Помоги проекту - поделись книгой:
— А тебе достаточно?
— Заткнись, Барк! — предложил Марат. — Просто заткнись.
И тут в разгорающийся конфликт вмешалась Шорина. Она подошла к Белодедовой; отстранив Марата, сама обняла ее, сказала:
— Правда, пошли. Там полегче станет.
И все послушно потянулись к выходу…
…Эксперты с утра обследовали квартиру Истоминой. В маленькой уютной комнате все свободное место было отдано книгам. Кухня крохотная, и на ней негде готовить — только разогреть. Никаких признаков присутствия мужчины.
Крюков исследовал письменный стол и книжные полки. Фотографии классов складывал в отдельную стопку. Сверху положил фотоальбом, подписанный и разрисованный всеми учениками одиннадцатого класса.
Обходя экспертов, к Крюкову пробралась Липатова — в белом пальто и роскошных замшевых сапогах.
— В чем дело, Крюков? — с ходу спросила она. — Ты ведь сказал, будешь отказ писать!
— Погоди, — остановил ее капитан. — Пошли на балкон, поговорим.
Вышли на балкон. Этаж был высокий, перед ними расстилалась панорама спального района.
— Представь себе, что ты задумала покончить с собой… — начал участковый.
— Типун тебе на язык! — отозвалась Липатова.
— Что ты выберешь? Сигануть отсюда, где от тебя гарантированно мокрого места не останется, или бить какое-то пошлое стекло в мужской раздевалке спортзала, резать о него лицо в семи местах…
— В восьми. Я читала отчет.
— Хорошо, в восьми. Но ты же девочка, ты боишься боли, боишься быть некрасивой. И прыгать с третьего этажа… Никакой гарантии на перелом шеи не было, ей просто повезло. Кстати, по статистике самоубийцы прыгают в верхней одежде. А она в чем была, в том и вышла…
— Вчера ты обещал не впадать в истерику из-за каждого самоубийства, — напомнила Липатова. — А сегодня все изменилось? Закрывай дело, Крюков, или я сама его закрою.
Тут дверь открылась, и на балконе появилась запыхавшаяся Тоша.
— Привет, ты откуда такая? — спросила Липатова.
— Из морга, — ответила Тоша.
— Излагай, — предложил ей Крюков.
— В общем, на теле покойной нашлись следы избиения, — сообщила Тоша. — Сломанное ребро, а на лице — незажившие гематомы.
— Срок?
— Несколько недель. Точнее не скажу.
— Может, это авария? — спросила Липатова. — Или спортивные травмы?
Тоша покачала головой:
— Если только она боксом не занималась.
Крюков покрутил головой:
— Неужели сто десятая статья? Доведение до самоубийства? Прошу разрешения изучить. В честь того, что вы сегодня совершенно неотразимы.
Липатовой перспектива нового расследования совершенно не нравилась. Но делать было нечего.
— Работайте, — разрешила она. — У вас две недели. Насчет неотразимости — у Машки сегодня отчетный концерт, Малый зал консерватории. Так что прости, что не в кедах.
— Спасибо, Ань, — проникновенно сказал Крюков.
— Да пошел ты, — буркнула Липатова и удалилась.
А Тоша заинтересованно спросила:
— Что, правда, у вас в студенчестве был роман?
— Ну, ты же вечно замужем, — ответил Крюков, после чего крикнул в глубь квартиры: — Сёма! Ну, что там, записки предсмертной не нашли?
— Не-а! — сообщил эксперт Сёма, подойдя к балконной двери. — Люблю такие квартирки. У меня прихожая больше.
— А ты, случайно, не олигарх? — поинтересовался Крюков.
— Я принципиально не олигарх, — ответил эксперт.
…В кабинете директора школы Людмила Царева листала фотоальбом, взятый Крюковым из квартиры погибшей учительницы. Особенно ее привлекла фотография, где Истомина, абсолютно счастливая, сидела на диване, вся заваленная цветами.
— Да, я помню, Настя рассказывала, — говорила Царева. — Ребята устроили ей день рождения, решили ее так поддержать…
— А разве она не в июле родилась? — удивился капитан.
— В том-то и дело, понимаете? Они решили, что ей нужен праздник. Придумали специальную вечеринку, родители Кристины Суворовой разрешили использовать свой загородный дом. Ребята учили номера на английском, сделали капустник… Настя плакала от счастья, и мы все ей ужасно завидовали. Какой кошмар, Игорь Андреевич, какой кошмар…
— А здесь почему-то Барковского нет, — заметил Крюков. — Подпись на альбоме есть, а фотографии нет.
Царева еще раз перелистала альбом.
— Да, и правда нет, — удивилась она. — А! Так он, наверно, фотографировал. Он уникальный совершенно мальчик. Во-первых, говорит по-английски как на родном. Во-вторых, учится блестяще: все легко схватывает, не боится дискутировать с преподавателями. И абсолютно самостоятельный, сформировавшийся человек. Знаете, такой вот мужичок.
— Счастье для учителя, правда? — заметил Крюков.
— Я уверена, что для Анастасии Николаевны, как для классного руководителя, такой ученик был просто подарком, — заявила Царева.
Выйдя из кабинета Царевой, капитан очень удачно натолкнулся на физрука Баграмова.
— Здравствуйте, Владимир Ованесович! — приветствовал он физрука. — Как раз к вам направляюсь.
— Ко мне? Зачем? — Баграмов не мог скрыть свой испуг.
— Хочу посмотреть на то место, где произошло печальное событие.
Прошли в спортзал, где шел урок: молодая учительница занималась с одним из начальных классов. Крюков сел на скамью и потребовал:
— Рассказывайте.
Баграмову ничего не оставалось, как сесть рядом и начать говорить.
— Ну, шел урок… Девочки отпросились… Мальчики по программе… Там у нас прыжки были… через козла… Ну вот… я проводил обучение… Тут вошла Анастасия Николаевна, крикнула что-то…
— Что?
— По-моему… «Здравствуйте!».
— Неожиданно. И что потом?
— Потом… побежала в раздевалку, и я услышал… звон стекла… Понимаете, я думал, что кто-то мячом попал, я думал, что… Пошел смотреть, а там…
— А почему она побежала именно в мужскую раздевалку?
Баграмов беспомощно развел руками:
— Я не знаю…
— Там был кто-то из учеников?
— Кажется, нет…
— А почему вы меня боитесь?
Этот вопрос напугал физрука еще больше.
— Почему вы так… — лепетал он. — Я не боюсь, просто мне… полтора года до пенсии… понимаете…
— Понимаю, — заверил его Крюков. — Я тоже когда-то был следователем прокуратуры. А теперь в участковые сослали. Были когда-то и мы рысаками, Владимир Ованесович. Так что прекрасно вас понимаю. Я пойду в раздевалку, осмотрюсь. Не возражаете?
Баграмов и не думал возражать; он был заранее согласен на все.
Капитан вошел в раздевалку, огляделся. Выглянул в окно. Прошептал:
— Глупость какая…
…Следующим местом в школе, где он успел побывать в этот день, стал компьютерный класс. Там как раз занимались одиннадцатиклассники. Они сидели перед мониторами, увлеченные происходящим на экранах. Судя по лицам учеников, происходящее доставляло им большое удовольствие; многие улыбались. Крюков наблюдал за ними сквозь стекло комнаты преподавателя.
— Хорошие какие лица у ребят, — заметил он стоявшему рядом учителю информатики Игнату Антоновичу Лапикову. — Да, я тут наводил справки… Вас считают талантливым программистом, а некоторые утверждают, что вы не последний хакер в этом городе.
— Это все в прошлом, — заверил Лапиков.
— Как скажете. Но странно, что вы, с вашей квалификацией, торчите здесь, в школе, за полставки.
— Есть причина. Вернее, была.
— И?
— И я вам ее не скажу.
— Вы ее очень любили?
Преподаватель скривился и ничего не ответил. Тогда Крюков сменил тему.
— Во что они играют с такими лицами? — спросил.
— «Спарта», — ответил Лапиков. И пояснил: — Симулятор нового поколения, бета-версия.
— Интересно. И какие правила?
— А нет никаких правил. Вообще. Нет никаких правил, понимаете?
— Нет, не понимаю. А Юров где?
— Он сюда играть не ходит. У него дома, кажется, и компьютера нет.
— А вы не боитесь, что они там… чем-то другим заняты? — поинтересовался Крюков. — Ведь вы здесь, а они — там…
— Я в любой момент могу посмотреть, что происходит на мониторе каждого, — заверил Лапиков.
— Так посмотрите.
— Я не хочу. Это как читать чужие письма.
— Я хочу, — заявил капитан.
Лапиков пожал плечами, набрал нужную команду. На мониторе возникла надпись «Учебное место № 1». На экране обнаженные юноша и девушка занимались сексом. Лапиков быстро переключился. На экране «Учебного места № 3» находился лазерный прицел. В центр прицела попадали люди — и падали с пробитыми головами. Лапиков переключился еще раз. На экране «Учебного места № 8» анимированная модель исполняла стриптиз у шеста. А на «Месте № 11» две фигуры с помощью свернутых в трубочку купюр вдыхали кокаин.
Крюков оторвался от экрана и посмотрел на класс за стеклом. Ира Шорина словно почувствовала его взгляд. Она тоже подняла глаза и увидела Крюкова, внимательно наблюдающего за ними. Быстро набрала на «клаве» какое-то сообщение, отправила Барковскому. Тот отреагировал немедленно, и на каждом экране возник текст с красным восклицательным знаком. Все тут же закончили игру. А через несколько секунд прозвенел звонок; одиннадцатиклассники дружно собрались и вышли из класса.
Глава 3
Стоя в кабинете Липатовой в Следственном комитете, Крюков ждал, когда та закончит разговор по телефону. Наконец она договорила, спросила его:
— Ты чего не садишься?
— В этом кабинете я могу сидеть только в одном кресле — вон в том, — заявил Крюков, указав на ее собственное кресло.
Липатова сразу ощерилась:
Поделиться книгой: