Помоги проекту - поделись книгой:
Итак, что предлагает СЙ? Оказывается, достичь духовного восхождения, самореализации, чрезвычайно просто: надо только регулярно медитировать на портрет основательницы Матаджи Нирмала Деви. На первом этапе новичку предлагается развить необыкновенные способности, поправить свое материальное положение, укрепить здоровье или даже излечить неизлечимые заболевания (например, диабет, лейкоз!) путем специальной чистки центров-чакр. Это звучит заманчиво. Трудно устоять перед соблазном попробовать. Тем более что сама Матаджи коварно предлагает: «Поставьте опыт. Если вы увидите, что это действует, – значит, это истинно», завлекая наш разум в ловушку.
Как и большинство подобных систем, СЙ построена на полуправде. Предлагаемая методика (солевые ванночки для ног перед сном, «чистка» свечами, медитация) дает первоначально прилив энергии, улучшение самочувствия и даже нормализацию некоторых функций организма. Но в этом нет ничего сверхъестественного. В специальной литературе по гипнозу один из ведущих авторитетов в этой области Леон Шерток перечисляет заболевания, которые успешно «лечатся» гипнозом. Этот перечень в основном совпадает с обещаниями Матаджи (за исключением лейкоза, разумеется, который наряду со СПИДом является приманкой – если уж такое лечит СЙ, то обычные заболевания – мелочь).
Цель проста: достигнутый эффект связывается с ее «божественным» воздействием, чтобы вызвать и закрепить у человека так называемый матернаж (отношение как к матери) – глубокое чувство признательности, благодарности, восхищения и даже любви по отношению к гипнотизеру. Шер-ток в своей книге «Гипноз» определяет его так: «Материнское отношение – психотерапевтический прием, направленный на установление таких отношений между врачом и пациентом, которые сходны с отношениями матери и ребенка». На этой особенности хотелось бы остановиться подробнее. Феномен гипноза имеет, собственно, две основные стороны.
1. Полное подчинение воле гипнотизера (мы прекрасно помним об этом по публичным «цирковым» программам, когда загипнотизированный беспрекословно выполняет все приказы гипнотизера). Нужно отметить, что именно по этой причине гипноз не то чтобы запрещен, но, мягко говоря, не приветствуется в некоторых странах (например, во Франции).
2. Собственно восторг, обожание, восхищение, любовь к гипнотизеру, желание слышать его голос, видеть его, снова и снова участвовать в магических сеансах. Я думаю, вам будет интересно узнать, что именно этот аспект, т. е. возникновение сильной привязанности к гипнотизеру, заставил всемирно известного З.Фрейда прекратить гипнотическую практику, после того как загипнотизированная пациентка Анна О. после сеанса бросилась ему на шею. Фрейду (не обладавшему особой привлекательностью) хватило самокритичности не связать это со своей собственной персоной, а определить как особое явление перенесения на личность гипнотизера чувства любви и привязанности и назвать его трансфером. Таким образом, становится ясно, что, нападая на Фрейда и психоанализ, Матаджи не брезгует пользоваться его методикой для своих целей. Тут нам надо сказать откровенно, что наука до сих пор не знает механизма гипноза и не может дать ему точное определение, а высказывание Павлова – «Гипноз – это частичный сон» ничего не проясняет. Святая Православная Церковь давно и четко определила гипноз, кодирование как колдовское, магическое воздействие на душу и тело, вид богопротивных и богомерзких искусств, так же как и волхвование, гадание, астрология, биоэнергетика – душегубительных по своей сути, какими бы благими целями они бы ни прикрывались.
Так вот, давно известными языческим жрецам и йогам феноменами гипноза и обаяния основательница СЙ пользуется для обожествления собственной персоны.
Для подтверждения своей божественности Матаджи кощунственно ссылается на Священное Писание (Ин. 14, 16), на слова Спасителя: «Я пошлю вам Духа Утешителя, Он наставит вас на всякую истину», утверждая, что она – этот самый дух! Тем самым вводит свои жертвы в непрощае-мый грех – хулу на Святаго Духа (страшно и прискорбно писать об этом). Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго! Расчет просто на неосведомленность: ведь это обетование Спасителя исполнилось на пятидесятый день по Его Воскресении, когда на апостолов сошел Дух Святой и они получили дар знания многих языков (Деяния, гл. 2).
Причем информация о том, что она божество, преподносится не сразу, чтобы не отпугнуть знающих хотя бы заповедь «Не сотвори себе кумира», а тогда, когда человек в результате регулярного погружения в легкий гипнотический транс (в том числе и путем самогипноза при обязательных утренних и вечерних медитациях, заменяющих молитвы) теряет критическое восприятие реальности. И гнусное сообщение о том, что она – новое воплощение Христа, Девы Марии и Святаго Духа одновременно (а заодно и всех богов и святых всех времен и народов), воспринимается вполне спокойно и даже с восхищением! Но этого сатанинской гордыни мало, она хочет полного поклонения и пресмыкания, превращения одурманенных людей в своих полных рабов.
И на следующем этапе, посулив всевозможные материальные блага, сохранение молодости (вспомните Фауста) и даже превращение в святого, Матаджи предлагает целовать свои «лотосные» стопы (или, на худой конец, их цветную фотографию)! Для маловерных сообщается, что при этом происходит мощная очистка организма (но скромно умалчивается чьего – конечно, хозяйки). Приветствовать портрет необходимо выкриком «Джей Шри Матаджи!», с выбросом правой руки вперед. Гитлер тоже был опытным мистиком и оккультистом и прекрасно знал о такой энергетической подпитке.
Как не вспомнить при этом Евангелие от Матфея (особенно 4-ю и 24-ю главы), когда дьявол, искушая Христа в пустыне, поставив Его на высокую гору, «показывает Ему все царства мира и славу их и говорит Ему: все это дам тебе, если пав поклонишься мне». Рассмотрим еще одну, скажем так, чисто техническую деталь. Нужно сразу сказать, что она универсальна для многих систем и сект и является кощунственной пародией на иконопочитание – медитация на фотографию, портрет основателя секты (вспомним портреты и бюсты вождей, на которые подобало взирать с восторгом и благоговением).
Секрет очень прост: при этом возникает стойкая связь с объектом медитации. Изображение связывает вас с тем, кто на нем изображен. Причем возникает канал связи с двусторонним движением. В случае СЙ вначале вы получаете мощный энергетический «аванс», а затем из вас бесстыдно начинают воровать энергию (пользуясь вашей доверчивостью и регулярными медитациями). Как врач, я с удивлением отметил (не сразу, к сожалению), что, несмотря на грандиозные посулы, многие СЙ (особенно так называемые старшие – занимающиеся давно), выглядят весьма больными, истощенными, изнуренными людьми. У них часто наблюдается значительная потеря веса, раздражительность, нервные срывы, синяки под глазами и пр., что объясняется вселением бесов, а «слегка» повышенный вес основательницы (главного потребителя энергии) – около центнера – объясняется необходимостью разрушения «плохих энергий».
Многие не знают еще об одной особенности гипноза – снятие симптомов болезней, подчеркиваю – не излечением, а всего лишь временной ликвидации симптомов, например, боли (этому специально обучают стоматологов в Америке или вспомните Бальзамо). При этом, занимаясь СЙ, тая на глазах, человек чувствует себя «прекрасно» и с восторгом навязывает демоническую систему окружающим. Суперактивность, навязчивость – еще одна черта подобных сект. «Лучший подарок для меня, – говорит Матаджи, – если вы приведете в сахаджу больше новых людей». Интересно, что она резко осуждает всех экстрасенсов (хотя сама является мощным экстрасенсом, заряжает воду и пр.), потому что конкурирует с ними за человеческую душу.
Веселенькая картина – не правда ли? Сходив на модный «оздоровительный» (читай: гипнотический, магический, колдовской) сеанс, как сделал в свое время и я, можно легко попасть в такое болото. Пользуясь нашим вниманием, интересом и, конечно, безумным согласием, бесы входят за секунду, а выходят годами и только милостью Божией. Матаджи откровенно заявляет во время сеанса: «Я ничего не могу сделать без вашего согласия. Попросите у меня самореализацию». Детали кодирования продуманы до мелочей. Это и первое приветствие на программе: «Я приветствую всех искателей истины!» – приятно льстит самолюбию и раздувает гордыню; и «уникальное», многократно повторяемое в определенном месте утверждение: «Я ни в чем не виноват!» Эта полные демонические антиподы смирения и покаяния разоблачают душе-губительный характер секты.
Справедливости ради надо отметить, что СЙ (на первых порах) поражает своей абсолютной бескорыстностью. «СЙ – это дар Матаджи человечеству». Курсы бесплатные или проводятся за символическую плату. Однако затем начинаются сборы больших сумм (причем по именным спискам) на подарки своему кумиру, на «храм», на поездки лидеров за рубеж. А география таких поездок весьма и весьма заманчива: Индия, Италия, Австралия (помните – «все царства мира»). Система интернациональна. За счет Нирмала Деви, на деньги доверчивых людей, функционирует «Трест вечной любви», построены центры во многих странах мира для распространения порочной системы, а сама основательница постоянно путешествует по свету, дабы поддерживать в своих жертвах пресловутый «матернаж» – восторженную патологическую привязанность.
В полном объеме используется в СЙ и такое открытие гипноза, как фактор коллективности, проведение массовых сеансов (например на стадионе). В группе есть успокаивающий фактор (все кланяются, и я тоже) и легче навязывать всякие несуразности. Например, для тех, у кого в результате пения мантр и медитации на портрет Матаджи «крыша уже основательно поехала», сообщается новое откровение: любимый народом памятник «Родина-Мать» – это кундалини г. Киева и даже образ самой Матаджи (!) – она будто зарядила его своей «целебной» энергией. (Речь идет об огромном и безобразном памятнике, символизирующем «независимость» Украины, построенном у самой Лавры и испортившем вид города. Памятник представляет гигантскую фигуру женщины с мечом в руке, расположенную лицом на восток.)
«А вот в Киево-Печерской Лавре обосновались бесы, и ходить туда не следует». Нужно сказать, что это потрясающее заявление стало началом моего трудного пути назад из сахаджи (несмотря на грозные предостережения самой Матаджи в одной из ее «мудрейших» лекций: «Если вы выйдете из сахаджи – вы умрете от рака» – что немного смахивает на обыкновенный шантаж; или: «Меня обманул один человек, так его разбил паралич (сошел с ума, сын умер от лейкоза», и т. д. и т. п.). А произошло это так: группа СЙ (и я в том числе) с блаженными лицами (не забывайте про колдовской матернаж), вызывая удивление окружающих, средь бела дня плюхнулась на газон прямо в Музее Великой Отечественной войны и обратила свои ясные лица к «магической» скульптуре. И тут я сказал себе: «С меня довольно! У меня с головой еще все в порядке» – и ушел.
Об отступнике для устрашения сообщается, что в него вселились коварные бхуты-бесы. И все-таки даже этого было недостаточно для полного разрыва с сектой. Самое страшное то, что выйти из нее самостоятельно, без Божьей помощи, в результате этакой эволюции взглядов просто невозможно.
Мнение окружающих и даже самых близких людей абсолютно игнорируется. Закодированная психика не желает даже ничего слышать плохого о «чудесной» са-хадже. Но воистину не желает Господь смерти грешника и пришел грешныя спасти. Тайну цареву хранить должно, дела Божия проповедовать славно. Пишу о происшедших событиях по благословению моего духовного отца. Имеющий уши да слышит.
Печальным триумфом моего пребывания в СЙ стало приглашение в Индию на всемирный съезд СЙ. Были мобилизованы все финансовые возможности, человеческие связи, и с вожделенным авиабилетом до Дели, распираемый чувством «собственной значимости» доктор отправился в Москву за паспортом и визой.
В аэропорту Борисполь произошло главное событие в моей жизни – встреча с настоятелем Свято-Макарьевского храма отцом Анатолием и матушкой Надеждой (летевшими в Петербург к дочери).
Дело в том, что батюшка венчал меня несколько лет назад, а его предшественник отец Георгий (Чилийский) крестил меня в детстве в этом храме. С моей стороны никаких заслуг, никаких попыток к покаянию, только неуемная гордыня…
Какой милостивый у нас Господь, как Он любит нас, окаянных, как желает нам спасения! От нас зависит только свобода выбора. И этот выбор был сделан (конечно, с помощью Ангела-Хранителя, данного мне при крещении) – я подошел к батюшке. Дерзаю думать, что встреча произошла и по святым молитвам отца Георгия, крестившего меня, и по молитвам нескольких поколений моих усопших сродников, живших в этом районе Киева еще до революции, которые с ужасом и сожалением взирали на мои богомерзкие занятия. Слава милосердному Господу – эта встреча произошла, и я, считавший, что обладаю многими сокровенными знаниями и чудесными способностями подошел к батюшке под благословение! Никогда раньше я этого не делал, в храме бывал несколько раз в год по нескольку минут (поставил свечку и быстренько назад), считал для себя целовать руку священника невозможным делом…
Но здесь я подумал: «Дорога до Индии неблизкая, твои предки наверняка в подобных случаях брали благословение». Когда-то я видел, как правильно сложить руки, и выдавил из себя: «Благословите». И свершилось: суета столичного аэровокзала, шум объявлений, какие-то чемоданы и тихий, навсегда оставшийся в моей памяти голос батюшки: «На добрые дела во имя Отца и Сына и Святаго Духа» – и я припал к благословляющей деснице, осенившей мое окаянство всепобеждающим крестным знамением. Нужно признаться, что я из малодушия даже не открыл цели своей поездки (я знал, что Церковь осуждает занятия йогой, но думал, что запрет этот от незнания и непонимания – еще бы, как простой батюшка может разбираться в таких тонких вопросах!), только сказал куда. Батюшка задумчиво ответил: «Да, Индия интересная страна… – Но добавил: – На добрые дела благословляю». А таковых не предвиделось. И что же?
Внешне никаких перемен, только какая-то душевная тяжесть, еще неосознанная, – уже Животворящим Крестом было разрушено состояние восторженной прелести. Но главное было впереди. Прилетев в Москву, я узнал, что паспорт возвращен без визы, в наличии которой меня заверили на самом высоком уровне. А вылет завтра! Я еще не понимал, что произошло (о благословении тотчас забыл): ни длительная беседа с индийским клерком в консульстве, ни уникальные магические приемы, которые до этого действовали безотказно, – ничто не помогало. Билет, а с ним и значительные средства (теперь я понимаю, что к счастью) безвозвратно пропали. Слава Богу за все! Последней каплей было сообщение о времяпрепровождении группы киевских сахаджей в Индии: они мыли ей ноги и пили (с большим удовольствием) эту воду в составе специального ритуального напитка (это информация для посвященных и широко не рекламируется).
Это было уж слишком. Сатанинская гордыня предстала во всей безобразной наготе… Стало ясно, от чего меня уберег милостивый Господь священническим благословением.
Еще и еще раз анализируя причины своего падения (а иначе занятия СЙ не назовешь), я думал о многом: здесь и последствия длительной безрелигиозной эры, отсутствие семейного и общественного церковного воспитания и образования, полная безграмотность в элементарных понятиях Закона Божьего, многолетние занятия хатха-йогой (вроде только для здоровья – кто мог знать, что она только будущую жертву для космических ощущений!), четко усвоенный подсознанием пагубный лжетезис: «Все религии ведут к одному Богу». Но, конечно, главное – это непомерная гордыня, привыкшая к тому, что ее представления и ощущения – это истина в последней инстанции: раз мне хорошо, удобно в этой системе – значит, она прекрасна, а отсюда и желание навязать ее другим любой ценой.
Нужно подчеркнуть, что все подобные системы используют гордость (этот корень всех грехов и причина падения первоангела) для заманивания в свои сети. «Будете как боги» – этот сладкий вкрадчивый призыв бьет человека в самое чувствительное место: быть выше других, обладать сверхъестественными способностями; а результат известен еще по прародителям – горькое и страшное падение. Но все это видишь только теперь. Тогда только восторг, бешеная энергия, полное ослепление. Теперь я понимаю, ничего случайного у Господа нет, а все промыслительно.
Путь назад был нелегким, но какая сила подается нам, немощным, в Таинствах Церкви: первая слезная исповедь, спасительное покаяние, причастие Животворящих Таин (а ведь я должен был быть отлучен от них на 20 лет!) – дали силы в борьбе с душевным недугом. Чудотворный источник преподобного Серафима в Дивееве омыл мои грешные душу и тело, разрушил все сатанинские силы. Частое посещение церкви стало жизненной необходимостью (пропустил литургию или не достоял службу до конца – неделю не можешь работать). Как мудры все установления Матери-Церкви! Нам нужно только склонить выю высокоумия под благодатное иго и легкое бремя церковного послушания.
В завершение хочется отметить, что в Киеве очень активно функционирует община СЙ. Рекламные статьи печатаются в массовых изданиях. Регулярно проводятся специальные курсы. В Москве на «пожертвования» построен специальный молитвенный дом, а ведь СЙ является социально опасной тоталитарной сектой, прикрывающей именем Бога обыкновенный энергетический вампиризм ее основательницы. Автор этих заметок определенное время даже читал курс лекций по СЙ и хорошо узнал ее изнутри. Многие приходят ко мне с вопросом: почему я прекратил такую славную СЙ-медитацию? Надеюсь, с Божьей помощью данная статья хотя бы частично ответит на эти вопросы. Ловцы человеческих душ не дремлют. Противопоставим же им религию наших предков – Святое Православие, наше самое большое сокровище, черпая из чистого Источника воды живой Веру, Надежду и Любовь!
У каждого свой путь
Крестили меня вскоре после рождения (был 1984 год), не знаю, почему – отец был некрещеным, атеистом, как и дед по отцовской линии, остальные родственники тоже никогда особо верующими не были… Но тем не менее – крестили.
Сколько себя помню (а помню я себя с самого-самого раннего возраста, какие-то моменты и до года помню) – я всегда верила, даже не то что верила, а точно знала, что Кто-то есть там, на небе, Кто-то, Кто ведет нас всех и руководит всем… Даже когда и слова «Бог» не знала в силу возраста, знала, что Он есть. Сложно объяснить, как это…
Точно помню, как в возрасте двух-трех лет я просыпалась рано утром, когда еще было темно, но родители уже собирались на работу. Мы жили тогда в Подмосковье, и добираться до Москвы нужно было на электричке, нужно было переходить через железнодорожные рельсы, и я всегда боялась, что кто-то из близких попадет под поезд.
Так вот, я просыпалась рано утром и мысленно просила Кого-то там, наверху, чтобы Он пожалел нас, чтобы близкие благополучно перешли рельсы, доехали до работы, а вечером вернулись домой и все было хорошо… И всегда-всегда я разговаривала с Богом, еще не зная, что Он Бог и что эти наши разговоры, по сути, такая детская молитва.
Помню, как года в три оказалась в церкви на Ваганьковском кладбище – маму пригласили быть крестной, она взяла меня с собой. Для меня это было потрясение! Я стояла у Распятия, слушала, как поет хор (долго потом ходила и напевала: «Аллилуиа, Аллилуиа…»), на золоченых окладах икон, которые я видела впервые, дрожали блики от свечей, и все это было таким новым, но в то же время каким-то знакомым. Мне никто никогда не объяснял, что есть Бог, Богородица, святые, что такое церковь и как надо себя в ней вести – я как будто всегда это все знала. И в тот момент, когда стояла у Распятия, как будто что-то соединилось в голове – Он Тот, с кем я разговариваю, Кто помогает нам всем каждый день, Он – здесь…
В семь лет для меня стало открытием то, что и дома у людей могут быть иконы – увидела в гостях у подружки образ Спаса Нерукотворного. У нас дома икон не было и в церковь никто не ходил. Лет в восемь я выучила первую молитву – «Отче наш», мы записывали ее всем классом под диктовку учительницы – не знаю, почему она решила, что мы должны записать молитву, но я очень ей благодарна за это. С тех пор я стала утром и вечером читать «Отче наш», прибавляя и свои детские молитвы и просьбы. И всегда-всегда Господь помогал мне во всех детских горестях и печалях.
Лет в десять я случайно оказалась в церкви вместе с подружкой, был какой-то праздник, но у меня тогда начиналась сильная простуда, поэтому от толпы людей, запаха свечей и ладана мне стало совсем плохо, и того восторга, что я когда-то давно испытала в церкви, не было и в помине. Я тогда почему-то решила, что, наверное, Бог не хочет видеть меня в храме, значит, недостойна я приходить к Нему сюда… Но молиться я продолжала, утром – не всегда, а вечером, перед сном, – обязательно. Как бы плохо мне ни было, как бы ни казалось мне, что Господь меня не слышит и не хочет помочь, я все равно молилась и верила…
Лет в четырнадцать я познакомилась с воцерковленной ровесницей, и как-то так получилось, что она стала моим просветителем в вопросах веры и религии. Мне все было интересно: что такое исповедь и Причастие, как это все проходит, зачем это нужно – я ведь ничего этого не знала, и спросить было не у кого, но душа искала этих знаний. Я очень тогда хотела снова прийти в храм, но как будто что-то мешало и не пускало меня…
В пятнадцать лет я начала носить крестик (до этого не носила, а тут вдруг мама нашла мой крестильный крестик и отдала мне) – моему восторгу не было предела! Простой крестик, самый простой, даже не серебряный, но для меня он стал таким дорогим, что и сейчас я ношу именно его, хоть и говорят некоторые знакомые, что, мол, могла бы уж и на золотой потратиться или хоть серебряный – а я не вижу смысла, это ведь не украшение.
Лет в шестнадцать мы с мамой и будущим отчимом (Царствие ему Небесное, в отличие от отца он был очень верующим человеком) ездили в Троице-Сергиеву Лавру – ощущения непередаваемые! Как раз была Троица, мне тогда купили медальон с изображением св. мученицы Татиа-ны и ее иконку – мою первую икону!
В семнадцать лет, перед поступлением в институт, я впервые осознанно одна пришла в храм, моим первым храмом стал Елоховский собор. Мне никто не говорил и не объяснял, где какая икона, где какой святой, я просто пришла, и вдруг так светло стало в душе, так хорошо, и я поняла, что я все тут знаю и все мне тут родное…
Не знаю, как это происходит, но стоит мне прийти в любой незнакомый храм, и я безошибочно сразу нахожу особо чтимые мной иконы, как будто кто-то подводит меня именно к ним… Мне никогда никто не объяснял, что, допустим, вот это икона святого Николая Чудотворца, а это – преподобного Сергия Радонежского: я как будто всегда это знала, поэтому меня порой удивляет, когда люди в храме спрашивают, что за святой на иконе, или уж совсем для меня диким кажется – путают Спасителя с каким-нибудь святым… Прости, Господи, если ненароком осуждаю людей за незнание!
…Так вот, стояла я тогда в Елоховском соборе у чудотворного Казанского образа Божией Матери, расплакалась почему-то, просила помочь хорошо сдать экзамены и поступить в институт, просила помочь получить профессию, о которой мечтала с пятого класса… И все у меня тогда прошло очень гладко, и в институте никогда особых проблем не было, тем более училась я совсем недалеко от Елоховского собора и частенько туда заходила. Правда, тогда еще я приходила в храм только со скорбями, много позже поняв и осознав, что и в радости храм мне нужен. А скорби храм и вера помогали переносить сильнейшие: четыре года назад умер отчим, два года назад убили лучшего друга, да и других бед и проблем всегда хватает. Если бы не вера, я бы, наверное, давно сломалась, не выдержала… Да и сама не раз чудом и милостью Божией оставалась жива в ситуациях, когда по всем законам природы должна была погибнуть. Но я просто физически чувствовала, что кто-то меня спасает и оберегает.
Первая исповедь и Причастие у меня были всего-то около четырех лет назад – так долго я к ним шла. До сих пор помню, как стояла в храме Всех Святых на Соколе, не зная, к какому батюшке подойти, – я всех одинаково боялась, дрожала так, что словами не передать, плакала от какого-то внутреннего ужаса и осознания своей греховности, боялась, что не отпустят мне столько грехов сразу… Всех в очереди пропускала, все не могла решиться подойти к аналою… Если б батюшка меня сам почему-то не решил буквально выдернуть из очереди, кто знает, может, так и тряслась бы до сих пор. Волнение было такое, что я даже по своей шпаргалке с перечнем грехов нормально не могла говорить, голос дрожал, внутри все обрывалось… А на следующее утро было Причастие – и тоже волнение было непередаваемое! А потом… Потом я ехала домой, вставало солнце (была осень с ее поздними восходами), и небо было таким чистым-чистым, и все вокруг вдруг показалось мне таким волшебно-прекрасным, и в душе был такой свет и такое ликование, что сами собой текли слезы… Это был один из самых счастливых дней в моей жизни…
А еще помню, как внутри произошел какой-то перелом и я буквально прибежала в храм, светясь от счастья, – ничего особенного не произошло, просто вдруг пришло ощущение полного счастья и осознание того, что это счастье от Бога, и я просто пришла сказать спасибо за все. Ничего не просила, просто благодарила всем сердцем и всей душой за каждый миг жизни…
Мне очень жаль тех, кто не верит в Бога, – они еще и сами не знают, насколько они одиноки и как много они теряют из-за своего неверия… Я раньше часто переживала, чувствовала себя одинокой, когда, бывало, хотелось с кем-то поговорить, но все друзья были заняты. А года два назад, как раз вскоре после гибели лучшего друга, когда в сердце была чудовищная дыра, я вдруг почувствовала, что в этот тяжелый момент я не одна и никогда не бываю одна – со мной Господь. Бог никогда не оставляет нас. Это мы оставляем Бога. Есть такая притча. На берегу лесного озера поселился в отшельничестве монах. Каждое утро, едва забрезжит рассвет, он выходил из своей киновии и, идя по берегу, молился, беседовал с Богом. И он видел, что рядом с ним на песке отпечатываются еще следы, как будто бы рядом идет кто-то невидимый. Монах был твердо уверен, что это Сам Бог шествует рядом с ним, внимательно слушая его. Но он заметил определенную закономерность. Следы отпечатывались только тогда, когда на душе у него были мир, покой и радость. Но, когда он был в смятении, не в мире с самим собой, то следов не было. Тогда он вопросил Бога: «Господи, почему, когда мне хорошо, Ты рядом со мной, а когда мне плохо, Ты оставляешь меня?» Бог ответил ему: «Кто же тогда несет тебя на руках, если Я оставляю тебя?» Эту притчу рассказал мне один иеромонах, когда мне было очень тяжело, посоветовал всегда помнить ее.
Нельзя убедить другого, что надо верить, нельзя научить верить… Вера – это ведь еще и большой личный труд, и у каждого свой путь…
История обращения к Богу будущего митрополита Уральского Тихона
Многие помнят митрополита Уральского Тихона. Он был довольно известной и популярной личностью в Москве, жил в Марфо-Мариинской обители, где иногда служил, служил в церкви в Кадашах.
Митрополит Тихон был по образованию врач. По окончании университета он занял скромное место врача в городе Елатьме, стоящем на реке Волге. Будучи хорошим медиком, а также отзывчивым, доброжелательным и совершенно бескорыстным человеком, будущий митрополит Тихон вскоре заслужил любовь и уважение всех жителей города, так как не разделял пациентов на богатых и бедных и не щадил ни своего здоровья, ни сил, чтобы прийти на помощь больным и спасти тех из них, коим угрожала смерть.
Незаметно прошло десять лет. Городской голова, члены городской управы, городской думы и уважаемые жители города, собравшись в зале, обсуждали вопрос о том, как ознаменовать десятилетнее пребывание уважаемого человека в должности городского врача. Решили сделать по подписи праздничный обед, на котором отметить все заслуги юбиляра и поднести ему подарок. Город Елатьма был патриархальным, все его жители были верующими людьми, посещавшими храмы, которых в городе было много. Верующим был и городской глава, искренно переживавший, что любимый ими городской врач был неверующим.
Произошло это таким образом. В детстве и юности он был верующим человеком, но, поступив учиться в университет, соприкасаясь в студенческие годы с материей во всех ее видах и проявлениях, при изучении на практике анатомии, при производстве опытов по химии, при изучении биологии и других наук будущий митрополит постепенно утвердился, что материя вечна, что закон сохранения энергии показывает, что она не может исчезнуть, а только видоизменяется, и что материя находится в вечном движении.
В дальнейшем он стал отрицать существование Бога, перестал молиться и, сняв нательный крестик, положил его в дальний ящик письменного стола. В квартире, которую он снимал, хозяйка просила разрешения оставить в одной из комнат большую старинную икону Божией Матери в серебряном окладе. Врач на это согласился, говоря, что икона ему не мешает.
За несколько дней до поздравления врача городской голова написал письмо отцу Иоанну Кронштадтскому, где рассказал о всеми уважаемом городском враче, выражая скорбь, что тот ни во что не верит, и просил усердно помолиться, чтобы Господь просветил его Светом Разума Своего. В день чествования врача городской голова получил телеграмму без подписи, из одного слова: «Молюсь». Обед прошел хорошо, все поздравляли врача, говорили речи и высказывали наилучшие пожелания. В конце обеда городской голова не вытерпел и сказал, что их радость от того, что город получил такого хорошего врача, немного омрачается тем, что врач – человек, не верующий в Бога; не пристало ему, по всем своим поступкам истинному христианину, отрицать существование Бога.
Доктор вначале отшучивался, а потом призадумался. Он понял скорбь этих простых, но глубоко верующих людей, и ему стало больно, что он огорчает их. В своем ответном слове врач поблагодарил всех собравшихся за оказанную ему честь. Человек он был очень умеренный в пище и почти не пил, поэтому, несмотря на многие провозглашенные тосты, был трезвым.
Вернувшись домой, он долго сидел, задумавшись, вспоминая все пережитое им за десять лет работы в этом городе. Время приближалось к полуночи. Он разделся, лег в постель и стал размышлять над тем, что для таких искренних, малообразованных, но в то же время верующих людей его атеизм может показаться действительно чудовищным и они могут быть оскорблены в своих лучших чувствах. «Но чем же я виноват, – воскликнул он, – что вера моя утрачена, что я пришел к заключению, что веру и науку согласовать вместе нельзя! Вот если бы я увидел своими собственными глазами диавола! Если бы я убедился на личном опыте в существовании бесплотных злых духов, тогда для меня стало бы понятным существование Бога – как Личности и истинного Духа.
Едва он проговорил эти слова, как внезапно открывается дверь и входит тот, которого он так хотел увидеть. Бес был громадного роста и гнусного вида. Подойдя к кровати, на которой лежал врач, он сказал: «Вот ты так хотел меня увидеть, я пришел, давай с тобой поцелуемся». Врач оцепенел от ужаса, ибо в реальности того, что он видел, не было никакого сомнения. Он совершенно забыл о силе крестного знамения и молитвы, а посланец ада потянулся к нему. Вдруг врач почувствовал, что его кровать стала подниматься и гнусный бес уже не может дотянуться до него. Тогда бес проговорил: «Ну ладно, я приведу того, кто выше меня» – и с этими словами вышел.
Вскоре дверь снова отворяется, и вошел бес такого внушительного роста, что стало ясно, что этот уже дотянется до врача. Забыв о крестном знамении, врач в этот момент вдруг вспомнил про свой нательный крестик и, сделав прыжок с кровати, быстро открыл ящик письменного стола и схватил крест. Нечистая сила тут же исчезла.
Он пал на колени перед иконой Божией Матери в какой-то молитве без слов. В этот момент от иконы послышался строгий голос: «Если хочешь спастись, то должен посвятить себя Богу». Этот голос заставил его очнуться и вскочить на ноги. «Что же это такое со мной происходит? Я уже испытываю настоящие галлюцинации, вижу бесов, и тут же слышу еще даже гласы. И это все переживаю я – имеющий дело с положительной наукой, не допускающей и мысли, что есть духовный мир! Прочь от этого мракобесия!» В этом момент от иконы снова послышался голос: «Я тебя не неволю и не утруждаю, поступай как хочешь. Я только говорю тебе, что если ты хочешь спастись, то должен посвятить себя Богу».
Не было теперь у врача никакого сомнения в том, что все это происходит на самом деле. Все наносное, весь скептицизм, а затем и полное неверие как результат рационализма спали с него, как старая чешуя. Всю ночь он пробыл в горячей молитве к Богу. На другой день он выехал в Петербург, а оттуда – к отцу Иоанну Сергиеву в Кронштадт. Долго беседовал отец Иоанн с врачом и принял его исповедь. От него врач вышел просветленным и принял решение посвятить себя Богу. Осенью он поступил в духовную академию, прекрасно ее окончил и принял затем пострижение в монахи, Постепенно подвигаясь по иерархической лестнице, он еще не в старом возрасте был посвящен во епископы.
Такова история обращения к Богу будущего митрополита Уральского Тихона.
Промысл Божий в моей жизни
Я башкир с татарскими корнями, жена моя – татарка. Это предполагает мусульманское вероисповедание «по крови». Наши родственники и знакомые, исповедующие эту религию, все время пытаются вернуть нас в ислам.
На рубеже конца 80-х – начала 90-х годов я (в возрасте 27–29 лет) стоял перед выбором, что мне ближе: атеизм, ислам, христианство (православие) или что-то другое, что тогда предлагали. Выбор был очень большим: «Детка» П.Иванова, Кришна, Будда, Агни-йога Рерихов и т. п. До этого исповедания какой-либо религии не было (вернее, был «научный» атеизм).
Духовной прелести в те времена было много, мои друзья ездили в Мекку и Медину, цель была не просто паломничество к святым местам, а познание мистической стороны ислама, потом начались паломничества в Индию, Ауровиль и еще куда-то. Меня Господь уберег тогда тем, что, во-первых, не было средств на такие путешествия, во-вторых, у нас в семье появился первенец. А позже пошли общеизвестные катаклизмы, потрясшие город Уфу, да и всю Россию. В реке, откуда питался водой миллионный город, появился фенол и диоксин, который попал в водопровод. Решение принималось мучительно, мы выехали на юг Башкирии, с попыткой организации поселения «Белых ворон». «Беловоронье» – это тоже своего рода религия, своя философия бытия, которая предполагает обособленность. Поселения не получилось. Это отдельная история, и описывать ее здесь не имеет смысла.
Наш маленький ребенок часто болел, и я (здесь буду говорить от своего имени, жена тогда в этом особого участия не принимала) начал искать духовную поддержку. Исходя из «зова крови», сводил сына в единственную тогда в городе мечеть, был произведен обряд «наречения имени» (исем кушыу).
После этого я пытался постичь своего Бога – Аллаха, читал Коран на русском языке, пытался читать на татарском, но понимания не было (арабского языка я не знаю). Муллам было не до нас, с нашими проблемами, их объяснения меня также не удовлетворяли, – собственно, и объяснений не было, обычно все заканчивалось тем, что у муллы не было времени на продолжение общения.
После общения с молодым выпускником духовного училища, а сегодня муллой где-то в районе, когда я старался дышать изредка, чтобы случайно не опьянеть от его дыхания и ответившего на мой прямой вопрос об употреблении спиртного, что в Коране написано про вино, а водка там не упоминается, я пришел к мнению, что надобно поискать для своей души более понятное пристанище.
Именно тогда мне подарили Библию, отдельно Евангелие (в то же время была подарена и книга Андреева «Роза Мира») и я, из любопытства, сходил в храм Божий, позже узнал, что этот храм Покровский. Практически с порога я угодил в объятия Господа моего Иисуса Христа, огромная икона меня поразила своей простотой и ясным взглядом. В тот раз я дальше и проходить не стал.
Начал читать Библию, Евангелие. Прочитал «Отче наш» и молитву мытаря «Боже, милостив буди мне, грешному».
Примерно в это же время один из моих друзей, крещенный в детстве, который усиленно «двигался» по Блаватской, Рерихам и их Агни-йоге, куда и меня зазывал, стал временами беситься (раздвоение личности), и ему в церкви посоветовали поехать в Псково-Печерский монастырь. Оттуда он вернулся только через полгода. По рекомендации духовного отца его поместили в психиатрическую клинику и лечили месяца два, после чего находился под наблюдением духовного отца, который ему сказал, что ЭТО будет преследовать его всю жизнь, настолько глубоко бес засел. А сила преследования будет зависеть от того, насколько он будет близок к Церкви.
Поначалу в христианстве меня привлекала «физическая» сторона духовного восприятия. Как пример приведу пару историй. Я всюду носил с собой Евангелие, которые рассылали в те времена американцы. Наше поселение находилось в гористой лесной местности, добраться туда можно было через село, а машины в село ходили редко. За полдня могло не пройти ни одной машины. А попасть в поселение было нужно. Я начинал читать вслух «Отче наш», машина появлялась в течение пятнадцати минут. В само поселение транспорт не ходил, это была глушь, находившаяся от ближайшей деревни в двенадцати километрах. В лесу обитали медведи, волки. При выходе в дорогу в ночь все время читал по пути «Отче наш» и молитву мытаря. Проблем с дикими животными не возникало.
Городские «беловороньи» друзья-товарищи в большинстве приняли (кто-то вернулся) Православие, и в один из своих приездов в город (летом 92-го года) и я принял Святое Крещение. После этого ночью во сне хор пел Херувимскую! Во время самого крещения физическое состояние моего тела и ума было отличным от обычного, это состояние неописуемо, ранее я такого не испытывал.
Чуть позднее к вере Господь привел и мою жену, произошло это в то время, когда я повел креститься своего сына. Пригласил и жену, посмотреть на таинство. Прямо перед крещением сына отец Борис Развеев у нее спросил: «А ты чего? Муж крещеный, сына крестим, а ты некрещеная останешься?» Жена ничего не ответила, а отец Борис пригласил ее к купели и начал совершать таинство. Жена позже рассказала, что была в полном оцепенении и словно туманом все обволокло. К собственно вере она позже пришла. Впоследствии мы обвенчались. Жена ранее в вере не была, ее родители и брат (живет с женой-христианкой в гражданском браке) также «пилят» нас за принятие «чужой» веры.
Самое больное место – во взаимоотношениях внуков и дедушки с бабушкой. Дети наши приходят от них «подкованные» сведениями, что они «Иваны русские». У старших детей в детском саду периодически отрезали крестики под предлогом, что они задушатся во время дневного сна, приходилось писать руководству, что мы настаиваем в том, чтобы «обрезаний» шнурков с крестом не происходило, ответственность с персонала «за удушение» мы перекладывали на себя. Младший сын в садик не ходит.
Чудеса, творимые по Промыслу Божиему, коснулись и нашей семьи. Младший сын родился с родовой травмой, киста в голове, которая обнаружилась после УЗИ; врачи тут же предложили трепанацию и удаление кисты путем хирургического вмешательства. Мы отказались от услуг врачей. Тогда они поставили нас на учет и при следующем УЗИ, через три месяца, было обнаружено увеличение кисты. Врачи стали настаивать на хирургическом вмешательстве.
Я решил не откладывая ехать в Дивеево, к батюшке Серафиму (ранее мы там бывали всей семьей). В ущерб службе взял отгулы. Благословясь, мы поехали в Дивеево (1000 километров от Уфы). Были в Дивеево три дня, прикладывались к мощам, ходили на службы, причащались, ходили по Канавке.
Чудеса начались с вечера следующего дня. В Троицком храме открыли вещи, оставшиеся от батюшки Серафима, – мотыжку, обувь. И один из батюшек прикладывал эти вещи к подходившим паломникам (впоследствии выяснилось, что такое бывает редко, и больше мы такого не видели). Мне мотыжкой прошлись по шее и пояснице: в пути, за рулем, я был около восемнадцати часов, из-за чего обострился остеохондроз. После прикосновения мотыжкой все боли ушли. Их нет практически и по сей день, более трех лет. Младшего сына по головке «погладили» обувью. На следующий день мы ездили к батюшкиному источнику (постоянная температура воды +4 °C), окунулись всей семьей, младший принял все как должное. Позже окунались почти во всех источниках в Дивеево, набирали воду. Перед отъездом еще раз приложились к мощам и прошлись по Канавке. Обратно до Уфы доехали за четырнадцать часов, без единой остановки в пути. По приезде отправились в клинику – и после изучения головки ребенка на аппарате УЗИ удивленные врачи спрашивали про диагноз. Киста чудным образом рассосалась, ребенок был здоров!
Такова краткая история нашей татаро-башкирской православной семьи.
О том, как Господь нас любит
Мы с мужем чуть больше года назад потеряли сына, он не дожил до десяти лет меньше месяца. Мы все крещеные, с мужем мы венчались сознательно, а не «по моде», сына в младенчестве причащали часто, потом редко, да и то свекровь заставляла, а сами почти не причащались. Для чего это нужно, зачем – этого никто внятно не объяснял, а самим думать об этом вроде бы и не нужно тогда было. Мы жили, старались побольше зарабатывать, детей больше не рожали, хотели дать единственному сыну все, что только можно, но эгоистом он не был. Хотели, как все, квартиру побольше, машину получше… Хотя в трудные минуты я интуитивно обращалась к Богу. А сынульку всегда тянуло к святыням, когда мы ходили в храм, то всегда покупали ему масло, иконку, он ставил свечки, очень любил всегда святую воду пить, дома с зажженной свечкой по комнатам ходить. Волосики у него светленькие, глазки крупные, распахнутые… Все его любили, с ним все очень быстро сдруживались, даже взрослые, да и он сам нас удивлял не по годам взрослыми вопросами, рассуждениями. Многие Алешеньку называли ангелочком. Когда все случилось, я очень молила Господа оставить его в живых, но, видно, он Ему нужнее, чем нам… Я как будто перестала чувствовать, слышать… Я говорила какие-то слова, обращалась к Богородице, к сынуле, не разрешала никому кричать и громко плакать рядом с ним, откуда я это знала, не понимаю; потом попросила отвести меня к батюшке.
С того момента, как батюшка взял меня за руки, меня как будто чем-то обволокло, окутало, и мне стало легче. А потом Господь послал людей, которые предложили нам съездить к старцу отцу Афанасию в Кадом, где мы встретились не только с ним, но и с матушками схимонахинями. С одной из них, матушкой Макарией, Господь меня сподобил побеседовать. Она мне сказала такие вещи о моем сыне, о нас, какие знать просто так не могла (всего не перескажешь, да и многое она не велела рассказывать). После этого мы сразу поехали в Дивеево, окунались в источниках, приложились к мощам батюшки Серафима, а в Троицком храме мне Господь послал утешение: в какой-то момент я перестала слышать службу, меня перестали толкать проходящие люди, будто кто-то взял мое лицо в ладони и сказал: «Ну, расскажи, что у тебя, пожалуйся, поплачь». Мне стало так хорошо, словно я знала, кто это, была с ним когда-то знакома, потом мы потерялись, а теперь опять встретились. Я ощущала такую любовь, какой меня никто и никогда не любил, слезы лились как вода, потом я услышала вдруг, как меня окликают по имени, и меня как выдернули из этого состояния, а слезы все никак не останавливались. А потом я вдруг поняла, что мне стало намного легче. У меня словно забрали часть боли, скорби. Если мне дали почувствовать хотя бы частичку того, как Господь нас любит, то какая любовь там, на Небесах, как ОН страдает, плачет, радуется вместе с нами, помогает нам! И я поняла, что вручаю душу моего сына родному, близкому, Тому, Кто позаботится о нем гораздо лучше меня. Из Дивеева я уезжала уже совсем другой. И с тех пор Господь ведет нас с мужем. Вот и на сайт Оптиной я вышла, думаю, не просто так. Я очень хочу побывать в Оптиной пустыни и надеюсь, что Господь сподобит. Простите, если много написала. Спаси Господи и слава Богу за все.
Удивительные истории о том, как приходят к вере
Многие люди приходят к вере через маленькое или большое чудо. Приведу только несколько примеров.
Девочке двенадцать лет. Семья неверующая, хотя и не против Бога. Годы советские, но уже ближе к перестройке. Девочка готовила торт, и вдруг у нее заел ручной миксер, не открывается никак крышка. Недавно она слышала от кого-то: «Если Бог есть, то…» Решила и она сказать такие слова – тут же прикоснулась к крышке, и без всяких усилий она открылась. Никаким законом физики ничто не подчинялось, поскольку последняя проба показала, что крепко закрыто, а здесь никаких усилий. С тех пор она стала верить, что Бог есть абсолютно точно. И много раз, обращаясь к Нему, получала просимое. А ведь раньше такой помощи не было! С открытием первого храма в их районе стала ходить постоянно. теперь прислуживает при одном храме, хотя сама занимает хорошую должность на работе.
Один человек пришел из армии, не знал, куда себя деть. Ему было тогда 24 года, устроился на работу, но при этом в свободное время пил, гулял, и ничего не радовало его в жизни, повсюду чувствовал пустоту. По его собственному признанию, жизнь была для него неинтересна.
Однажды он шел подшофе мимо храма и подумал: зайду-ка. Тем более что хотелось погреться: мелкий дождь, сильный ветер… Зашел. Услышал, что кто-то читает, осмотрелся, – оказалось, бабушки. Постоял, постоял и понял, что же мучило все эти годы. Здесь ему стало приятно, перестало ощущаться какое-то чувство внутреннего голода. «Я не знаю, – говорит, – что со мной стало. Я пошел вперед, и не понимаю, откуда взялась смелость, может, просто оттого, что был нетрезв…» Вышел вперед, заметил батюшку и позвал его: «Можно вас?» «Можно, – отвечает, – что вы хотите?» И он сказал, что хочет работать в храме, и, на его удивление, батюшка дал согласие. Он такой счастливый вышел из храма! Потом еще удивлялся, как это батюшка не отреагировал на запах спиртного. Так и начал ходить в храм. И тут, после того как он сходил в храм, с ним случился удивительный эпизод: он вдруг заболел, и заболел настолько сильно, что попал в больницу. И вот в тонком сне видит перед собой огромную, как Гулливер по сравнению с ним, фигуру Христа. И он на Него смотрит: где-то в высоте Его лицо, и от Него исходит такая любовь и такое тепло, и благословляющая над ним десница (это было незадолго до поступления в семинарию). «И вдруг, ощутив тепло, я стал удаляться, попадать в какое-то серое пространство. И чем больше я удалялся от Христа, тем страшнее мучило меня чувство невероятного одиночества.
И вдруг я попал в те глубины, в то место, где тотально отсутствует свет. Но не сплошной мрак, когда вообще ничего не видишь, нет! А когда все более или менее видно, но все серое, так как света там нет. И там такое одиночество!» Потом он стал опять подниматься наверх во сне. И в этот момент в больнице он пришел в себя. Случившееся с ним поразило его на всю жизнь. Вот что он испытал! Господь дал ему реально ощутить, что такое жизнь вне Божественной сферы бытия, какое страдание и ощущение одиночества это приносит человеку. У этого молодого человека оказалась просто феноменальная память. Буквально через полгода он уже знал богослужение наизусть. Вначале его на два месяца взяли сторожем, потом перевели в пономари, и вот однажды он решился поехать поступать в семинарию, хотя был уверен, что не поступит. На собеседовании с профессорами ему задали дополнительный вопрос: «А вы что-нибудь читали из христианской литературы?» Он ответил: «Да, немножко». Его попросили перечислить, что именно. И он перечислил: «Читал Евангелие, само собой, Ветхий Завет читал, мужей апостольских, отцов великих каппадокийцев, средневековых отцов читал…» Тогда его начали расспрашивать, что он знает о том да об этом, и в конце концов сказали: «Хорошо! Вы сдали экзамен!» Он ликует: «Ой, спасибо. Я поступил?» Ему отвечают: «Да, вы только что сдали экзамены за первый курс семинарии!» Таким образом, его зачислили сразу на второй курс. А ведь шел поступать, сомневаясь, примут ли его вообще.
Потом он стал священником. Сейчас он игумен в одном из приходов во Владимирской епархии. А ведь этот человек, как сейчас принято говорить, из неблагополучной семьи. Мама вела беспорядочный образ жизни, он даже папу своего толком не знал… Вот такая поразительная судьба. Так нас Господь призывает. И если сердце готово воспринять, то Господь придет к человеку, откроется ему.
Поделиться книгой: