Потускневшая жемчужина

«Вот это антиквариат! Как он ещё не рассыпался? Столько времени жить в одном и том же теле… Если у него хватает средств на поддержание здоровья, то вполне мог бы позволить себе менять клонов каждые пятьдесят лет. Дешевле бы обошлось».

Она сравнила данные старикашки с той информацией, которую передавали хелф-чипы остальных пассажиров. Судя по мозговой активности, частоте сердечных сокращений и ритму дыхания, трое мужчин вели между собой какую-то беседу, тема которой была всем одинаково интересна. Не принимала участия в разговоре секретарша Пулавски и Хью, находившийся в состоянии глубокого медитативного покоя.

Выяснить, что они там обсуждают, очень хотелось, но придумать причину, которой можно было бы оправдать прослушивание пассажирского салона, Тиган не смогла. Причина — словно козырная карта, наличие которой обеспечивает превосходство в игре. Не имея на руках козырей, пришлось бы долго объяснять после полёта, какая такая необходимость заставила пилота влезать в частные разговоры капитана со своими гостями.

Ознакомившись с параметрами траектории входа в плотные слои атмосферы, которые предложил компьютер, Тиган внесла в программу полёта собственные поправки. Электронные мозги долго не могли понять, почему пилот отказался от оптимальной траектории, предпочтя ей более энергозатратный вариант. Необходимость снижения вероятных перегрузок компьютер в расчёт не принял, поэтому пришлось отвечать на бесчисленные вопросы, типа «Вы уверены в необходимости выбранного режима?». Закончив программирование автопилота, Тиган заскучала, и от нечего делать взялась пролистывать настройки медицинского сканера. Было забавно взглянуть, каким противным выглядит лицо старикашки при поперечных и продольных томографических «срезах». Дойдя до функции «анализатор движения», она от неожиданности ойкнула. Помимо информации о сократительной способности мышц и подвижности суставов, на мониторе появился текст, возникший в результате считывания артикуляционных движений с губ говорившего человека.

Быстренько оценив открывшиеся перед ней возможности, Тиган сфокусировала анализатор движения только до области губ, одновременно расширив границы применения на весь пассажирский салон. Теперь, как только губы кого-нибудь из пассажиров начинали шевелиться, анализатор считывал артикуляцию и преобразовывал её в текст. Знаков препинания программа не расставляла, их приходилось додумывать, способы передачи эмоциональной окраски тоже отсутствовали, но уловить смысл сказанного было можно.

— …демократия — самая отвратительная из форм организации человеческого общества. — сказал старикашка.

Пулавски: Без дополнительных аргументов нам сложно принять это спорное утверждение. Не так ли, капитан?

Ллойд: Поясните, Иренеус, что вы имеете в виду. Идёт ли речь о демократических принципах вообще, или вы решили раскритиковать общество, основы которого были заложены ещё древними греками.

«Забавное имя у старикашки, — подумала Тиган, — надо бы вписать его в полётный лист, но мне пятого пассажира официально никто не представил, поэтому сойдёт и так».

Иренеус: Не будем касаться греков, или кого бы то ни было столь же древнего. Я говорю об устройстве современного нам с вами общества, которое кто-то по недоразумению или в силу недостатка образованности считает демократическим.

Пулавски: Хорошо. Если вам так претит слово демократия, давайте обойдёмся понятием гражданское общество. Это будет точнее, современнее и без всякой примеси древних греков.

Ллойд: Поддерживаю. О демократии у нас любят говорить во время предвыборной кампании, когда хотят подчеркнуть приверженность идеалам и верность традициям. Мы с вами никуда не баллотируемся, поэтому оставим в стороне пышные слова. Давайте разберёмся, какие у вас претензии к современному обществу.

Иренеус: Давайте. Прежде всего, я хотел бы сказать о том, что современное гражданское общество, есть самый большой в мире обман. Люди добровольно верят в химеру, в то чего нет, и никогда не было. Это некая форма религиозного заблуждения, основанная на ложном догмате, который с виду не противоречит естественному ходу вещей, но на деле оказывается средством тотального контроля над верующими.

Пулавски: Интересное рассуждение. Я допускаю, что гражданское общество в какой-то степени можно сравнить с религией. Религией, объединяющей всех, для кого общечеловеческие ценности — основа мирного сосуществования с другими людьми. Разве это плохо?

Иренеус: Не передёргивайте, Конрад. Вы же поняли, что я критиковал систему делегирования власти, как основу гражданского общества. Большинство людей существуют, балансируя между двумя крайностями: природной ленью и собственническим инстинктом. Это как широко распространённая метафора с ангелочком на одном плече и дьяволёнком на другом. Ангелочек шепчет: зачем тебе лишние проблемы? Пускай кто-то другой возьмёт на себя заботу об устройстве мира. Дьяволёнок ворчит: а вдруг эти люди тебя обманут и наживутся за твой счёт? Нельзя позволять им слишком много. Чаще всего победу одерживает лень. Большинство делегирует свои права избранному меньшинству, которое извлекает все выгоды из подобной формы правления, искусно манипулируя мнением большинства. Обманутые люди верят, будто избранное меньшинство денно и нощно трудится во имя всеобщего благоденствия, не подозревая о том, что попавшие во власть люди руководствуются только тем, что им наговаривает дьяволёнок. Они не ведают, что такое лень, они активны, будто голодный хищник, ищущий пропитания. Толпа думает, будто она выбрала сторожевых собак, которые буду охранять стадо овец от волков, а на самом деле, овцы добровольно отдали себя во власть хищникам. Им известно, чего хочет толпа, которая с радостью их выбрала и сама водрузила на свои головы. Толпа хочет хлеба и зрелищ. С глубокой древности ничего не изменилось, человеческая натура осталась той же, что и во времена Древнего Рима.

Пулавски: Дайте, угадаю. Именно поэтому вы со своими единомышленниками отправились на удалённую от центров цивилизации планету, чтобы обустроить здесь общество, лишённое всех перечисленных вами недостатков?

Иренеус: Вы правы только отчасти, Конрад. Любая форма организации человеческого общества имеет свои недостатки. Но эти недостатки можно компенсировать за счёт нравственности и морали. Мы с вами живём в эпоху, когда нравственность превратилась в атавизм, а о том, что в современном обществе существуют какие-то нормы морали, можно говорить с большой натяжкой. Либерализация всего и вся достигла такой степени, что нравственных запретов, как таковых попросту не существует. Да и законодательные нормы таковы, что при посредничестве грамотного юриста, можно оправдать, практически любое противоправное деяние.

Пулавски: Да, у современного гражданского общества существует ряд недостатков. Это говорит только о том, что мы ещё не достигли идеала, но работаем в этом направлении. Демократия несовершенна, но ничего лучшего так никто и не предложил.

Иренеус: Вот это как раз заблуждение. Те, кто предлагал замену существующим и по сей день порядкам, тут же объявлялись врагами человечества, преследовались и уничтожались с особой жестокостью. Так было во все времена, случится и сейчас, если отыщется бунтарь, способный бросить вызов устоявшейся системе.

Ллойд: Что нового вы хотите нам сообщить, Иренеус? Демократические ценности критиковали ещё с момента их провозглашения. Всегда находились люди, которым подобное устройство общества было не по нраву.

Пулавски: Скажу больше. Благодаря такому устройству общества, человечество не только выжило, но и распространилось по галактике. Я не филантроп, Иренеус. Вы, наверное, успели заметить. Топ-менеджеры-филантропы в природе не встречаются. Это даже не редкий вид, это — нежизнеспособная комбинация генов. По моему глубокому убеждению, именно демократия, как форма организации современного общества, спасла от вымирания миллионы, если не миллиарды людей. Ни для кого не секрет, что человечество как биологический вид достигло такого уровня развития, что исчезновение ему не грозит ни под каким видом. Мы победили большинство болезней, справились с неконтролируемым старением организма, получили полный контроль над рождаемостью. Казалось бы, стоило ввести ограничения на рост популяции, потому что жизнеобеспечение такого количества людей требует немалых затрат. Но этого не происходит.

Система, где легитимность власти во многом зависит от процента голосов, полученных на выборах, всегда остро нуждается в людях, хотя бы в качестве избирателей. Причём, активных избирателей, тех, кто реально участвует в выборах, не так уж и много. Основная масса населения даже не пытается проголосовать, несмотря на максимально упрощённый способ, не требующий личного присутствия гражданина на избирательном участке. Не голосующие люди — это балласт, они даже ничего не производят, пользуясь только теми благами, которые даёт государство. Однако, демократическое общество уважает их позицию и не применяет к ним никаких ограничительных мер.

Иренеус: Относительно высоких затрат на жизнеобеспечение, вы не совсем правы, Конрад. Никому, находящемуся в здравом уме, не придёт в голову ограничить прирост населения. На данный момент, рост экономики обеспечивается в основном, за счёт растущих потребностей в комплексах жизнеобеспечения. Усилия практически всей современной науки направлены на повышение качества жизни человека, и эта же идея культивируется в головах конечных потребителей. Борьба за повышение качества жизни объявлена главным приоритетом. Чтобы повысить привлекательность новых поселений, их стараются обеспечить самым новейшим оборудованием, в уже существующих поселениях постоянно требуется обновление старых систем.

Спрос громаднейший, но и предложение соответствующее. Комплексы жизнеобеспечения совершенствуются с такой скоростью, что начинают устаревать в тот момент, когда покидают сборочный конвейер. Самые продвинутые поселения имеют контракт не только на техническое обслуживание, но и на регулярное обновление оборудования. Это престижно и безумно дорого. Достаточно объявить об этом и можно больше уже не тратиться на рекламу. Демонтированные устаревшие комплексы тоже никуда не пропадают, их моментально поглощает вторичный рынок. Его масштабы не поддаются точному исчислению, но даже приблизительные прикидки говорят о грандиозном объёме сделок. Если население прекратит расти, вселенский экономический крах неминуем.

Пулавски: И при этом производители комплексов жизнеобеспечения в один голос воют о том, что работают на грани рентабельности.

Иренеус: Во-первых, конкуренция в этой отрасли крайне высока. А во-вторых, они лукавят. Мне, как человеку, имеющему весьма неплохие дивиденды с акций ведущей тройки, это хорошо известно. Первые десять компаний большой серебряной ложкой снимают сливки с рынка комплексов жизнеобеспечения, следующие десять вполне довольны текущим положением дел, проблемы начинаются только у тех, кто находится где-то на дне четвёртого десятка.

Ллойд: Разве компании по производству космических аппаратов успели покинуть топ-лист?

Иренеус: Когда-то он почти целиком состоял из судостроителей, но эти времена прошли.

Пулавски: Это верно. Недостаток двигателей больно по ним ударил. Как только Славянская Конфедерация ушла с рынка, акции судостроительных компаний обвалились. Последствия того давнего кризиса ощущаются до сих пор.

Иренеус: А вы, оказывается, в теме, Конрад. Действительно, кому нужны были корпуса космических кораблей, если отсутствовали двигательные установки.

Пулавски: Интересы нашей корпорации тоже оказались затронуты. Кстати, Иренеус. Вы тут недавно говорили о том, что несогласные с демократическим устройством человеческой цивилизации преследовались и уничтожались. История с исходом Славянской Конфедерации противоречит вашим утверждениям. Общество с давними автократическими традициями, только изредка притворявшееся демократическим, мирно существовало в рамках единого человечества. Никто не пытался их завоевать, уничтожить, или подчинить своей воле.

Иренеус: Если всё было так замечательно, почему же они тогда ушли? Демонтировали всё, что только можно, погрузили на корабли и, даже не попрощавшись, улетели?

Пулавски: Не знаю. Они всегда были со странностями. Только сумасшедший мог бы свалить в полную неизвестность, за пределы границ разведанного космоса. Хуже всего то, что они унесли с собой секреты производства двигателей нового поколения. Мировая экономика получила серьёзный удар под дых, откатилась немного назад, но выстояла. И заметьте, никто не пытался их преследовать, помешать этому грандиозному исходу. Всё произошло так, как и положено в современном гражданском обществе. Они выбрали свой путь и беспрепятственно осуществили задуманное.

Иренеус: Вы меня рассмешили, Конрад. По-вашему, никому не известно, в какой район галактики в полном составе сбежала Славянская Конфедерация?

Пулавски: Хотите сказать, что вам это известно?

Иренеус: В общих чертах. Я не силён в навигации. Не знаю, разочарую я вас, или нет, если сообщу, что были и попытки преследования и даже полномасштабная войсковая операция, целью которой был захват документации, образцов двигательных установок и специалистов по их обслуживанию.

Пулавски: Бред! Такое невозможно было сохранить в тайне. Даже одиночные полёты патрульных кораблей ни для кого не секрет, не говоря уж о полномасштабной войсковой операции.

Иренеус: Тем не менее, это так. Вам приходилось что-нибудь слышать о Специальном экспедиционном корпусе из состава Седьмого флота?

Пулавски: Седьмого? Это у них на штандарте изображена планета Юпитер?

Иренеус: Верно. Нескончаемый источник для шуток. Флот седьмой, а планета в солнечной системе пятая по счёту.

Пулавски: И что там не так с их экспедиционным корпусом?

Иренеус: Другое название корпуса — Силы Быстрого Реагирования. Эскадра скоростных звездолётов, которую можно перебросить в заданный район с минимальными затратами времени.

Пулавски: Кажется, я припоминаю. Давняя история. Массовые небоевые потери сразу нескольких кораблей. Они внезапно наткнулись на какие-то гравитационные аномалии.

Иренеус: Вполне возможно, что аномалии действительно имели место, вот только были они исключительно рукотворными. Специальный экспедиционный корпус шел на перехват каравана судов, принадлежавшего Славянской Конфедерации. В итоге восемь кораблей — краса и гордость Седьмого флота — превратились в горстку рассеянной пыли и межзвёздного газа.

Пулавски: Откуда это стало известно?

Иренеус: Из отчёта старшего офицера единственного уцелевшего в той бойне корвета.

Пулавски: Какого отчёта? Насколько я помню, было объявлено, что живым никто не вернулся.

Увлечённо следившая за разговором Тиган не сразу заметила изменения, произошедшие с диаграммами, отражавшими состояние здоровья пациентов. Только когда индикатор над именем «Ллойд» начал мигать, она обратила внимание на резкий скачок пульса и артериального давления у капитана. Внешне он оставался совершенно невозмутимым, но параметры жизнедеятельности свидетельствовали о том, что ещё немного, и Ллойду может потребоваться медицинская помощь. Старикашка ещё что-то говорил, на мониторе выводился текст, в который штурман-стажёр уже не вникала. Самочувствие капитана стремительно ухудшалось, и ничем иным, как реакцией на слова Иренеуса, объяснить это было нельзя.

«Старикашке пора заткнуться. Жаль, что до турбулентных потоков над горами мы ещё не дотянули… — Тиган сбросила заложенные в автопилот настройки маршрута, взяла управление на себя, после чего изменила траекторию спуска. — Отлично! А теперь потанцуем…».

То, что она устроила в воздухе, было далеко не высшим пилотажем, да и пилотажем это можно было бы назвать с большой натяжкой. Беспорядочно бьющееся об оконное стекло насекомое выглядело бы гораздо изящнее, чем штабная авиетка под управлением Тиган.

Старикашка больше не произносил никаких слов, и весь его вид красноречиво свидетельствовал о том, что эту стадию полёта пятый пассажир переносит крайне плохо. Состояние Ллойда, наоборот, стало улучшаться, и это придало уверенности в своей правоте. Тиган постепенно стабилизировала траекторию, убедившись в том, что Иренеус больше не собирается поднимать неприятную для капитана тему, и сделала сообщение по внутренней связи: — Прошу прощения за доставленные неудобства. Всему виной сложные метеоусловия по маршруту нашего следования. Скоро мы будем проходить над горным хребтом, где существует большая вероятность попадания в турбулентные потоки.

Она увидела, как бледные от напряжения губы Ллойда тронула улыбка, и в то же мгновение на приборной панели настойчиво замигал огонёк вызова. Только один из пяти сидевших в салоне людей обладал полномочиями, дающими право связываться по ментальному коммуникатору с пилотской кабиной.

«Представляю, какова будет реакция на столь отвратительный пилотаж, — вздохнула Тиган, принимая входящий вызов. — Едва ли капитан купился на блеф со „сложными метеоусловиями“».

«Хорошая работа, пилот… примите мою благодарность».

* * *

— Подъём, Теренс! Пора вставать!

— Отключить… сигнал… будильника…

— После восьмого подряд отключения эта опция уже недоступна. Подъём, Теренс! Пора вставать, дорогой!

— Ты жестока…

— Я знаю. Кому, как не мне приучать тебя к дисциплине. Открой глаза. Посмотри на меня.

Он с трудом сосредоточил на ней взгляд, нашёл в себе силы, чтобы улыбнуться, но лицевые мускулы подчиняться отказались. Теренс хлебнул приоткрытым ртом воздух, попытался облизнуть пересохшие губы шершавым как абразивный инструмент языком.

— Хороший мальчик, — похвалила Аманда. — Хоть и выглядишь не очень. Тебе требуется взбодриться. Что бы ты желал на завтрак, дорогой? Как обычно?

— При одной мысли о еде меня тошнит… Что у нас найдётся из питья?

— Безалкогольного?

— Не издевайся. — глухо прорычал Теренс. — Как будто есть другие варианты…

— Есть. Но я бы не советовала тебе начинать день со спиртосодержащих жидкостей. Это даст кратковременный эффект, но усугубит интоксикацию организма.

— Да, ладно!!? — услышанное было настолько неожиданным, что, несмотря на головокружение, он даже сумел приподняться на кровати. — А как же защита? Там же совершенно невероятные условия отмены!

— Защита снята администратором системы.

— То есть, мной? — на всякий случай, уточнил он. — Единственным пользователем системы с правами администратора?

— Совершенно верно.

— Не помню, как это произошло.

— Девять часов, двадцать шесть минут и сорок две секунды тому назад. — уточнила Аманда. — Содержание этилового алкоголя в крови администратора системы достигло нужного для снятия защиты уровня, после чего поступила команда вернуть в пищевой процессор программу создания алкогольных напитков.

— Совсем ничего не помню, — признался Теренс. — Голова раскалывается.

— Меня беспокоят провалы в твоей памяти. Возможно, причиной тому органическое, а не функциональное поражение клеток головного мозга. Стоит провести углублённое медицинское обследование.

— А меня беспокоит другой вопрос. Откуда могла взяться выпивка?

— Её принёс с собой вчерашний гость.

— Изрядно фрагментированная память подсказывает мне, что кроме стармеха Френсиса здесь вчера никого не было.

— Именно так ты и называл этого человека с ограниченными возможностями, который использует мобильный комплект для поддержания жизнедеятельности. Вы весь вечер занимались ремонтом его медицинского оборудования и напоследок решили откалибровать модуль детоксикации.

— Какой модуль?

— Проще говоря, «искусственную печень», отвечающую за очистку крови от токсинов, и за метаболизм этилового спирта. В человеческой печени окисляется от семидесяти пяти процентов поступившего в организм этанола. У искусственных аналогов печени параметры могут быть настроены на различные значения. Френсис сказал, что для теста ему необходимо употребить определённое количество алкоголя.

— И я напился вместе с ним… — вздохнул Теренс.

— Не сразу. Ты добросовестно занимался заменой блоков и регулировкой модуля, даже дискутировал с Френсисом о значениях верхнего предела. А потом вы поспорили о том, чья печень лучше функционирует. Его искусственная, или твоя натуральная. Результатом явилось снятие системной защиты и твоё нынешнее состояние.

— Кто из нас двоих победил?

— Это важно?

— Важно. Когда ощущаешь себя победителем, тут же представляешь лавровый венок, который стягивает голову крепким обручем и не даёт ей взорваться.

— Не хотелось бы тебя огорчать, но телеметрическая информация с медицинской аппаратуры Френсиса свидетельствует о том, что победил он. Интоксикация присутствует, но это почти не сказывается на его самочувствии.

— Печально быть лузером…

— Не грусти, дорогой. — ободряюще улыбнулась Аманда. — Против Френсиса у тебя не было никаких шансов. К тому же, помогая старшему механику регулировать медицинское оборудование, ты играл против самого себя.

— Дважды лузер. — подвёл итог Теренс.

— Не торопись с выводами. Ты проиграл состязание, но в накладе не остался.

— Мозги пока ещё не включились на полную мощность, поэтому туго соображаю. По твоим словам, я проиграл и выиграл одновременно?

— Состязание шло с переменным успехом. Поначалу ты держался лучше Френсиса, но по мере увеличения дозы алкоголя, твои возможности уменьшались, а его — наоборот — возрастали. Обновлённый модуль детоксикации превосходно справился с расщеплением этанола, что и предопределило победу твоего оппонента. Пока аппаратура старшего механика не заработала на полную мощность, он успел много чего рассказать про своё медицинское оборудование. Как выяснилось, всё оно нестандартное, совершенно оригинальной конструкции. В основе работы некоторых блоков лежат интересные идеи, нигде до сих пор не применявшиеся и не прошедшие процедуру патентования. Я тщательно это проверила. Ты к тому моменту ещё не потерял способность мыслить, поэтому смекнул, что на этой информации можно неплохо заработать, и попросил меня вести запись всего, о чём говорил Френсис.

— Его слов может оказаться недостаточно. — засомневался Теренс.

— Разумеется. Мне хватило времени, чтобы разобраться в системном коде операционной системы, управляющей медицинской аппаратурой старшего механика. Я скопировала все необходимые данные и подключила возможность удалённого доступа и управления, которые раньше у операционной системы были заблокированы. Хакнуть Френсиса оказалось несложно. Теперь я в любой момент могу удалённо контролировать его аппаратуру и, если потребуется, вмешаться в алгоритм работы оборудования. Можешь меня похвалить.

— Умная девочка. Ты не оставила за собой никаких хвостов?

— Обижаешь, Теренс. Благодаря тебе, из меня получился отличный хакер. Операционка была древней, как сам Френсис. Её защита, по современным меркам, не отличалась особой оригинальностью.

— Ты же не собираешься мониторить стармеха на постоянной основе?

— Нет. Если в следующий раз Френсис решит проапгрейдить свою медицинскую аппаратуру без твоего участия, то мы будем знать, что было изменено и каким образом оно функционирует.