Помоги проекту - поделись книгой:
В 19:30 он сказал:
— Надеюсь, поле пришельца не усилило мое.
Джански произнес это тихо, по-немецки.
В 19:50 пива почти не осталось. Дэйл Шнайдер издавал невнятные, но угрожающие звуки, один из технических служащих успокаивал его, а Джански, не будучи дипломатом от природы, угрюмо сидел и не отрываясь смотрел на серебристый куб. Время от времени, хотя и не очень часто, он вспоминал о своем бумажном стакане с пивом и вливал его содержимое себе в горло. Вид доктора явно не обнадеживал.
В 20 часов куб наконец замерцал и сделался прозрачным. Джански и Шнайдер радостно бросились вперед. Когда Джански подошел ближе, он увидел, что статуя упала и уже не находится под контактным шлемом.
Шнайдер нахмурился. Джански очень хорошо описал процедуру эксперимента. Неожиданно психологу пришло в голову: "Действительно ли сфера — то место, где у инопланетянина находится мозг? Если это не так, то эксперимент провалился. Даже дельфины обманчивы в этом отношении. Мозг у них не в выдающемся вперед «лбу», а за дыхалом: лоб
— это оружие, крепко сработанный таран".
Ларри Гринберг сидел. Даже на расстоянии он выглядел плохо. Его глаза были остекленевшими, несфокусированными. Он не предпринимал ни малейших попыток, чтобы подняться.
«Ларри выглядит, как человек, у которого отобрали разум», — подумал Доркас Джански, в тайне надеясь, что Шнайдер так не думает.
Но Шнайдер был явно встревожен.
Наконец, неловко двигаясь, Ларри поднялся на ноги. В первый момент он оступился, но встал, выпрямился и, покачиваясь, шагнул по направлению к краю завесы из проводов. Он выглядел, как человек, идущий по яйцам и пытающийся не раздавить их.
Вдруг Ларри ссутулился, как под гнетом тяжелого груза, согнул колени и, не сгибая спины, поднял что-то лежавшее рядом с упавшей статуей. Когда Джански приблизился к проводам, Ларри повернулся к нему с этой штукой в руках.
Джански пронзительно закричал.
Он ослеп! Вдобавок кожа на его лице отделялась!
Джански поднес руки к лицу, чувствуя нестерпимую боль в костяшках пальцев. Наконец он развернулся и побежал. Боль хлестнула его по спине.
Он бежал, пока не ударился о стену.
За секунду до этого Джуди крепко спала. Теперь от сна не осталось и следа. Джуди сидела в постели, ее глаза искали в темноте… она не знала что. Джуди попыталась найти выключатель, но его не было на месте. Ее рука не могла нащупать даже панели управления. Тогда она поняла, что лежит на половине кровати мужа. Джуди нашла панель Ларри по правую сторону и включила лампу.
Где Ларри? Она помнила, что легла спать около семнадцати часов, совершенно разбитая. Должно быть, он все еще в Калифорнийском Университете, Но что-то все-таки случилось, Джуди это чувствовала.
Не было ли все это просто кошмарным сном? Если это и был дурной сон, она все равно не помнила ни одной детали. Но ощущение чего-то ужасного оставалось и тревожило ее. Джуди снова попыталась заснуть и обнаружила, что не может заставить себя забыться. Комната казалась странной и пугающей. Тени были полны невидимых ползающих монстров.
Кзанол замычал и выбросил в стороны обе руки, чтобы предотвратить падение.
И помутился рассудком.
Впечатления и чувства хлынули волной через все органы и затопили его. С отчаянием утопающего, пытающегося вдохнуть воздух, Кзанол попробовал разобрать свои эмоции, прежде чем они убьют его.
Первыми и самыми ужасными были воспоминания незнакомой ему разновидности раба, называвшего себя Ларри Гринберг. Они были сильнее, чем что-либо, когда-нибудь достигавшее его чувства Силы. Если бы Кзанол не провел так много лет, управляя инопланетными формами жизни, привыкнув ощущать чужие мысли, его личность была бы целиком утоплена.
Неимоверным усилием ему удалось вытолкнуть основную часть разума Гринберга из своего сознания. Головокружение не проходило. Теперь Кзанол ощущал свое тело странным, горячим и бесформенным. Кзанол попытался рассмотреть, где он находится, но мышцы лица не работали. Потом, должно быть, он нашел правильную комбинацию усилий, и глаза открылись.
Он застонал и крепко зажмурился, потом попробовал снова. Его глаз открылся дважды — два отчетливых и раздельных движения, и он не решился закрыть их, потому что смотрел на свое тело.
Его тело было телом Ларри Гринберга…
Предупреждений об опасности было достаточно. Шок не убил его. Кзанол начал осторожно исследовать разум Гринберга. Ему нужно было быть предельно осторожным и брать пока лишь немного информации, иначе он будет уничтожен как личность.
Подобное медленное выкачивание информации очень отличалось от обычного использования Силы: больше всего это напоминало тренировку со Шлемом Власти. Теперь Кзанол мог не сомневаться, что он действительно был телепортирован. Или телепатирован. Или еще каким-то способом, изобретенным пока он отсутствовал, перемещен в тело раба.
Кзанол сел, медленно и осторожно, используя рефлексы Гринберга настолько, насколько осмеливался, потому что еще не привык к его странным мышцам. Двойное зрение сбивало его с толку. Но он видел, что находится в чем-то вроде металлической сетки. Снаружи…
Кзанол получил самый сильный удар и снова помутился разумом.
Снаружи были рабы той же странной породы, выглядевшие так же, как и он в настоящее время. Двое из них явно направлялись к нему. А Кзанол их совсем не чувствовал…
Бессилен!
Тринт не рождается с Силой. Обычно требуется около двух лет по времени Тринтума, чтобы чувство Силы развилось, и еще год, прежде чем юный тринт сможет заставить раба выполнить последовательный приказ. В некоторых случаях Сила никогда не приходит. Если тринт достиг совершеннолетия, так и не приобретя Силу, он называется
Птавву делали татуировку, неизменно розового цвета, а потом продавали, как раба, если только семья тайком не убивала его. Исключительно тайком. Нет лучшего повода для шантажа, чем информация, что состоятельная семья произвела на свет птавва.
Взрослый тринт, потерявший силу, менее предсказуем. Он может совершить самоубийство или стать убийцей, уничтожающим каждого раба и каждого тринта, попавшегося ему. Он не может заставить себя забыть о самом существовании Силы. Потерять Силу было ужаснее, чем ослепнуть или оглохнуть, унизительнее, чем быть кастрированным.
Чувства Кзанола могли сравниться с ощущениями человека, потерявшего рассудок и сознающего, чего он лишился. Потому что именно Сила отделяет тринта от животною.
Все еще осмеливаясь надеяться, Кзанол взглянул прямо на приближавшихся инопланетян и приказал им:
Чувство не работало, но вдруг…
Рабы продолжали идти.
Они смотрели на него! Кзанол безнадежно искал какой-нибудь способ запретить им смотреть. Они были свидетелями его позора, эти низкорослые, покрытые мехом белокормы, которые теперь считали его равным! И тут он увидел дезинтегратор, лежащий возле руки покинутого им тела Кзанола.
Он благополучно встал на ноги, но когда попытался подпрыгнуть, чуть не упал. Ему удалось сделать шаг, но он чувствовал себя, как испуганный новичок, пытающийся двигаться при слабой гравитации. Один из рабов вошел в клетку. Кзанол сгибал свои смешные колени до тех пор, пока ему не удалось поднять дезинтегратор обеими руками, потому что новые пальцы выглядели такими хрупкими, тонкими и беззащитными. Сдавленно зарычав, Кзанол навел дезинтегратор на чужаков. Когда все они скорчились на полу, он развернулся и побежал, врезался в провода, отскочил, дезинтегрировал для себя дыру и ринулся к двери.
Кзанолу пришлось позволить Гринбергу открыть дверь.
Долгое время он мог думать только о бегстве.
Внизу мерцали зеленые огоньки. Нужно было лететь очень высоко, чтобы видеть два города одновременно. Большинство машин так и летали, особенно если водитель осторожный. Огоньки — это станции техобслуживания, разбросанные между городами. Обычно машине требуется обслуживание не чаще, чем дважды в год, но все же приятно знать, что помощь под рукой. Одиночество может вызвать дискомфорт у городского человека, а большинство людей были горожанами.
Кроме того, было приятно осознавать, что в случае чего можешь приземлиться возле зеленого огонька, а не обнаружить себя на верхушке дерева или на полпути к утесу.
Кзанол избегал городов и зеленых огней. В своем теперешнем состоянии он не мог встретиться с рабами. Он покинул уровень физического факультета и в поисках спасения направился прямо в свой фольксваген — на парковочный уровень, расположенный на крыше.
Взлетев почти вертикально, Кзанол столкнулся с проблемой выбора направления — ему никуда особенно не хотелось. Поднявшись на безопасную высоту, он направил машину в сторону Нью-Йорка, зная, что в любой момент может повернуть обратно в Калифорнию. С этого времени Кзанол позволил самой машине управлять полетом и поворачивался к панели, только когда было необходимо облететь город. Облетать приходилось очень много. Зеленые ландшафты были скорее островами в море городов, чем наоборот.
Мгновение — и они исчезали, а Кзанол снова видел очертания строений в полмили шириной вдоль древних суперавтострад.
В час ночи Кзанолу пришлось посадить машину. Вести ее было изнурительно. Только безумное стремление спастись бегством заставляло его двигаться, хотя он уже начал сознавать, что бежать некуда. Кзанол ощущал боль тут и там, боль, которая была настоящей пыткой, хотя Гринберг по привычке не обратил бы на нее внимания. Пальцы Кзанола сводило судорогой, они казались более хрупкими, чем когда-либо. И он не ошибался. Память Гринберга сообщила ему, почему мизинец левой руки постоянно болел: бейсбольная травма, которую неправильно лечили.
И этот Гринберг принимал такой ужасный дефект как само собой разумеющийся!
Кзанол почти боялся пользоваться руками. Были и другие боли. Мышцы затекли от того, что он пять часов сидел в одном положении, правая нога мучительно болела, потому что Кзанол постоянно нажимал на педаль во время маневров. Вдобавок еще и страшный зуд везде, где одежда плотно прилегала к телу.
Кзанол посадил машину в Аризоне, посреди глухого леса, поспешно вышел и сорвал с себя одежду. Намного лучше! Потом он забросил одежду под сиденье — она еще может ему понадобиться. Наконец он забрался обратно и включил обогреватель.
Теперь у него зудело там, где он прикасался к сиденью, но это еще можно было терпеть.
Кзанол позволял Гринбергу вести машину и постепенно привык к его присутствию в своем сознании. Без страха, хотя и с некоторым беспокойством, он уже мог пользоваться памятью Гринберга. Но Кзанол не свыкся с чужим телом, в котором сейчас находился, и у него не было ни малейшего намерения смиряться с потерей Силы. Кзанол хотел получить свое тело обратно.
Он знал, где оно находится: он видел его, когда поднимал дезинтегратор. Воспоминания Гринберга воспроизвели для Кзанола детали. Очевидно, он выронил дезинтегратор, когда выставил руки, чтобы защититься. Тело будет в сохранности до тех пор, пока Кзанол не найдет какой-нибудь способ вернуться в него.
Для этого ему необходимо управлять людьми, работающими с контактным устройством. Ему понадобится солидная техническая помощь, чтобы вырвать тело Кзанола из стасиса. Зрительной памятью Гринберга он видел ржавое пятно у себя на спине. Но чтобы получить эту помощь, ему нужна Сила.
Его человеческий мозг не мог содержать в себе Силы.
Все же оставался еще один шанс. Люди совершают космические полеты, вспомнил Кзанол-Гринберг. Жалкие космические полеты: на кораблях, которым требуются десятки лет, чтобы преодолеть расстояние между обитаемыми мирами, и целые дни даже для того, чтобы совершить полет до соседних планет своей солнечной системы.
Но все-таки это были космические полеты. Если Кзанолу удастся найти систему F-124 и если до нее можно добраться, он получит усилительный шлем. К тому же, этот Гринберг в зачаточной форме обладал телепатическими способностями.
Шлем может поднять этот крошечный талант до подобия Силы настоящего тринта. По какой-то причине он сейчас не попал на F-124, думал Кзанол, а полетел дальше навстречу случайному столкновению с планетой Земля. Где и когда он приземлился? Успеет ли он добраться до потерявшейся планеты за время жизни Гринберга?
Тело Гринберга хотело есть, пить и сигарету. Кзанолу было нетрудно игнорировать голод и жажду, потому что тринт убьет себя, если наестся досыта, разорвет свой накопительный мешочек, если будет пить, пока не напьется. Но сигареты у Кзанола были. Он закурил и решил, что ему это нравится, хотя приходилось подавлять желание жевать фильтр.
Где он сейчас? Кзанол позволил памяти Ларри Гринберга выйти на поверхность. Университет. Курс истории с низкими отметками. Борьба за космос: базы на Луне, базы на Марсе. Кольцо. Колонизация Кольца. Родильный астероид. Перенаселение Земли. Законы, ограничивающие рождаемость. Комитет по контролю рождаемости, восстание Супермена. Санкции против Кольца во время споров о правах на эксплуатацию спутников Юпитера. Проходило много постороннего материала, но Кзанол уже хорошо представлял солнечную систему. Он находился на третьей планете, и она была бинарной. Кзанолу чрезвычайно повезло, что он попал именно на нее.
Полномочный посланник ООН на Меркурии. Провал экономических санкций. Ограничение автономности Кольца. Промышленная война. Почему с Кольцом обращались, как с бандой злодеев? Неважно. Добыча Кольцом воды из колец Сатурна.
Кольца!
— Ух! — Кзанол отшвырнул окурок и сунул в рот обожженные пальцы. F-124. Значит, это F-124, думал он. Это не похоже на F-124. Кзанола начало трясти, и он усилил обогрев в кабине.
В 1:30 Джуди встала и вышла. Одной в темноте невозможно было терпеть постоянное ощущение кошмара. И Ларри не позвонил…
В ответ на ее вызов на углу опустилось такси. Джуди не знала адреса физического факультета Калифорнийского Университета, но в машине был телефон. Справочная служба набрала адрес на панели назначений. Такси загудело и поднялось.
Джуди откинулась в кресле. Она чувствовала усталость, но все равно не могла уснуть.
Огромная башня Калифорнийского Университета была освещена ночными огнями, хотя один уровень светился в три раза ярче, чем остальные. Джуди догадалась, что это за уровень, еще до того, как такси стало снижаться. Когда они устремились к посадочному выступу, она заметила и другие детали.
Огромная квадратная машина была капсулой скорой помощи большой вместимости. Те маленькие автомобили с широкими капотами — полицией. Вокруг двигались крошечные фигурки.
Кзанол машинально закурил последнюю сигарету. Его рот и горло были воспалены… Это нормально? Он вспомнил, что это ненормально, если не брать в расчет непрерывное курение.
… А потом приходило Время Урожая. Все вдруг начинали суетиться. Отец и Дед возвращались домой очень поздно и смертельно усталыми, а рабы совсем не отдыхали. Весь день и всю ночь слышался звук падающих деревьев и низкий гул деревообрабатывающего завода.
До того, как Кзанол стал достаточно взрослым, чтобы помогать, он обычно сидел под сторожевым подсолнухом и смотрел, как деревья исчезают в деревообрабатывающей установке.
Вот оно входит туда — с виду самое обычное дерево пмул: идеально ровное, с огромным зеленым цветком на вершине и темно-синим разветвленным корнем. В перерабатывающем устройстве цветок, мягкая кора и разветвленный корень удалялись. Стволы выходили сверкающими на солнце, на них не оставалось ничего, кроме твердотопливной сердцевины и тонкой хрустально-металлической оболочки. Потом готовые пусковые стволы переправляли во все ближайшие цивилизованные миры на кораблях, которые поднимались в воздух с помощью таких же твердотопливных пусковых стволов.
Но сначала проводилась проверка. Контрольный ствол выбирали наугад и вводили в испытательный блок. Дед и Отец стояли рядом, и у каждого был такой вид, словно им попался кислый гнал. С напряженным вниманием, готовые забраковать целый урожай при малейшем признаке перебоя зажигания, они следили за тем, как сгорало бревно. Кзанол обычно пытался подражать их выражению лица.
Низкорослые технические служащие-тнактипы бегали вокруг с озабоченным и важным видом, устанавливая приборы. Они казались слишком маленькими, чтобы быть разумными существами, но они ими были. Их оригинальная биологическая наука преобразовала бесполезные деревья пмул в пусковые твердотопливные стволы. Они же вывели подсолнухи, которые охраняли жилище: изгороди из стволов, высотой в двадцать футов, на каждом из которых находилось подвижное серебряное зеркало, фокусировавшее солнечный свет на зеленом узле фотосинтеза или переносившее этот фокус на атакующего врага. Тнактипы создали гигантских, безмозглых, питающихся закваской белокормов, которые служили пищей Кзанолу и самим плотоядным тнактипам.
Им была дана гораздо большая свобода, чем любой другой расе рабов, потому что тнактипы доказали достоинства своих свободно, мыслящих мозгов.
Тнактип пускал ствол. Пламя вырывалось над долиной, бело-голубое и очень ровное, оставляющее красноватый дымок. Приборы тем временем фиксировали точную силу толчка ствола, и Дед удовлетворенно улыбался. Пламя потрясало мир таким звуком, что маленький Кзанол боялся, как бы толчок не ускорил вращение планеты…
Кзанол-Гринберг протянул руку, чтобы стряхнуть пепел с последней сигареты, и увидел предыдущую тлеющей в пепельнице — она была выкурена только на две трети. Он не позволял себе подобного со времен университета. Кзанол-Гринберг выругался на языке тринтов и чуть не задохнулся: его горло явно не было предназначено для долгих разговоров.
И ему нет никакой пользы от воспоминаний.
Где бы во вселенной он ни находился, ему все равно нужно добраться до космопорта. Ему нужен шлем-усилитель. Шлем Власти.
Позже Кзанол выяснит, почему на F-124 инопланетяне и почему они уверены, что находятся здесь дольше, чем это, по его представлениям, было возможно. Кзанол-Гринберг включил мотор и направил машину в Топеку, штат Канзас.
В любом случае ему придется угнать корабль. Желательно, чтобы это был военный корабль, так как этот район вселенной, по определению, не имел закона, раз там не было тринтов, а возле Топеки был военный космопорт.
«Подожди-ка, — подумал Кзанол-Гринберг. — Это не может быть F-124. Здесь слишком много планет! В системе F-124 было только 8, а здесь их 9».
Теперь, он заметил и другие расхождения.
Метеоритный пояс F-124 был намного плотнее, и ее спутник слегка вращался, вспомнил он. Он попал не в ту систему!
Простое совпадение! Кзанол усмехнулся. И какое совпадение! Обитаемая планета, планета, окруженная кольцом, подходящие размеры миров…
Только подумать! Он был единственным тринтом, обнаружившим сразу две планеты рабов. Кзанол будет самым богатым существом в галактике! Теперь ему все равно, найдет он карту или нет. Но, конечно, ему все еще нужен усилительный шлем.
Джуди чувствовала крайнее смятение. «Но разве они совсем не могут говорить?» — умоляющим голосом спрашивала она, понимая, что ведет себя неразумно.
Терпение шефа полиции Лос-Анджелеса Ллойда Маснея иссякло.
— Миссис Гринберг, — сказал он с нажимом. — Вы же знаете, что доктору Джански сейчас восстанавливают глаза и лицо. Кроме того, широкий лоскут ткани на спине, которая была прожжена чуть ли не до спинного мозга. Остальные примерно в таком же состоянии. У доктора Шнайдера нет повреждений глаз, но ему восстанавливают часть лица, которую он не смог закрыть руками, ладони и некоторые участки кожи на спине. У Кнадсена вообще открылись спинной мозг и несколько ребер. Доктор не разрешит будить никого из них, кроме мистера Тримонти, даже по настоянию полиции. Его допросили во время операции, которая проходила под местной анестезией. Мистер Тримонти получил сильный шок, и сейчас его тоже нельзя беспокоить! Вы сможете прослушать запись нашей беседы, как только мы ее получим. А пока что могу я предложить вам кофе?
— Да, спасибо, — сказала Джуди. Она понимала, что Масней дает ей таким образом возможность взять себя в руки, и была благодарна. Он вернулся с кофе. Джуди некоторое время пила его маленькими глотками, украдкой изучая шефа полиции.
Это был плотный человек, который двигался так, будто у него больные ноги. Неудивительно, если так оно и было — его кисти и ступни выглядели очень маленькими по сравнению с остальным телом. У Маснея были светлые волосы и темные брови и ресницы, а его пышные усы были совершенно белыми. Похоже, он так же сгорает от нетерпения. Джуди еще не видела, чтобы Масней сидел в нормальном положении, сейчас его ноги были перекинуты через один подлокотник вращающегося кресла, а плечи покоились на другом.
— Вы хоть знаете, где он сейчас? — Джуди не могла больше сдерживать себя.
— Конечно, — быстро сказал Масней. — Он только что пересек границу штатов Канзас и Колорадо на высоте девять тысяч футов. Думаю, он не знает, как отключить опознавательный сигнал. Хотя, может быть, просто не утруждается.
— Может, он не любит городов, — предположил пожилой человек в углу.
До того, как он заговорил, Джуди думала, что он спит. Его представили как Лукаса Гарнера, военного представителя ООН. Джуди ожидала, что он продолжит, но Гарнер, по-видимому, уже все сказал. Масней объяснил за него.
— Понимаете, вообще-то мы не афишируем, что все наши радары-перехватчики установлены в городах. Я так понимаю, если Гринберг знает достаточно, чтобы облетать города, что он и делает, он, естественно, должен знать, как отключить свой сигнал, чтобы мы не могли проследить за его передвижениями. Люк, у тебя есть какие-нибудь основания думать, что Гринберг не любит городов?
Поделиться книгой: