Единственная для Барса

Утро не принесло облегчения. Лика проснулась такой усталой, будто всю ночь носила мешки с камнями. Голова была тяжелой, тело — чужим. Кожа стала такой чувствительной, что любое прикосновение к ней казалось прикосновением к оголенному нерву. А еще зуд между ног усилился, и не обращать на него внимания стало намного труднее.

Но надо было вставать, одеваться и топать на базу. Впереди ждал рабочий день.

Она наспех оделась, кое-как позавтракала. Проверила, все ли вещи сложила в свой единственный чемодан. Их у нее было не так много, чтобы она могла позволить себе что-то забыть.

Около семи Лика уже спустилась в фойе отеля и не без сожаления сдала ключи. Попросила администратора вызвать такси. От нее не укрылось, каким масленым взглядом молодой человек окинул ее фигуру, затянутую в строгий костюм с наглухо застегнутым воротником. Даже идя к выходу она чувствовала, как его взгляд прожигает дыру в ее ягодицах через плотную ткань скромной юбки.

А потом был таксист, призывно улыбавшийся ей всю дорогу через зеркало заднего вида.

И охранник, пропускавший ее на территорию базы.

И еще с десяток мужчин, которых ей пришлось обойти по широкой дуге, чтобы в целости и сохранности добраться до рабочего места.

Влетев в кабинет, Лика захлопнула дверь и тут же привалилась к ней спиной. Чемодан с глухим стуком выпал из рук. Лика закрыла глаза и выдохнула с облегчением. Потом расстегнула верхнюю пуговку блузки. На шее и верхней части груди выступили капельки пота.

— Доброе утро, — голос Неймана ворвался в ее сознание, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Испуганно распахнув глаза, Лика сжала пальцами воротник.

— Извините, профессор, я не знала, что здесь кто-то есть…

— Наблюдение ведется круглосуточно. Вы сегодня рано пришли. Что-то случилось?

Поднявшись с кресла, Нейман подошел к девушке. Ее рабочий день начинался в восемь часов, и появляться здесь раньше смысла не было. Если только что-то не заставило ее прийти раньше.

Лика попробовала улыбнуться, но губы не слушались. Хотелось плакать, кричать, бить кулаком в стену. В общем, сделать хоть что-то, чтобы выплеснуть ту бурю эмоций, что раздирала ее изнутри.

Но вместо этого она ответила:

— Все нормально, — и опустила взгляд.

Нейман задумчиво поскреб подбородок. Девушка, стоявшая перед ним, выглядела совсем не нормально, как бы она ни пыталась это скрыть. И он, зная о ней кое-какие подробности, вполне представлял, что сейчас происходит.

Вчера вечером у него состоялся очередной разговор с Андрулеску. Генри долго думал, стоит ли сообщать тому о появлении Стромова. В том, что это выживший сын Захара, он был уверен. В конце концов, осторожность взяла верх, и Нейман решил придержать козырную карту.

— Знаешь что, — произнес он после минутной заминки, — давай выпьем кофе и поговорим, пока здесь никого нет.

Лика неуверенно кивнула.

— Тебе не нужно меня бояться, Лика, — заговорил Нейман, когда ароматный напиток был готов, и девушка чуть подрагивающими руками поднесла картонный стаканчик к губам. — В том, что ты здесь, есть и моя заслуга. Это я писал прошение с просьбой направить тебя сюда.

Поперхнувшись от неожиданности, Лика уставилась на него расширенными глазами.

— Что? Что это значит?

— Тебе что-нибудь говорит имя Антуан Андрулеску?

Лика сильнее вцепилась в стакан. Неужели Нейман что-то подозревает о ее нечеловеческих корнях?

— Да, — медленно проговорила она. — Это нынешний глава Химнесса.

— И твой отец.

Стакан выскользнул из рук, расплескав по столу черную жидкость. Лика застыла, глядя, как по блузке расползаются безобразные пятна. В голове пожарной сиреной сигналила одна мысль: «Он знает! Знает! Откуда?! О, боже, меня сошлют в резервацию…»

— Успокойся.

Нейман даже не повысил голоса. Абсолютно спокойно, неторопливо, взял с полки пачку салфеток и промокнул разлитый кофе. Потом кивнул на шкаф, в котором висели чистые халаты, предназначенные для сотрудников:

— Переоденься. Ничего страшного не произошло. Я знал, кто ты, еще до того, как увидел тебя. Мы с твоим отцом знакомы так много лет, что ни у него, ни у меня не осталось секретов. — Тут он, конечно, лукавил.

Лика машинально подчинилась. Странное дело, слова Неймана не удивили ее, словно где-то в глубине подсознания она все время знала об этом. Но теперь у нее сложилась картинка.

— Мой отец знает, что я здесь, — произнесла она, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Да.

— Он имеет отношение к моему назначению.

— Да.

Непослушными руками Лика застегнула халат на все пуговицы. Их было достаточно, чтобы она успела собраться с мыслями.

— Кто еще в курсе?

— Никто. Только я и он.

— И… что теперь?

— Ничего. Лика, я не враг тебе, — Нейман покачал головой, видя в глазах девушки недоверие. — Поверь. И у меня в мыслях нет ничего плохого.

— А у моего отца? Он же сам от меня отказался… Зачем я ему теперь? Тем более здесь…

— Это долгая история.

Несколько секунд Лика колебалась, раздумывая, что делать. Но бежать от правды и от самой себя было уже бессмысленно, и она это осознавала.

Решительно сев за стол, она взглянула Нейману прямо в глаза.

— Рассказывайте. У нас куча времени.

— Даже не знаю, с чего начать… — взяв свой стакан в руки, Нейман начал мерить шагами кабинет. — История долгая и не очень красивая.

— Начните с самого начала.

Лика подозревала, что вряд ли ей понравится то, что она услышит. И первые же слова профессора подтвердили ее подозрения.

— Когда ты родилась, твой отец уже несколько лет был главой Химнесса. И по праву носил звание самого сильного вера. Он единственный из первого поколения, кто обладает даром внушения. Эта способность и помогла ему занять место главы после смерти Захара Стромова…

— Гибели, — машинально поправила девушка.

— Что? — Нейман, обескураженный тем, что его прервали, растерянно посмотрел на Лику.

— Захар Стромов погиб, я учила историю.

— А… Да, ты права. В общем, для твоего отца авторитет означал все. Уважение, власть, силу. Он выбрал в спутницы самую красивую девушку из звериных невест, которые прибыли в тот год на Химнесс. Анна Румянцева не была его парой, но она была умна, красива и умела себя подать. Антуан всегда говорил, что его женщина должна символизировать собой его престиж.

— И как, символизировала? — Лика не сдержала кривой усмешки. — Так вот кем для него была моя мать — всего лишь средством поддержать свой престиж…

— Ты все воспринимаешь, как человек, — Нейман покачал головой. — А у них там свои законы. Твой отец отличный глава и политик, он поднял Химнесс из хаоса, дал верам подобие нормальной жизни. Ты не знаешь, что там творилось сразу после принятия закона о резервациях. Только подумай: веры первого поколения — сплошь мужчины. Гибриды, созданные с одной целью — подчиняться командованию и убивать. Они оказались не способны сдерживать свои звериные инстинкты, и в то же время никто из нас не подумал вложить в них больше человечности. Они дикие звери в человеческом теле. Это мы, люди, создали их такими. Какое будущее их ждало? Либо истребление, либо изгнание.

— Я все это знаю, — Лика раздраженно махнула рукой. — И никого не осуждаю. Просто хочу знать, почему мой отец отказался от меня? И зачем я ему теперь.

Пару минут Нейман молчал, постукивая пальцами по краю стакана. Этот стук раздражал Лику, он казался слишком громким, слишком резким ее возбужденному сознанию. Она чувствовала, как он отдается в висках вместе с пульсацией ее собственного сердца. Но ей хотелось знать правду, и она решила, что узнает ее, даже если сейчас ее голова взорвется.

— У веров генетически запрограммирован естественный отбор, — наконец проговорил Нейман, — ты должна это знать. — Лика кивнула. Да, она знала. — Они заботятся о своем потомстве с бульшим рвением, чем люди, ведь детей у них мало и они на вес золота, особенно девочки. Но если рождается ребенок с отклонениями, они не могут его принять.

— И… часто случаются отклонения? — голос девушки дрогнул.

— Ты — единственный случай, который я знаю.

Лика застыла, не в силах двинуться с места. В ее голове горным эхом разносились слова профессора. Но они не укладывались в мозгу, не воспринимались сознанием. Она не могла в них поверить.

— Бред… — резко вздохнув, она зажмурилась и потрясла головой. — Какие во мне отклонения? Я совершенно здорова!

— Да, ты совершенно здорова… — Нейман сделал многозначительную паузу, — для человеческого ребенка. Была.

Последнее слово заставило Лику вскинуть на него внимательный взгляд.

— О чем вы?

— Альфа-ген. Он не проявился в тебе тогда, когда это было нужно.

— И?

— Антуан не смог принять, что у него родился неполноценный ребенок. Ему нужно было найти оправдание, чтобы поддержать свой авторитет. Как у самого сильного вера может родиться слабая или неполноценная дочь? Почему его звериные гены не проявились в ней? И он нашел для себя самый подходящий ответ. Обвинил твою мать в измене.

— И выгнал из резервации?

— Нет, Анна сама уехала. Она не скандалила, не пыталась доказать свою невиновность. Я иногда даже думаю, что она была рада такому повороту событий. Твое отклонение дало ей возможность вернуться на материк.

— К нормальной жизни…

— Что?

Лика пожала плечами.

— Однажды она так сказала. Что я дала ей шанс жить нормальной жизнью. — Она заметно погрустнела, пустившись в воспоминания. — Мама не любила говорить об отце. Когда я была маленькая, она врала, что он умер. И каждый раз, стоило мне заикнуться о нем, переводила разговор на что-то другое. Я все время думала — почему? Только перед смертью она призналась, что он жив, но опять же не сказала всей правды. Да я и не спрашивала. Ей нужна была помощь, и в тот момент мне было плевать, кто эту помощь окажет. Я написала ему. Отправила скан анализа ДНК, который мать прятала все эти годы… Ждала, что он ответит… — голос Лики сорвался. Пытаясь сдержать злые слезы, она уткнулась лицом в ладони. И тут же вздрогнула от того, что на голову опустилась ладонь Неймана. — Но он молчал, — проговорила она сквозь пальцы. — Его молчание убило ее…

Нейману не оставалось ничего, как только гладить ее по голове, точно маленького ребенка, и смотреть, как вздрагивают узкие плечики. Лика душила в себе рыдания. Не хотела выставлять их напоказ. Но уже не могла сдержать.

— Я не знаю, почему он молчал, — заговорил профессор после небольшой паузы, — и не ищу ему оправданий.

— Но вы с ним заодно! — Оттолкнув его руку, Лика выпрямилась и посмотрела на Неймана обвиняющим взглядом. — Разве не так?

На ее бледных щеках все еще блестели дорожки слез, но глаза уже были сухими. Она успела взять себя в руки.

— Не совсем, — Нейман слабо улыбнулся. — Да, я поспособствовал твоему появлению здесь. Но поверь, это только в твоих интересах. Разве ты не чувствуешь, что меняешься?

В ее глазах мелькнуло недоумение, перешедшее в подозрение.

— Я догадываюсь, что с тобой сейчас происходит, — в голосе профессора мелькнули отеческие нотки. — Не нужно бояться этого, нужно принять.

— Принять? — Лика возмущенно приподнялась. — Вы даже не представляете…

— Дальше будет еще хуже, — оборвал он ее. — Теперь тебе нельзя оставаться на базе.

— Зачем же вы притащили меня сюда? — удивленно выдохнула она.

— Понять, что с тобой не так, и разбудить альфа-ген, который у тебя почему-то стал рецессивным. Этого хотел твой отец. Но, похоже, я опоздал. У тебя овуляция, Лика. — Его слова заставили ее вздрогнуть и покраснеть. — Не такая, как у обычных женщин. Твои половые железы начали выделять особый гормон, который воздействует на мужчин. На кого-то больше, на кого-то меньше. Весь процесс происходит на уровне подсознания, так что обвинить наших парней в несдержанности нельзя. Они даже толком не понимают, почему их к тебе влечет. Я догадывался, что однажды это случится, потому и согласился помочь твоему отцу. На материке ты была бы в большой опасности.

— А здесь нет? — она язвительно усмехнулась.

— А здесь под контролем, — он твердо ее поправил.

— И… что же мне делать?

— Пить таблетки… Или найти мужчину на ближайшие десять дней.

— Десять…что?!

— В среднем это продолжается десять дней. Раз в три месяца. — Голос Неймана звучал по-деловому сухо. Даже не верилось, что подобным тоном можно обсуждать столь деликатную проблему. Но, как ни странно, этот тон подействовал на девушку успокаивающе, она почувствовала себя студенткой, слушающей лекцию о половом созревании. — Именно поэтому женщины-веры в резервациях никогда не бывают одиноки. Течка, как они ее называют, не поддается здравому смыслу, это зов природы, доставшийся вам от предков-животных.

Лика опустила голову, обдумывая слова Неймана. Он озвучил то, что она уже знала, но не хотела воспринимать, как часть себя.

— И что, по-вашему, разбудило этот чертов ген? — глухо спросила она.

— У меня есть пара теорий. Как насчет того парня, что приезжал за тобой?

Девушка невольно напряглась.

— Почему он вас интересует?

— Он очень похож на Захара Стромова. Прямо один в один. И я догадываюсь, что он не просто так здесь появился. Я прав?

Лика поджала губы. Что она знала о Стромове? Слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. Он ничего конкретного не сказал. А если бы и сказал, она не стала бы распространяться.

Сейчас, в эту секунду, она поняла, что чувствует единение с ним. Это было странно, необъяснимо, не поддавалось никакой логике, но Лика вдруг поймала себя на том, что готова его защищать.