Мег. Адская бездна

Барри Лис, проигнорировав замечание, наклонился вперед и уставился в иллюминатор. Дым, курившийся из кратеров «черных курильщиков», мешал обзору. Лис, как щитком, прикрыл ладонями глаза и попытался сосредоточиться.

Минуты тянулись мучительно долго. Впереди что-то промелькнуло. Что-то очень большое. И очень стремительное.

– Они уже здесь, – прошептал капитан, пытаясь проглотить ком в горле. Шустрые черти…

На какое-то время все, словно онемев, прислушивались к звуку винта «Протея».

Внезапный толчок – и аппарат завалился на правый борт. Барри с ходу вмазался лицом в пульт управления.

– Что случилось? – спросил Эллис. – Ты во что-то врезался?

– Вовсе нет. Это они врезались в нас. – Барри стал судорожно переключать тумблеры панели управления. – Аппарат не реагирует… Что-то вышло из строя.

– Тсс, послушайте, – прошептала Линда; где-то над головой раздался слабый скрежет металла. – О боже, одна из этих тварей уже наверху!

Ари, глядя на экран гидролокатора, прислушался к звуковым сигналам.

– Лис, да сделай же что-нибудь! – приказал Эллис.

– Держитесь! – Пилот резко положил аппарат на левый борт, затем – снова на правый, стараясь стряхнуть сидевшую наверху тварь.

– Капитан, стоп! – взвизгнула Линда. – Отошла пластина обшивки корпуса!

Кабину пронзил леденящий душу звук отрывающегося металла. Подняв руку, пилот потрогал титановую заклепку металлической обшивки. Затем облизал влажный палец.

– Морская вода, – простонал он и посмотрел в иллюминатор, молясь про себя, чтобы «Бентос» оказался рядом.

Слух снова резанул скрежет отрывающегося металла, «Протей» отбросило в сторону.

– Твою мать! – Капитан смахнул пот со лба. – Они отрывают, на хрен, хвостовое оперение.

Линда прижалась лицом к иллюминатору:

– А где «Бентос»?

Что-то массивное ударилось в борт подводного аппарата, обрушив установленную у дальней переборки записывающую аппаратуру.

– Капитан, похоже, я знаю, что они делают! – воскликнул Ари. – Те двое, что помельче, тянут нас к своему более крупному товарищу.

– Так, по-вашему, эти твари обладают интеллектом?

– Смотрите! – закричала Линда, показав на иллюминатор.

Барри увидел надвигающуюся на них зловещую тень:

– Это «Бентос»…

– У нас нет времени на стыковку, – предупредил Ари. – Передай на «Бентос», чтобы срочно открыли двери ангара…

– У них уйдет пять минут на то, чтобы заполнить камеру водой! – закричала Линда.

Пилот схватил рацию:

– СОС… СОС… «Бентос», это «Протей», прошу срочно открыть двери ангара…

– «Протей», следуйте в стыковочную зону…

– Черт бы вас всех побрал! Быстро открывайте проклятые двери!

Ари, который пытался удержать на месте заклепки, неожиданно почувствовал, как металл заходил ходуном под его вспотевшими ладонями.

– Уж не знаю, что это за твари, но они оторвали целую секцию обшивки…

Кабину наполнил свистящий звук.

– Что это? – прошептал руководитель группы.

– Капитан! – заорал Ари. – Третья тварь…

Что-то с силой обрушилось на нос судна, Линда с Эллисом повалились на пол. Барри Лис перелетел через пульт управления, врезавшись головой в иллюминатор. По лбу ручьем потекла кровь. Вытерев кровь, он в ужасе отпрянул.

В стекло смотрел светящийся багровый глаз.

Ари продолжал судорожно удерживать громыхающий над головой лист титановой обшивки. Он подумал об информации, которую пытался получить, но так и не сумел передать. Подумал о своей жене и детях, которых оставил во имя служебного долга.

Свистящий звук над головой прекратился. Пара искореженных заклепок влетела в кабину, словно автоматные пули.

Голова агента Моссада взорвалась раньше, чем заклепки долетели до пола.

Кошмар наяву

Мерцающий солнечный свет просачивался в серо-зеленые глубины. Джонас Тейлор нырнул в пустоту носовым обтекателем вперед, пытаясь выдохнуть, но горло горело огнем, а грудь сжимало, будто тисками. Он широко открыл глаза, прижав ладони к лексановой капсуле.

Океан стал черным. Закладывая крутые виражи и вглядываясь в темноту, Джонас продолжил погружение в желоб.

Передние прожекторы подводного аппарата высветили вихревые облака сажи. Неожиданно из грязевого потока возник какой-то объект. Другая лексановая капсула. Внутри распростертое женское тело. Лицо окутано мраком, но Джонас узнал длинные черные волосы, струящиеся, точно шелковое покрывало. Затем мельком увидел пустые миндалевидные глаза… смотревшие сквозь него.

Терри…

Он прибавил скорость, но подводный аппарат, боровшийся со встречным течением, практически не двигался. Объятый ужасом, Джонас выкрикнул ее имя.

Внезапно в бурлящем потоке обломков за ее спиной возникло призрачное сияние. Черты лица Терри словно размылись, растворившись в этом неземном свете.

У Джонаса перехватило дыхание, когда он увидел голову Ангела. Жуткая пасть ощерилась в дьявольской ухмылке, обнажив розовые десны и ряды острых как бритва треугольных зубов.

Джонас попытался закричать, но не смог издать ни звука.

Неожиданно Терри распахнула глаза. В ее взгляде Джонас заметил проблеск узнавания… и страх.

– Джонас, – прошептала она, и в этот момент монстр целиком заглотил капсулу.

– Джонас.

– Нет! – Джонас рывком сел на кровати, грудь тяжело вздымалась, руки тряслись.

– Милый, все хорошо, хорошо. – Терри гладила мужа по волосам, ее сердце билось в такт его учащенному дыханию.

Утреннее солнце пробивалось сквозь деревянные ставни, освещая знакомую спальню и помогая Джонасу стряхнуть наваждение. Он повернулся и поцеловал руку Терри.

– Ты в порядке? – спросила она, и Джонас кивнул, пытаясь вернуть себе дар речи. – Неужели тот самый сон? О возвращении в Марианскую впадину?

– Да. – Джонас снова откинулся на спину, позволив жене использовать его грудь вместо подушки.

Он гладил ее длинные шелковистые волосы, затем его рука легла ей на поясницу, скользнув чуть ниже, на обнаженную гладкую попку.

– Тебе не становится лучше, – сказала Терри. – Нужно обратиться к доктору Уишнову, а не то в один прекрасный день ты доведешь меня до инфаркта.

– Нервное расстройство, вызванное посттравматическим стрессом. Я уже заранее знаю, что он скажет. А еще он скажет, что мне нужно уходить из Института Танаки.

– Возможно, это единственный выход. Четыре года изучать этого монстра – тут у любого поедет крыша, особенно если учесть, через что тебе пришлось пройти.

Раздался телефонный звонок, и они, словно сговорившись, вздрогнули.

– Похоже, мы с тобой оба на грани нервного срыва, – улыбнулся Джонас.

Терри перекатилась через мужа, прижавшись к нему обнаженным телом:

– Не отвечай.

Обняв жену, Джонас пробежался руками по ее груди.

Телефон упрямо продолжал звонить.

– Черт бы их всех побрал! – Джонас схватил трубку. – Да?

– Док, это Мэнни. Простите за беспокойство, но мне кажется, вам следует вернуться в лагуну.

Беспокойство, звучавшее в голосе ассистента, заставило Джонаса сесть на кровати.

– В чем проблема?

– Это Ангел. Она немного взвинчена. Пожалуй, вам лучше приехать.

У Джонаса екнуло сердце.

– Буду через двадцать минут. – Повесив трубку, он вскочил с постели и принялся одеваться.

– Джонас, что случилось?

Он повернулся к Терри:

– Мэнни говорит, с самкой что-то не так. Мне надо идти…

– Милый, расслабься. Может, тебе сперва стоит поесть? У тебя такой вид, что краше в гроб кладут.

К удивлению Терри, Джонас, перестав одеваться, присел на кровать и обнял жену.

– Я люблю тебя, – прошептал он.

– Джонас, я тоже тебя люблю. Скажи мне, что не так? Я чувствую, как у тебя дрожат руки.

– Сам не знаю. Быть может, у меня дежавю, словно мой самый страшный ночной кошмар неожиданно стал явью.

Прошло одиннадцать лет с тех пор, как Джонас Тейлор впервые столкнулся с Carcharodon megalodon – свирепейшим хищником из всех когда-либо обитавших на планете. Тогда Джонас, будучи пилотом глубоководного обитаемого аппарата ВМС США «Си клиф» с двумя учеными на борту, спустился на глубину семь миль в Марианскую впадину, самый глубокий желоб на Земле. Было сделано три погружения, проводившихся под грифом «Секретно», и во время последнего из них уставший до изнеможения гидронавт внезапно увидел, как в черных, точно деготь, водах возникло неземное белое свечение. Завороженный тем, что он принял за аберрацию сознания, Джонас не на шутку испугался, когда из глубин начала подниматься гигантская светящаяся голова шестидесятифутовой большой белой акулы, демонстрировавшей в дьявольской ухмылке семидюймовые зубы.

Джонаса обуял первобытный страх, и это навсегда изменило его жизнь. Наплевав на протокол, он сбросил балласт и стремительно поднял «Си клиф» на поверхность. Слишком быстрое всплытие привело к разгерметизации аппарата. Оба находившихся на борту ученых погибли, и на этом карьера Джонаса как гидронавта бесславно закончилась. По крайней мере, тогда он считал именно так.

Следующие семь лет Джонас жил, одержимый идеей доказать всему миру, что такая акула действительно существует. Вернувшись в университет, он получил степень в области палеобиологии, причем средства к существованию обеспечивала тогда его первая жена. Исследование таинственного исчезновения мегалодона как вида привело к созданию противоречивой теории, обоснованию которой было посвящено несколько публикаций. Джонас выдвинул предположение, что доисторической белой акуле пришлось мигрировать в более теплые абиссальные воды Марианской впадины из-за резкого понижения температуры поверхности океана во время последнего ледникового периода. Несмотря на строгое научное обоснование сделанных выводов, коллеги сочли исследования Джонаса пустыми домыслами, и в результате большинство институтов отказали ему в публикации.

Четыре года спустя Масао Танака, старый друг и учитель Джонаса, предложил ему снова спуститься в Марианскую впадину. Танаку, основателя Океанографического института, не интересовали ни теории Джонаса относительно возможности существования мегалодона, ни сам мегалодон. На самом деле Масао создавал рукотворную лагуну на побережье Монтерея – искусственную среду обитания для изучения китов. Для привлечения дополнительного финансирования проекта Масао организовал совместное предприятие с правительством Японии с целью развертывания на дне Марианской впадины системы морских станций раннего предупреждения о сейсмической активности (ЮНИС). Но некоторые элементы системы вышли из строя, и Масао потребовалась помощь Джонаса для их подъема наверх. Поначалу Джонас отказался, поскольку не смог заглянуть в глаза своим страхам. Но после того как его первый брак затрещал по всем швам, а карьера покатилась под откос, бывший пилот глубоководных аппаратов решил воспользоваться предоставившейся возможностью, чтобы начать жизнь с чистого листа.

А еще там была Терри.

Единственная дочь Масао Танаки была очень красивой и очень строптивой. Если бы Джонас отказался сопровождать сына Масао для выполнения стоявшей перед ним задачи, Терри без колебаний совершила бы погружение. Таким образом, Джонас все же спустился во впадину, но на этот раз в одноместном глубоководном аппарате. И по жестокой прихоти судьбы Джонас снова столкнулся с самой страшной на Земле машиной для убийств. Чудовищные челюсти самца мегалодона оборвали жизнь сына Танаки, а беременная подруга самца сумела подняться из подводного чистилища на поверхность океана. История закончилась тем, что Джонасу пришлось убить доисторическую акулу, которую он собирался спасти; проявленный им героизм вошел в легенду. Некогда объект насмешек и презрения коллег, Джонас в одночасье взлетел на вершину карьерной лестницы, став национальной знаменитостью. Человек, который вырезал сердце мега. Ток-шоу, специальные выпуски телепередач, репортеры, – казалось, все хотели приобщиться к событию, а также посмотреть на детеныша мегалодона – новорожденную самку, которую поместили в лагуну Танаки.

Джонас женился на Терри. Масао сделал своего новоиспеченного зятя партнером, и год спустя самый популярный в мире живой экспонат стал доступен для обозрения в Монтерее.

Но слава недолговечна: чем выше поднимешься, тем больнее падать. Через восемь месяцев после открытия лагуны Джонасу и Институту Танаки предъявили коллективный иск на 200 миллионов долларов от безутешных родственников тех, кто нашел смерть в жутких челюстях мегалодона. Терри была на четвертом месяце беременности, когда начался судебный процесс. Ажиотаж средств массовой информации оказался не меньше, чем во время суда над О. Джей Симпсоном.

– Профессор Тейлор, не могли бы вы объяснить суду, почему пошли на такой риск, попытавшись поймать существо, которое, как мы слышали, является самым опасным хищником за всю историю нашей планеты?

– У нас были возможности нейтрализовать мегалодона с целью его дальнейшего изучения.

– А скажите, профессор Тейлор, когда вам удалось усыпить монстра и опутать его сетью, вам не приходила в голову мысль убить его?

– Нет. У нас все было под контролем. Мы не видели оснований…

– Не видели оснований? Ну а если называть вещи своими именами, не будет ли честнее сказать, что, принимая решение не убивать монстра, вы и Институт Танаки руководствовались чисто меркантильными интересами? Деньги, профессор. Все сводится исключительно к деньгам. Так ведь? Вы просто решили не резать курицу, несущую золотые яйца. И ваша жадность стоила невинным людям жизни. А теперь отродье этой твари, лишившей моих клиентов дорогих и близких им людей, приносит Институту Танаки многомиллионные барыши. Профессор, вам не кажется, что у вас несколько странное представление о справедливости?

В результате жюри присяжных вынесло решение о компенсации ущерба на сумму, превзошедшую самые смелые ожидания. И когда суд вышестоящей инстанции отказал в удовлетворении апелляции, Институт Танаки оказался на грани банкротства. И тут совершенно неожиданно Японский центр морских наук и технологий (JAMSTEC), который в свое время и заманил Масао Танаку в Марианскую впадину, предложил институту выход из финансового тупика. Озабоченные усилением сейсмической активности вдоль зоны субдукции Филиппинской и Тихоокеанской тектонических плит, японцы во второй раз предложили Институту Танаки развернуть систему ЮНИС на дне Марианской впадины. Однако потенциальные риски, связанные с этим мероприятием, заставили Масао Танаку обратиться за помощью к энергетическому магнату, миллиардеру Бенедикту Сингеру, который уже практически создал собственную флотилию глубоководных аппаратов с целью изучения подводных впадин планеты. Было учреждено партнерство, и Масао для выполнения контракта с JAMSTEC и сохранения лагуны как аттракциона для зрителей пришлось уступить контрольный пакет акций своего любимого детища, а именно Института Танаки.