– Имеешь в виду: новый граф? – спросил я.
– Не знаю, – ответил дядя. –
– Какую работу? – спросил я.
– Прислуги. Ты в любом случае привычен к ней. Управляющий там – или дворецкий, или кто он такой – мистер Амос, и он собирается в скором времени взять несколько выпускников, чтобы обучить их на слуг для нового графа. На следующий день после окончания семестра он будет беседовать с целой компанией таких, как ты. И он возьмет тебя, Кон, даже не беспокойся. Я наложу на тебя хорошие чары, так что у него не останется выбора. Ты не должен волноваться о получении работы. И тогда ты окажешься прямо в гуще всего, чистя сапоги и бегая по поручениям, и у тебя будут
«
Словно я пытался заглянуть в дверь, которая захлопнулась у меня перед носом. Я мог сделать столько всего интересного, если бы получил подобающее образование. А вместо этого я теперь всю жизнь буду
– Не хочу! – выпалил я. – Я хочу пойти в Стольскую гимназию!
– Ты не слушал, что я тебе говорю, – сказал дядя Альфред. –
– Правда? – спросил я.
– Правда, – ответил он.
Та дверь будто снова распахнулась. Да, путь преграждал отвратительный порог под названием «Дурная Карма, Рок», но я мог его преодолеть. Я услышал свой долгий-долгий вздох.
– Хорошо, – сказал я.
Дядя Альфред похлопал меня по плечу:
– Умница. Я знал, что ты прислушаешься к голосу разума. Но я не прошу тебя удовольствоваться только моими словами. Приходи сегодня на собрание Кружка Магов и посмотри, что они скажут. Успокоился?
Я полагал, что да, и кивнул.
– Тогда
Я снова кивнул. Но когда он подтолкнул меня наружу к лестнице, мне пришла в голову мысль.
– А кто будет готовить, когда я уйду? – спросил я, удивившись, что не подумал об этом раньше.
– Не беспокойся об этом, – ответил дядя. – Мы наймем мать Дейзи. Дейзи вечно хвастается мне, какая ее мама хорошая кухарка.
Я, спотыкаясь, поднялся в свою комнату и уставился на Столлери, мерцающий из расселины в горах. Мой мозг походил на человека, пробирающегося в темноте между громадных предметов мебели с острыми углами. И я постоянно натыкался на эти углы. Никакой Стольской гимназии до чистки сапогов в Столлери – это был один угол. Повелители Кармы разорвут тебя на кусочки, если не будешь хорошим – другой. Человек там, наверху, среди тех вспыхивающих окон был таким испорченным, что от него надо избавиться – еще один. И я должен разобраться с ним сейчас, поскольку в прошлой жизни был слишком слаб – еще один. А потом мой мозг наткнулся на самый важный угол из всех. Если я этого не сделаю, я умру. Этот человек или я, он или я.
«Он или я, – повторял я себе. – Он или я».
Эта мысль крутилась в моей голове, когда я тем вечером помогал дяде Альфреду носить в мастерскую бутылки портвейна. Мне пришлось заходить в комнату задом наперед, поскольку в обеих руках я держал по две бутылки.
– Ну и ну, – произнес кто-то у меня за спиной. – Какая ужасающая карма!
Прежде чем я успел развернуться, кто-то еще сказал:
– Мой дорогой Альфред, ты понимаешь, что на твоем племяннике лежит самый зловещий Рок, что я когда-либо видел?
Все маги Кружка были здесь, хотя я не слышал, как они пришли. Двое курили сигары, наполняя мастерскую едким синим дымом, который почему-то придавал помещению другую форму и размер. Вместо обычного верстака, стеклянных трубок и механизмов стояли кр
Большинство людей, сидевших в креслах, я знал хотя бы в лицо. Тот, кто наливал себе в бокал ярко-красного вина – мистер Сейли, мэр Столлчестера, которому принадлежал металлургический завод на другом конце города. Он передал графин мистеру Джонсону, которому принадлежала лыжная трасса и гостиницы. Мистер Придди, рядом с ним, управлял казино. Одним из тех, кто курил сигару, был мистер Хокинс, портной, а вторым – мистер Феллиш, которому принадлежали «Столлчестерские новости». Мистер Гудвин за ними владел большой сетью магазинов в Столлчестере. Я был не совсем уверен, как зовут остальных, но знал, что высокий владеет всеми землями в округе, а толстому принадлежат трамваи и автобусы. И здесь был мясник мистер Лодер, помогавший дяде Альфреду откупоривать бутылки и аккуратно разливать вино в графины. Густой ореховый запах портвейна перебил запах сигар.
У всех этих людей были умные солидные лица, на них была дорогая одежда, а что еще хуже – все они с тревогой пристально смотрели на меня. Мэр Сейли отпил вина и слегка покачал головой:
– Недолго продлится эта жизнь, если что-нибудь не предпринять. Что тому причиной? Кто-нибудь знает?
– Судя по всему, что-то… нет,
Высокий землевладелец кивнул:
– И есть шанс исправить это сейчас, только он им не воспользовался, – произнес он низким мрачным голосом. – Почему?
Дядя Альфред жестом велел мне перестать стоять и таращиться, а поставить бутылки на стол.
– Потому что, – сказал он, – говоря до грубости откровенно, я буквально только что выяснил, с кем он должен разобраться. Это кто-то из Столлери.
Все разом застонали.
– Тогда
– Я и посылаю. Он отправляется на следующей неделе, – ответил дядя. – Раньше просто невозможно.
– Хорошо. Лучше поздно, чем никогда, – произнес мэр Сейли.
– Знаете, – заметил мистер Придди, – меня совсем не удивляет, что это кто-то из Столлери. На мальчике висит невероятно тяжелый Рок. Как раз соответствует их могуществу, а оно настолько сильно, что глушит средства связи и не дает городу процветать.
– Столлери мешает не только этому городу, – сказал мэр Сейли. – Их финансовый контроль опутывает весь мир, точно сеть. Я почти каждый день борюсь с этим. Они постоянно вызывают магические перебои, чтобы они могли зарабатывать деньги, а я – нет. Если я пытаюсь обойти их –
– О, у нас у всех так, – согласился мистер Гудвин. – Странно подумать, что во власти этого парнишки спасти не только самого себя, но и всех нас.
Пока они говорили, я стоял у стола, поворачиваясь от одного к другому. С каждым их словом у меня всё больше пересыхало во рту. К этому моменту я пришел в такой ужас, что едва мог глотать. Я попытался задать вопрос, но не смог.
Похоже, дядя понял, что я хочу узнать. Он развернулся. Подняв свой бокал к свету так, что красный отблеск дрожал у него лбу, он произнес:
– Всё это правдиво и трагично, но как мой племянник узнает,
Об этом, но к тому моменту я не мог даже кивнуть.
– Легко, – ответил мэр Сейли. – Наступит момент, когда он
Остальные кивнули и проворчали, что они согласны,
– Понял, Кон?
На этот раз мне удалось кивнуть. После чего мэр Сейли сказал:
– Но он захочет знать, что делать с человеком, когда он поймет. Это не менее важно. Как насчет того, чтобы использовать Уравнение Гранека?
– Слишком сложно, – возразил мистер Гудвин. – Попробуй Чары Болье.
– Я бы предпочел классический Белый фитиль, – сказал мясник мистер Лодер.
После чего все принялись высказывать предложения, которые были для меня пустым звуком, и каждый горячо настаивал на собственном. Вскоре высокий землевладелец грохнул свой бокал на маленький столик рядом с креслом и крикнул:
– Вы должны заставить его устранить этого человека навсегда – быстро и просто! Единственный выход – Першолт.
– Пожалуйста, помните, – встревоженно сказал дядя, – что Кон всего лишь ребенок, и совершенно не знаком с магией.
Воцарилось молчание.
– А, – наконец, произнес мэр Сейли. – Да. Конечно. Что ж, тогда думаю, лучше всего дать ему возможность призвать Ходока.
И все остальные взорвались криками:
– Точно!
Мэр Сейли обвел взглядом их круг и сказал:
– Согласны? Хорошо. А теперь – что мы можем ему дать для ритуала? Это должно быть что-то простое и обычное, что никто не заподозрит… Ах да. Пробка от одной из бутылок чудесно подойдет.
Он протянул руку с сияющим на ней красивым золотым кольцом, и мистер Лодер передал ему заляпанную багровыми пятнами пробку от бутылки, которую он только что опорожнил в графин. Мистер Сейли взял ее и на мгновение зажал между ладоней. Затем он кивнул и передал ее мистеру Джонсону, который сделал то же самое. Пробка медленно прошла по всему кругу, включая дядю Альфреда и стоявшего возле стола мистера Лодера, который передал ее обратно мэру. Мэр Сейли поднял пробку, держа ее двумя пальцами, и поманил меня к себе. Я по-прежнему не мог говорить. Я стоял там, глядя на его дорогую стрижку, почти скрывавшую проплешину на макушке, и дивился, каким круглым и богатым он выглядит. Я вдыхал запахи ароматного орехового вина, гладкой добротной ткани и резкий привкус лосьона после бритья и кивал на каждое его слово.
– Всё, что тебе надо сделать, – говорил он, – во-первых, уловить свой момент узнавания, а затем достать эту пробку. Подними ее так, как я сейчас, и скажи: «Я призываю Ходока, чтобы он принес то, что мне нужно». Понял?
Я кивнул. Запомнить это было легко.
– Возможно, тебе придется подождать Ходока какое-то время, – продолжил мэр Сейли, – и ты не должен пугаться, когда увидишь, как Ходок приближается. Он может оказаться больше, чем ты ожидаешь. Дойдя до тебя, Ходок что-то тебе даст. Не знаю что. Ходоки предназначены давать точно подходящий для работы инструмент. Но поверь мне на слово, предмет, который ты получишь, сделает именно то, что тебе нужно. В обмен ты
Я снова кивнул.
– Тогда возьми пробку и носи ее с собой постоянно, но не позволяй никому ее видеть. И надеюсь, когда мы снова встретимся, на тебе больше не будет никакой кармы.
Когда я взял пробку, которая, как по мне, была самой обычной пробкой, мистер Джонсон сказал:
– Хорошо. С этим закончили. Отошли его, Альфред, и давайте начнем собрание.
Дядя Альфред мог бы и не дергать головой, чтобы я ушел. Я убрался так быстро, как мог, и помчался вниз на кухню, чтобы выпить воды. Но к тому времени, когда я туда добрался, во рту у меня уже совсем не было сухо. Это было странно, но стало таким облегчением, что я практически не обратил внимания. Даже мой ужас почти исчез, и это тоже было странно, но тогда я об этом не думал.
Глава 4
Чем меньше дней оставалось до конца недели, тем больше я нервничал. Худшим моментом стало собрание по поводу окончания семестра: мне пришлось сидеть слева – вместе с теми, кто бросал учебу, в то время как все мои друзья сидели через проход, как поступающие в Старшую школу. Я чувствовал себя отщепенцем. И сидя там, я вдруг понял, что даже когда найду человека кармы, избавлюсь от него и поступлю в Стольскую гимназию, я буду отставать от моих друзей на год. А еще – мальчик, сидевший рядом со мной, получил работу на металлургическом заводе мэра Сейли, а девочка с другой стороны от меня отправлялась обучаться на горничную в доме мистера Гудвина. Мне же еще только предстояло получить работу.
Вдруг меня поразило осознанием, что я совершенно один еду в странное место, где не буду знать, что делать или как себя вести, и уже одно это достаточно плохо, а тут еще надо найти человека, ответственного за мой Рок. Я пытался говорить себе: «Либо он, либо я», – но это совершенно не помогало. Придя домой, я выглянул из окна моей комнаты на Столлери, и меня охватил ужас. Я понял, что ничегошеньки не знаю об этом месте за исключением того, что оно переполнено могущественной магией и что кто-то из его обитателей – страшный злодей. Когда пришел дядя Альфред и повел меня в свою мастерскую, чтобы наложить чары, благодаря которым мистер Амос даст мне работу в Столлери, я пошел очень медленно. У меня дрожали ноги.
Мастерская вернулась к своему обычному виду. Никаких следов удобных кресел или портвейна. Дядя Альфред нарисовал на полу круг мелом и велел мне встать в него. Во всем остальном магия ничем не отличалась от обычной жизни. Я не почувствовал ничего особенного и только в самом конце уловил едва слышное жужжание. Но, закончив, дядя Альфред лучезарно улыбнулся.
– Вот! – сказал он. – Пусть теперь хоть кто-нибудь попытается отказаться нанять тебя, Кон! Сидит плотно, как водолазный костюм.
Когда я ушел, меня трясло от нервного возбуждения. Я был так переполнен сомнениями и неведением, что пошел отвлекать маму от работы. Она сидела за своим скрипучим столом, читая громадные длинные листы бумаги и по мере чтения делая пометки на полях.
– Быстро говори, что там у тебя, – сказала она, – иначе я потеряю место на этих проклятых гранках.
Из всего, что я хотел узнать, я смог спросить только:
– Мне надо взять завтра с собой в Столлери какую-нибудь одежду?
– Спроси у дяди, – ответила мама. – Вы с ним вдвоем устроили всю эту глупость. И не забудь сегодня принять ванну и вымыть волосы.
Так что я пошел вниз, где дядя Альфред в дальней комнате распаковывал путеводители, и задал ему тот же вопрос.
– И могу я взять фотоаппарат? – спросил я.
Он потянул себя за губу и поразмышлял над этим.
– Честно говоря, – ответил он, – по-хорошему ты не должен ничего брать. Предполагается, что завтра будет только собеседование. Но, конечно, если чары сработают и ты получишь работу, ты, вероятно, приступишь к ней немедленно. Я знаю, они предоставляют униформы. Но не уверен насчет нижнего белья. Да, возможно, тебе стоит взять с собой нижнее белье. Только постарайся, чтобы твоя уверенность в том, что ты останешься, не бросалась в глаза. Им это не понравится.
От этих слов я занервничал еще сильнее. Я-то думал, чары уже всё
Трамвай, который проходил мимо Столлери, отправлялся от рыночной площади в полдень. Дядя Альфред спустился туда со мной. Я был в своей лучшей одежде и нес полиэтиленовый пакет, будто бы с обедом. Сверху я искусно разложил сверток с сэндвичами и бутылку сока. А внизу лежали мои носки и трусы, обернутые вокруг фотоаппарата и последней книги о Питере Дженкинсе – я подумал, дядя Альфред может себе позволить выделить мне из магазина
Когда мы дошли до площади, трамвай уже был там и наполнялся людьми.
– Лучше поднимайся сразу, иначе негде будет сесть, – сказал дядя. – Удачи, Кон, и как это ни печально, мне пора идти.
Я начал взбираться в трамвай по металлическим ступеням, но тут дядя окликнул меня:
– О, и, Кон.
Он поманил меня, и я спустился обратно.
– Забыл кое-что, – он отвел меня по тротуару немного в сторону. – Ты должен сказать мистеру Амосу, что твоя фамилия – Грант, как у меня. Если ты сообщишь им такую напыщенную фамилию, как Тесдиник, они решат, что ты слишком благородный для работы. Так что с этих пор тебя зовут Конрад Грант. Не забудь, ладно?
– Хорошо, – ответил я. – Грант.
Почему-то от этого я почувствовал себя гораздо лучше. Как будто у меня был псевдоним, как у тех людей в книгах про Питера Дженкинса, которые жили опасной двойной жизнью. Я начал думать о себе как о тайном агенте. Грант. Я ухмыльнулся и весело помахал дяде Альфреду, когда забрался обратно в трамвай и купил билет. Он махнул в ответ и суетливо поспешил прочь.
Где-то половина пассажиров трамвая была девочками и мальчиками моего возраста. Большинство держали полиэтиленовые пакеты с обедом, как у меня. Я подумал, что, возможно, это загородная прогулка одной из городских школ в Столлстид в честь окончания семестра. Трамвай в Столлери был единственной кружной дорогой, которая вела в горы до самого Столлстида, а потом – обратно вниз в Столлчестер мимо металлургических заводов. Столлстид – очаровательная деревушка на самом верху среди зеленых горных пастбищ. Люди всё лето ездят туда на пикники.
Затем трамвай звякнул и, дернувшись, тронулся. Мои сердце и желудок тоже дернулись – в противоположном направлении, и я мог думать только о том, как мне страшно. Вот
От этого я немного очнулся. Я уставился за окно на скалы и зеленые деревья, забрызганные солнечным светом, и рассеянно подумал, что, наверное, это очень красиво. И тут до меня дошло, что в трамвае не слышно болтовни, смеха и дурачеств, которые обычно сопровождают школьные загородные прогулки. Все остальные дети тихо сидели, глядя на леса, прямо как я.
«
Мне стало по-настоящему страшно. Я всё время думал о том, как дядя Альфред велел мне скрывать, что я взял с собой одежду, и называть себя Грантом – будто не был до конца уверен, что чары сработают, и мне становилось страшнее, чем когда-либо в жизни. Когда трамвай выехал на следующую горизонтальную часть, я стал смотреть на Столлчестер, угнездившийся внизу, и на голубые пики, где находился ледник, и на Столовый утес – и от ужаса всё расплывалось у меня перед глазами.
До Столлери трамвай добирается час с лишним: поднимается по крутым отрезкам пути с помощью сцепляющихся зубцов, грохочет по скалистым расселинам и останавливается у одиноких гостиниц и уединенных пар домов на вершинах. Один-два человека садились или сходили на каждой остановке, но всё это были взрослые. Остальные дети продолжали сидеть, как я. «