Помоги проекту - поделись книгой:
Масао молча проводил зятя взглядом.
Час спустя, когда Джонас уже ехал на юг по автостраде вдоль Тихоокеанского побережья, разговор с Масао по-прежнему не выходил у него из головы. За последние четыре года Джонасу поступило не меньше десятка предложений вернуться в Марианскую впадину. Кто-то предлагал ему пилотировать глубоководный аппарат, кто-то – сняться в документальном фильме на борту надводного судна. Джонас категорически отказался.
Учитывая то, через что ему пришлось пройти, никому даже в голову не приходило осуждать его. И все же природа страхов Джонаса лежала куда глубже. Психиатры оказались не в состоянии умерить его страхи, а лекарства и лечение гипнозом не смогли прекратить ночные кошмары. Фобии распространялись даже на такую элементарную вещь, как просьба Бенедикта Сингера встретиться на борту надводного судна. Впрочем, правда лежала прямо на поверхности: Джонас Тейлор был глубоко убежден, что ему суждено погибнуть в Марианской впадине. А поскольку жизнь и так не баловала Джонаса, у него не было ни малейшего желания проверять свою теорию на практике.
Свернув на подъездную дорожку, Джонас с удивлением обнаружил стоявшее перед домом такси. Вышедший из входной двери таксист нес два чемодана.
Проскочив мимо таксиста, Джонас столкнулся на пороге с Терри.
– Терри, в чем дело? Куда ты собралась?
– Только не расстраивайся…
– Расстраиваться?
– Я еду с Масао на встречу с Бенедиктом Сингером.
Уже во второй раз за сегодняшний день Джонас почувствовал смутную тревогу.
– Терри, послушай. Я не хочу, чтобы ты туда ехала. Ну пожалуйста… Может, мы сперва хотя бы это обсудим?
– А что тут обсуждать? Ты сказал отцу, что категорически отказываешься ехать. И это при всем при том, что Бенедикт Сингер настаивал именно на встрече с тобой.
Джонас уловил сердитые нотки в голосе жены.
– А твой отец, случайно, не упоминал, почему я не могу поехать?
– Да, я в курсе. Но я тоже считаю, что ты слишком остро реагируешь. В прошлом году мы все это уже проходили. Акула с неделю билась головой в ворота, а затем успокоилась. Вот что я тебе скажу, Джонас. Я здорово в тебе разочаровалась. Ты ведь отлично знаешь, что папа слишком стар, чтобы совершать подобные путешествия в одиночку. Где твое чувство долга? Ведь отец всегда относился к тебе, как к родному сыну.
– Чувство долга?! – разозлился Джонас. – Позволь кое-что сказать. Так вот, я остался в его институте исключительно из чувства долга.
– Что все это значит?
– А то, что я давным-давно собирался покинуть институт и застрял там только потому, что Ангел стала слишком большой, чтобы с ней можно было справиться. Что, по-твоему, со мной будет, если в один прекрасный день Ангел вырвется на волю? Лагуна недостаточно укреплена, чтобы и дальше удерживать акулу, поэтому нужно срочно что-то предпринять, прежде чем она удерет.
– Тогда тем более тебе следует слетать к Бенедикту Сингеру и обсудить с ним возникшую проблему. Ведь это и его акула.
– А что, если он со мной не согласится?
– Джонас, ты теперь ничего не решаешь. Хозяин мега – Сингер, а не ты.
– Тогда я убью акулу раньше, чем она сможет улизнуть. И пусть тогда Сингер предъявляет мне иск…
– Ты хочешь убить акулу? – вытаращилась на мужа Терри.
– Лучше так, чем… чем позволить ей вырваться на свободу.
– Джонас, ты сам не понимаешь, что говоришь. Твоя одержимость просто…
– Что – просто? Лишает меня рассудка? Продолжай, не стесняйся.
– Джонас, то, что ты боишься, – это нормально. Учитывая, через что тебе пришлось пройти.
– Меня пугает вовсе не смерть, а мысль о том, что могу тебя потерять. Мне снится, что ты во впадине. И появляется Ангел…
– Довольно! – Терри схватила мужа за плечи. – Джонас, информация к размышлению. Ты уже меня теряешь.
Для Джонаса это стало ударом ниже пояса.
– Что ты имеешь в виду?
Терри отвела глаза, прикидывая, стоит ли продолжать.
– Джонас, я чувствую себя несчастной. Мне кажется, мы отдаляемся друг от друга.
– Терри, я люблю тебя…
– Да, но ты больше времени проводишь с этой треклятой акулой, чем со мной. Что с нами случилось? Последние несколько лет были ужасными, и не только из-за потери ребенка. Даже когда мы вместе, мысленно ты все равно где-то далеко. Что я должна сделать, чтобы стать единственным существом женского пола в твоей жизни?
Джонас молчал, осмысливая слова жены.
– Ты права. Кому приятно оставаться рядом с человеком, который постоянно думает о смерти?
– Джонас, не то чтобы я тебя не любила… – Ее речь прервал нетерпеливый гудок такси, и Терри оглянулась. – Ладно, мне действительно пора…
Джонас схватил ее за руку:
– Терри, пожалуйста, не уезжай! Послушай, мне очень жаль. Я не хочу тебя терять. Но я могу измениться. Только скажи, что мне делать – и я это сделаю.
Терри смахнула слезу:
– Для начала запишись на прием к психиатру.
– Договорились. Запишусь прямо сейчас. А что еще?
– По-моему, тебе пора сменить карьеру. Одиннадцать лет изучения этих монстров – более чем достаточно!
– Согласен. Я уволюсь из института. Только дай мне удостовериться, что мег не вырвется.
Терри отстранилась:
– Черт бы тебя побрал, Джонас! Ты безнадежен. Тебе это известно? – Протиснувшись мимо мужа, Терри прошла к такси.
– Терри, погоди!
– Все, разговор закончен. Я опаздываю на самолет.
Джонас бросился за ней:
– Обещай хотя бы, что останешься на борту «Голиафа».
– Отвяжись! Ступай поиграй со своим Ангелом…
Джонас схватил Терри за плечо, развернув лицом к себе:
– Терри, пожалуйста…
Она обожгла его гневным взглядом:
– Отлично! Обещаю, что не стану спускаться с Сингером в чертову Марианскую впадину. Если ты так обо мне беспокоишься, то мог бы поехать со мной.
– Не могу. Не сейчас. Не в этот раз…
Таксист, погудев, громко крикнул:
– Вы в порядке, мисс?
– Отлично! – Терри вырвала руку и, не оглядываясь, села на заднее сиденье.
Бенедикт
Терри Тейлор прошла в хвостовой отсек вертолета «Сикорский AS-61», где Масао лежал, вытянувшись на двух сиденьях.
– Папа, вот, попей! – Терри протянула отцу банку имбирного эля. – Ну как, тебе уже лучше?
– Немножко. Ненавижу летать на этих штуках. Когда мы прибудем на «Голиаф»?
– Второй пилот говорит, через пятнадцать минут.
– Похоже, я сегодня не слишком веселый попутчик, а?
– Все нормально. Тебе нужно было отдохнуть, а мне подумать.
– Не стоит очень строго судить Джонаса. Жизнь и так изрядно потрепала его.
– Как и всех нас.
– Ему нужна твоя любовь и поддержка.
– Я действительно его люблю. Хотя не знаю, надолго ли меня хватит. Хорошо, что ты пригласил меня с собой. Думаю, нам с Джонасом нужно отдохнуть друг от друга.
Масао горестно покачал головой:
– Кстати, на борту «Голиафа» будет Селеста.
– Господи, а я так надеялась хоть немножко расслабиться! – застонала Терри.
– Тебе не нравится эта женщина?
– Терпеть ее не могу. И эта ее манера выпендриваться! Словно двадцать четыре часа в сутки она работает на камеру. С сотрудниками обращается как с последним дерьмом и заигрывает с каждым встречным мужиком.
– Включая Джонаса. Я понял.
– С Джонасом даже больше, чем с остальными. Не понимаю, почему Бенедикт назначил эту русскую проститутку исполнительным директором института!
– Бенедикт считает ее своей протеже, – улыбнулся Масао.
– Уж не знаю, кем она там ему приходится, но я терпеть не могу этих пергидролизных блондинок.
– По-моему, будет лучше для всех, если ты сделаешь над собой усилие и постараешься с ней поладить.
– Это унизительно.
– А ты попробуй. Ради меня.
– Ладно. Попробую. – Терри посмотрела в окно на зеркальную поверхность Тихого океана. – Знаешь, на самом деле мне не терпится встретиться с Бенедиктом. А что он из себя представляет?
– Бенедикт? Блестящий человек, настоящий европеец. Очень богатый и могущественный, к тому же талантливый манипулятор. В совершенстве владеет десятком языков, но предпочитает сыпать латинскими и французскими крылатыми выражениями. Лично я нахожу его немного эксцентричным и самовлюбленным. Этаким краснобаем. Некоторые считают его чокнутым. Терри, мы должны проявить максимум такта и дипломатичности. Мы не можем позволить себе настраивать его против нас, впрочем, так же как и игнорировать требования японцев.
– А как, по-твоему, он отреагирует, когда узнает, что JAMSTEC угрожает разорвать наш контракт, если мы откажемся расследовать инцидент с «Протеем»?
– Зависит от нас. Реакция человека нередко обусловлена тем, под каким соусом будет подана нужная информация.
Вертолет начал резко снижаться. Терри снова выглянула в окно и увидела прямо под собой огромный серый военный корабль.
«Голиаф» был списанным советским ракетным крейсером класса «Киров», пожертвованным правительством России компании «Геотек» в рамках двадцатилетнего контракта, направленного на развитие и предоставление альтернативных источников энергии. Название корабля вполне соответствовало его характеристикам: длина 813 футов и ширина 91 фут. «Голиаф» был самым большим научно-исследовательским судном в мире.
Оснащенный гибридной силовой установкой, «Голиаф» мог использовать два паровых котла и атомный реактор, которые приводили в действие два набора турбин и сдвоенные винты. При снятом боевом вооружении «Голиаф» развивал скорость тридцать три узла. Но что самое важное, размеры корабля позволяли ему транспортировать и разворачивать «Бентос» – гигантскую глубоководную лабораторию «Геотека».
«Сикорский», дважды подпрыгнув, приземлился на вертолетной площадке. Терри вышла из вертолета вслед за отцом и вторым пилотом. На корме их встречала, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ослепительная платиновая блондинка лет тридцати. Белый купальный костюм, подчеркивавший бронзовый загар, облегал ее спортивную фигуру, точно вторая кожа. Длинные волосы развевались на ветру, открывая высокие славянские скулы.
– Вы опоздали, – громко сказала Селеста второму пилоту, пытаясь перекричать шум ветра.
– Погодные условия…
– Не пудри мне мозги. Просто ты слишком поздно вылетел с Гуама. Отнеси их вещи в гостевые каюты и спускайся в кают-компанию. Даю тебе тридцать минут на то, чтобы поесть. И сразу обратно.
– Сегодня вечером?
Селеста, повернувшись спиной к пилоту, обратилась к Масао:
– Добрый день, мистер Танака. Мы вас не ждали. А где Джонас Тейлор?
Поделиться книгой: