…Со многими неизвестными. Повести

- Это не просто задание, Коршунов. Это должно стать делом всей вашей жизни, вашей новой профессией. И помните, там за трусость людей карают, как предателей, но там же люди становятся подчас героями и заслуживают боевые ордена. Там как раз нужны боевые качества разведчика и еще - очень чистое сердце и твердая рука.

Сергей напряженно, с острым интересом слушал, стараясь понять, о какой работе говорит Волохов.

- Короче говоря, товарищ Коршунов, партия и комсомол хотят направить вас на оперативную работу в органы милиции, в самое главное, ответственное звено ее - уголовный розыск.

В первый момент слова Волохова ошеломили Сергея. Он ждал чего угодно, но услышанное сейчас было так далеко от всех его мыслей и планов на будущее, так незнакомо и неожиданно, что он с невольным удивлением взглянул на своего собеседника, как бы проверяя, не шутит ли с ним этот человек.

- Мы хотим послать вас, так сказать, на передний край борьбы за торжество советской морали, - продолжал Волохов. - Конечно, такую борьбу так или иначе ведут все советские люди. Но только оперативный работник милиции сталкивается лицом к лицу, в прямом поединке с врагами советского общества - с преступниками. И он обязан всегда выходить победителем из этого поединка.

Слушая Волохова, Сергей вдруг понял, что он не только не может, но и не хочет отказываться от этой неожиданной, опасной работы. Он видел перед собой румяное, добродушное лицо Волохова, которое вдруг неуловимо заострилось, стало решительным и упрямым, а утомленные глаза в сетке морщинок смотрели теперь на Сергея проницательно и остро, и ему казалось, что какая-то большая забота лежала на плечах этого сильного человека, часть которой он готов теперь передать Сергею и только испытывает его, окажется ли тот достойным разделить с ним эту тяжесть. И всем своим существом Сергей стремился стать в один боевой строй с этим человеком, в которого он сейчас верил так же беззаветно, как в тех людей на фронте, которые посылали его в бой.

Сергей чувствовал, как охватывает его знакомое, хотя и полузабытое, чувство предстоящей схватки, волнующее и тревожное чувство, когда дрожит каждый нерв и тело наливается нетерпеливой и дерзкой силой. И он понял, что никогда не захочет уже расстаться с этим чувством.

- Вы должны сделать очень серьезный шаг, товарищ Коршунов, - продолжал Волохов. - Он изменит всю вашу жизнь, наполнит ее необычайными делами, тревогами и опасностями. Поэтому мы не требуем от вас сейчас же ответа. Подумайте.

- Нет, товарищ Волохов! - порывисто воскликнул Сергей. - Я уже решил. Ведь меня же партия посылает. И, кроме того, такая работа по мне, и я не хочу другой.

- Ну что же, быть по сему, - согласился Волохов и, обращаясь к Павлову, спросил: - Как, принимаете к себе этого молодца?

- Принимаем, - улыбнулся Павлов.

Волохов встал, вышел из-за стола, и, крепко пожав руку Сергея, тепло сказал:

- В добрый путь, Коршунов. Желаю больших удач!

- Служу Советскому Союзу, - серьезно ответил Сергей.

- Солдат, - любовно произнес Волохов, обняв Сергея за плечи, - и смена наша.

Сергей возвращался домой возбужденный. Завтра он должен явиться в отдел кадров Управления милиции, послезавтра - медкомиссия, потом, как сказал Павлов, пройдут еще недели две, нужные для оформления, и после этого он сможет приступить к работе.

Дверь отперла Мария Игнатьевна.

- Все решилось, мама, - весело сказал ей Сергей, - меня направили на такую работу, о которой я и не мечтал. Да и ты тоже.

- Батюшки, куда же это?

- В милицию, мама, в уголовный розыск!

- Что ты говоришь? - всплеснула руками Мария Игнатьевна. - И ты согласился?

- Конечно, - рассмеялся Сергей, проходя в комнату.

- Жуликов ловить - нашел себе работу, - укоризненно качала головой Мария Игнатьевна, вынимая из буфета посуду, но вдруг замерла, держа тарелки в руках, и испуганно взглянула на сына. - Сереженька, так это, наверно, очень опасно? Ведь жулики эти проклятые и убить могут, с ними только свяжись.

Сергей в ответ усмехнулся.

- Не таких гадов на фронте бил, мама, и ничего - цел и невредим.

- Ну, а что Лена скажет, не думал?

- Нет, не думал, - с деланным равнодушием ответил Сергей, усаживаясь к своему столу и беря в руки книгу.

Но читать Сергей не мог. Мысли разбегались, и своя собственная судьба застилала перед ним судьбы героев книги. Однако представить себе свою будущую работу Сергей не мог. Что ждет его? Что за люди там? Он никогда не сталкивался с ними, ничего о них не слыхал. Сергей подумал о Лене, и сердце его забилось тяжело и тревожно. Как она воспримет эту перемену в его судьбе? Поймет ли, что двигало Сергеем? А это значит, поймет ли она его самого и… любит ли его.

Он поспешно захлопнул книгу, встал и прошелся по комнате, потом подошел к окну. Он вспомнил свой разговор с Волоховым и снова ощутил уверенность в правильности своего решения и смутную гордость за свою новую профессию.

В передней раздался звонок. Пришел Павел Афанасьевич. Сергей услышал его тихий разговор с матерью в передней.

- Сережа-то наш, знаешь, в милицию на работу поступил, - огорченно сообщила Мария Игнатьевна.

- В милицию? Как так?

Сергей отбросил книгу и выбежал в переднюю. Павел Афанасьевич стоял в расстегнутой шубе, держа в одной руке портфель, в другой шапку. Венчик волос вокруг лысины растрепался, очки запотели, на усах таяли снежинки. Сергей посмотрел на отца и весело рассмеялся.

- Позвольте представиться: знаменитый сыщик Коршунов-младший.

Отец недовольно покачал головой.

За столом во время обеда Сергей подробно передал отцу свой разговор в райкоме партии. Павел Афанасьевич, оказывается, знал Волохова, не раз слышал его выступления и однажды, когда тот знакомился с новым составом парткома их министерства, беседовал с ним. «Первого бухгалтера в парткоме встретил, весьма полезно, - сказал ему тогда с улыбкой Волохов. - Очень рад познакомиться». Павел Афанасьевич был о Волохове очень высокого мнения, и сейчас самые противоречивые чувства боролись в нем: с одной стороны, он мечтал, что сын его, вернувшись из армии, займется серьезной и достойной работой, а с другой стороны, секретарь райкома Волохов, которого он уважал и с мнением которого считался, сам вызвал его сына и говорил с ним о работе в милиции как об очень важном и даже почетном деле.

- Стыдно, конечно… никогда не думал, что милиция такое серьезное и, как бы сказать, тонкое дело и что туда с эдаким отбором берут, - покрутил головой Павел Афанасьевич и, помедлив, спросил: - А как же с учебой будет, сынок?

- Не знаю еще, - пожал плечами Сергей. - Такая работа…

- Ну, нет, - вдруг решительно возразил Павел Афанасьевич. - Это ты брось. Учиться надо. Прежде, конечно, оглядишься, освоишься. Сейчас, брат ты мой, все и всюду учатся, старики даже.

- Переутомится Сереженька, - вздохнула Мария Игнатьевна. - Нельзя ему. В детстве сколько болезней перенес. А потом война. Уж и так работа у него теперь не приведи господи, а тебе еще - учиться.

Сергей весело рассмеялся.

- Ну что ты, мама, какие там болезни! Конечно, буду учиться. Что же я, не понимаю, что ли?

- Ты уж тоже, мать, скажешь, - поддержал сына Павел Афанасьевич. - Да я в его годы знаешь какие горы ворочал? Тоже вот и работал, и учился, и еще, между прочим, за тобой ухаживал, тоже сил положил немало.

- Тебе бы все шутить, - сердито возразила Мария Игнатьевна, но тут же невольно улыбнулась. - Шустрый был, ничего не скажешь.

Вечером позвонила Лена.

- Сережа, был в райкоме?

- Был, а как же.

- И что же, наверно, важное назначение получил, загордишься теперь? - рассмеялась Лена.

- Очень важное. Ты даже и не представляешь. Но вот с учебой придется, видимо, обождать.

- Ах, Сереженька, такое назначение, это не шутка! - озабоченно и радостно воскликнула Лена. - Конечно же, учебу отложи. - И, немного помедлив, спросила: - У тебя, наверное, и машина будет?

- Ну, это вряд ли, - сдержанно ответил Сергей.

- Я понимаю. Тебе неудобно говорить по телефону, - заторопилась Лена. - Знаешь что? Давай погуляем. Приезжай за мной.

- Хорошо, приеду. А если бы не «важное назначение», ты бы меня позвала?

- Как не стыдно, Сережа!

- Ну, стыдно, стыдно. Ты только не сердись. Сейчас приеду.

У Лены Сергей застал высокого худощавого юношу с бледным лицом и зачесанными назад волосами. Сергей обратил внимание на его пестрый галстук и на блестящие, тщательно обработанные ногти.

- Арнольд, - представился юноша, отвечая Сергею вялым пожатием.

- Это тот самый Арнольд, - сказала Лена, взяв Сергея под руку и вводя в столовую. - Гордость всей группы. Самый талантливый. Баранов увидел его в роли Сатина. Помнишь? «Человек, это звучит гордо!» Чтобы сказать это по-горьковски, как Арнольд, надо много самому пережить.

Арнольд прошел вперед, лениво опустился в кресло и закинул ногу на ногу. Через минуту он небрежно закурил дорогую сигарету с золотым обрезом, обхватил колено тонкими пальцами и стал задумчиво рассматривать картину на стене. Лена восхищенно взглянула на Арнольда, Сергей перехватил ее взгляд.

- Арнольд привез вино и конфеты, - поспешно сказала Лена, - такие вкусные, что я уже половину съела. И вино какое-то особое. Мы сейчас попробуем. Отметим твое назначение. Хорошо?

- Ну что же, согласен. За это действительно стоит выпить, - ответил Сергей, привычным движением расправляя под широким поясом гимнастерку и садясь на предложенный ему стул.

- Вот и чудесно! - захлопала в ладоши Лена.

Она была в модном платье. Сергей обратил внимание на ее новую прическу: коротко подстриженные волосы венчиком охватывали голову, придавая лицу шаловливую игривость подростка.

- Ты изменила прическу, - невольно вырвалось у него.

- Все-таки обратил внимание, - с лукавой улыбкой ответила Лена, не замечая его огорченного тона, и с гордостью добавила: - Это у Поля. Есть такой парикмахер-художник на Арбате. Представь, у него очередь на три месяца. Я только сегодня к нему попала.

- У женщин свои радости в жизни, - снисходительно заметил Арнольд. - Приходится им это прощать.

Сергей промолчал.

Лена расставила на столе хрустальные бокальчики, высыпала в вазу конфеты, потом попросила Сергея откупорить бутылку с вином.

Когда все было готово, она сказала торжественным тоном:

- Ну, Сереженька, за что же мы будем пить?

Сергею вдруг стало смешно и больно. Не в такой обстановке мечтал он отметить начало своей новой жизни. Нет, Лена, а тем более этот парень не смогут понять, какие чувства и мысли вызвал у него разговор с Волоховым, да и слова Волохова они поймут совсем не так, как понял их Сергей. Может быть, и не говорить им ничего? Но Сергей не привык отступать.

Он встал, поднял свой бокал и со скрытым вызовом произнес:

- Я буду работать в милиции, рядовым сотрудником уголовного розыска. Это очень важно и почетно. Советую вам выпить за это.

Лена, изумленная и растерянная, застыла с бокалом в руке. Но Арнольд закивал головой и начал небольшими глотками отхлебывать вино.

- В милиции? - недоверчиво переспросила Лена. - Рядовым сотрудником? Но это ужасно.

- Почему же так?

- Это грубая и грязная работа, - ответила Лена, брезгливо передернув плечами. - Она не для интеллигентного человека.

- Каждому свое, Леночка, - заметил Арнольд, - и каждая работа в конце концов полезна для общества.

Внешне Сергей остался совершенно спокойным, только голубые глаза его сузились и потемнели.

- Грубая и грязная работа, говорите? - медленно произнес он. - Добавьте еще - трудная и опасная. Все это было и на фронте, и не вам это понять. Актеры… Я тоже знаю, что такое настоящие артисты. Но вы… Да что говорить!…

Сергей круто повернулся и вышел в переднюю. Он был уже в шинели и шапке, когда появилась Лена.

- Сережа… Ну, куда же ты, Сережа?… - прерывающимся от волнения голосом сказала она. - Я не хотела тебя обидеть. И ты… ты не прав.

- Я сказал то, что думаю, - сухо ответил Сергей, берясь за ручку двери. - Как, впрочем, и вы. Прощай!

Дверь захлопнулась за ним.

Сергей вышел на улицу и оглянулся. Большой дом с лепными украшениями над входом, балконами и цветной керамикой, раньше казавшийся Сергею таким родным, теперь стоял перед ним холодный и неприступный.

Только в конце месяца Сергей получил, наконец, удостоверение и впервые переступил порог управления Московского уголовного розыска.

Не спеша, внимательно оглядывая широкий, освещенный коридор, стоящие вдоль стен светлые массивные скамьи с гнутыми спинками и ряды обитых кожей дверей, Сергей прошел в указанную ему комнату.

- Коршунов? - переспросил его грузный бритоголовый человек, приподнимаясь над столом и протягивая Сергею руку. - Очень рад! Зотов. Будете работать у меня в отделе. Садитесь. Сейчас я познакомлю вас с товарищем Гараниным.

Он повернулся к маленькому столику, снял трубку одного из телефонов и назвал короткий номер.

- Гаранин? Зайдите, пожалуйста, ко мне.

Высокий, кряжистый, светловолосый, с открытым добродушным лицом, Гаранин запросто, как со старым знакомым, поздоровался с Сергеем и коротко пробасил:

- Вместе, значит, работать придется. Кое-чему друг друга научим. Я в тридцатой комнате.

Когда Гаранин вышел, Зотов сказал:

- Прекрасный оперативный работник. Вам будет чему поучиться у него.

Затем он снова взял телефонную трубку и назвал другой номер.

- Илья Григорьевич, прибыл новый сотрудник, Коршунов. Вы, кажется, сами хотели побеседовать с ним? Так точно. Слушаюсь.

Зотов встал и сказал Сергею:

- Пойдемте. Я представлю вас начальнику МУРа полковнику Силантьеву.

В просторном, очень светлом кабинете за большим черным столом сидел худощавый человек в синем штатском костюме, с гладко зачесанными назад седеющими волосами и говорил по телефону. Увидев входивших, он кивнул им головой и указал рукой на кресла у своего стола. Сергей и Зотов сели.