Mysterium Coniunctionis

515 Опыт показывает, что единение антагонистических элементов — это иррациональное происшествие, которое мы вправе назвать "мистическим", если, конечно, мы понимаем под этим происшествие, которое не может быть сведено ни к чему другому или не может показаться ненастоящим. В данном случае главным критерием являются не рациональные точки зрения или почтение к признанным теориям, а исключительно та ценность, какую имеет для пациента найденное и пережитое им решение. В этом смысле врач, главной задачей которого является сохранение жизни, находится в более выгодном положении, поскольку он в силу своего образования является эмпириком и всегда был вынужден применять лекарства, исцеляющая сила которых была ему хороша известна, хотя он и не понимал, как именно она действует. Точно так же он слишком часто обнаруживает, что лекарства, исцеляющая сила которых разъяснена и заверена наукой, на практике не действуют.

516 Стало быть, если алхимики под своим старым царем понимали самого Бога, значит, это так же относится и к его сыну. Они сами Должны были испугаться мысли о логических последствиях своего символизма, в противном случае они бы заявили, что Бог стареет и должен быть обновлен посредством искусства. Такая мысль могла быть возможна в лучшем в случае в эпоху Александра, когда боги росли, как грибы. Но вряд ли она могла прийти в голову человеку Средневековья[1660]. Он, скорее всего, пришел бы к мнению, что делание изменит что-нибудь в нем самом, по причине чего он рассматривал его "продукцию", как своего рода φαρμακον. Если бы у него было хоть какое-нибудь представление о "психологии", он бы почти наверняка назвал бы свое целебное средство "психическим" и посчитал бы обновление царя трансформацией доминанты сознания - которая, естественно, не имеет ничего общего с магическим вторжением в божественные сферы.

517 Представления человека о Боге и его определения Бога сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой в течение тысячелетий, и евангелист Марк был бы очень удивлен, если бы заглянул в "Историю Догмы" Харнака. И все же совсем не все равно, какие определения доминаты своего сознания человек считает обязательными для себя, или какой точки зрения он придерживается по этому вопросу. Ибо от этого зависит, будет сознание царем или нет. Если неограниченная власть принадлежит бессознательному, то все, скорее всего, закончится разрушением, и нынешнее положение дел дает нам основания опасаться именно такого исхода. Если доминанта слишком слаба, то жизнь бездарно растрачивается в бесплодных конфликтах, поскольку Солнце и Луна не соединятся друг с другом. Но если доминантой является сын, то тогда Солнце - это его правый глаз, а Луна -левый. Доминанта должна содержать в себе их обе - точку зрения эго-созпания и точку зрения архетипов бессознательного. Дисциплина, которая неизбежно сопутствует доминанте, должна означать не тюрьму для одного и "карт-бланш" для другого, а долг и справедливость для всех.

518 Природа этого единства, которое каким-то непостижимым образом включает в себя антагонистические элементы, недоступна пониманию человека, по той простой причине, что никто не может сказать, какое существо способно соединить сознание в его полном объеме с бессознательным в его полном объеме. Человек знает не больше, чем знает его сознание, и самого себя он знает только в этих пределах. За этими пределами лежит сфера бессознательного, у которой нет видимых границ, и она также принадлежит феномену Человека. Стало быть, мы могли бы сказать, что Единый, вероятно, подобен человеку, то есть является чем-то определенным и поддающимся определению и, в то же самое время, неопределенным и не поддающимся определению. Человек каждый раз упирается в парадокс, когда его знание достигает своих пределов. Это знает, что является частью этого существа, но только частью. Символическая феноменология бессознательного ясно дает понять, что, хотя сознание и получило статус духовного царя со всеми сопутствующими этому статусу опасностями, мы не можем сказать, каким именно царем оно станет. Это зависит от двух факторов: от решения эго и от согласия бессознательного. Любая доминанта, которая не получает одобрения со стороны первого или второго, в конечном счете оказывается нестабильной. Мы знаем, как часто в ходе истории сознание подвергало свои самые возвышенные и основные идеи суровой переоценке и исправлению, но мы очень мало или вообще ничего не знаем об архетипических процессах изменений, которые, как мы можем предположить, проходили в бессознательном на протяжении тысячелетий, даже если подобные рассуждения и не имеют прочной основы. Тем не менее, остается возможность того, что бессознательное в любое время может проявиться самым неожиданным образом.

518а Читатель должен извинить меня за использование метафор, лингвистически аналогичных догматическим выражениям. Если у вас есть представление о вещах, о которых у вас не может быть никакого представления, значит вещь и представление о ней совпадают друг с другом. Также нельзя разделять две разные вещи, о которых вы ничего не знаете. Поэтому я должен категорически заявить, что не занимаюсь ни метафизикой, ни теологией; меня интересуют психологические факты, наполовину выходящие за пределы познаваемого. Поэтому, если я использую некоторые выражения, отчасти напоминающие теологические, то исключительно по причине бедности языка, а совсем не потому, что я считаю, будто предмет теологии идентичен предмету психологии. Психология совершенно определенно не является теологией; это естественная наука, стремящаяся описать воспринимаемые нами психические феномены. При этом она учитывает теологические названия и концепции этих феноменов, поскольку они неразрывно связаны с феноменологией изучаемых вопросов Но, будучи эмпирической наукой, психология не имеет ни возможности, ни права высказывать решительные суждения но поводу истины и Ценности. Это прерогатива теологии.

519 Алхимический образ царя вызвал эту долгую дискуссию, потому что он содержит в себе весь миф о герое, включая и обновление царя и Бога, а с другой стороны потому, что, как мы можем предположить, он символизирует доминанту, которая господствует в сознании. "Царь-Солнце" — это не плеоназм; он обозначает сознание, которое является не только осознающим в силу самой своей природы, но и по-особенному осознающим. Оно контролируется и направляется доминантой, которая, в конечном итоге, определяет ценности. Солнце — это обычный свет природы, но царь, доминанта, вводит человеческий элемент и приближает человека к солнцу, или солнце к человеку[1661]

520 Сознание обновляется в результате своего нисхождения в бессознательное, где оба они соединяются. Обновленное сознание никоим образом не содержит в себе бессознательное, но образует с ним совокупность, символизируемую сыном. Но поскольку отец и сын являются одним существом, а на языке алхимиков Царь-Солнце, представляющий обновленное сознание, — это ни кто иной, как сын, то сознание будет абсолютно тождественно с Царем, как с доминантой. Для алхимиков этой проблемы не существовало, поскольку Царь был спроецирован в искомую субстанцию и потому вел себя просто как объект сознания мастера. Но если посредством психологической критики проекция отбрасывается в сторону, то мы сталкиваемся с вышеупомянутой проблемой — обновленное сознание явно совпадает с обновленным царем, или сыном. Психологический аспект этой проблемы я уже обсуждал в работе "Отношение между Я и бессознательным", в главе, посвященной "мана-личности" Эта проблема не может быть решена приведением чисто логических аргументов; решить ее можно только с помощью тщательного наблюдения за психическим состоянием и его тщательного анализа. Вместо того, чтобы пуститься в подробное обсуждение случаев из практики, я лучше приведу хорошо известные слова Павла: "И уже не я живу, но живет во мне Христос" (Послание Галатам 2:20), которые очень точно определяют специфическую природу этого состояния. Из этого мы можем понять, что другое, предыдущее состояние, когда царь постарел и исчез, обозначается сознанием, в котором критическое эго намеренно заняло место больного царя, оглядываясь на былые "мифические" времена, когда это самое эго все еще чувствовало себя в полной зависимости от высшего и более могучего не-эго. Последующее исчезновение этого ощущения зависимости и одновременное с ним усиление критичности воспринимаются как прогресс, просветление, освобождение, даже покаяние, хотя трон царя узурпировало однобокое и ограниченное существо. Личное эго на свою же погибель берет бразды правления; ибо по самой своей природе эго, несмотря на обладание anima rationales, не может самостоятельно руководить жизнью личности, не говоря уже о том, чтобы руководить человечеством. Для этого ему всегда нужна "мифическая" доминанта, но такую вещь нельзя просто изобрести, а потом в нее поверить. Наблюдая за временами, в которые мы сами живем, мы должны сказать, что хотя потребность в эффективной доминанте получила широкое признание, то, что было предложено, является ни чем иным, как произвольным изобретением для удовлетворения сиюминутных потребностей. Тот факт, что в это изобретение поверили, доказывает легковерность и невежественность широкой общественности, и в то же самое время, указывает на глубокую потребность в духовном авторитете, стоящем над эго. Авторитет такого рода никогда не является продуктом рациональных рассуждений или реализации сиюминутных потребностей, которым ни за что не вырваться из тесного круга закабаленного эго-сознания; он вырастает из традиций, у которых гораздо более глубокие исторические и психологические корни. Что касается нас, то реальное и по-настоящему духовное обновление может быть основано только на христианстве. Крайне радикальная реформация индуизма Буддой вобрала в себя традиционную духовность Индии во всей ее полноте и не навязала миру новинку без рода и племени. Будда также не отрицал и не игнорировал индуистский пантеон, кишащий миллионами богов, но смело ввел туда Человека, который до него там вообще не был представлен. И Христос, если рассматривать его просто как реформатора иудаизма, не уничтожил закон, а превратил его в объект убежденности. Он тоже, как новатор своего века, рядом с греко-римским пантеоном и рассуждениями философов поставил образ Человека не в качестве противопоставления, а в качестве реализации мифологемы, существовавшей задолго до не-го — концепции Антропоса с ее сложными египетскими, персидс-кими и эллинскими истоками.

Любое обновление, корни которого не уходят глубоко в наилучшую духовную традицию, - эфемерно; но доминанта, вырастающая из исторических корней, ведег себя словно живое существо внутри зависящего от эго человека. Это не он владеет ею, а она владеет им; поэтому алхимики и говорили, что мастер — это не хозяин, а слуга камня, — что определенно указывает на царский статус камня, по отношению к которому мастер является подданным. Хотя обновленный царь соответствует обновленному сознанию, это сознание так же отличается от себя самого в своем прежнем состоянии, как filius regius отличается от одряхлевшего старого царя. Точно так же, как царь вынужден отказаться от власти и уступить место маленькому честолюбивому эго, так эго при появлении обновленного царя, вынуждено отойти на задний план Оно по-прежнему остается sine qua поп сознания[1662], но оно больше не воображает, что может во всем разобраться и все уладить силой своей воли. Оно больше не утверждает, что усилием воли можно преодолеть любое препятствие. Когда к ему начинают приходить удачные мысли, оно больше не приписывает себе авторство, а начинает понимать, насколько опасно близко оно было к зазнайству. Когда "пепельная среда" опустилась на его самоуверенность, оно вновь начинает соотносить с реальностью свои силы и возможности его воли[1663],

523 Мы можем сравнить логическую последовательность психологических изменений с алхимическим символизмом следующим образом:

Господство эго при очень слабой доминанте / Больной царь, одряхлевший от старости, близок к смерти

Восхождение бессознательного или нисхождение эго в бессознательное / Исчезновение царя в теле его матери или его растворение в воде

Конфликт и синтез сознания и бессознательного / Беременность, болезнь, симптомы, проявление цветов

Образование новой доминанты; кругообразные символы (например, мандала) самости / Царский сын, гермафродит, rоtundum[1664]

524 Хотя такое сравнение в принципе верно, символизм Cantilena отличается от вышеприведенной схемы в том, что апофеоз filius regius происходит одновременно с апофеозом Царицы Луны, то есть проводится параллель с браком в Апокалипсисе. У Рипли верх одержал христианский прототип, хотя, как правило, сопi unctio предшествует созданию lapis, а последний понимается, как дитя Солнца и Луны. В этом смысле lapis точно соответствует психологической идее Самости, продукту сознания и бессознательного. С другой стороны, в христианском символизме имеет место брак Агнца (апокалиптического Христа) с невестой (Луной-Церковью). Поскольку lapis сам по себе андрогинен, то есть является синтезом мужского и женского начал, еще одно coniun-ctio не требуется. Любопытно, что символическая андрогинность Христа не исключает брака Агнца — эти две вещи уживаются друг с другом.

525 Здесь мы имеем расхождение между алхимическим и психологическим символизмами, и символизмом христианским. И в самом деле, трудно себе представить, о каком еще другом coniunctio могла идти речь, помимо соединения сознания (мужское начало) и бессознательного (женское начала) в обновленную доминанту, если мы не предположим, в соответствии с догматической традицией, что обновленная доминанта вводит в величественную реальность также и corpus mysticum человечества (Церковь как Луна). У алхимиков, большинство из которых были добровольными затворниками, отсутствует мотив апокалиптического брака, характеризуемого как брак Агнца; они акцентируют внимание на жертвенном звучании термина "агнец". В соответствии с древнейшей и наиболее примитивной традицией, царь, несмотря на свои величие и власть, был жертвой, принесенной во имя процветания его страны и его народа, а в богоподобной форме его даже употребляли в пищу. Как мы знаем, в христианстве этот архетип претерпел чрезвычайно сложные изменения. С точки зрения христианского символизма в алхимической концепции цели отсутствовали, во-первых, мотив божественного брака, а во-вторых — чуть ли не еще более важный мотив жертвоприношения и священной вечери. (Оплакиваемые боги Малой Азии — Таммуз, Адонис и т.д. — скорее всего, поначалу приносились в жертву после неурожайного года.) Lapis определенно был идеалом для отшельников, целью одиноких личностей. Кроме того, он был пищей (cibus immortalis), мог приумножаться до бесконечности, был живым существом, с телом, душой и духом, ан-дрогином с неподверженным разложению телом, и т.д. Хотя его и сравнивали с Царем Солнцем и даже называли таковым, он не был ни женихом, ни жертвой и не принадлежал ни к какому коллективу; он был подобен "сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил" (Евангелие от Матфея 13:44), или "драгоценной жемчужине", для покупки которой человек "прошел и продал все, что имел" (там же, 13:46). Это был хорошо охраняемый, драгоценный секрет индивида[1665]. И хотя старые мастера подчеркивали, что они не оберегали "ревниво" свой секрет[1666] и открывали его всем интересующимся, нет никакого со- мнения в том, что камень оставался навязчивой идеей одиночки.

526 В этой связи не следует забывать, что в античные времена христианство подверглось воздействию гностической доктрины гермафродитического Первичного Человека[1667], в результате чего возникла точка зрения, будто Адам был сотворен как андрогин406 . И поскольку Адам был прототипом Христа, а сделанная из его ребра Ева — прототипом Церкви, то тогда понятно, почему образ Христа должен был приобрести явно женские черты[1668]. В религиозном искусстве образ Христа сохранил эти черты и по сей день[1669]. Его завуалированная андрогинность отражает гермафродитизм lapis, который в этом отношении более близок взглядам гностиков.

527 Недавно тема андрогинности получила чрезвычайно оригинальное освещение в книге одного католического писателя, которая заслуживает нашего внимания. Это Die Gnosis des Christen-tums Георга Кепгена, серьезная работа, которая вышла в 1939 г. с санкции епископа зальцбургского, после чего была занесена в список книг, запрещенных католической церковью. Говоря об античном конфликте Аполлона и Диониса, Кепген пишет, что этот конфликт нашел свое разрешение в христианстве, потому что "в личности Христа мужчина соединился с женщиной". "Только в нем мы действительно находим соединение мужского и женского начал в нерушимое единство". "То, что мужчины и женщины могут поклоняться Христу наравне друг с другом, совсем не случайно: это реализация андрогинности, проявившейся в Христе" (р. 316). О смене пола верующего косвенно говорится в Апокалипсисе 14:4: "Это те, которые не осквернились с женщинами, ибо они девственники". Кепген говорит об этом отрывке: "Здесь проявляется новая андрогинная форма существования. Христианство — не мужская и не женская, а женско-мужская религия, в том смысле, что мужчина совокупляется с женщиной в душе Иисуса. В Иисусе напряженность и война между полами превращаются в андрогинное единство. А Церковь как наследница Иисуса переняла это от него: она тоже андрогинна". Если говорить о строении Церкви, то она "иерархически мужская, но душа ее абсолютно женская". "Девственный священник... реализует в своей душе андрогинное единство мужского и женского начал; он снова показывает нам психическое измерение, впервые продемонстрированное Христом, когда он обнажил "мужскую девственность" своей души".[1670]

Стало быть, для Кепгена андрогином является не только Христос, но и Церковь, — замечательный вывод, логичность которого нельзя отрицать. Следствием этого являются особое ударение на бисексуальности и на особой тождественности Церкви с Христом, которая основана также на доктрине corpus mysticum. Это, несомненно, делает ненужным брак Агнца, ибо у андрогина "есть все, что ему нужно"[1671], и он уже является complexio oppositorum. В этой связи как не вспомнить фрагмент из египетского Евангелия, цитируемый Климентием Александрийским: "Когда ты растоптал одеж-ды позора, и когда двое стали одним, и мужчина соединившийся с женщиной - это не мужчина, и не женщина"[1672].

529 Кепген предваряет свою книгу посвящением и эпиграфом. Первое гласит: "Renatis praedestinatione" (Тем, кому предопределено родиться заново), а второй представляет собой отрывок из Евангелия от Иоанна 14:12: "Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит". В посвящении слышится отзвук мотива предопределенности, в которую автор верил, как в нее верили алхимики. Ибо Мориенус сказал об алхимии:

Бог дарует эту божественную и чистую науку своим верным слугам, то есть тем, кому природа с самого начала решила ее доверить. Ибо эта вещь не может быть ни чем иным, как даром высшего Бога, который являет и передает ее по своей воле тем, кого он считает своими верными слугами. Ибо Господь выбирает из своих слуг тех, кого хочет, и заставляет их искать этого божественного знания, которое скрыто от человека, а Найдя его, хранить при себе[1673] .

Дорн говорит примерно то же самое: "Ибо после многих лет, Многих усилий, долгой учебы, отчаянно стучащим[1674], усердно молящимся и прилежно исследующим иногда открывается, что только некоторые из них избраны"[1675].

Эпиграф взят из четырнадцатой главы от Иоанна, в которой Христос учит, что каждый, кто видит его, видит Отца. Он в Отце, а Отец — в нем. Ученики — в нем, а он — в учениках, злее того, им будет послан Святой Дух в качестве Утешителя, они сделают больше, чем сделает он. В этой четырнадцатой главе поднимается вопрос, который будет громко звучать в течении всех последующих веков: проблема Святого Духа, который останется, когда уйдет Христос, и который активизирует толкование божественного и человеческого до такой степени, чтобы мы справедливо можем говорить о "христосификации" учеников. Христианские мистик'и возвращались к этому тождеству так часто, что дело доходило до стигматизации. Только мистики привносят творчество в религию. Вероятно, именно поэтому они могут ощущать присутствие и результат деятельности Святого Духа, и поэтому они ближе к ощущению братства во Христе.

531 Кепген мыслит в том же самом направлении, что следует из его посвящения и эпиграфа. Нетрудно догадаться, что происходит, когда из четырнадцатой главы Евангелия от Иоанна делается логический вывод: opus Christi передается индивиду. В результате он становится носителем тайны, и это развитие было бессознательно предвосхищено в алхимии, которая несла на себе явные признаки превращения в религию Святого Духа и Sapeintia Dei Точка зрения Кепгена — это творческий мистицизм, который всегда был критически настроен но отношению к Церкви. Хотя Кепген и не высказывается прямо в этом смысле, его позиция косвенно проявляется в содержании его книги, в которой он упрямо настаивает на углублении и расширении догматических идей. Поскольку свои выводы он делает абсолютно осознанно, он не слишком далеко выходит за рамки, установленные Церковью, в то время как алхимики в силу неосознанности своих действий, наивного отказа от глубоких размышлений и отсутствия такого сдерживающего фактора, как интеллектуальная ответственность, пошли в своем символизме гораздо дальше. Но и для Кепгена, и для алхимиков исходной точкой была воспроизводящая, несущая откровение работа Святого Духа, который есть "ветер, летящий туда, куда ему хочется", и который от своей работы переходит к "работе, еще большей, чем эта". Творческий мистик всегда раздражал Церковь, но зато ему мы обязаны лучшим, что есть в человечестве[1676].

9. REGINA

532 В ходе нашего толкования мы так часто встречались с образом Царицы, что нам осталось добавить только несколько слов о ней. Мы уже знаем, что будучи Луной, она является архетипическим спутником Солнца. Вместе они образуют классическую алхимическую сизигию, символизирующую, с одной стороны, золото и серебро, или что-то в этом роде[1677] , а с другой - божественную пару, описанную в Aurora Consurgens:

Итак, я поднимусь и отправлюсь в город, ища на улицах и площадях себе в невесты целомудренную деву, привлекательную лицом, еще более привлекательную телом, наиболее привлекательную в ее одеждах, чтобы она могла откатить камень от дверей моей гробницы и дать мне крылья голубя, и я полечу с ней в небо и скажу тогда: я живу вечно и буду покоиться в ней, ибо по мою правую руку стоит Царица в позолоченных одеждах, окруженная многими... О, Царица высот, поднимись, поторопись, моя любовь, моя невеста, говори, любимая, со своим возлгобленным о том, кто ты, какого ты рода и насколько ты велика... Мой возлюбленный, розовощекий, говорил со мной, он просил и умолял: Я есть полевой цветок и лилия долин, Я есть мать чистой любви, страха, знания и святой надежды. Я принесла с собой приятный запах, словно полезное вино, а цветы мои — это плод, честь и богатство. Я есть постель своего возлюбленного, ... я раню его сердце одним свои взглядом и одним волоском на моей шее. Я есть приятный запах умащений, мой аромат лучше запаха всех ароматических специй и подобен запаху корицы, бальзама и избранной мирры[1678].

533 Прототипом этой духовной Мгппе являются отношения между царем Соломоном и царицей Савской. Иоганн Красе говорит о скрытой в свинце белой голубке: "Это целомудренная, мудрая и богатая царица Савская, облаченная в белое, которая готова отдать себя только одному царю Соломону. Ни одно человеческое сердце не может постичь это в достаточной степени"[1679] Пенот говорит:

У тебя есть девственная земля, так дай же ей подходящего мужа! Она — это царица Савская, потому ей нужен царь с диадемой на голове — где же нам искать его? Мы видим, как божественное солнце дает свой блеск всем другим телам, а земное или минеральное солнце поступает точно так же, когда оно находится на своем собственном небе, имя которому "царица Савская", пришедшая с края земли, чтобы увидеть величие Соломона. И наш Меркурий тоже покинул свою страну, облачился в белые одежды и вручил себя Соломону, и никому другому, который является чужим и нечистым [extraneo][1680].

534 В данном случае Меркурий в его женской форме является царицей, а эта царица "небом", на котором светит солнце. Стало быть, царица понимается как окружающая среда солнца - "муж-чины, которого вобрала в себя женщина", как говорили о Хрис-те[1681] - или как Шива в объятиях Шакти. Эта среда обладает природой Меркурия, парадоксального существа, единственным поддающимся определению значением которого является бессознательное[1682]. Царица возникает в текстах как материнский сосуд Солнца, и как ореол Царя, то есть как корона[1683]. В "Tractatus aureus de Lapide"[1684] царица в момент ее апофеоза[1685] держит следующую речь:

После смерти жизнь вернулась ко мне. Мне, при моей бедности, были доверены богатства мудрецов и властелинов. Стало быть, я тоже могу сделать бедных богатыми, дать благодать смиренным и вернуть здоровье больным. Но я еще не равна моему любимому брату, могущественному царю, которого еще надо воскресить из мертвых. Но когда он придет, он воистину покажет, что слова мои правдивы.

535 В этой "soror et sponsa" мы легко можем увидеть аналогию с Церковью, которая как corpus mysticutn является сосудом для апгта Christi. Пенот называет этот сосуд "царицей Савской", вдохновленный Евангелием от Матфея 12:42 (а так же от Луки 11:31): "Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой". В этой связи я хотел бы упомянуть отрывок из "Speculum de Mysteriis" Гонория Отунского, в котором тоже идет речь о "царице с юга". Он говорит[1686]:

Иоанн покинул свою невесту и, сам будучи девственником, последовал за сыном девственницы. И поскольку из-за любви к ней он презирал узы плоти, Христос любил его больше всех своих учеников. Ибо в то время как царица Юга отдавала свое тело и свою кровь ученикам, Иоанн прильнул к груди Иисуса и пил из этого источника мудрости; и тайну Слова он потом сообщим миру; Слова, а именно того, что скрыто в Отце, потому что в груди Иисуса скрыты все сокровища мудрости и знания.[1687]

536 В отрывке из "Tractatus aureus" это царица Юга является той личностью, которой доверены сокровища мудрецов и властелинов, а у Гонория она отдает свое тело и свою кровь ученикам. В обоих случаях она явно отождествляется с Исусом. Из этого мы можем видеть, насколько логична была мысль об андрогинности Христа, и в какой большой степени царь и царица были единым целым в том смысле, в каком единым целым являются тело и душа или дух[1688]. Кстати, царица соответствует душе (anima) и царь соответствует духу, доминанте сознания[1689]. Принимая во внимания такое толкование царицы, мы можем понять, почему секрет алхимической работы иногда назывался "Reginae Mysteria"[1690].

537 Тесная связь между царем и царицей проистекает из того факта, что периодически судьба подвергает их тем же самым испытаниям: они вместе растворяются в купели (по другой версии царица сама является купелью). Так Элиазар говорит о купании царя: "Ибо в этом огненном море царь не может выжить; оно отнимает у старого Альбаона[1691] все его силы, пожирает его тело и превращает его в ярко-красную кровь. И царица тоже не свободна; она должна исчезнуть в этой огненной купели"[1692].

538 Более того, не удивительно, что царь и царица образуют как бы единство, т.к. они нахродятся под влиянием своих предшественников. Ситуацию стоит отметить только из-за интерпретации, которую мы даем ей: интрепретация мифологемы царя как доминанты сознания, почти идентична архетипической фигуре, персонифицирующей бессознательное, а именно — анимы. Две фигуры находятся в некотором отношении в оппозиции одна другой, как и сознание с бессознательным; однако, именно как мужское и женское объединяются в человеке, так и психическая субстанция остается той же самой, находится ли она в сознании или в бессознательном состоянии. Единственное, иногда она ассоциируется с эго, а иногда — нет.

539 Анима в ее отрицательном аспекте — то есть когда она остается неосознанной и скрытой — оказывает на субъект маниакальное воздействие. Главными симптомами этой мании являются слепые эмоции и навязчивые идеи с одной стороны, а с другой — разобщенная абсорбция принципов и абстрактных идей. Стало быть, отрицательный аспект анимы указывает на особую форму психологической неотрегулированности. Она либо компенсируется со стороны сознания, либо она компенсирует сознание, уже отмеченное противоположной (и такой же неверной) установкой. Отрицательный аспект доминанты сознания далек от "Богом данной" идеи; это наиболее эгоистичная установка, которая стремится играть важную роль и, прикрываясь своеобразной маской, выглядеть, как нечто благоприятное (отождествление с "персоной"!). Анима, соответствующая этой установке, — это интриган, который постоянно льстит эго и одновременно с этим роет за его спиной ту самую яму, в которую самовлюбленному эго суждено упасть.

540 Но осознанная установка, которая отвергает эгоистичные устремления — не только в воображении, но и в реальности — и подчиняется надличностному велению судьбы, может претендовать на то, чтобы служить царю. Эта наиболее возвышенная установка поднимает статус анимы от искусительницы до психопомпа[1693]. Аналогом трансформации царственной субстанции из льва в царя является трансформация женского элемента из змеи в царицу. Коронация, апофеоз и брак указывают на одинаковый статус сознания и бессознательного, который становится возможным на высшем уровне — coincidentia oppositorum. с эффектом покаяния.

541 Разумеется, желательно было бы дать психологическое объяснение тому, на что указывает мифологема брака. Но психолог не считает себя ответственным за существование того, что не может быть познано; как слуга истины, он должен удовлетвориться знанием того, что такие таинственные феномены существуют. Единение сознания и бессознательного, символизируемое царственным браком, — это мифологическая идея, которая на высшем уровне приобретает характер психологической концепции. Я должен особо подчеркнуть то, что психологическая концепция возникает никоим образом не из мифологемы, а исключительно из практического исследования, как исторического материала, так и материалов данного конкретного случая. Как выглядит этот эмпирический материал было показано в сериях сновидений, включенных в "Психологии и алхимии". Он служит парадигмой, заменяющей сотни примеров и потому может вызывать к себе нечто большее, чем простой интерес.

542 Психологическое единение противоположностей — это интуитивная идея, включающая в себя феноменологию данного процесса. Это не гипотеза, "объясняющая" то, что по самой своей сути превосходит возможности нашего восприятия. Ибо когда мы говорим, что сознание и бессознательное объединяются, мы в сущности говорим о том, что этот процесс непостижим. Бессознательное потому так и называется, что оно не может быть ни понято, ни постигнуто. Единение противоположностей — это процесс надсознательный и в принципе не подлежащий научному объяснению. Брак должен остаться "тайной царицы", секретом искусства, которому посвящены слова царя Соломона, приведенные в Rosarium:

Это — моя дочь, ради которой, как говорят люди, царица Юга пришла с востока, словно рассвет, чтобы услышать, понять и узреть мудрость Соломона. Власть, честь, сила и величие даны ей; она носит царственную корону из семи сверкающих звезд, словно невеста, прихорошившаяся для свадьбы, и на ее одеянии золотыми греческими, арабскими и латинскими буквами написано: "Я - единственная дочь мудрости, совершенно неизвестной глупцам"[1694]

543 Царица Савская, Мудрость, царское искусство и "дочь философов" настолько смешаны друг с другом, что ясно проступает лежащая в их основе психологема: искусство это царица сердца алхимика, она одновременно является и его матерью, и его дочерью, и его возлюбленной. И в его искусстве и в аллегориях этого искусства разыгрывается драма души алхимика, процесс его индивидуации.

V. АДАМ И ЕВА

1. АДАМ КАК ТАИНСТВЕННАЯ СУБСТАНЦИЯ

544 Как и Царь с Царицей, наши самые первые предки принадлежат к тем образам, посредством которых алхимики выражали символизм противоположностей. Адам упоминается гораздо чаще Евы, и по этой причине мы прежде всего и в основном будем заниматься им. Он даст нам большое количество материала, поскольку он несет в себе огромное разнообразие значений, которые проникают в мир алхимических идей из самых различных, разнородных источников.

545 Руланд определяет Адама, как синоним aqua permanens в противоположность Еве, которая символизирует землю. Вода — это главная таинственная субстанция, и поэтому является как трансформирующим элементом, так и подлежащей трансформации субстанцией. Поскольку "вода" — это синоним Меркурия, мы можем понять замечание Джона Ди, что "тот, другой Меркурий", который появляется в ходе работы, является "Меркурием философов, самым известным Микрокосмом и Адамом"[1695]. В Rosinus Адам упоминается, как таинственная субстанция. Его коррелятами являются свинец и "Азох"[1696], оба, как и Адам[1697], обладающие гермафродитической природой. Дорн также говорит о том, что lapis называли "Адамом, который скрывал в своем теле невидимую Еву"[1698]. Эта архаическая идея в наше время периодически превращается в продукт сумасшествия[1699]. О дуалистической природе Адама говорится в "Gloria mundi": "Когда всемогущий Бог создал Адама и поместил его в рай, он показал ему две вещи из будущего, говоря при этом: "Смотри, Адам, вот две вещи: одна — нелетуча и постоянна, другая — летуча"[1700].

546 Стало быть, как трансформирующая субстанция, Адам — это тоже царь[1701], обновившийся в купели. Василий Валентин говорит в своем стихотворении: "Адам сидел в купели, сделанной старым Драконом, в которой Венера нашла себе спутника"[1702].

547 Это был смелый шаг (даже для воображения эпохи барокко) соединить Адама и Венеру. В стихотворении Венера является "фонтаном, хлещущим из камня и поглощающим ее отца вбирающим в нес: его тело и жизнь". Таким образом, она является образом, аналогичным образу Бейи, которая в своем теле разложила на атомы Габриция. В той же самой главе, в которой Руланд упоминает об Адаме, как о синониме воды, он утверждает, что Адама также называли "высоким человеком"[1703]. Руланд был поклонником Парацельса, так что это выражение может вполне совпадать с парацельсовым "великим человеком", Адехом[1704], которого Руланд определяет как "нашего внутреннего и невидимого человека"[1705].

548 Соответственно, таинственная субстанция представлялась "внутренним" или Первичным Человеком, известным в Каббале как Адам Кадмон. В стихотворении Валентина этого внутреннего человека поглощает богиня любви явная нсихологема. определенного и типичного психического состояния, которое очень точно символизируется гностическим любовным приключением Нуса и Физис. В обоих случаях "высший духовный человек" -это более объемная, сверхорганизованная совокупность, которую мы знаем как Самость. Купание, погружение, очищение и утопление синонимы; и все они являются алхимическими символами бессознательного состояния самости, его воплощениями или, если точнее, символами бессознательного процесса, в ходе которого самость "рождается заново" и входит в состояние, в котором ее можно ощущать. Тогда, это состояние определяется, как "films regius". "Старый дракон", подготовивший купель, живущее в пещерах первобытное создание это, с психологической точки зрения, персонификация инстинктивной психе (как правило, символизируемой рептилиями). Алхимики как будто пытались выразить тот факт, что бессознательное само инициирует процесс обновления.

549 Купание Адама упоминается также в латинском манускрипте, который имеется в моем распоряжении, и в котором неназванное существо или создание обращается к Адаму следующим образом: "Слушай Адам, я буду говорить с тобой. Ты должен отправиться со мной в купель; ты знаешь, каким образом мы воздействуем друг на друга, и каким образом ты должен пройти сквозь меня. Так что я сделаю шаг к тебе с моими острыми стрелами, целя ими тебе в сердце[1706].

550 Здесь Адам снова является трансформирующей субстанцией, "старым Адамом", который обновляет себя. Стрелы вызывают в памяти telum passionis Меркурия и дротики Луны, которые, как считали алхимики, мистики вроде Гуго из монастыря святого Виктора[1707], взяли из хорошо известной фразы в Песне Песней: "Ты ранил мое сердце"[1708]. Оратор из манускрипта должен быть женщиной, поскольку непосредственно перед этим отрывком речь идет о сожительстве мужчины и женщины.

551 Оба текста указывают на священный брак, который предполагает определенное родство между sponsus и sponsa. Отношения между Адамом и Евой червычайно близки. В соответствии со старой традицией, Адам до создания Евы был андрогинен[1709]. Стало быть, Ева больше была им самим, чем его сестрой. Священность весьма не библейского брака Адама, подчеркивается тем фактом, что свидетелем (paranymphys)[1710] на этой церемонии был Бог[1711]. Следы каббалистической традиции заметны во многих алхимических трактатах, начиная с шестнадцатого века. Оба наши текста относятся к относительно недавнему периоду и потому вполне укладываются в эту традицию.

552 Сейчас мы должны обратиться к вопросу о том, почему именно Адам должен был быть выбран в качестве символа prima materia или трансформирующей субстанции. Вероятно, это произошло прежде всего потому, что он был сделан из глины, "вездесущей" materia vilis[1712], которая аксиоматически считалась prima materia, и по этой самой причине ее было так исключительно трудно найти, хотя она была "постоянно на виду". Это была часть первоначального хаоса, massa confusa, еще не дифференцированная, но уже годная для дифференциации; стало быть, это было что-то типа бесформенной, эмбрионпой ткани. Из нее могло быть сделано все, что угодно[1713]. Для нас. главной чертой prima materia является то, что она была, определена как "massa confusa" и "хаос", то есть подчеркивалось первоначальное состояние враждебности между элементами, беспорядок, который мастер своими Действиями постепенно превратил в порядок. Четырем элементам соответствовали четыре стадии процесса (tetrameria), обозначаемые четырьмя цветами. В ходе этих четырех стадий первоначально хаотическая таинственная субстанция в конце концов обретала единство, становилась "Единым", lapis, который в то же время был гомункулусом[1714]. Таким образом, Философ повторял работу Бога по творению, описанную в Книге Бытия 1. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он назвал свою prima materia "Адамом" и утверждал, что она, подобно ему, сделана или состоит из четырех элементов. "Ибо из четырех элементов были созданы отец наш Адам и его дети", сказано в Turba[1715]. И Габир ибн Найян (Ябир)[1716] говорит в своей "Книге равновесия":

Пентатей говорит касательно творения первого существа, что его тело было составлено из четырех вещей, которые потом передавались по наследству: тепла, холода, влаги и сухости. В сущности, он состоял из земли и воды, тела и души. Сухость пришла в него из земли, влага из воды, тепло — из духа, а холод — из души[1717].

В литературе более позднего периода Адам часто упоминается, как compositio elementorum[1718]. Поскольку он состоял из четырех космических принципов, то его называли Микрокосмом[1719]. В "Tractatus Microns" сказано[1720]:

Даже и в этом случае человек называется малым миром [mundus minor], потому что в нем есть образ небес, земли, солнца и луны, видимый образ на земле и [в то же самое время] невидимый, по причине чего человек и называется малым миром. Поэтому Философы сказали о нем: Когда вода пала на землю, был создан Адам, который является малым миром[1721]''.

Сходное понимание Адама встречается и в других работах; так, в Pirke de Rabbi Eliezer сказано, что пыль, из которой Бог создал Адама, он собрал с четырех концов земли[1722]. Раввин Меир (второй век нашей эры) утверждает, что Адам был создан из пыли, собранной по всему свету. Представители магометанской традиции, Табари, Масуди и другие говорят, что когда на земле не нашлось материала для создания Адама, ангел смерти принес землю трех видов: черную, белую и красную[1723]. В сирийской "Книге из Пещеры Сокровищ" говорится:

И они видели, как Бог выбирает из всей земли одну только пылинку, и выбирает одну только каплю из всего океана, и одно только дуновение ветра из всего воздуха, и чуть-чуть тепла из природы огня. И ангелы видели, как эти четыре слабых элемента, сухость, влага, холод и тепло легли на его ладонь. А потом Бог сотворил Адама[1724]. Поэт Джелаладдин Руми говорит, что земля, из которой сотворили Адама, была семи цветов[1725]. В сборнике английских загадок пятнадцатого века задается следующий вопрос о сотворении Адама:

Оксенфордский учитель задал своему ученику следующий вопрос: Из чего был сделан Адам? Из восьми вещей: во-первых, из земли, во-вторых, из огня, в-третьих, из ветра, в четвертых, из облаков, в-пятых, из воздуха, с помощью которого он говорит и думает, в-шестых, из росы, которой он потеет, в-седьмых, из цветов, которые стали его кожей, в-восьмых, из соли, по причине чего слезы Адама солоны[1726].

553 Эти материалы определенно указывают на четвертичную и восьмеричную природу Адама, и в них также прослеживаются характерно-загадочные тройка и семерка: четыре элемента, четыре цвета, четыре качества, четыре типа настроения-'[1727] и три и семь цветов[1728].

554 Дорн называет ternarius (число три) "свойственным Адаму" (Adamo proprius). И поскольку ternarius был "потомком unarius" (числа один), то дьявол, у которого четная природа, ничего не мог с ним поделать, и вынужден был атаковать Еву[1729], "которая была отделена от ее супруга, как естественная двойственность от единства его ternarius"[1730] Витенер, комментируя Первое послание Коринфянам 15:47[1731], пишет:

Как вполне определенно указывает Гермес, элементы расставлены по кругу, то есть по сторонам каждого из них расположены двое других, с каждым из которых у этого элемента есть одно общее качество; например, земля находится между огнем и водой, и обладает сухостью огня и холодностью воды. То же самое относится ко всем остальным элементам.. .[1732] Стало быть, человек, который является образом большого мира, и называется микрокосмом или малым миром (будучи малым миром, сотворенным по образу и подобию своего архетипа и состоящим из четырех элементов, он называется великим человеком), имеет также свое небо и свою землю. Ибо душа и понимание являются его небом; его тело и его чувства — это его земля. Стало быть, знать небо и землю человека — это то же самое, что обладать полным знанием о всем мире и всех природных вещах[1733].

555 Круговое расположение элементов в мире и в человеке символизируется мандалой и ее четвертичной структурой. Значит, Адам был quarternarius, поскольку он состоял из красной, черной, белой и зеленой пыли, взятой из четырех углов земли, и мог Дотянуться с одного края света до другого[1734]. По мнению некоего Таргума, Бог взял пыль не только с четырех сторон света, но Также и из священного места, "центра мира"[1735]. Четыре стороны света проявляются в греческих буквах имени Адама: анатолъ (восход солнца, Восток), дисис (закат, Запад), арктос (Большой Медведь, Север), месембрия (полдень, Юг)[1736]. В "Книге из Пещеры Сокровищ" говорится, что Адам стоял на том месте, на котором впоследствии был воздвигнут крест, и что это место было центром земли. Адам и похоронен был в центре земли — на Голгофе. Он умер в пятницу, в том же часу, что и Искупитель[1737]. Ева родила две пары близняшек — Каина и Лебхудху, Авеля и Келимат -которые впоследствии переженились друг с другом (брак quater-nio). Могила Адама это "пещера с сокровищами". Все его потомки должны воздавать почести его телу и "не покидать его". Когда надвигался Потоп, Ной взял тело Адама в ковчег. Ковчег проплыл по водам потопа на крыльях ветра с востока на запад, и с севера, на юг, нарисовал таким образом крест на воде.

556 Адам был похоронен в точке, в которой "сходятся четыре стороны света; ибо, когда Бог создал землю, его сила простиралась впереди нее, и земля стремилась за этой силой с четырех сторон, подобно тому, как дуют ветры, и в этой точке его сила остановилась и обрела покой. И в атом месте будут отпущены грехи Адама и всех его детей". Над могилой, где впоследствии воздвигли крест, росло дерево, и там же был алтарь Мелхиседека. Когда Шем положил тело на землю, земля разошлась в четыре разные стороны, образовалась яма и виде креста, и Шем и Мелхиседек. положили в нее тело. И как только они ото сделали, земля сошлась с четырех сторон и покрыла тело опта нашего Адама и затворились земные врата. И это самое место было названо Местом Черепа, поскольку лежала там голова всего человечества, и Голгофой, потому что имело оно круглую форму, и Габбафой, потому что все народы собрались на нем[1738].

"Там проявится сила Божья, ибо в этом месте четыре стороны света стали одной", говорится в эфиопских Clementines[1739]. Бог сказал Адаму: "Я сделаю тебя Богом, но не сейчас; только по прошествии многих лет[1740]"'. В неканонической "жизни Адама, и Евы" говорится, что Адаму были отданы восток и север рая, а юг и запад Еве[1741]. В Pirke de Rabbi Eliezer сообщается, что Адам был похоронен в двойной пещере Макпела, и что Ева, Абрахам, Сара, Исаак, Ревекка, Яков и Ли были похоронены там же. "Поэтому эта пещера была названа Кириат Арба, Город Четырех, ибо были там похоронены четыре мужа и четыре жены"[1742].

557 Я не хочу нагромождать доказательства четвертичной природы Адама, а всего лишь хочу уделить ей должное внимание. С психологической точки зрения, четверка — это четыре ориентирующие функции сознания, две из которых относятся к восприятию (иррациональному), а две — к анализированию (рациональному). Мы можем сказать, что все мифологические образы, которые отмечены четверкой, относятся исключительно к структуре сознания. Стало быть, мы можем понять, почему Исаак Лурия приписывал Адаму все психические черты: он представляет собой психе "par excellence"[1743].

558 Представленный мной материал настолько красноречив, что никаких дополнительных комментариев не требуется. Адам обозначает не только психе, но и ее целостность; он является символом Самости, отсюда и зримый образ "непредставимого" Божества. Даже если все процитированные здесь тексты были недоступны алхимикам, знания трактатов Зосимы или определенных каббалистических постулатов им было вполне достаточно, чтобы понять, почему таинственную субстанцию назвали Адамом. Вряд ли мне есть нужда особо напоминать о том, насколько важны эти исторические заявления с психологической точки зрения: они дают нам ценные сведения о том, каким образом следует оценивать соответствующие символы из сновидений. Мы по достоинству оцениваем заявления, которые изначально задумывались, как метафизические, когда, мы демонстрируем их психическую натуру; тем самым мы подтверждаем их фактический характер. Но, относясь к ним как к психическим феноменам, мы изымаем их из недоступного царства метафизики, о котором нельзя сказать ничего достоверного, и это избавляет нас от вопроса, на который невозможно дать ответ "истинны" они или нет. Мы занимаемся исключительно фактами, понимая, что архетипичес-кая структура бессознательного будет порождать вновь и вновь, и вне зависимости от традиции, эти образы, которые появляются в истории всех времен и народов, и будет наделять их такими же значимостью и божественностью, какие были приданы им с самого начала.

2. СТАТУЯ

559 Древняя легенда гласит, что Адам был создан "безжизненной статуей". Здесь стоит заметить, что статуя играет таинственную роль в античной алхимии. В одном из наиболее ранних греческих трактатов, Книге Комариоса[1744], говорится:

После того, как тело скрылось в темноте, [дух] нашел его полным света. И душа соединилась с телом, поскольку тело стало божественным благодаря его отношениям с душой, а он обитал в душе. Ибо тело облачило себя в свет божественности, и тьма ушла от него, и все соединились в любви, теле, душе и духе, и все стали одним; в этом и скрыта тайна. Но тайна реализовалась в их единении, и дом был запечатан, и статуя [άνδπίας] была возведена, полная света и божественности[1745].

В данном случае статуя явно обозначает конечный продукт процесса, lapis Philosophorum или его эквивалент.

560 В трактате Ссниора статуя имеет несколько другое значение[1746]; автор говорит о "воде, которая извлекается из сердец статуй". Сениор тождественен с арабским алхимиком Ибн Умайлем аль-Тамими. О нем говорили, что он открывал гробницы и саркофаги в Египте и изымал оттуда мумий[1747]. Считалось, что мумии обладают целебными свойствами, и по этой причине кусочки трупов издавна упоминаются в европейской фармацевтике под названием "мумие"[1748] Возможно, что "мумие" использовалась и в алхимических целях. У Кунрата оно упоминается в качестве синонима prima materia[1749] У Парацельса, который мог быть источником для Кунрата, "Mumia balsamita" имеет что-то общее с эликсиром, и даже сама называется физическим принципом жизни[1750]. Статуи, о которых говорит Сениор, вполне могли быть египетскими саркофагами, являвшимися, как нам известно, статуями-портретами. В том же самом трактате содержится описание статуи Гермеса Трисмегиста, стоящей в подземной часовне. Сениор говорит: "Сейчас я открою вам, что тот мудрец, который создал статую, спрятал в этом доме; в ней он представил всю науку в образе, и учил своей мудрости в камне, и открывал ее понимающим". Микаэль Майер комментирует: "Из сердца этой статуи и извлекалась вода". Он также упоминает о том, что произносящая пророчества статуя в Ахайя Фарис была посвящена Гермесу.

561 Раймонд Луллий говорит о "масле, которое извлекается из сердец статуй" и, более того, "посредством вымывания воды и осушения огня"[1751] Это чрезвычайно парадоксальная операция, в ко- торой масло явно играет роль связующего вещества.

562 Намек на статуи содержится в стихотворении Томаса Нортона "Алхимический молитвенник":

Прав тот, кто святую алхимию любит, С помощью которой драгоценное лекарство добудет. От которого у него истинного Золота и Серебра прибудет. Примерами чего улица полна В городе Катилона. Того, о чем Раймонд Луллий, рыцарь, думал и гадал, Семь образов сделаны, чтобы истину он узнал. Три отлиты из серебра, то образы дам прекрасных, Четыре другие — золотые статуи рыцарей страстных. На одеждах их сверкают письмена, Говорящие о том, какою истина быть должна[1752].

563 Под "семеркой" следует понимать богов планет или семь металлов[1753]. Связь "тройки" (Венера, луна, земля) с серебром (Луна) и "четверки" с золотом (Солнце) примечательна в том смысле, что тройка, как правило, считается мужским, а четверка — женским числом[1754]. Поскольку Луллий несомненно был знаком с трудами Ссниора, то эта легенда представляется конкретизацией изречения Ссниора[1755].

564 Идея драгоценной субстанции, скрытой в "статуе", родилась очень давно и особенно верна в отношении статуй Гермеса или Меркурия. Псевдо-Дионисий[1756] говорит, что язычники изготавливали статуи (άνδρίάντας) Меркурия и прятали в них подобие бога. Таким образом, они поклонялись не уродливому зародышу, а образу, скрытому внутри[1757]. Платон имеет ввиду эти статуи, когда его Алкивиад говорит, что Сократ "очень напоминает фигурки Силена, которые можно увидеть в лавке скульптора, изображающие его с флейтой или дудочкой в руках; они полые, и когда их разбиваешь, то видишь что внутри у них находятся маленькие фигурки [αγάλματα] богов"[1758].

565 Тот факт, что существовали статуи Меркурия, со скрытым Внутри них настоящим богом, не мог не взволновать воображение алхимиков. "Меркурий" — это было наиболее любимое ими название существа, которое, в ходе работы, превращало себя из prima teria в совершенный lapis Philosophorum. Образ Адама охотно был взят в качестве библейского синонима алхимического Меркурия, во-первых, потому что он тоже был андрогинным, а во-вторых, из-за его двойственного аспекта, как первого и второго Адама. Второй Адам — это Христос, мистическая андрогинность которого является частью церковной традиции[1759]. Ниже я вернусь к этому аспекту Адама.

566 В соответствии с маидеанской традицией, Адам был создан семеркой в форме "безжизненной плотской статуи", которая не могла стоять прямо. Характерное выражение "плотская статуя" часто встречается в маидеанской литературе и напоминает о халдейском мифе, сохраненном наассенцами, в котором говорится, что тело человека было создано демонами и называлось статуей (άνδρίας)[1760] Птахил, творец мира, попытался "вогнать душу в статую", но Манда Хайе, искупитель, "взял душу в свои руки" и завершил работу без Птахила[1761]. В этой связи мы можем заметить, что в каббалистической литературе имеется описание статуи Адама[1762].

567 Поскольку в умах христианских авторов Адам всегда ассоциировался с идеей второго Адама[1763], то нет ничего удивительного в том, что эта идея вновь возникла в трудах алхимиков. Так Милиус говорит:

Теперь остается вторая часть философской работы, гораздо более сложная, гораздо более возвышенная. Мы читаем, что именно на ней надорвались таланты и истощились все умственные силы многих философов. Ибо оживить человека гораздо труднее, чем убить его. В этом и заключается искомая Божья работа: ибо это великая тайна — создавать души и отливать безжизненное тело в живую статую[1764].

Под этой живой статуей понимается конечный результат работы; а работа, как мы уже видели, была, с одной стороны, повторением сотворения мира, а с другой — процессом покаяния, по причине чего lapis понимался как воскресший Христос. В текстах иногда звучит и хилиастическая нота — упоминание о золотом веке, когда люди будут жить вечно, не зная бедности и болезней[1765] Что ж, очень примечательно то, что статуя упоминается в связи с эсхатологическими идеями манихейцев, как о том говорит Гегемонии: мир погибнет в огне и души грешников оцепенеют навеки, "а произойдет это тогда, когда придет статуя"[1766]. Я не рискну судить о том, повлияли манихейцы на алхимиков или нет, но стоит заметить, что в обоих случаях статуя связана с конечным состоянием. Пересказанная Гегемонием идея недавно была подтверждена открытием оригинала работы Мани "Кефалайя"[1767]. В ней сказано:

В это время Отец Величия сотворил посланника и сияющего Иисуса, и Деву света, и Столп Славы и богов...[1768] Четвертое время, время, когда они заплачут, -~- это время, когда статуя (άνδρίας) поднимется в последний день мира...[1769] В тот самый час, когда поднимется последняя статуя, они заплачут...[1770] Первая скала — это столп (στϋλος) славы, совершенный человек, который был вызван величественным посланником. .. Он родил весь мир и стал первым из всех рождающих...[1771] Разумный элемент (voepov) пробрался в столп славы, а столп славы — в первого человека...[1772] Одежды, названные Великим Одеянием, — это пять разумных элементов, которые сделали совершенным тело столпа славы, совершенного человека[1773].

Из этих отрывков ясно, что статуя или столп — это либо совершенный Первичный Человек (τελειος άνθρωπος), либо, по крайней мере, его тело, как в начале творения, так и в конце времени.

568 Статуя в алхимии имела еще одно значение о котором стоит упомянуть. В своем трактате "De Igne et Sale" Вигенер называет солнце "глазом и сердцем разумного мира и образом невидимого Бога", добавляя при этом, что святой Дионисий называл его "ясной и понятной статуей Бога"[1774]. Вероятно имелся ввиду трактат Дионисия De divinis nominibus (ch. IV): "Солнце — это зримый образ божественного величия"[1775]. Вигенер перевел слово εικων не как "образ", а как "статуя", что не согласуется с латинским текстом сборника, опубликованного Марсилио Фичино в 1502-Згг., к которому он мог иметь доступ. Почему он перевел εικων как "статуя", понять трудно. Возможно он хотел избежать повторения слова "образ", стоящего в конце предыдущего предложения. Но возможно и другое — слово "сердце" вызвало в его памяти фразу Сениора об извлечении "из сердец статуй". Это вполне могло случиться с образованным алхимиком. Впрочем, следует подумать еще над одной возможностью: из того же самого Трактата явно следует, что Вигенер был знаком с Зохар. Там Хайе Сара, комментируя Книгу Бытия 28:22, говорит, что Малхут называют "статуей", когда она едина с Тиферетом[1776]. В Книге Бытия 28:22 сказано: "Этот камень, который я поставил памятником, Будет у меня домом Божьим"[1777]. Камень явно служит напоминанием о том, что верхнее (Тиферет) соединилось с нижним (Малхут): Тиферет (сын)[1778] соединяется с "Матроной"[1779] в священном браке. Если наше предположение верно, то статуя могла быть каббалистическим эквивалентом lapis Philosophorum, который тоже является единением мужского и женского. В той же самой главе Вигенерова трактата солнце появляется в роли жениха[1780]. Поскольку несколькими предложениями ниже цитируется святой Августин, то возможно, что Вигенер думал об отрывке, в котором Августин говорит:

Подобно жениху Христос вышел из своего жилища с предчувствием свого брака в миру. Он помчался словно гигант, ликуя, и бросился на брачное ложе креста, и взойдя на крест, он вступил в брак. И когда он ощутил вздохи создания, то движимый любовью, он предал себя пыткам вместо своей невесты. Он также отдал карбункул, драгоценную каплю своей крови, и он навек привязал к себе женщину. "Я обручил вас единому мужу" — говорит апостол — "чтобы представить Христу чистою девою". [Второе Послание Коринфянам, 11:2][1781].

569 Поскольку Адам обозначает не только начало работы, prima таteria, но также и се конец, lapis, a lapis является продуктом царственного брака, то возможно, что вигенерова "statua Dei", заменяющая более привычный "imago Dei", каким-то образом связана с каббалистическим толкованием камня в Ведгиле , который, в свою очередь, символизирует единение Тиферета и Малхут. Эта статуя символизирует инертную материальность Адама, который по-прежнему нуждается в оживляющей душе; стало быть, это символ одной из основных навязчивых идей алхимии.

3. АДАМ КАК ПЕРВЫЙ АДЕПТ

570 В алхимии Адам не всегда создается из четырех элементов. Например, в "Introitus apertus" говорится, что душа золота соединяется с Меркурием в свинце, "чтобы они смогли родить Адама и его жену Еву"[1782]. Здесь Адам и Ева занимают место Царя и Царицы. Но в принципе Адам, состоящий из четырех элементов, является и prima materia, и таинственной субстанцией[1783] или же он принес ее с собой из рая, на заре существования мира, как первый адепт. Майер упоминает, что Адам принес сурьму (в то время считавшуюся таинственной субстанцией)[1784] из рая[1785]. С него начинается долгая череда "Философов". В "Aquarium sapientum утверждается, что тайна камня была открыта Адаму свыше и потом "страстно искалась всеми Святыми Патриархами"[1786]. В "Gloria Mundi" говорится: "Господь наделил Адама великой мудростью и такой восхитительной проницательностью, что он сразу же, без помощи учителя — просто в силу своей изначальной праведности — получил совершенное знание семи гуманитарных наук, а также знание всех животных, растений, камней, металлов и минералов. Более того, он обладал полным пониманием Святой Троицы и пришествия Христа во плоти"[1787]. Эта любопытная точка зрения традиционна и содержится, в основном, в раввинских источниках[1788]. Фома Аквинский тоже думал, что Адам в силу его совершенства должен был обладать знанием всех природных вещей[1789]. В соответствии с арабской традицией, Шит (Сет) научился медицине именно у него[1790]. Адам также построил Каабу, для чего архангел Гавриил передал ему план строительства и драгоценный камень. Впоследствии камень стал черным из-за человеческих грехов[1791].

571 Иудейские источники еще более красноречивы. Адам понимал все искусства[1792], он изобрел письмо, а у ангелов он научился земледелию и всем профессиям, включая профессию кузнеца[1793]. В трактате одиннадцатого века перечисляются тридцать видов плодов, которые он принес с собой из рая[1794]. Маймонид утверждает, что Адам написал книгу о деревьях и растениях[1795]. Раввин Елизер приписывает Адаму изобретение високосного года[1796]. По его мнению, скрижали, на которых Бог впоследствии написал законы, сделаны Адамом[1797]. Возможно, что мысли Елизера получили развитие в утверждении Бернарда Тревизана, что Гермес Трисмегист нашел семь каменных скрижалей в долине Хеброна, которые там находились с допотопных времен. На них было описание семи гуманитарных наук. Адам поместил эти таблицы в долину после его изгнания из рая[1798]. По мнению Дорна, Адам был первым "теоретиком и практиком всех наук". Он обладал знанием всех вещей "до и после Падения", и он также предсказал обновление И очищение мира посредством потопа[1799]. Его потомки установили две каменные скрижали, на которых они иероглифами записали все "естественные науки"[1800]. Ной нашел одну из этих скрижалей у подножия горы Арарат. На ней содержалось описание астрономии.

572 Эта легенда, вероятно, восходит к иудейской традиции, к историям типа той, что приводится в Зохар: Когда Адам был в раю, Бог послал к нему святого ангела Разиеля[1801], Хранителя главных тайн, с книгой, в которой была записана высшая священная мудрость. В этой книге шестьсот семьдесят глав, в которых описаны двести семьдесят видов мудрости. Посредством этой книги ему были даны полторы тысячи ключей к мудрости, которые были неведомы ни одному из высших святых, и хранились в тайне до тех пор, пока эта книга не попала к Адаму... Поэтому он держал эту книгу в потаенном месте, ежедневно пользуясь этим сокровищем Господа, которое открывало ему главные тайны того, о чем ничего не знали даже выдающиеся ангелы. Так продолжалось до тех пор, пока он не был изгнан из рая. Когда он согрешил и нарушил Божью заповедь, эта книга сбежала от него... Он завещал ее своему сыну Сегу. И от Сета она перешла к Еноху, а от него... к Абрахаму[1802].

573 В Clementine Homilies (второй век нашей эры), Адам — это первое из восьми воплощений "истинного пророка". Последним был Иисус[1803]. Эта идея предсущего провидца могла развиться из иудейской или иудейско-христианской традиции, но в Китае она была реализована в ярком образе Пань Гу[1804]. Он представлял собой карлика, одетого в медвежью шкуру или наряд из листьев; на голове у него было два рога[1805]. Он вышел из ян и инь, упорядочил хаос, создал небо и землю. Ему помогали четыре символических животных — единорог, феникс, черепаха и дракон[1806]. Он также изображался с солнцем в одной руке, и с луной - в другой. По другой версии, он имел голову дракона и тело змеи. Он превратил себя в землю со всеми ее созданиями и тем самым доказал, что является истинным homo maximus и Ан-тропосом. Пань Гу - это порождение даосизма и о нем ничего не было известно до четвертого века нашей эры[1807]. Он вновь воплотил себя в Юань-ши Тянь-цзы, Первопричину и всевышнего[1808]. Будучи источником истины, он открывает каждой новой эпохе тайное учение, которое дает возможность бессмертия. Завершив работу по творению, он отказался от плотской формы и стал бесцельно дрейфовать в пустом пространстве. Поэтому он жаждал нового рождения в зримой форме. Наконец, он нашел святую девственницу сорока лет, которая жила в одиночестве на горе, где она питалась воздухом и облаками. Она была гермафродитом, воплощением, как ян, так и инь. Каждый день она собирала квинтэссенцию солнца и луны. Пань Гу привлекла ее девственная чистота, и как только она сделала вдох, он проник в нее в форме луча света, в результате чего она забеременела. Беременность продолжалась в течение двенадцати лег, а ребенок вышел из позвоночника. С этого момента ее стали называть Тай-юань Шен-му, "Священная Мать Первопричины"[1809]. Относительно небольшой возраст этой легенды оставляет возможность христианского влияния. Тем не менее, ее аналогичность христианским и персидским идеям не означает ее зависимости от этих источников.

574 Цепочка восьми воплощений "истинного пророка" выделяется особым положением восьмого воплощения, а именно Христа. Восьмой пророк — не просто последнее звено цепочки; он соответствует первому и, в то же самое время, является высшей точкой семи предыдущих и обозначает вхождение в новый порядок. В Психология и алхимия (пар. 200 слл.) на примере современного сновидения я показал, что если семь образуют непрерывную це- почку, то переход к восьмому сопряжен с колебаниями или не- уверенностью и является повторением того же самого феномена, который происходит с тройкой и четверкой (Аксиома Марии). Примечательный факт мы снова встречаемся с этой цепочкой в даосской легенде о "восьми бессмертных" (hsien-yen): семь бессмертных являются великими мудрецами или святыми, которые живут на небесах или на земле, но восьмым номером является девушка, которая подметает опавшие цветы у южных врат рая[1810]. Аналогом этой легенды является сказка братьев Гримм о семи воронах: в ней у семи братьев есть одна сестра[1811]. В этой связи вспоминается София, о которой Иреней говорит: "Эту мать они также называют Огдоад, Софией, Террой, Иерусалимом, Святым Духом и, учитывая мужской аспект, Господом"[1812]. Она находится "под Плеромой и вне ее". Такая же мысль приходит в голову и в связи с семью планетами из цельсиевой "диаграммы орфи-тов", подвергшейся критике Оригена[1813]. Эта диаграмма является тем, что я называю мандалой — упорядочивающая схема или схема порядка, которая либо осознанно разработана, либо возникает спонтанно в результате проходящих в бессознательном процессов[1814]. Описание, данное Оригеном, к сожалению не отличается особенной ясностью, но, по крайней мере, мы можем разобрать, что диаграмма состоит из десяти кругов, скорее всего, концентрических, поскольку он говорит об окружности и центре[1815]. Круг, расположенный наиболее далеко от центра, называется "Левиафаном", а наиболее близко расположенный к центру — "Бегемотом", что подразумевает их совпадение, поскольку "Левиафан" — это название как центра, так и внешней границы[1816]. В же самое время, "эта нечестивая диаграмма говорит, что Левиафан... есть душа, которая пронизывает всю вселенную"[1817].

575 Ориген раздобыл диаграмму, подобную той, что использовал Цельсий, и обнаружил на ней имена семи ангелов, о которых упоминал Цельсий. Князя этих ангелов называли "проклятым Богом", а сами они иногда назывались богами света, а иногда — "архонтами". "Проклятый Бог", как верно замечает Ориген, совпадает с иудейско-христианским творцом мира. В данном случае, князем и отцом семи ангелов является ни кто иной, как Яхве[1818]. Первый из ангелов имел "форму льва" и назывался Михаилом; второй был быком и назывался Суриилом, быкоподоб-ным; третий, Рафаил, имел форму змеи; четвертый, по имени Гавриил, форму орла; пятый, Фауфабаоф, — форму медведя; шестой, Эратаоф, — форму собаки; седьмой имел форму осла и назывался Оноелем или Тафабаофом, или Фарфатаофом.[1819].

576 Следует предположить, что этим именами были наделены восемь внутренних кругов. Семь архонтов соответствуют семи планетам и представляют такое же количество сфер, через врата которых участник обряда, должен пройти в ходе своего восхождения. Здесь, говорит Ориген, и находится источник Восьмерки, которая, несомненно, должна состоять из семи ангелов и отца их Яхве. В этом месте Ориген упоминает как "первого и седьмого", Ялдабаофа, о котором мы до того не слышали. Этот высший архонт, как мы знаем и из других источников, обладает головой льва или вообще имеет львиную форму[1820]. Стало быть, он соответствует Михаилу с диаграммы офитов, первому в списке архонтов. "Ялдабаоф" означает "сын хаоса"; стало быть, он --первый, кто родился в новом порядке, превосходящем первоначальное состояние хаоса. Будучи первым сыном, он является последним в цепочке[1821], и это объединяет его с Адамом, а также с Левиафаном, который, как мы уже видели, представляет собой и окружность, и центр. Из этих аналогий вытекает, что на диаграмме была изображена серия концентрических кругов[1822]. Старое изображение мира, с землей в центре вселенной, содержало несколько различных "небес" — сферических слоев или сфер -концентрически расположенных вокруг центра и названных но названиям планет. Наиболее удаленной от центра планетарной сферой или архонтом был Сатурн. За ним находилась бы сфера неподвижных звезд (соответствующая Левиафану, как десятому кругу диаграммы), если бы мы не обусловили наличие места для демиурга или отца или матери архонтов. Из текста ясно следует, что имеется в виду Восьмерка[1823], как и в системе Птолемея, пересказаннои Иренеем[1824]. Там восьмая сфера называлась Акамот (София, Sapientia)[1825], и обладала она женской природой, точно так же, как у Дамаска семерка относилась к Кроносу, а восьмерка—к Рее[1826]. А нашем тексте девственник Пруник связан с мандалой из семи кругов[1827]: "Они нагромоздили друг на друга высказывания пророков, круги внутри кругов... и энергия текла из некоего Пруника, девственника, живой души"[1828].

577 "Круги в кругах" определенно указывают на концентрическое расположение семи стен Экбатаны[1829], описанных, что весьма знаменательно, в таком духе Геродотом[1830]. Валы этих стен были окрашены в разные цвета; ближе всего находились к центру и были наиболее высокими серебряная и золотая стены. Стены явно представляли концентрические круги планет, каждый из которых символизировался определенным цветом.

578 Во введении к этой диаграмме Цельсий сообщает идею (имевшую место в персидских и митраических мистериях) лестницы с семью лестничными площадками по одной двери на каждой, и с восьмой дверью наверху. Первая дверь была Сатурном и соответствовала свинцу, и так далее. Седьмая дверь была золотой и соответствовала солнцу. Упоминались также и цвета[1831]. Лестница представляет "переход души" (animae transitus). Восьмая дверь соответствует сфере неподвижных звезд.

579 Архетип семерки вновь проявляется в делении недели на семь дней и в названиях этих дней, а также в музыкальной октаве, где последняя нота всегда является началом нового цикла. В этом может заключаться понятная причина женственности восьмерки: это мать новых цепочек. В череде пророков Клементия восьмым является Христос. Как первый и второй Адам, он завершает цепочку из семи воплощений, точно так же как по словам Григория Великого, он, "приходя во плоти, присоединился к Плеядам, Поскольку содержал внутри себя результат работы семислойного Святого Духа"[1832]. Этих замечаний достаточно для того, чтобы показать особую природу восьмерки и ее тенденцию (в христианском гнозисе) иметь женскую природу.