров эллинистического мира была Александрия.
Великолепным городом была Александрия, славилась она на весь древний мир.
Славилась она своими дворцами, театрами, бесчисленными портиками, отличными двух- и трехэтажными зданиями с водопроводом.
Славилась она колоннадой двух главных улиц, храмами, посвященными богу Серапису — новому богу, эллинистическому; он соединял в себе и египетские и греческие черты. Обликом своим он напоминал греческого бога Зевса, с окладистой бородой, с глазами, сделанными из драгоценных камней. На голове он держал меру зерна, это надо было понимать так, что Египет — житница, а Александрия — ворота в нее. И действительно, Александрия была воротами мира. В ее гавани вечно толпились корабли, они приплывали из разных стран, и множество товаров проходило через Александрию.
Распалось громадное царство Александра Македонского на большие самостоятельные государства. Это случилось тотчас же после его смерти. Но осталась общая культура, остались широкие связи между странами, шла оживленная торговля, и люди узнавали благодаря этому все больше о своей земле, и мир становился шире.
В Александрии была сосредоточена наука древнего мира. Главной гордостью ее была знаменитая библиотека, не было ей равной нигде — ни в одном государстве, ни в одном городе. Гордостью ее был также Александрийский Муссейон, Храм муз, Академия наук древности. Отовсюду съезжались в Муссейон ученые. Они сидели в просторных залах библиотеки, они гуляли со своими учениками в садах Муссейона. Вся мудрость древнего мира была собрана в этой великолепной библиотеке, а имена ученых, членов Муссейона, остались в веках.
Вам ведь хорошо по вашим школьным учебникам знакомы имена Архимеда, Евклида. Вы учите выведенные ими законы и сегодня. А ведь с тех пор прошло более двух тысяч лет! Здесь работали астрономы древности, у них была своя обсерватория — вышка, откуда они могли наблюдать звездное небо, изучать законы движения небесных светил. В обсерватории стоял также небесный глобус с меридианами и параллелями; вы, может быть, не знаете, что сначала эти условные линии были проведены на небесной карте и только потом перенесены на земную.
Здесь, в Александрии, работали географы древности — Эратосфен, Помпоний Мела, Страбон, Клавдий Птолемей. В их трудах было много замечательных мыслей, но не мало и ошибочных, с нашей точки зрения просто фантастических представлений, которые- сбивали с толку мореплавателей средних веков. Да это и не удивительно: для того чтобы знать землю, нужно путешествовать — мир был велик и большая часть его оставалась еще неизвестной. Из ошибочных представлений о природе Земли рождались и ошибочные выводы, но ведь это же все-таки было еще только началом…
Муссейон славился своим ботаническим садом, где росли привезенные из разных стран деревья и цветы, и зверинцем с разными диковинками. Наверное, дети Александрии любили ходить туда, так же как вы любите ходить в зоологический сад. Им было интересно рассматривать пятнистых леопардов, жирафов с длиннющими шеями, буйволов, диких ослов, пестрых фазанов, важных павлинов, распускающих веера своих удивительных хвостов.
Здесь, в Александрии, впервые загорелся огонь знаменитого Фаросского маяка, предостерегающего корабли об отмелях и рифах прибрежной полосы. Маяк был построен на маленьком островке Фаросе, неподалеку от гавани. Его соединили мостом с берегом и сделали два пролета — прохода для кораблей. Фаросский маяк был замечательным сооружением, недаром его причисляли к «семи чудесам света», как, скажем, пирамиды или висячие сады Семирамиды в Вавилоне. Маяк был отлично выстроен, а высотой превосходил даже пирамиды. У Фаросского маяка было три яруса; под куполом с колоннадой на последнем ярусе разводили огонь из смолистых стволов, и свет их был виден далеко-далеко. Внутри было устроено нечто вроде своеобразного лифта, чтобы легче было поднимать на большую высоту и людей и смолистые ветки. По удобной винтообразной наклонной плоскости дробно стучали копытца терпеливых осликов — они-то и были «подъемником».
Рассказывают, что много позднее под куполом маяка арабские ученые устроили вогнутое зеркало, экран. Зеркало много дальше, чем простой костер, отбрасывало свет. Издалека видны были кормчим приветливые огни маяка, указывая направление, говоря, что вот здесь находится гавань, будьте осторожны, корабельщики, берегитесь рифов! Легенда говорит, будто зеркало это отражало небо, землю, всю природу, и все корабли, плывущие по Средиземному морю: арабы любили цветистые выражения и сильные преувеличения.
Почти триста лет процветала Александрия. Библиотека ее пополнялась все новыми и новыми трудами ученых, философов, поэтов.
Заведовали библиотекой большие ученые, такие, как Эратосфен, который измерил величину земного шара с точностью, удивляющей нас и по сию пору.
Корабли все дальше уходили в море, к берегам далеких, земель; мореплавание процветало; люди стремились узнать землю, отойти подальше, в места неизвестные, исследовать пути неведомые. Из поколения в поколение передавались людям знания, которые хранились в Александрийской библиотеке, и больше всего здесь развивались науки математические и медицина. Мир становился шире, богаче, просторней, наука помогала мореплавателям, а моряки обогащали науку своими наблюдениями.
…И сейчас живет Александрия, красивый, вполне современный город. Но это другая Александрия, хотя стоит она на том же месте. От древности в ней ничего не осталось. Все, чем когда-то гордилась Александрия, уничтожено, стерто с лица земли.
И это большая потеря для мира.
Нет знаменитого храма Сераписа Серапеума, где потом хранились книги Александрийской библиотеки, нет Муссейона, нет самой библиотеки. Нет колоннад главных улиц, нет гробницы Александра Македонского, нет и Фаросского маяка. Да и сам остров Фарос перестал быть островом: его соединила с берегом полоска земли, образовавшаяся от морских наносов.
Разумеется, самая чувствительная потеря — это гибель Александрийской библиотеки. Ее поджигали и разоряли не один раз. Есть миф о том, что виновником первого пожара, в начале нашей эры, был знаменитый римский полководец Гай Юлий Цезарь. Он был в Александрии, когда там вспыхнуло восстание против него. Войска Цезаря осадили дворец, где как раз и помещалась библиотека, неподалеку от царской гавани. Цезарь боялся, что восставшие захватят его флот, и преградил им дорогу огнем — он поджег тюки книг, лежавшие на набережной. Их собирались перенести в Серапеум. К счастью, половину книг незадолго до этого уже отправили туда и таким образом они были спасены.
Но главные виновники гибели Александрийской библиотеки были фанатики-христиане, ненавидевшие все языческое и яростно уничтожавшие замечательные памятники культуры. И наконец, уже в VII веке нашей эры, остатки библиотеки были уничтожены по приказу халифа Омара. Погибли труды великих ученых, и мир стал намного бедней… Лишь кое-где случайно сохранились драгоценные свитки без начала и конца, и ученые их собирали, склеивали, переводили.
Так обрывки знаний древних писателей, ученых дошли до нас.
…Текли годы. Шли столетия. Мир изменялся. Могучее государство — Древний Рим — объединило под своей властью страны эллинистические; оно завоевывало все большие пространства, проникало в Северо-Западную Европу, дошло до Британских островов.
И после пышного расцвета наступил упадок. В конце IV века нашей эры Римская империя распалась на западную с главным городом Римом и восточную — Византию, получившую такое название от старинной греческой колонии Византий. Византий был перестроен, расширен и назван Константинополем в честь римского императора Константина, перенесшего на восток свою столицу.
Византия, отделившись от Рима, долго еще процветала, а вот у Рима другая судьба…
Кочевники Средней Азии, в поисках пастбищ, вторгались в Европу, здесь они столкнулись с другими кочевыми народами. Под их напором все перемешалось, сдвинулось со своих мест. Ото время в истории называют великим переселением народов. Готы, гунны, вандалы — все вместе и каждый в свое время, по разным причинам — нападали на Римскую империю, на город Рим. От памятников искусства, от замечательных дворцов и храмов остались одни развалины. Вечный город стал захудалой, жалкой провинцией; на главной площади — на Форуме, где раньше решались судьбы мира, — все поросло травой. Да, так проходит слава мира, говорит латинское изречение. Оно вполне применимо к Риму тех дней.
В Западной Европе некоторое время народ жил замкнуто, в страхе перед нападением кочевников, перед обещанным христианской церковью «концом мира».
Поделиться книгой: