Помоги проекту - поделись книгой:
Михаил Ланцов
Иван Васильевич. Профессия — царь!
Пролог
Он нехотя вошел в комнату, куда его вежливо затолкали, сняв с Ивановской колокольни. Не совсем его, конечно, а мальчика лет семи со странным именем Тит, каким он являлся уже добрую неделю. Погиб и воскрес. В другом месте, в другом времени, и в другом теле. Причем, судя по всему, старого хозяина отправили куда-то погулять. Разве что воспоминания да кое-какие двигательные и речевые навыки остались. А то бы было совсем тяжело.
— Мама, — насмешливым тоном произнес дерзкий мальчик, — ты хотела меня видеть?
Рыжеволосая женщина в дорогой одежде вздрогнула и резко повернулась, явив ему грозный вид своего красивого лица.
— Почему ты убежал? — С раздражением процедила она.
— Потому что хотел посмотреть на город, — невозмутимо ответил Иван.
— Тебе не престало лазить по колокольням! — С нажимом произнесла она.
— Почему?
— Потому что ты Великий князь!
— В самом деле? — Криво усмехнулся малыш и, кивнув на людей, что фактически приволокли его с колокольни, продолжил. — А мне показалось, что холоп.
— Ты еще мал, — дрогнувшим голосом ответила мать.
Признаться, она не знала, что делать. Десять дней назад ее старший сын упал в Успенском соборе, потеряв сознание. И очнулся лишь на третьи сутки. Но уже совсем другим человеком. А главное — все это действо проходило на глазах митрополита Даниила. Религиозный символизм для глубоко мистического мышления тех лет просматривался сходу. И как со всем этим быть?
— Я хочу с тобой поговорить наедине, — произнес сын, выдергивая ее из задумчивого состояния.
Она кивнула. И люд, что имелся в этом помещении, спешно удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Иван Васильевич едва заметно улыбнулся. Первый шок прошел и теперь он откровенно радовался тому, как все замечательно сложилось. Он не только не умер, но и теперь его ждала новая жизнь! Да, в древности. Да, в сложной ситуации. Но могло сложиться все намного хуже. В общем, Иван Васильевич уже не рефлексировал, всецело утонув в этой новой реальности и жизни своего реликтового тезки…
— Ты изменился, — произнесла она, когда последний слуга покинул помещение.
— Это плохо?
— Не знаю… — покачала Елена головой. — Непривычно. И не понятно.
— Мне тоже. Неисповедимы замыслы его. — Произнес Иван и перекрестился.
— Истинно так, — неохотно кивнула Елена. — О чем ты хотел поговорить?
Вместо ответа Иван сделал несколько быстрых шагов и ногой пнул дверь, открывающуюся наружу. С той стороны донесся удар, всхлип и быстро удаляющиеся шаги. После чего, помедлив несколько секунд, он обернулся и, смотря прямо матери в глаза произнес:
— Ты знаешь, что тебя собираются отравить?
— Кто? — Спросила, подавшись вперед мать. Ее глаза сверкнули льдинками, а все лицо напряглось. Видимо она подозревала чего-то подобного.
— А кому это выгодно? Князя Старицкого недавно голодом заморили. Князя Дмитровского еще ранее той же дорогой отправили к Всевышнему. Так что сейчас между Шуйскими и престолом стоим только мы с братом, да сын Старицкого. Умрешь ты — нас всех передушат как кутят.
Елена Васильевна Глинская внимательно посмотрела сыну в глаза. Спокойный, уверенный взгляд. В чем-то даже дерзкий. Так дети не смотрят. Да и размышления, правильные, но совершенно не характерные для его лет. Это был первый их разговор после того происшествия в церкви. До того он все больше отмалчивался или отвечал односложно, был замкнут и даже как-то нелюдим. Теперь оттаял. Да так, что мать оказалась в ступоре, не понимая, как на все это реагировать.
— Ничего больше сказать не хочешь? — Наконец выдавила из себя Елена Васильевна после затянувшейся паузы.
— Я предлагаю занять Шуйских выгодным делом, чтобы они промеж себя передрались, — сказал Иван. Он не желал никак объяснять свое преображение. Мистическое сознание обитателей XVI века придумает все намного лучше и понятнее для них. Главное, что во всей этой истории религиозного символизма полные штаны. Позитивного, разумеется. — Главное сейчас отвлечь их и спасти твою жизнь, а вместе с тем и нашу с Юрой.
— Каким же делом ты их хочешь занять? — Нехотя спросила Елена Васильевна…
Разговор затянулся на полчаса. А когда сын ушел она отправилась к своей матери и долго с ней раскладывала мысли по полочкам. И чем дальше, тем сильнее погружаясь в тоску и грусть. Ведь, если отбросить тот факт, что Иван ребенок, вещи он сказал ей очень дельные… и страшные. Да и вообще знатно встряхнул, вернув на землю.
Великий князь же обрел полную свободу действий в пределах Кремля. В конце концов, что такого, если он желает осмотреть свою столицу с высоты колокольни? Да и доступ к книгам дорого стоил. Если уж ему предстоит тут жить, то нужно как можно скорее разобраться с местной письменностью и уровнем знаний…
Часть 1
Княжьи дела
Глава 1
Государь и Великий князь Московский и Всея Руси Иван Васильевич вошел в Грановитую палату Кремля со всей возможной важностью. Ребенок ребенком, но надулся, словно взрослый. Прошел к своему креслу. Сел и окинул взглядом бояр.
Рядом, по правую руку встала его мать — Елена Васильевна Глинская, являющаяся, по совместительству, еще и регентом. За ней на полусогнутых — изрядно робеющий писарь с бумагами.
Иван взглянул на маму и молча кивнул.
Она взяла у писаря несколько бумажек и вышла вперед.
— Собаки злобесовы, — начала она, — из Ливонии и Ганзы совсем нашу торговлишку задушили. Товары берут за бесценок, так еще и без уважения.
— То нам известно! — Подал голос Иван Васильевич Шуйский, а Великий князь отметил — остальные бояре помалкивали, отдав всю инициативу Шуйским. Хреновый диагноз, говорящий о многом.
— А известно вам, что Гроссмейстер Ливонского ландмейстерства Тевтонского ордена издал приказ по землям своим — не пускать мастеровой и прочий ученый люд на Русь? В том он и от Ганзы поддержки добился, и от Литвы, и от епископства Рижского, и от Дерптского. А коли кто пойдет, то задерживать да судить. И коли дойдет до того, то и головы рубить, дабы даже не помышляли.
— Пес! — Констатировал, выплюнув с особым омерзением это слово Василий Васильевич Шуйский, названный за немногословие Немым. Прочие бояре его охотно поддержали, породив всплеск экспрессивной лексики самого подзаборного формата.
— С севера Ливония да Швеция, — продолжила Елена, когда все успокоились. — С запада Литва. С юга — Крым. С востока Казань да Астрахань. Кругом враги. Казанцы душат нашу торговлишку не меньше ливонцев. К персам не пробиться. С Литвой извечная война и ежегодные стычки. Татары так и вообще — грабят и разоряют наши земли, угоняя людишек в рабство. Сказывают, что в Венеции даже набережную одну назвали славянской от обилия рабов с наших земель…
— Воевать что ли зовешь? — Нахмурился Андрей Михайлович Шуйский.
— Не время, — покачала головой Елена, сохраняя невозмутимость. — Речь о другом. Нам нужно как-то торговлишку выправлять.
— И как?
— Полвека назад мой свекр отправлял из Холмогор караван с зерном в Данию, а вместе с ним и посольство. Корабли вышли из Белого моря, обогнули земли норманн и прибыли в датский порт. И зерном расторговались, и посольство приняли с добром…
— Ты что несешь! — Воскликнул Андрей Михайлович Шуйский. — Ты хоть понимаешь, каких трудов стоит доставить товары до Холмогор?!
— А ты знаешь, что бочка дегтя, отбывшая из Новгорода, прибывает в Лондон подорожав в несколько раз? В Ливонии местные берут большую долю в перепродаже. Потом купцы из Ганзы. Датчане взымают кошмарный побор за проход через их проливы. Да еще и пираты Готланда злодействуют, вынуждая задирать цены купцов морских из-за непомерных рисков.
— И нам что с того? — Фыркнул он, немного остыв.
— Если англичане на своих кораблях станут сами ходить до устья Северной Двины, а мы им туда товары сплавлять, то в выгоде останемся и мы, и они.
— Чего это?
— Так мы цену поднимем, а им все равно дешево будет. Дешевле, чем у Ганзейских купцов покупать товары наши.
— Полоумная… — процедил Андрей Михайлович, но уже больше под нос. Однако его за плечо хватил Василий Васильевич Немой и характерно так сверкнул глазами, давая понять, чтобы унялся. А потом повернулся к Елене и спросил:
— Андрей прав. До Холмогор путь безлюден и дик.
— О том с вами и хочу совет держать, — сказала и посмотрела ему в глаза. Немой кивнул, мол, продолжай. — В Вологде амбары поставим. Южный порт. Свозить будем со всех сторон круглый год товары разными путями. Какие на санях, какие на стругах. А по весне спускать по реке к Холмогорам. Путь не близкий. Посему каждый дневной переход острог малый ставить надобно. А при нем лавку справлять, дабы расходы отбивал, торгом с местными. Северный порт с амбарами встанет в Холмогорах. Да сильный острог с пушками ниже по течению срубить надобно, чтобы прикрыть торг от лихого люда.
— Дорого это. Мнишь? — Смотря на нее все тем же давящим голосом, произнес Немой.
— Дорого, — кивнула Елена с достоинством. — Посему и предлагаю создать Северодвинское товарищество. Каждый страждущий может войти в общее дело. Иванову сотню пригласим. Они и деньгами поделятся. Им же с торга и выгода большая. Кому как не им шевелиться? Но и нам тройная польза. С одной стороны — отдушину откроем для торговлишки и найма мастерового люда. С другой — у Новгорода спеси поубавится. С третьей — такой путь караванный оживит промысел поморский, спрос на сало, кожу и зуб зверя морского поднимет. Соль, опять же, и рыба соленая. Главное — путь проложить, а там дело пойдет.
— А чего Англия? — Буркнул Андрей Михайлович. — Чего не Дания?
— У Дании старые отношения с Ганзой и орденом. Один Бог знает, как переговоры сложатся. А в Англии король их с Папой Римским повздорил. Не желает признавать его главой христиан. Так что с латинянами у короля распря, что нам только на руку. Мы ведь тоже с латинянами не лобызаемся. Более того, мы ему не только торговлишку предложим мехом, пенькой, дегтем, воском и прочим, но и пожелаем упрочнить отношения союзом брачным. У него дочь младшая есть, Елизавета. Вот ее сын мой старший и посватает.
— Так он ее и отдал… — Усмехнулся Иван Васильевич Шуйский.
— А чего ему ее не отдать? Она в опале. Мать ее головы лишил. Лиза ему без особой надобности. Ради выгодной торговлишки охотно отдаст. Может и приданое какое дельное даст, хотя веры в то мало. Но нам и девица будет полезна.
— Почему меньшую? — Поинтересовался Немой.
— Старшая дочь — латинянка истовая, да и глаз на нее Кесарь Карл положил для сына своего. А мы ему не ровня. Не сосватать нам старшую. Не по зубам нам она.
Наступила пауза. Все пытались прикинуть в голове что к чему. Тишина затягивалась. Поэтому Великий князь, сидевший все это время молча, очень громко произнес:
— Что думаете, бояре?
Все вздрогнули, ибо никто не ожидал, что мальчик подаст голос.
Немой взглянул Ивану в глаза своим тяжелым, давящим взглядом. Вмешательство мальца ему пришлось не по нраву. Однако Великий князь не отвел глаз, демонстрируя спокойствие и полное самообладание. Даже чуть улыбнулся.
— А что думает Великий князь? — Наконец спросил Василий Васильевич, не отводя, впрочем, взгляда и продолжая давить психологически.
— Мой отец доверял тебе. И я доверяю. Посему прошу тебя возглавить посольство. А тебя, — Иван перевел взгляд на своего тезку, из Шуйских, — принять главенство в Северодвинском товариществе. Надеюсь, никто не усомнится в том, что вы достойны такого назначения? Или кто-то считает, что есть более родовитые среди вас?
Кое-кто из бояр фыркнул с явным раздражением. Но промолчал. Великий князь обвел взглядом всех. Вглядываясь. Пытаясь запомнить реакцию. Все запомнить. Ничего не пропустить.
— Что скажешь? — Веско спросил Иван, вернувшись взглядом к Немому.
Тот криво улыбнулся и кивнул.
— А ты?
— Сложное дело, — начал было торг тезка.
— Коли все по уму сделаешь, не обеднеешь. Сытное место.
— Ну коли так, — вроде как нехотя согласился Иван Васильевич Шуйский, хотя у самого глаза горели.
— Так что скажете бояре? Приговорите ли дело доброе?
Отказавшихся не было. Спорить с внезапно образовавшейся коалицией из Елены Глинской и Шуйских никто не решился. Да и Великий князь всех смутил. Он вел себя совсем как взрослый… в свои семь лет. И это, не говоря того, что дело действительно выглядело полезным.
Уходя из Грановитой палаты, Иван Васильевич остановился и оглянулся. Все бояре были поглощены беседами, обсуждая новое предприятие. Лишь Немой внимательно смотрел на Великого князя. Иван встретился с ним взглядом и слегка кивнул. Вроде как персонально прощаясь. И только после продолжил шествовать к выходу…
— Зачем ты вмешался? — Прошипела мать, когда они остались наедине и убедились, что челяди под дверью нет.
— Ты растерялась и потеряла нить беседы. Бросила вожжи.
— И что?
— Мам. Мы сделали все правильно. Немому дали почетное дело, настолько, что никто не поймет, если он откажется. Ивану — денежное. А Андрея оставили ни с чем. Думаешь в них будет единство?
— А меня кто травить собирался?
— Немой. Но успокойся. Ни ему, ни Ивану резона в том более нет. Пока нет. А Андрею они и сами не дадут дурить. Ведь если ты умрешь, начнется склока великая. Им это сейчас не с руки. Кстати, я говорил тебе, что ты красивая женщина?
Мать осеклась и подозрительно посмотрела на сына.
— Расположи к себе Андрея. Он не устоит если ты станешь ему знаки внимания выказывать. Только до близости не доводи.
— Сынок!
— Мама, я все понимаю. Ты взрослая женщина. Тебе нужен мужчина для удовлетворения естества. Но с ним — не надо доводить до конца. С ним нужно просто поиграть. Если ты понесешь от него за мою жизнь никто и полушки не даст.
— Я… я не хочу об этом говорить.
— Понимаю, — серьезно произнес сын. — Стесняешься. Но что нужно, я сказал. Дальше ты уже сама. Чай я малыш, а не нянька.
Мать поперхнулась от такого заявления. А сын, как ни в чем не бывало попрощался и удалился по своим делам, оставив ее вариться в собственном соку.
Глава 2
Поделиться книгой: