Жена Его Сиятельства

- Это неважно, - отмахнулась Джул. - Приведи в порядок то платье, которое я надевала на похороны тети Джейн.

- Боссом сказал, что Его сиятельство в Лондоне похоронят.

Клара посмотрела на нее вопросительно.

- Да? Странно. А почему не здесь?

- Вот и я говорю - странно. Испокон веков всех господ в старом склепе хоронили.

- Ладно. Приедем в Лондон - узнаем.

- Ох, миледи, а для столицы платье-то и не годится. Оно же старое! - всполошилась Клара.

- Глупости. До Лондона как-нибудь доеду, а там уже закажу что-то более подходящее.

Джулия решительно оглядела себя в зеркале. Глаза блестят, на щеках горит лихорадочный румянец, губы плотно сжаты. Нет, никуда не годится!

Она глубоко вздохнула, стараясь добиться привычной невозмутимости, и приказала себе успокоиться.

Спустя пару минут, отражение показало обычную Джул - спокойную, отстраненную, холодную. «Уильям был бы мною доволен» - мелькнула невольная мысль.

- Клара, собери все необходимое. Через час мы выезжаем, - распорядилась Джул.

- Слушаюсь, миледи.

Горничная кинулась укладывать вещи, а Джулия вышла из комнаты и направилась вниз.

В холле толпились слуги, во главе с дворецким.

- Ваше сиятельство, - Боссом, забыв о своей привычной невозмутимости, кинулся к ней. - Горе какое! Милорд…

На глазах старого слуги выступили слезы.

Джул почувствовала в горле комок. Ей стало жаль дворецкого.

Боссом провел рядом с лордом Норреем больше тридцати лет и был к нему очень привязан.

- Кто приехал? - справившись с собой, спросила она.

- Мистер Пиберли, миледи. Лорд Конли прислал его сообщить о смерти милорда.

- Где сам мистер Пиберли?

- В гостиной, миледи.

- А почему вы все здесь?

Джулия внимательно оглядела слуг.

- Вам нечем заняться? Мэри, предложи мистеру Пиберли чай. Полли, обед на кухне сам собой готовится?

- Простите, миледи, - покраснела кухарка.

- Милорд умер, но это не повод ничего не делать, - резко сказала Джул.

Прислуга пристыженно потупилась.

- Слышали, что сказала миледи? - засуетился дворецкий. - Разошлись все!

Слуги мгновенно исчезли из холла.

- Боссом, вели Аткинсу закладывать карету, - приказала Джулия.

- Слушаюсь, миледи, - отозвался дворецкий, украдкой утерев глаза.

Джул ободряюще кивнула слуге и направилась в гостиную.

- Миледи, примите мои соболезнования.

Мистер Пиберли, невысокий, щупленький, суетливо поднялся с дивана и поклонился.

- Здравствуйте, мистер Пиберли, - сдержанно произнесла Джул. - Расскажите мне, что произошло? Лорд Норрей уезжал из Вуллсхеда в добром здравии. Что случилось с ним в Лондоне?

- Ах, миледи, - скорбно вздохнул поверенный. - Еще вчера мы с Его сиятельством обсуждали покупку фабрики, и милорд выглядел совершенно как обычно. А ночью ему неожиданно стало плохо, и он скоропостижно скончался. Доктор Уорвик говорит, что у Его сиятельства просто внезапно остановилось сердце.

- Это ужасно, - вздохнула Джул. Она приложила к сухим глазам платочек и тихо всхлипнула.

- О, миледи, не мучайте себя!

Мистер Пиберли смущенно потупился, нервно потер руки и вскинул на Джул обеспокоенный взгляд.

- Лорд Конли взял на себя все хлопоты, связанные с похоронами. Он велел передать, что будет ждать вас в Лондоне.

- О, лорд Конли очень добр, - снова всхлипнула Джул.

- Миледи, чай для мистера Пиберли, - возник на пороге дворецкий.

Джулия махнула рукой, и Боссом поставил на столик небольшой поднос.

- Подкрепитесь, мистер Пиберли, - негромко сказала Джул. - Надеюсь, вы извините, если я вас покину?

- Разумеется, миледи, - торопливо ответил поверенный.

Он нервно потоптался на месте, а Джул, кивнув, снова приложила платок к глазам и покинула гостиную.

- Боссом, карета готова?

Джулия вопросительно посмотрела на дворецкого.

- Да, миледи.

- Распорядитесь погрузить в нее мои вещи. И проследите, чтобы мистера Пиберли накормили обедом.

- Слушаюсь, миледи.

Джулия смяла в руках платок, окинула пристальным взглядом мрачный холл старого замка и решительно направилась к лестнице.

«Прощай, сырая темница! - мысленно произнесла Джул. - Надеюсь, мне больше не придется переступать твой древний порог!»

Спустя час экипаж выехал за ворота Вуллсхеда.

Дорога до столицы предстояла долгая.

Джул рассеянно смотрела в окно, на проплывающие мимо холмы и мирно пасущихся овец, но мысли ее были далеки от пасторальных красот. Она напряженно размышляла о том, что будет дальше. Если верить последнему завещанию графа, с его смертью она стала очень состоятельной женщиной. Нет, с оговорками, конечно, но это не важно. Главное, что она теперь вправе сама распоряжаться своей жизнью. И, может быть, когда-нибудь сбудется ее мечта о настоящей семье, о детях, о любящем муже.

Джул представила небольшой уютный дом, теплый свет очага, ветки омелы, румяных малышей, распевающих псалмы. И аромат корицы, и огонь рождественской свечи.

И взгляд синих глаз, наполненный любовью и заботой. И крепкие руки, в объятиях которых ничего не страшно.

Она мечтательно вздохнула, но тут же покачала головой.

Вон, сколько всего сочинила! Не успела похоронить одного мужа, а уже о другом думает.

«Стыдись, Джул, - укорила она себя. - Это совершенно неприлично»

Правда, одна только мысль о том, что Уильяма больше нет, и ей не придется больше унижаться и выслушивать долгие нотации о бережливости и разумном ведении хозяйства, заставляла ее сердце забиться быстрее.

К чему угрызения совести? К чему глупое лицемерие? Она свободна, и это чудесно!

Осталось только выдержать несколько дней в обществе родственниц Уильяма, а потом, она уедет в Вестерфилд-парк, и забудет и о покойном муже, и об унылых годах своего брака.

Джулия повеселела. Да. Именно так она и сделает. Переедет поближе к родителям и будет наслаждаться простой, неспешной деревенской жизнью. А там, кто знает? Может, судьба и подарит ей все то, о чем она мечтала.

ГЛАВА 5

Графа похоронили на Кенсальском кладбище, неподалеку от могилы герцога Сассекского. Новый склеп выглядел основательным и помпезным. Белый мрамор, плачущие ангелы, массивные колонны, увитые живым плющом, - все говорило о богатстве и высоком положении лорда Норрея.

Джул признала, что такое последнее пристанище подходит графу гораздо больше, нежели старый фамильный склеп на деревенском кладбище в Вуллсхеде.

- Крепитесь, дорогая…

- Примите наши соболезнования…

- Такая ужасная потеря! Скорбим вместе с вами…

Джулия печально кивала, не отнимая от глаз сухой платок.

Хорошо, что Конли взял на себя все заботы, и ей только и оставалось, что изображать безутешную вдову и принимать соболезнования.

К ней подходили, сочувствовали, желали сил и крепости, а она ждала, пока все рассядутся по каретам и отбудут в особняк.

- Лорд Норрей был великим человеком...

- Невосполнимая утрата...

- Он был еще так молод...

Последняя фраза принадлежала старому лорду Смоллтону, благополучно перевалившему за девяностолетний рубеж.

- Да, вы правы, - машинально отвечала всем Джулия.

Наконец, очередь из желающих выразить ей свое сочувствие иссякла, и Конли помог Джул сесть в карету.

- Крепитесь, Джули, - шепнул он. - Скоро все закончится.

Она благодарно кивнула.

После поминального обеда, когда все посторонние покинули особняк, Кристиан отвел ее в сторону и тихо сказал:

- Джулия, я понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но дядя хотел, чтобы завещание было вскрыто сразу после его похорон. Я пригласил стряпчего, он сейчас в кабинете. Вы в состоянии выслушать последнюю волю лорда Норрея?

- Ах, Кристиан.

Джул грустно посмотрела на Конли и приложила к глазам платок.

- Если так хотел Уильям…

- Не плачьте, Джули, - тихо произнес Конли.

Он одарил Джул сочувственным взглядом и взял ее под руку. Тепло его ладони было приятным и ободряющим, и это неожиданно взволновало Джулию.

- Позвольте, я вас провожу.

- Спасибо, Кристиан. Вы очень добры, - вздохнула она.

В кабинете их уже ждал мистер Бинглоу.

- Еще раз примите мои соболезнования, миледи, - коротко поклонился он.

- Спасибо, мистер Бинглоу, - тихо ответила Джул.

Роль безутешной вдовы успела изрядно надоесть Джулии, но она должна была выдержать ее до конца. Тем более что терпеть оставалось недолго. Всего несколько дней - и у нее начнется новая жизнь, которой она так долго ждала.

Джул расположилась на диване и опустила глаза на сжатый в руках платок. Его светлое кружево резко выделялось на черной шерсти траурного платья. Словно маленький штрих надежды в темном полотне ее жизни.