Единственная для Барса

Взяв девушку за руку, он потянул ее за собой. Маленькая ладошка Лики утонула в его руке.

— Куда мы? — подхватив подол, чтобы ноги не путались в простыни, девушка поспешила за ним.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на себя.

— А свет?

— Разве он тебе нужен?

Она изумленно ойкнула. А ведь Кирилл абсолютно прав! Только сейчас, когда они пересекли комнату, Лика поняла, что ни на что не наткнулась. Что видит всю обстановку так, будто комната залита лунным светом. Да, в серо-черных тонах, но отчетливо, до мельчайших подробностей!

— Как это…

— Вот, посмотри.

Он развернул ее лицом к стене.

Нет, к зеркалу.

Лицом к большому зеркалу, которое находилось в простенке между двумя стеллажами. Оно отразило ее всю, начиная от кончиков пальцев ног, выглядывавших из ворса ковра, и заканчивая растрепанной макушкой.

Сердце девушки забилось сильнее, когда она с опаской шагнула ближе. Вгляделась в свое лицо. Горло сжалось, дыхание в нем застряло горьким комком. И Лика с трудом проглотила его.

Из зеркала на нее смотрела она сама. Такая знакомая — и в то же время чужая. Неуловимо изменившаяся за одну ночь. Что-то незнакомое появилось в чертах лица, в мимике, даже во взгляде. И Лика не могла найти этому объяснение.

— Я… не похожа на саму себя, — пробормотала она, касаясь пальцем своего отражения.

— Я же сказал, ты изменилась.

Лика присмотрелась к своим глазам. Да, они стали светлее, в них стало больше оттенков желтого… Но зрачок оставался по-прежнему круглым. Правда, сейчас, в темноте, он был расширен и занимал почти всю радужку.

— Кажется, с глазами все в порядке, — облегченно выдохнула она. Ей не придется прятать зрачки под контактными линзами, как это делает Кир. А все остальные изменения она сможет как-нибудь объяснить.

— Ты уверена? — губы Стромова дрогнули в легкой усмешке. — Ну, так смотри!

Он щелкнул выключателем, и яркий свет залил комнату.

Лика охнула, отшатываясь от зеркала и прикрывая лицо руками. Но недостаточно быстро. Она успела заметить момент, когда ее зрачки резко сузились, принимая серповидную форму.

— Твой внутренний Зверь пробудился, — услышала она голос Кирилла, и каждое слово, сказанное им, звучало, как приговор. — Теперь ты одна из нас.

Не в силах устоять на ногах, Лика медленно опустилась на пол. Правда, от которой она так долго бежала, настигла ее и обрушилась, словно лавина. Больше не было смысла врать себе и надеяться, что все утрясется само собой.

Но истина оказалась слишком тяжелой, чтобы она смогла ее осознать. Пряча лицо в ладонях, она глухо выдавила сквозь пальцы:

— И… что же мне теперь делать?

— Жить.

Из горла девушки вырвался полузадушенный смешок:

— А я, по-твоему, чем занималась все эти годы?

Стромов пожал плечами.

— Существовала.

— Ты не понимаешь, да? — подняв голову, Лика взглянула на Кира, и тот заметил слезинки, блеснувшие на ее щеках. — Мне утром на работу. Если ты забыл, то я работаю на военной базе, и я не могу появиться там в таком виде!

Она ткнула пальцем в сторону зеркала.

Кирилл стиснул зубы, чтобы не дать сорваться словам, о которых он потом пожалеет. Он и так уже слишком о многом жалел. И то, что сейчас происходило, тоже было его ошибкой.

Лика оказалась совсем не готова к тому, что случилось, и в какой-то мере это была и его вина. Это он спровоцировал пробуждение ее Зверя. Это на него так отреагировала ее вторая сущность. Это он стал тем катализатором, что запустил пусковой механизм в бомбе замедленного действия под названием Лика.

Теперь у него на руках девушка-вер, неспособная управлять своими инстинктами. И она его пара — единственная женщина, с которой он добровольно себя связал.

В воздухе пахло большими проблемами.

Оставалось только одно. Играть свою роль до конца, чтобы Лика хотя бы пару ближайших недель пожила в счастливом неведении.

Подойдя к девушке, он опустился на пол за ее спиной. Крепко обнял и притянул к себе.

— Давай, малышка, расслабься. Разве я не говорил, что смогу о тебе позаботиться?

Лика с неохотой поддалась, откинула голову ему на плечо и закрыла глаза. Она не смогла отказать себе в такой малости — почувствовать, как его теплые руки массируют ее плечи. Это было приятно. Это расслабляло. Это давало ощущение покоя и защищенности. Даже то, что она прижималась ягодицами к его паху — абсолютно не смущало сейчас. Как и то, что Кирилл был голым, и только тоненькая простыня отделяла их друг от друга.

Она слабо улыбнулась: надо же, как мало ей нужно, чтобы почувствовать себя в безопасности. Всего-навсего, чтобы кто-то о ней позаботился. А еще с кем-то поговорить и рассказать обо всем, что мучило ее эти дни.

— Мне страшно, — прошептала она. — Я боюсь.

— Глупенькая. — Он нагнулся и поцеловал ее в закрытые веки. — Я почти тридцать лет живу среди людей. Неужели ты думаешь, я не знаю, как скрывать свою сущность? Неужели ты думаешь, я не смогу научить тебя?

— Ты про линзы? — она запрокинула голову, чтобы поймать его взгляд.

В том, что сейчас между ними происходило, было что-то более личное, более интимное, чем то, что случилось в постели. Там Лика пустила его в свое тело. Сейчас она собиралась пустить его в душу. Там она отдала ему свою невинность, здесь она собиралась доверить ему свое сердце.

Кирилл не отвел глаза. Он смотрел на девушку внимательно и серьезно, без тени усмешки. И в его взгляде она вдруг увидела скрытую боль.

Всего на секунду Лике показалось, что она видит в его глазах отражение старой раны. Она машинально потянулась к его лицу, ее пальцы прикоснулись к изувеченной щеке — и вдруг все исчезло. Лицо Кирилла замкнулось, его рука накрыла ладонь девушки и мягко, но настойчиво убрала ее.

— Дело не только в линзах, — заговорил он, продолжая машинально массировать ее плечи. — Это целая наука, как держать свои инстинкты в узде и не выдать себя. Меня учили этому с детства, но мне пришлось тяжелее, чем тебе. Я же вырос в резервации, среди веров, и мне никто не объяснял, как сдерживать себя. Наоборот, у веров не принято скрывать свои чувства. Но ты — другое дело. Ты привыкла жить среди людей, и человеческие повадки для тебя естественны. Ты привыкла руководствоваться разумом, а не чувствами, верить рассудку, а не инстинктам. Тебе будет легче адаптироваться к новым обстоятельствам.

— Думаешь?

— Уверен. Мой приемный отец сделал все, чтобы ни один анализ не смог выявить во мне вера. Так что беспокоиться не о чем.

— Я тебе ещё не говорила… — Лика в сомнении закусила губу. Ей хотелось поделиться с Кириллом своими страхами, но она не была уверена, что ему это нужно. — Нейман все знает. Обо мне.

Кириллу пришлось сделать усилие, чтобы изобразить удивление. Он же должен был удивиться, чтобы не выдать себя.

— И… что же он знает?

— Все. О моем отце, о том, почему я жила среди людей… И почему оказалась на Тайре. Оказывается, это был их совместный план. Неймана и моего отца.

Не выдержав ее взгляд, он поднял голову и сделал вид, что разглядывает лепнину на потолке. Его руки немного дрогнули, на долю секунды сильнее сжимаясь вокруг Ликиных плеч.

— И как ты относишься к этому?

— Еще не решила. Профессор сказал, что все это делалось ради моего блага. Но я не очень-то ему верю. Особенно…

Она оборвала себя, сомневаясь, стоит ли Кириллу знать о слежке.

— Особенно — что?

— Нейман сказал, что за мной могут следить. Точнее, он в этом почти уверен.

Она почувствовала, как ладони Кирилла замерли. Словно ее слова насторожили его.

— А ты сама что-нибудь замечала?

— Не знаю… Не уверена… Последние дни я провела, как в бреду. Эта… течка…

Лика запнулась и покраснела.

Кирилл слабо усмехнулся.

— Теперь тебе станет легче.

— Надеюсь. Нейман дал мне таблетки, которые угнетают выработку феромонов.

— Это хорошая вещь, — из горла Кира внезапно вырвалось сдавленное урчание. — Держи их всегда при себе.

Он слегка подался вперед, втягивая в себя аромат, шедший от ее кожи. Уткнулся носом ей в ямку за ухом и шумно вдохнул.

— Да? — удивленная сменой тона, она попыталась обернуться, но не успела.

Кирилл удержал ее за бедра и заставил прижаться к его паху еще сильнее. Так, что она уже не могла не почувствовать, как его плоть твердеет и наливается между ее ягодиц.

— Не думал, что я настолько ревнивый, — услышала Лика его бормотание. Руки Кирилла отпустили ее бедра и переместились на грудь. Пальцы сжали соски. И девушка застонала, пронзенная острым желанием. — Вот так, кисуля. Теперь ты только моя. Не потерплю, чтобы рядом с тобой ошивались другие мужчины.

Лика хотела сказать, что других мужчин ей не нужно. Но на миг их взгляды соприкоснулись, и от желания, которое горело в глазах Кирилла, у нее по коже побежали мурашки. Как завороженная, она отклонилась еще сильнее, почти ложась ему на грудь, и инстинктивно подставила шею.

В какой-то момент Кирилл окинул взглядом ее запрокинутое лицо. Ее широко распахнутые глаза, полные молчаливой мольбы, трепещущие ресницы, распухший от поцелуев рот со слегка приоткрытыми губами, в глубине которого то и дело мелькал маленький язычок, напоминавший розовый лоскуток. И ее растрепавшиеся волосы, рассыпавшиеся по плечам темным шелком. И тоненькую жилку, нервно бившуюся на шее. И застывшие двумя камешками соски на невысоких грудях. Соски, которые он сейчас сжимал пальцами.

От нее пахло сексом, покорностью и вожделением.

Не удержавшись, он подался вперед, подчиняясь зову инстинктов.

Дыхание Лики на мгновение сбилось, когда губы Кирилла мягко коснулись нежной кожицы на ключице. Его зубы довольно чувствительно куснули ее, и Лика расслышала сдавленный рык. В этом рыке было не что иное, как желание Зверя овладеть своей самкой.

Желание, которое Стромов не мог обуздать.

«Возьми меня!» — то ли услышал он, то ли прочитал по губам. Но этого было вполне достаточно.

В одно мгновение он перевернул девушку на спину, чтобы самому оказаться над ней. И со стоном впился ей в губы.

На этот раз Лика не боялась ему отвечать. Стыд испарился, все казалось естественным и привычным. Она принимала его ласки и сама ласкала в ответ. Ей нравилось скользить руками по его телу, изучая рельеф. Нравилось вдыхать аромат его кожи, касаться ее кончиком языка, ощущая солоноватый привкус. Сжимать его плечи и покусывать их, пока его губы скользили вниз по ее животу, заставляя из горла вырываться хриплые стоны.

Когда он раздвинул ее бедра, она сама подалась вперед, принимая его. И он с силой вошел в нее, наполняя собой до упора.

— Открой глаза. Посмотри на меня.

Его низкий голос ворвался в ее затуманенное сознание.

Ресницы девушки затрепетали, и между век мелькнул взгляд, наполненный вожделением.

— Давай, детка, — он мощным толчком коснулся какой-то точки внутри, и Лика, не выдержав, охнула. — Я хочу, чтобы ты видела, кто тебя берет. Хочу, чтобы ты знала, что это именно я.

Он сжал ее бедра, точно хищник — добычу.

Наверное, она должна была покраснеть, возмутиться. Но слова Кира возымели совсем другой эффект. Они заставили что-то дрогнуть внутри, перевернуться и вспыхнуть. Не удержавшись, Лика ответила ему встречным движением, и от острого удовольствия ее пальцы впились в его мускулистые плечи.

Его рука слегка сжала ее ладошку и потянула вниз, туда, где их тела соединялись друг с другом, Лика не стала упираться и корчить из себя недотрогу. Зачем? После того, что уже было — это просто смешно.

Но и в то же время она все еще смущалась его. И потому закрыла глаза.

Ее пальцы безропотно сжали бархатистый ствол его члена.

— Сильнее! — раздался приказ.

Она подчинилась, ощущая в ладони живую плоть. Твердую, будто сталь, и в то же время мягкую, словно эта сталь завернута в теплый бархат.

От ее хватки Кирилл застонал. Она была такой узкой, такой горячей, и в то же время податливой и покорной — такой, как ему хотелось. Его движения стали быстрее. И в этот момент Лика ощутила свою власть над ним. Поняла, что сейчас он весь в ее руках.

Ее маленькие пальчики шаловливо скользнули ниже, изучая незнакомый рельеф, и еще ниже, насколько она смогла дотянуться; невесомо пробежались по теплой шершавой кожице его мошонки.

Сквозь стиснутые зубы Кирилла вырвалось шипение.

— Хочешь поиграть? — выдохнул он, прикусывая ее шею.

И в тот же момент потянул на себя, заставляя изменить положение.

В мгновение ока Лика оказалась у него на коленях, прижатой грудью к его груди. И он все еще был внутри.

Но теперь она была сверху.

— Давай, — он подкинул ее с легкой усмешкой, — моя мокрая киска. Покажи мне тигрицу.