Minecraft: Остров

«Камень!» – подумал я.

С ним я и открыл огонь. И пусть от нагревания камень не меняется, но остаётся тем, что я пытаюсь удалить, раскопать и расчистить, – зато процесс его нагревания даёт тепло и свет. Однако как только я приступил к работе, доски догорели.

– Больше дерева, – прошипел я и посмотрел на дощатый потолок.

Наскоро отгородив свой скальный бункер от остальной хижины, я врубился в деревянную крышу. Лучше не думать о монстрах. Я сейчас открыт и беззащитен. Нужно больше света и топлива!

Хм, по-настоящему мне нужно было опомниться, прекратить паниковать, вспомнить поговорку о том, как паника лишает разума, и подумать о новом девизе, применимом ко всей моей островной жизни: «Важна не просто мудрость, но мудрость в экстренной ситуации». Подбросив дрова в нижнюю щель печки, я побежал за новыми каменными блоками для верхней. Надо поддерживать баланс.

Сколько ещё до рассвета?

Зашипев, погасла последняя доска. Я лихорадочно перекапывал рюкзак в поисках того, что способно гореть. Я швырнул в печку люки, двери, тонкие плоские нажимные пластины, даже маленькую кнопку. Она сгорела за пару секунд.

Затем я принялся за инструменты. Пообещал себе уничтожить лишь деревянные – ведь они мне всё равно не нужны. Но когда они закончились, я взялся за каменные версии. В печку отправились лопата, потом мотыга и наконец топор. Всё пошло в пищу огню и моей крепнущей мании.

Смешно, но именно она помешала мне бросить в огонь последние деревянные предметы: пару обычных палок. Моя кирка с каменным лезвием истёрлась, пошла трещинами и грозила развалиться. Нужна ещё одна, чтобы добыть больше каменных блоков для печки.

«Что испортится первым, то и пойдёт, – колотя в дальнюю стенку бункера, думал я. – Если погаснет пламя, я использую палки. Если сломается кирка…»

Огонь погас. Вернулась темнота. Но в последние мгновения света от стены отлетел очередной блок – и я заметил за ним нечто иное. Кажется, по каменной поверхности были разбросаны чёрные точки.

Я заработал вслепую. Хрустнуло – я выбил блок. Но вместо него в мою ладонь упал не камень, а маленький твёрдый кристалл чёрного цвета. Он показался незнакомым, не будил память и чувства, как мой первый земляной блок. Но всё же воспоминание слегка шевельнулось во мне, будто я что-то читал о подобном веществе, хотя никогда его не видел.

Может, это вещество люди моего мира извлекали из земли как ценный ресурс? Кажется, были сомнения в его ценности. Он дёшев и встречается во многих местах, но грязен и опасен. Это не нефть. Та – жидкая. Это…

– Ты уголь? – спросил я у куска. – Вправду?

Я положил кусок в нижнюю щель печки и отступил, когда взвилось пламя.

– Уголь ты или нет, но мне сгодишься, – усмехнулся я.

Озарённый его путеводным светом, я поспешил в шахту и отыскал такой же испещрённый чёрными крапинками блок. Подхватив кусок угля, побежал назад, к печке.

И зря. Первый кусок всё горел и горел. Похоже, он выдержит раз в пять дольше дерева. И это всё без единой спички! Эта мысль привела меня к идее сделать факел.

К счастью, у меня остались две палки, предназначенные для ремонта кирки. Я поднёс одну к нижней щели, как пробовал раньше ночью. Вдруг более яркий, горячий, чистый огонь угля сделает то, что не смогло сделать рождённое деревом пламя?

Как и раньше, палка не загорелась.

Да, удача отвернулась от меня. Но идеи не закончились. Я поразмышлял над тем, как этот мир позволяет сочетать материалы, положил палку в центральный квадрат верстака и наверх – кусок угля.

– Ура! – провозгласил я. – Да будет свет!

В руку прыгнули четыре больших факела, похожих на спички-переростки.

Ощущая себя гениальнейшим человеком в мире – что вполне может быть правдой, если здесь нет других людей, – я прыгнул ко всё ещё горящей печке и сунул факел поближе к огню.

Но снова…

В общем, вы поняли.

– Рры-ы-ы, – прорычал я свирепее любого зомби, – что не так?

Я же знаю, факел должен работать. Иначе мир не позволил бы мне его сделать. А значит, я должен решить уравнение, отыскать нечто пока мне не известное и соорудить подходящую зажигалку для факела. Или всё как получилось с мотыгой, и никакого нового устройства не нужно?

– Может, я не так использую то, что у меня уже есть? – задумчиво изрёк я.

В моём мире факелам, как правило, нужно время, чтобы разгореться. Как и палки, я подержал факел у огня всего пару секунд. А вдруг надо дольше?

Я попытался прислонить факел угольным верхом к печке, и теперь уже отсчитал полных шестьдесят секунд. Может, дольше? Но времени уже не оставалось. Пламя угасало. У меня нет ещё одной минуты. Драгоценный свет нужно использовать, чтобы накопать больше угля. Я потянулся за киркой и, по непонятной прихоти, решил оставить факел рядом с печкой. Может, мне показалось, что свет от огня будет полезнее его самого? Хлипкий шанс, но ведь лучше испробовать его, чем просто совать факелы в карман.

Как только я поместил факел у мерцающей печки, он засиял ослепительно-ярким светом.

– Что? – пробормотал я и потянулся к пламени.

Я схватил факел – и он мгновенно погас. Но стоило поставить его на пол, как он запылал снова.

– Но как? – ошеломлённо выговорил я.

Я поднял его и воткнул в стену. Он засиял опять. Скажите, как же факел может загораться, когда его кладёшь, а потом включаться и выключаться, будто фонарь?

Единственный ответ: а потому что так устроен здешний мир. И то, что я не вижу смысла в его явлениях, говорит лишь о слабости моего видения.

Теперь бессмысленность обернулась большой удачей! Факелы не только исправно светили всюду, куда я их ставил, не только гасли в тот самый момент, когда я их прятал, не только не позволяли обжечься, не давая тепла, самым удивительным, абсурдным, сумасшедшим образом они горели постоянно!

Вы не ослышались.

Постоянно.

Забудьте физику, забудьте логику. Печка давно остыла – а в моём жилище было ярче, чем днём. Поразительно, великолепно. В этом мире есть то, чего уж точно нет в моём.

Дома включить свет так просто: щелчок выключателя – и занимайся своими делами. Но освещение в доме значило, что где-то работает электростанция, использующая запасённое топливо. Возобновляемые источники энергии нуждались в природной силе: солнечном свете, ветре либо волнах. Но этим факелам ничего не требовалось. Вообще. Да, для их создания нужен уголь, но, будучи сделанными, они светили дольше звёзд!

– Долой тьму! – пел я. – Долой ночь!

Я подпрыгивал и кружился по жилищу в победном танце.

– Никакого мрака, никакого страха, никакого холода…

Я остановился у двери бункера и заморгал. Снаружи просачивался свет.

Я довольно хохотнул – за ночной битвой и не заметил, как пришёл день. Я вышел наружу, во дворик, которым стала моя полуразрушенная хижина. Я посмотрел туда, где стояла моя сожжённая дверь, прищурился, перевёл взгляд на восходящее солнце. До сих пор я не замечал, что здешний мир позволяет глядеть прямо на солнце, не опасаясь сжечь глаза. И этому, как мне кажется, была веская причина.

– Не беспокойся, – обратился я к светящемуся квадрату, – сегодняшней ночью ты мне не понадобишься.

Я зашёл внутрь, снял факел со стены и вынес его наружу.

Я показал его солнцу и сказал:

– Теперь можешь отдыхать спокойно. Я больше не боюсь темноты.

Глава 7

Развивайся постепенно

Я улыбнулся солнцу – и тут желудок вернул меня на землю. Я ещё не слишком проголодался, но уже истратил все припасы, потому главная цель сегодняшнего дня – поиски еды.

Первые посаженные семена дали ростки выше прочих. Отчего бы не попытаться собрать урожай? Ведь люди едят ростки: всякую капусту, салаты – в общем, траву…

Увы, фантазии быстро рассеялись. Едва я касался ростков, как они снова превращались в семена.

– Ладно, – подумал я, возвращая их в землю. – Им нужно больше времени, только и всего. Наверное, на острове остались яблони. Я просто не поискал как следует.

С тем я и отправился вверх по склону, вытянул шею, посмотрел на перевал – и столкнулся нос к носу с гигантским пауком.

Я ахнул, инстинктивно отскочил, потерял равновесие, упал, покатился, ударился о скалу, услышал тошнотворный хруст и тяжело шлёпнулся на песок.

Я встал и побрёл к хижине. В ноге стреляла и жгла боль.

«Нечестно, – закрывая дверь, подумал я. – Сейчас ведь день».

Глядя сквозь окошко двери, ожидал увидеть мелькающие ноги и алые глаза. Но они так и не появились. Я нерешительно открыл дверь, повертел головой, робко шагнул наружу.

Этот шаг напугал меня сильнее паука. Щиколотка болела. Моё суперисцеление не работало. Конечно, я ожидал неприятностей, ведь мой желудок пустовал. Но предвидеть беду и испытать её на собственной шкуре – разные вещи. Мной овладела тревога. Я теперь простой смертный. Тяжёлое ранение, несчастный случай, нападение монстра – и я труп. Я осторожно перенёс тяжесть на раненую ногу. В щиколотку будто забили раскалённые гвозди.

И что мне сейчас делать, раз я не могу убежать от паука? Один его свирепый укус – и всё кончено. Но если останусь в хижине без еды, я не исцелюсь – и непременно умру.

Я подхватил потрёпанную, почти сломанную кирку и заковылял на пляж.

На горе ничего не шевелилось. Я напрягся, прислушиваясь, ожидая знакомого шипения. Тишина. На этот раз решил не карабкаться на утёс, а, безопасности ради, проплыть мимо.

Я медленно погрёб вдоль южного склона, не спуская глаз с горы. Обогнул половину острова – и тут заметил кончики чёрных ног. Ох, напасть! Надо двигаться как можно аккуратнее. Паук тихо и настороженно подполз ближе, не спуская с меня вишнёво-красных глаз.

Я отплыл назад, дальше от берега. Если тварь не умет плавать, у меня есть шанс отплыть подальше и высадиться на другой части острова. Я сделал несколько гребков, прежде чем понял: тварь вовсе не преследует меня. С минуту мы зло рассматривали друг друга. Ясно, что монстр меня увидел. Но почему он не нападает?

Быть может, его слепит свет? Или дело в дне? Может, пауки враждебны только ночью?

Восьминогий ужас вдруг исчез. Ни огня, ни дыма – вот был, а вот нет.

Я приплыл к берегу, мучимый множеством вопросов. Почему паук исчез без огня? Отчего монстр не опасен днём? Как он выносит солнце, если зомби тут же сгорают?

Прихрамывая, я поплёлся на южный берег. А вдруг криперы выдерживают больше зомби, и потому я чуть не умер от живой бомбы? Я внимательно осмотрел полосу деревьев, удостоверяясь в том, что нигде нет пятнистого зелёного силуэта. К счастью, я не обнаружил криперов, но обратил внимание на то, как мрачны лесные тени. Может, криперы прячутся в лесу от солнца?

Если это правда, если в лесу есть и другие монстры, за едой туда – в последнюю очередь. Я заковылял вдоль южного берега, высматривая ракушки или хотя бы водоросли. Но пляж был совершенно пуст. Я впервые обратил внимание на то, что не видел ни рыбы, ни китов – никакой водной жизни, кроме того зловещего спрута.

Я обогнул край южной косы острова и увидел, что вода в лагуне так же безжизненна, как и в море. Утопая в мягком иле на дне, я перешёл её, вскарабкался на северную косу, обследовал пляж и отыскал растение, которого раньше не видел.

Три светло-зелёных высоких стебля, растущих прямо из прибрежного песка.

– Бамбук! – воскликнул я и заковылял к нему.

Ведь люди едят бамбук, я знаю. В меню ресторанов бывают побеги бамбука. Если передо мной взрослая разновидность, наверное, я отыщу способ размножить и съесть побеги.

Я ударил в основание стебля. В отличие от деревьев, он обломился с одного удара и осел. Я выбил три секции, взял их в левую руку, и над моей правой рукой показался образ белой зернистой кучки.

– Сахар! – счастливо выговорил я. – Это не бамбук, а сахарный тростник.

После стольких мучений с яйцом я почти ждал, что новая еда не захочет лезть в рот.

– Ну ладно. Всё равно вредно для зубов, – обиженно заметил я и спрятал кучку вместе с парой оставшихся стеблей в рюкзак.

Однако нужно ко всему относиться с оптимизмом. Наверное, сахар лучше с чем-то комбинировать. Но с чем? Поблизости не видно ничего, хотя бы отдалённо напоминающего еду. Никаких кустов с ягодами или грибов. Нет даже червей с жуками. А я был в таком состоянии, что, уж поверьте, с охотой сжевал бы и их.

Я попытался пожевать красные и жёлтые цветы, растущие на окраине леса. Они отказались поедаться. Я взял их в левую руку, и появилась опция превратить их в красители. М-да, очень полезно.

– Забавно, что ещё может произойти скверного? – подумал я вслух.

Пошёл дождь.

– И кто меня тянул за язык? – буркнул я.

Тёплая гнусная морось вполне соответствовала моему настроению.

Я боязливо захромал по лесу, поминутно оглядываясь по сторонам, пытаясь смотреть на деревья, а не на то, что может скрываться за ними. Я миновал воронку от взрыва, едва не стоившего мне жизни. Зрелище, мягко говоря, не улучшило настроения.

Странно, но воронка ещё не заполнилась водой, хотя в неё сбегал ручей.

– Даже вода с причудами, – пробормотал я и отправился искать яблоню.

И не нашёл. На острове остались только деревья с маленькой зелёной листвой и чёрно-белым стволом, смутно напоминавшие берёзы. Я не смог отыскать ни единой яблони, которые теперь предпочитал называть «дубами», – мне не хотелось даже думать о яблоках. Я всегда считал само собой разумеющимся, что где-то в лесу должна прятаться яблоня, а я просто не слишком внимательно ищу.

Но всё, время отговорок кончилось, и осталось только идти вперёд.

«Возможно, у этих „берёз“ тоже есть плоды, – подумал я, хватаясь за тонкие веточки, которые, к слову, тоже попытался съесть. – Ну, какие-нибудь орехи, жёлуди…»

Отчаяние росло. Я выбил несколько поленьев из ближайшего дерева, сделал верстак, затем каменный топор и врубился в деревья, словно безумец.

И получил несколько поленьев и саженец с бело-чёрной корой.

– Хорошо, может, у этого вида просто поменьше орехов, – заметил я, пытаясь остаться спокойным. – Главное, продолжать поиски.

Я засунул поленья в рюкзак, бесполезный саженец поставил на землю – и вскрикнул от удивления. Саженец вырос прямо на глазах и превратился во взрослое дерево. Я срубил его. И ничего, кроме поленьев.

– Может, эта, – изрёк я, поворачиваясь к следующему дереву. – Или та.

Моё отчаяние перерастало в страх.

– Нет, эта! – решил я, врубился, дошёл до половины – и тут мой топор сломался.

Забыв про больную ногу, я повернулся к верстаку.