Настоящие охотники за галлюцинациями

Черт отрицательно покачал головой.

— Не угадал, — ответил он. — Я тоже не пью алкоголь.

— Мама не разрешает? — поддел его Владислав в отместку за обвинение в молочном пьянстве.

— Чувство собственного достоинства! — ледяным тоном отчеканил черт. — Мало чести в желании нахрюкаться в зюзю и завалиться спать у забора. Тьфу…

— Мощно, — пробормотал Владислав. Черти сразу же выросли в его глазах. — А не скажешь, кого обычно видят напившиеся в зюзю черти? Толпу зеленых алкоголиков, просящих подкинуть мелочишки?

— Понятия не имею, — ответил черт. — И вообще, если бы я напился, то не я тебе мерещился бы, а ты — мне.

— И как определить, кто кому привиделся? — не сдавался Владислав. — Ведь не исключено, что происходящее со мной — выдумка твоего больного воображения.

— А это очень просто определить, — пояснил черт. — На чьей территории происходит встреча, тот и виновник торжества.

Владислав призадумался: а ведь правда. Ни один алкоголик не говорил о том, что попадает в места, населенные зелеными чертями, зато каждый второй говорит, что видит чертей, притаившихся в темных углах и грозящих оттуда кулаками.

Минут пять прошло в тишине: каждый пытался понять, что же, черт побери эти заумные загадки, стало причиной видения черта трезвенником? Из-за чего произошел сбой, и невозможное воплотилось в реальность?

«Не могу же я, в самом деле, видеть чертей из-за приема лекарств? — размышлял Владислав, вспомнив, что после обеда принял тридцать капель спиртового раствора. — Мизерное количество принимаемого опьянит разве что муравья. А я и с полного флакона ни в жизнь не захмелею — там всего пятьдесят миллиграммов!»

Черт нарушил молчание первым.

— Слушай, Владислав, — сказал он. — Я тут подумал, и вот что пришло мне в голову: а вдруг ты и раньше нас видел, только не придавал этому внимания? Вспомни! Может, тогда сумеем понять, в каких случаях мы начинаем тебе мерещиться?

Владислав отрицательно покачал головой.

— Единственное место, где я мог вас видеть — это телевизор или кинотеатр, — сказал он. — На худой конец, на картинках и древних гравюрах. Живые черти до сегодняшнего дня мимо не пробегали и глаза не мозолили. — Владислав выключил телевизор. — Кстати, ты знаешь мое имя.

— Да, а что?

— А сам не представишься? Не люблю разговаривать с анонимами.

— Меня зовут Липсик, — сказал черт. — Будем знакомы?

— Будем, настырная галлюцинация.

Имя для адского жителя выглядело достаточно простым, чтобы поверить в искренность черта, но с другой стороны, а почему бы и нет? Черти за тысячи лет общения с людьми могли позаимствовать немало человеческих имен, и так их называть гораздо удобнее, чем произносить заковыристое адское имя. Как в фэнтезийных книгах молодых авторов, где главные герои-эльфы с длинными именами вроде Эйлитионор Тыодорус Подруле Сюррен Дыхы сокращают их до лаконичного «Эй, ты! Подь сюды!»

Представившись, черт задумался над проблемой. Владислав не торопил его с ответом: пусть думает, сколько пожелает. И хорошо бы, если он думал до тех пор, пока способность видеть чертей у Владислава не пройдет. В конце-концов, даже упившиеся алкоголики перестают видеть чертей через определенное время после распития чего бы то ни было. А когда черти перестанут ему мерещиться, жизнь войдет в привычное русло, и ни один чужой алкогольный кошмар больше не начнет вести с ним непринужденную беседу о житье-бытье.

— Знаешь, Владислав, — наконец, сказал черт. — Я пришел к мысли, что существует единственное объяснение случившегося.

— Так говори, не томи душу!

— В общем, так, — сказал черт, — ты увидел меня после того, как надышался алкогольными парами и ударился головой о тумбу. Следовательно, твой мозг при ударе закоротило, и принесенные в него кровью молекулы спирта оказались вплавлены туда, где им быть не положено. Из-за этого ты начал видеть то, что раньше было доступно исключительно алкоголикам.

— Вплавлены? — ужаснулся Владислав. — Бред!

— Я образно выразился, — огрызнулся черт. — Вы, между прочим, сами постоянно говорите об очищении от шлаков, наличие которых в организме любого живого существа невозможно в принципе. Или вы представляете собой биологические доменные печи?

— Это тоже бред, — заявил Владислав. — Лапша на уши для выкачивания наличности.

— Критиковать намного проще, чем создавать, — обиделся черт. — Вот, сам выскажи разумную версию случившегося! Или слабо?

— Ладно, — не сдавался Владислав. — Тогда скажи: в какую именно область мозга они вплавились?

Черт развел руками.

— Этого я не знаю, — сказал он. — Мне, главное, выстроить правдоподобную версию случившегося и больше не возвращаться к данному вопросу. А разбор тонкостей — это удел профессионалов.

— Стоп-стоп-стоп… И в каком именно месте твоя версия правдоподобна?! — воскликнул Владислав. — Не подскажешь глупому австралопитеку?

Черт упер руки в бока.

— Не нравится — предложи свой вариант, — недовольно сказал он. — Сам хотел поскорее разобраться с этой проблемой, а теперь идешь на попятный?!

— Да с тем же успехом я мог заявить, что начал видеть тебя из-за долгого голодания! — воскликнул Владислав. — Не ел с самого утра, отощал, и ослабленный мозг начал выдавать зрительные и слуховые галлюцинации.

— Ничего подобного! Голодному мозгу мерещатся большие и сочные куски жареного мяса, — отпарировал черт. — Куча еды, и никаких чертей.

Дискуссия зашла в тупик. Владислав и сам понимал, что ничего конкретного они на пару с чертом придумать не сумеют, и все их версии будут отдавать сумасшедшинкой или откровенным бредом. Здесь требовалось участие настоящего ученого, который вопреки устоям верит в нематериальные штуки. Единственная, но непреодолимая загвоздка состояла в том, что отыскать такого слугу науки было нереально.

— Убедил, — примирительно ответил Владислав: желудок напомнил о себе бурчанием, и Владислав решил, что хватит с него на сегодня дискуссий. — Как говорится, за неимением лучшего подпишусь под твоим объяснением. У меня вообще никаких предположений не появилось.

— Так-то! — черт сменил гнев на милость. — Короче говоря, ты оказался не в том месте и не в то время, и теперь способен видеть нас в любое время дня и ночи. С чем тебя и поздравляю!

Владислав отрицательно покачал головой:

— А вот это уже лишнее, — заметил он. — Мне горевать впору, а не радоваться. Что хорошего в такой способности?

— А, по-моему, это круто! — воскликнул черт.

— Чем?

— Так ведь ты отныне — настоящий контактёр, не чета поддельным халтурщикам, — черт сел рядом на диван и привычно свесил с него ножки. — Слушай, а давай проведем полевые испытания: я сейчас приведу брата, и мы на практике убедимся, видишь ли ты только меня или других чертей тоже?

— Даже не думай! — забеспокоился Владислав. — Мне одного тебя видеть — уже перебор!

— Не боись, мы редко кусаемся, — подбодрил его черт. — Лучше возгордись собой: ты уникум! Я всем друзьям расскажу о твоих способностях, ты станешь дико знаменитым!

— Среди чертей? — ужаснулся Владислав. — За что?! Не смей никого звать!! Мне не нужна такая слава!!!

Но черт уже исчез.

Владислав вздохнул и закрыл глаза.

— Ну, всё: копец спокойной жизни… — пробормотал он. — Федор, я придушу тебя, самогонщик несчастный!

Из кухни донесся запах пережарившегося борща. Владислав горестно вздохнул и отправился соскребать остатки еды со дна кастрюльки.

Последние слова черта испортили все настроение: сердце гулко стучало, и Владислав пытался успокоиться, но сказанное рогатым не желало пропадать из памяти.

«Всем друзьям расскажу… всем друзьям…» — раскатисто отдавалось эхом в голове (словно мозги от страха съежились, освободив в черепе уйму места для глупых мыслей).

Если представить, что друзей лично у этого черта немного, то это не улучшает ситуацию: у тех чертей есть свои друзья, а у тех — свои. И каждый хоть немного, но любопытен.

И значит, вскоре огромные толпы любопытных жителей алкогольных кошмаров будут валом валить в квартиру Владислава, желая лично убедиться в существовании необычного трезвенника. Работать, и тем более отдыхать в такой обстановке станет невозможно. А постоянно находиться под наблюдением чертей — это еще хуже, чем участвовать в реалити-шоу: участникам хотя бы платят, и они находятся под надежной защитой. А здесь о какой защите можно говорить? Остается уповать на вежливость чертей, но надеяться на нее не стоит. Пускай первые сто или двести рогатых поведут себя культурно и не станут мешаться под руками и ногами, то среди третьей сотни зевак непременно появится выскочка, который от нечего делать начнет докапываться до Владислава и членов его семьи. А какой-нибудь тысячный черт и вовсе решит, что много чести наблюдать за трезвенником в его родной стихии и силком утянет бедолагу в чертячий зоопарк, владельцем которого является. И как после этого вернуться обратно в реальный мир?

Перед внутренним взором появилась жуткая картина: Владислав сидит в адской клетке, отгороженный от толпы зевак трехсантиметровыми стальными прутьями. Здоровенные черти, невысокие черти, совсем крохотули — все передвигаются по одному и тому же маршруту от клетки к клетке, где сидят люди, определенными способностями отличавшиеся от обычных и потому украденные из реальности в адские чертоги. Малыши пытаются накормить Владислава адскими бананами, но полыхающие огнем фрукты перехватывают и прячут в карманы сумчатые дьяволы, работающие в адском зоопарке уборщиками и разнорабочими.

Взрослые черти смотрят на Владислава, указывают на него пальцами и перешептываются друг с другом, восхищенные существованием уникального человека, способного видеть их, не принимая ради этого ни грамма спиртного.

— Кто же наградил вас подобным даром? — время от времени спрашивают любопытные зеваки, и Владислав им привычно отвечает:

— А вон он, благодетель хренов, напротив сидит! — и указывает на Федора, сидящего в небольшой клетке. — Знакомьтесь: алкоголик, живший в моем доме несколькими этажами ниже и варивший самогон сутки напролет без сна и отдыха. По его милости я и стал таким, каким вы меня видите. Поприветствуйте его, дамы и господа, и передайте от меня огромный пламенный привет!

Черти послушно подходят к соседней клетке благодарить Федора. А тот, еще в первый день жизни в зоопарке напился от страха до полубессознательного состояния, забился в дальний угол, прижал к себе опустевшую пластиковую бутылку из-под самогонки и с тех пор кричит благим матом, не желая ни видеть, ни слышать, ни разговаривать ни с одним чертом, даже самым миролюбивым и не страшным.

Душа Владислава откликнулась на вид перепуганного Федора неистовым ликованием: возможно, виновнику все-таки достанется по первое число.

Настроение медленно, но уверенно поползло вверх.

Довольный представленной картиной Владислав открыл глаза и помрачнел, увидев раздвоившегося черта. Два близнеца стояли в метре от него и загадочно улыбались. Владислав чертыхнулся и протер глаза.

— Не бойся, не двоится, — прокомментировал Липсик. — Это я с братом стою.

Черти одновременно и весьма похоже хихикнули.

— Мы так часто делаем, чтобы алкаши думали, будто у них с глазами проблемы! — пояснили они. — Смешно, правда? Даже трезвенник на уловку попался!

— Не смешно, — ответил Владислав. — И вообще, предупреждать надо, что вы — близнецы.

Черти переглянулись.

— Ничего подобного, — заявил тот, что справа. — Глаза разуй!

— Но… — растерялся Владислав.

— Ты просто к нашим физиономиям еще не привык, — пояснил черт, стоявший слева. — Это сейчас мы все для тебя на одно лицо, как китайцы в кино — пока разберешься, кто кого кунгфучит, уже конец фильма наступил. Зато через недельку будешь различать нас, как нечего делать, а пока поверь нам на слово.

— Вот счастье-то… — буркнул Владислав. — Момент… Через какую недельку, что вы тут языком треплете?! Сегодня же исчезнете с глаз моих раз и навсегда! Ясно? И никаких «через недельку»! Один раз увиделись — и хватит. Хорошего помаленьку.

— Но мы так не договаривались… — теперь уже заупрямились черти.

— Как это, не договаривались? — перебил их Владислав. — Вы убедились в том, что я вижу не только тебя, но и твоих родственников?

— Да, — не стал отпираться Липсик.

— Значит, опыт прошел успешно, и вы можете идти.

Черт насупился.

— Хочешь от нас избавиться? — укоризненно заявил он.

— Конечно! — кивнул Владислав. — Идите мерещиться алкоголикам, как и раньше. Я даже адресок подкину: квартира тремя этажами ниже. Там вас уже видели и будут не прочь увидеть еще раз. Или два.

— Насовсем хочешь избавиться? — пропустив слова Владислава мимо ушей, уточнили черти.

— Надеюсь, но уж как получится.

— Ну, так и быть, — неожиданно легко согласился черт и обратился к брату. — Пошли бабушке, она нас давно приглашала на пироги. Владислав не убежит.

— Идем, — согласился брат.

Черти напоследок показали Владиславу языки и нырнули в стену. Он облегченно выдохнул, но в этот момент Липсик высунул голову из стены.

— Рад был бы покинуть тебя насовсем, но мы еще вернемся, — признался черт. — Не обессудь и не скучай.

— Даже не думай идти от твоей бабушки в обратный путь! — воскликнул Владислав, но черт уже исчез. Владислав удрученно покачал головой и отправился на кухню, бормоча под нос нелестные высказывания в адрес Федора, чертей и всего сущего. — Лучше бы я сегодня задержался на работе лишних полчаса…

Весь вечер он с ужасом ждал, что черти вернутся и вступят в дискуссию, но обошлось, и пришедшие домой родные так и остались в неведении относительно сомнительного дара, случайно приобретенного Владиславом при столкновении с тумбочкой.

Он плохо спал в эту ночь: ему снились черти, смотревшие на него через прутья клетки в адском зоопарке, и подвывающий волком на кроваво-красную луну сосед-алкоголик.

Глава 3

Звонок будильника вызвал у Владислава настоящую радость. Обычно он был готов зашвырнуть ненавистный будильник в открытое окно — и кабы не легковые автомобили у дома, исполнил бы давнюю мечту безо всякого сожаления — но в этот раз он был готов благодарить создателей будильника за прерывание нудного сна. Сидеть в клетке и смотреть на глазеющих чертей оказалось скучно, а слушать непрекращающиеся завывания соседа надоело до обидного быстро. Приятное, но монотонное зрелище уже через час вызывало желание запустить в соседа тяжелым предметом или той же бутылкой самогонки.

Но как бы он ни радовался пробуждению, приоткрыв глаза, Владислав первым делом проверил, не притаились ли где давешние гости: немного радости в переходе от кошмара во сне к кошмару наяву.

Комната была пуста.

«Неужели отпустило?» — подумал Владислав. Минут пять он не торопился с выводами: вдруг черти не выдержат и выскочат из стены, словно из табакерки, с радостным криком «привет!», и кошмар продолжится непонятно до какого срока. Но представители алкогольных грез не появились. По всей видимости, дрыхли после вчерашнего пиршества у чертовой бабушки с набитыми пузами или решили-таки не надоедать трезвеннику. Или же случилось самое лучшее: черти перестали ему мерещиться раз и навсегда.

Когда часы пробили половину восьмого, и черти так и не явились, Владислав с облечением выдохнул и откинул одеяло.

В институт он вошел в приподнятом настроении, показал вахтеру пропуск и поднялся на второй этаж. Кивком головы поздоровался с прошедшим мимо знакомым, вошел в кабинет и застыл на пороге, совсем как вчера, когда вернулся домой: коллега Макар, обычно не утруждавший себя своевременным появлением на работе и готовый опоздать минут на двадцать-тридцать, уже сидел в кресле перед включенным компьютером. Но поразило Владислава не раннее появление коллеги, а то, что на его шее сидел полуметровый черт, отстукивающий по голове Макара веселый мотивчик двумя чугунными сковородочками.

Владислав тихо присвистнул.

Хвост черта раскачивался в такт ударам, а бедный «барабан» пялился в монитор со страдальческим видом и искал в поисковике названия таблеток от головной боли. На столике лежала пустая пачка «Цитрамона».

— Здорово! — поприветствовал Владислав коллегу, стараясь не смотреть на черта-барабанщика.