Помоги проекту - поделись книгой:
М. Дробкова, С. Васильев
БОЛЬШАЯ РЕКА В КАНЬОНЕ
Кумико встала на четвереньки и выползла из картонного дома, волоча за собой плоский фанерный ящичек. На зелёной траве парка серебрился игольчатый иней. Руки со сна онемели, кровь будто не хотела делиться с телом Кумико жизнью.
— Опять пойдёшь на фанрейзинг, Кумико-сан? — раздался насмешливый голос.
Из соседнего ящика появился Которо — вчерашний студент, вечно бледный, с голодным блеском в глазах, но в костюме, единственном напоминании о прежних временах. У Кумико не было приличной одежды — тёплая куртка светилась прорехами на локтях, пуговиц не хватало.
Зато у Кумико был сюрикен. Но взгляд её тёмно-фиолетовых глаз разил острее.
— Кто-то должен был остаться, Которо. Мы не одни на острове, Родители не покинут нас…
— Родители давно уже сбежали на континент!
Которо почти кричал, размахивая руками, ему отзывалось эхо пустынного города.
Которо, человек-озеро. Озеро со стоячей водой.
Взгляд Кумико почернел, словно бездна глянула парню в глаза. Он вздрогнул.
— Я верю Принципу, мы не одни!
Кумико вскинула голову и, зажав ящик под мышкой, двинулась вдоль запорошенных клумб к выходу.
Она шла, и дырявые «гады» безжалостно рвали нежный покров на оставшихся лужах.
Мокро.
Нэцкэ, подобно игральным костям в деревянном стаканчике, который трясёт чья-то рука перед выбросом, перестукивались в своей фанерной гробнице. Каждая нэцкэ стоит недёшево. Это шанс. Возможность поесть, купить, наконец, ботинки.
Но фигурки из камня и кости некому покупать в этом городе.
Преподобный Мицуиси заваривал чай. Аромат жасмина клубился, искушая его обоняние.
Циновки на окнах не давали пробиться ослепляющим лучам.
Зазвенел колокольчик над дверью, и Кумико вошла в дом.
— Доброго утра, Мицуиси-сан!
— Доброго утра, Кумико! Как прошёл фанрейзинг?
Толстяк Мицуиси поставив чашку на пол и поспешил навстречу девушке.
Как ни старалась Кумико сдержаться, голос её осип. Задрожали губы, и слеза покатилась по щеке…
— Никто ничего не купил…
— Ай-яй-яй! — покачал головой Мицуиси. Жестом указал гостье на подушку, поспешил наполнить ей чашку горячим, душистым, живительным чаем…
Кумико с благодарностью протянула руки.
И тепло разлилось по озябшему телу…
— Вот что, девочка, — сказал после долгих раздумий проповедник. — Здесь тебе оставаться не дело. Поедешь на континент.
Кумико вскинула тонкие чёрные брови, глаза заблестели ярче.
— Что вы говорите, Мицуиси-сан? — недоверчиво протянула она.
— Тебе пора принять благословение.
Преподобный Мицуиси смотрел на неё, не отрываясь. Человек-сосуд, полный тайн… Потом резко поднялся и продолжил:
— Поедешь в Новый Техас. Там тепло и не голодают, хотя и варят нелепую пищу. Там верят странным вещам, но не боятся замёрзнуть ночью в картонном доме. А главное — там много людей. И там твой назначенный муж. Я избрал его для тебя. Запомни, его имя — Джонни Лоренс. Ты будешь учительницей в школе. Там не хватает учителей: мужчины и женщины заняты в сельском хозяйстве. Тебе будут рады, Кумико-сан.
Кумико долго летела самолётом, ехала поездом, потом тряслась в допотопной старенькой машинке с большими колёсами. Сквозь щели в окнах набивалась пыль. Водитель косился на неё как-то странно. Непонятный человек. Очень большой и рыжий. Не волна, не озеро, не сосуд. Другой. Но улыбается хорошо.
И страна другая. Много пыли и много пустого пространства.
Прибыли на место — в маленькую деревню.
Рыжий человек помог Кумико донести вещи.
Кумико вошла в класс и на мгновение растерялась. Она давно не видела столько детей сразу.
«Какие они большеглазые, — машинально отметила Кумико. — Как нарисованные. Они похожи на человечков из старых мультфильмов»…
Юджин Гентри, двенадцати лет от роду, вихрастый и самый большеглазый из всех, сидел у окна, нахмурив лоб. Школа не лучшее времяпрепровождение. Одна радость: через год можно будет послать к дьяволу ученье, потому что придётся целыми днями помогать отцу на ранчо. И у Юджина будет собственный конь. Сильви сейчас ещё жеребёнок, но через год…
А пока приходится слушать новую училку.
«Что нужно здесь этой высохшей колючке»? — думал Юджин.
Клетчатая рубашка навыпуск, высокие сапоги и шляпа с полями — вот всё, что позволяло ему чувствовать своё превосходство над бедно одетой Кумико.
— Дети, — голос зазвенел, сердце забилось, но Кумико тут же совладала с собой, — я расскажу вам о Принципе…
В рядах засвистели, затопали ногами, кто-то бросил в Кумико смятой бумагой, но комок шмякнулся на пол, не долетев.
— … О принципе толерантности! — почти закричала девушка. Дети мгновенно притихли. Толерантность, куда ж без неё…
— Есть запад и есть восток, два неподатливых мира. Два средоточья культур. Две стороны бумажного змея, что парит в бесконечности неба… Этот змей словно карта Земли, на которой мы с вами живём и дышим. И чтоб сохранить его быстрый, счастливый полёт, мы должны подружиться…
«Чушь какая», — думал Юджин, от нечего делать разглядывая Кумико. И где только откопали такую уродину? Его мать, родившая троих детей, и то выглядит привлекательнее. Что уж говорить о младших жёнах отца, да и всех остальных женщинах посёлка… И лопочет что-то несуразное…
«Эх, как же жрать хочется! — думал Юджин. А урок только начался…»
До того, как услышала Принцип, Кумико помогала отцу в ресторане. А в свободное время занималась паркуром. Уличным паркуром, без страховок и специально отведённых площадок. На ступеньках. На парапетах, на крышах и стенах домов. Ей нравилось чувство полёта в бездне. Затяжной кувырок с приземлением на ноги, когда тело напоминает раскрученную пружину — никто из мужчин не делал его лучше Кумико. А девушек в группе не было.
А ещё ей нравилось прыгать на перила лестницы. Пока летишь с высоты, стараешься мысленно нащупать ногами опору. Заранее. Ведь поверхность узкая, а надо успеть передать ей всю тяжесть тела…
Кумико не прыгала, даже не летала. Она словно плескалась в бетонном бассейне города. Кумико Цунами, называли её.
Однажды Кумико сделала особенно крутой вираж на стене и приземлилась на дорожку, под самым носом у высокого бледного парня в костюме.
— Кумико-сан, — сказал он. — Ты слишком рискуешь.
— Откуда ты знаешь моё имя? — удивилась девушка. Парень улыбнулся.
— Кто же не знает Большую волну в нашем городе? Меня зовут Которо, я хочу познакомить тебя с Принципом…
До этого дня Кумико никогда не задумывалась о Боге. Должно быть, он есть. Но что с того? Разве он приносит счастье и утешение? Даёт обездоленному жильё, а голодному — работу? Бог далеко, он сам по себе.
Которо привёл её в центр и познакомил с такими же, как она, юношами и девушками. Там Кумико Цунами впервые услышала об истинной семье.
Мать Кумико умерла очень давно, и потому сестёр и братьев у неё тоже не было. Здесь же она обрела их в избытке. Умные и любознательные, с пытливыми взглядами, чистыми голосами, стройно выводящими святые песни — они не походили на сектантов. Не было фанатичного блеска в глазах. Не было злости или желания враждовать с другими религиями. Даже бога — Кумико так показалось — почитал не каждый из них. Они лишь хотели быть нужными, любить и строить семью, во что-то веря.
Истинные родители стояли во главе церкви. Они обещали детям благословение. Для всех, кто остался. Кто выжил после Катастрофы. Впрочем, их было не так много: большой материк и маленькая страна на островах в Тихом океане. Непотопляемый авианосец. Но он переживал не лучшие времена.
Юджин чинно уселся за широкий общий стол, где собиралась вся семья, пробормотал молитву и принялся уминать фасоль, которую вторая жена отца приготовила сегодня с мексиканскими травами. За едой младшим не полагалось разговаривать, если, конечно, их не спросят.
Отец спросил.
— Что нового в школе?
— К нам прикольная училка пришла. Про всякие фугу-мугу рассказывает.
— И как она тебе, сынок?
— Да так… Кто её разберёт. Странная.
— А по мне так самое оно, — ухмыльнулся отец. — И над этим стоит поразмыслить. Мать, отрезавшая для мужа огромный кусок говядины, так и застыла при этих словах.
Но Гентри-старший этого не заметил.
— Папа, а Кумико говорит, что жена у мужа должна быть одна!
Отец недовольно поднял бровь.
— Да? А что ещё говорит твоя Мумико? — вмешалась вторая жена. Но муж цыкнул на неё.
А про себя подумал: «Уж тебе-то это точно не грозит».
Кумико Цунами спустилась с крыльца. Местный шериф, похожий на Мицуиси — такой же сосуд, только заполненный чем-то другим — выделил ей домик и сказал: «Ученые нам нужны, ученье — свет, а то как же. Ну да — лишнего им знать тоже не надо. Читать, считать хорошо, Бога уважать — и ладно.
…Над степью — прерией — сгустилась антрацитовая темень. Кумико завернула за угол дома и дотронулась до кирпичной стены. Прохладный кирпич, далёкий отзвук большого города. Здесь, в глухой техасской провинции, звучал, как насмешка. Кумико провела по стене ладонью. Стена не гладкая. Шершавая, чувствуются зазоры, борозды и едва заметные выбоинки. Препятствия свободному скольжению.
Нет границ, есть лишь препятствия…
Кумико отошла на несколько шагов, разбежалась и, вспрыгнув на стену, на мгновение задержалась, почти параллельно земле, сделала шаг вверх и, перекувырнувшись, приземлилась на ноги.
Её первое сальто в Техасе.
Вновь разбежалась и повторила кувырок, уже чуть выше.
Потом ещё и ещё раз, снова и снова. Ветер привычно свистел в волосах, отросших за последние месяцы. Ничего, что темно, зато спокойно.
Ничего, что далеко от родины, зато кругом много довольных жизнью людей, и не надо задумываться о том, где взять еду.
Большая-волна-в-бухте теперь миссионер. Она несёт детям Америки Принцип.
Юджин вышел из дома, когда стемнело. Он подоил коров и теперь чувствовал себя совершенно свободным. Ступив за калитку, достал припрятанный от отца сложенный трубочкой табачный лист, чиркнул зажигалкой и закурил. Ночь наполнилась губительным ароматом вожделенного дыма. Затянувшись, Юджин сладко зажмурился. Тишина висела над посёлком. И лишь со стороны учительского дома раздавались странные звуки. Раздумывая, что бы это могло быть, Юджин двинулся туда. Подойдя вплотную к забору, он включил карманный фонарик.
Луч выхватил из тёмного пространства, словно из-за кулис, мечущуюся фигуру. Да нет, танцующую. Или… да что же она делает? То, что это учительница, Юджин не сомневался. Кумико остановилась, глубоко дыша, и посмотрела на ученика. Видеть, кто пришел, она не могла — свет бил ей в глаза, — но спросила:
— Это ты, Юджин?
— Чем это вы тут занимаетесь, мэм? — Юджин и не подумал ответить на заданный вопрос.
— Разминаюсь.
— Зачем?
— Ты когда-нибудь летал? Сам по себе? Когда только ветер держит? Когда поворот ладони способен направить тебя к далекой стене или бросить на землю. Когда ты становишься хозяином своего тела?
Юджин почесал макушку.
— Мудреные слова вы говорите, мисс. Где тут летать? Прерия. Да и некогда нам: работаем. Коров пасем.
Юджин замолчал, думая, зачем это он стоит тут и непонятно о чем разговаривает с новой учительницей. Кумико тоже молчала. Она и представить себе не могла, что где-то не бывает домов выше двух этажей. И всё ее умение негде будет применить.
Поделиться книгой: