Помоги проекту - поделись книгой:
Так писал о новой эпохе греческий поэт Гесиод. Время и борьба формировали нравы Железного Века. Во всех частях света мудрецы и философы наблюдали и записывали горестные последствия грехопадения.
"Природа людей такова: при измерении каждый норовит захватить себе часть потяжелее, при обмеривании каждый норовит захватить себе часть побольше", — так говорил знаменитый китайский философ Шан Ян. "Они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, — вторил ему на другом конце света апостол Павел. — Они исполнены зависти, убийства, обмана, злонравия…"
Сжатие и голод преобразили уютный мир буржуазного общества, на смену тихому накопительству пришла яростная борьба за существование, и брат ежедневно говорил брату: "Это — моё". Голод всегда делал людей жестокими: основанные на коммунистическом равенстве и братстве роды охотников с копьями наперевес загоняли друг друга к обрыву. В Каменном Веке люди объединялись для борьбы — в Железном Веке они сражались за жизнь в одиночку, и потерпевшие поражение умирали от голода рядом с дворцами победителей. Существовал обычай "оживления" умирающих: "Дочь мою уведи и оживи, — говорила мать ростовщику, — и да будет она твоей рабыней; мне же дай серебра, чтобы я могла поесть". В богатых домах было множество рабов и наложниц, и в то время как умирающие лежали на дорогах, из-за глухих стен раздавались звуки музыки: там пировали и веселились. Обнаженные девушки танцевали среди явств и бьющих вином фонтанов: "Ты же, Гильгамеш, наполняй свой желудок, веселись день и ночь, ежедневно устраивай празднества, пляши и ликуй…"
ПРИШЕСТВИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Царь Ур-Намму установил
Справедливость в Стране,
воистину он изгнал зло, насилие и
раздор. Бедняк не был отдаваем
во власть богатого.
В середине III тысячелетия наполнявшая города ненависть, наконец, прорвалась вовне. Начались войны между шумерскими общинами, войны не на жизнь, а на смерть. Как не похожи были эти первые войны земледельцев на прежние стычки охотничьих родов. Города опоясались несколькими рядами стен с зубчатыми башнями и глубокими рвами. Ежегодно после сбора урожая ополчения соседних городов встречались в кровавых битвах. На поле боя выходили тысячи воинов; они строились плотными рядами, выставляя из-за щитов копья с медными наконечниками. Медь, бывшая прежде редкостью и украшением, стала металлом войны и оружием победы. Богатые и знатные одевали медные шлемы и сжимали в руках медные топоры; вожди-жрецы шли в бой на неуклюжих колесницах, запряженных ослами.
Перед фалангой "медных воинов" рассыпным строем бежали нагие бедняки — у них были только пращи, которыми они метали во врагов обожжённые на огне глиняные шарики. Град камней барабанил по щитам и шлемам; потом начиналась жестокая сеча, под боевыми топорами рассыпались щиты и трещали кости. Пленных не брали; побеждённые бежали под защиту стен своего города, и начиналась осада, которая редко приводила к успеху: у шумеров еще не было осадной техники. Простояв несколько месяцев под стенами города, победители уходили, чтобы после сбора урожая начать всё сначала. Когда город, наконец, удавалось взять штурмом, начиналась кровавая расправа: мужчины, дети, старики, старухи падали под боевыми топорами; улицы и площади были завалены трупами. Женщин насиловали и вязали ремнями; их ждала участь рабынь и наложниц: им предстояло ублажать своих новых хозяев, танцевать и петь для них песни.
Такова была жизнь в Шумере в середине III тысячелетия до нашей эры. Сжатие выплеснулось в мир всеобщей войной, насилием и смертью. Всеобщая война, наконец, открыла глаза людям, и они осознали, что нельзя сражаться за жизнь в одиночку, нужно оставить распри и сплотиться плечом к плечу, нужно быть милосердными к ближнему своему, надо поддержать ближнего, чтобы он поддержал тебя. Среди людей появились пророки, призывавшие к милосердию и любви; они показывали на небо и утверждали, что их устами говорит бог. Вероятно, первым таким пророком, предшественником Христа и Мухаммеда, был Энметена из города Лагаша. Около 2350 года до нашей эры Энметена провозгласил с вершины зиккурата своего храма о начале Великой Справедливости.
Позднее, когда отшумели битвы и революции, Справедливость стала великим обычаем Востока, вошедшим в его плоть и кровь. В день Справедливости над царским дворцом поднимали золотой факел, и, завидев его, жители городов и деревень поднимали факелы у себя, передавая долгожданную весть дальше. Справедливость означала освобождение рабов и отмену долгов, бедняки могли получить назад свои проданные за долги поля — и жизнь начиналась снова под сенью великой Справедливости. Иногда о Справедливости забывали — тогда появлялись новые пророки, снова указывающие на небо: Христос, Маздак, Мухаммед. Они говорили людям одно и то же: "Все люди братья", "возлюби ближнего своего, как самого себя", "кто не работает — тот не ест". Пророки утвердили веру в Бога, поддерживающего справедливость, и люди стали отождествлять справедливость с богами — богами небесными и земными.
Пришествие Справедливости было вместе с тем пришествием Земного Бога — монарха или царя. Бог охранял справедливость на небе, царь — на земле. Наследники великого пророка и революционера Энметены стали царями, следившими, "чтобы сироте и вдове сильный человек ничего не причинил". Царя звали "великим человеком", "лугалем", и первоначально лугалями становились жрецы, энси, которым на время войны вручалась военная диктатура вместе с титулом "великого человека". Когда война стала постоянной и всеобщей, лугаль превратился в царя; монархия вышла к народу, обутая в солдатские сапоги. Война определяла всю жизнь общества — и монархам пришлось брать на себя управление хозяйством храма, а затем регулировать жизнь частных хозяйств. Цари завели чиновников-писцов, проводивших переписи людей, земли и хлебных запасов; чиновники следили за работой на полях и собирали налоги.
В прежние времена суд вершила знать по своей прихоти — цари дали народу законы, вырезанные на камне. "Тогда-то, меня, Хаммурапи, назвали по имени, — гласит вступление к законам царя Хаммурапи, — дабы справедливость в стране была установлена, дабы погубить беззаконных и злых, дабы сильный не притеснял слабого, дабы плоть людей была удовлетворена…" Отныне царь стал "живым законом", хранителем справедливости.
Около 2315 года царь города Аккада Саргон после кровопролитной войны объединил Двуречье и провозгласил себя "Лугалем Страны". По легенде, Саргон был сыном водоноса, и изображения рисуют его как простого воина во главе крестьян-ополченцев. Саргон прославился своими победами, его звали "царем битв", он завоевал земли "от Верхнего до Нижнего моря" и достиг "Страны захода солнца". Саргону и его сыну Римушу приходилось бороться с мятежами нежелавшей расставаться с властью городской знати, "сильных людей". В этой борьбе цари впервые прибегли к репрессиям: "5600 сильных мужей были выведены на истребление или заключены в лагеря". Истребив "сильных", внук Саргона Нарам-Суэн (2236-2000) провозгласил себя богом; он надел двурогую корону богов, и писцы ставили перед его именем знак бога. Бог-царь стал мужем богини Иштар и в каждый праздник Нового года на глазах ликующей толпы поднимался на вершину зиккурата, чтобы вступить с богиней в священный брак.
Саргон Великий и его наследники создали Империю — мощное государство, основанное на царской власти, государственном регулировании и справедливости. Символом этого государства был бритоголовый чиновник-писец в льняной юбке, с висящей на груди печатью. Сидя на циновке во дворе храма, писцы отмечали на глиняных табличках количество сданного рабочими отрядами зерна, площадь убранных полей, выдачу пайков. Крестьяне, имевшие свою землю, отчитывались перед писцами в уплате налогов и отработке повинностей. С тех пор, как царь объявил себя богом, жрецы тоже стали чиновниками; их задачей было восхвалять царя, служить богам и оказывать поддержку бедным. Абсолютная власть царя, государственное регулирование, социальное обеспечение и вместе с тем всеобщая бедность — все эти хорошо знакомые нам черты говорят, что основанная Саргоном Великим Империя была
ИМПЕРИЯ И ВАРВАРЫ
В руины обратятся города,
"Черноголовые" в своих домах погибнут,
Не обработает поля мотыгой пахарь,
И в степь стада не выведет пастух.
К югу от долины Двуречья простиралась выжженная солнцем Аравийская степь, а к северу — горы Ирана. В степи и в горах было нельзя сеять хлеб, поэтому там всегда царил голод, и жившие там пастухи хранили суровые обычаи древних охотников. Они были столь же выносливы, агрессивны и столь же привычны к войне, как охотники Каменного Века. Гонимые голодом пастушеские племена часто вторгались в Двуречье; иногда захватывали какой-нибудь город, иногда селились на свободных землях. Племена Аравии были семитами, предками евреев и арабов; на Иранском нагорье жили кутии, жестокое и воинственное племя, «не знавшее божественных законов».
В то время как жители гор и степей из поколения в поколение проходили жестокий отбор на выносливость, привыкали есть сырое мясо и пить кровь поверженных врагов, земледельцы со времен Золотого Века утратили воинственность и почти разучились убивать. В борьбе за справедливость великие цари уничтожили всех "сильных мужей", и в стране остались лишь покорные крестьяне, получавшие пайки из рук писцов. В начале XXII века Империя не выдержала удара северных варваров; кутии овладели Двуречьем, разрушили многие города и сожгли села. Почти столетие страна оставалась во власти варваров; должно было пройти время, пока народятся новые поколения, которые поднимутся на борьбу. К концу XXII века деревни снова стали многолюдными, а города поднялись из руин; снова началось Сжатие и голод подняли народ на восстание против кутиев. Восстание возродило Империю, к власти снова пришли цари, охранявшие справедливость. Чтобы дать хлеб народу, царь Ур-Намму (2112-2094) призвал десятки тысяч крестьян на восстановление ирригационных каналов; были восстановлены храмы, и писцы снова сидели на токах, принимая зерно у рабочих отрядов. В это время мало кто имел свое поле: большинство тружеников пахали землю в составе отрядов. Символом новой Империи стал колоссальный зиккурат в городе Уре, построенный царем Шульги; так же, как цари прежних времен, Шульги стоял на вершине зиккурата в двурогой короне бога, а у подножия снова ликовала толпа. История повторялась в своем величии и трагизме: в 2022 году на Империю снова обрушилось варварское нашествие.
Новыми страшными врагами были пришедшие из аравийских степей семиты-амореи. Царь Шу-Суэн, мобилизовав "рабочие отряды", построил поперек равнины огромную "Стену, отдаляющую амореев" — но варварам удалось прорваться. Благословенная страна превратилась в пожарище. "Людьми, а не черепками покрыта окрестность; стены зияют, ворота и дороги завалены телами", — повествует "Плач о гибели Ура". Большая часть шумеров была истреблена варварами, и народ, создавший первую цивилизацию нашей планеты, навсегда исчез со страниц истории. Немногие уцелевшие постепенно приняли язык завоевателей-семитов; они жили в развалинах городов и платили варварам тяжелую дань. Понемногу страна снова наполнилась людьми, через двести лет деревни снова стали многочисленными, а города — многолюдными. Варварские вожди к тому времени познакомились с преданиями Империи и стали подражать её царям. В 1764 году один из них, царь Вавилона Хаммурапи, объединил Двуречье и объявил о возрождении Империи. Снова были восстановлены каналы и храмы, и снова народ молился стоящим на вершине зиккурата царям. Однако время приносит перемены — "рабочие отряды", обрабатывающие земли храмов, исчезли; эти земли теперь сдавались в аренду. Коллективный труд в земледелии был признан непроизводительным — люди убедились, что, "если трудиться сообща, то найдутся такие, кто будет работать не в полную силу". С другой стороны, Хаммурапи уничтожил долговое рабство, царь совершенно запретил частную торговлю и продажу земли в частном секторе. Империя сохраняла социалистический характер, и над царским дворцом в Вавилоне по-прежнему горел факел Справедливости.
Шесть столетий, прошедших со времен Саргона Великого были наполнены борьбой Империи с окружавшими её варварскими племенами. Шумеры называли свою страну просто Страной — как будто в мире не было других цивилизованных государств, были только варвары и Страна. Впрочем, они хорошо знали о существовании городов на северо-западе: в Сирии, в Малой Азии и на побережье "Верхнего Моря". Это были такие же храмовые города, как в Шумере, ими управляли вожди-жрецы, а местные писцы пользовались шумерскими иероглифами. Но была ещё Другая Страна, о которой шумеры не знали вплоть до времен Хаммурапи. Далеко на юго-западе, там, где заходит солнце, посреди пустыни текла большая река, и на берегах её возвышались белоснежные города, храмы и пирамиды.
Сейчас нам придется на время перенестись в эту Другую Страну.
СТРАНА ПИРАМИД
Теперь я хочу подробно рассказать о Египте, потому что в этой стране более диковинного и достопримечательного сравнительно со всеми другими странами.
Другая Страна была очень похожа на Страну Шумеров. Большая река неторопливо несла свои воды к морю; на берегах реки стояли храмы, и храмовые рабочие в льняных юбочках обрабатывали поля; во дворе храма сидели на корточках бритоголовые писцы и вели отчетность. Так же, как в Шумере, страной управлял царь-бог, собиравший десятки тысяч рабочих на строительство дамб и возводивший похожие на зиккураты пирамиды.
Эта страна называлась Кемет, Египет,а большая река — Хапи, Нил. Каждый год в начале июня река разливалась и, поднимаясь на десять метров, затопляла долину. Над водой оставались лишь стоящие на холмах деревни и храмы, соединённые узкими полосками дамб. В ноябре вода спадала, оставляя после себя чёрный слой плодородного ила, из-за которого страна и называлась Кемет — "Черная земля". В декабре на поле выходили рабочие отряды, рыхлили черную землю мотыгами и сеяли пшеницу. В марте серпами с кремниевыми зубьями срезали колосья и относили снопы на храмовый двор.
Когда-то давно Египет был разделен на храмовые города-государства, "номы". В разных города поклонялись разным богам: солнцу-Ра, небу-Нут, быку Апису, крокодилу Себеку. Богами плодородия были Исида и Осирис; по легенде, Осирис был убит злым богом пустыни Сетом и затем воскрешён своей женой и сестрой — Исидой. Когда первый фараон, Мина, объединил страну, он провозгласил себя богом Гором, сыном Осириса. Мину изображали с мотыгой в руках: этот царь мобилизовал многие тысячи крестьян и огородил дамбами нижнее течение Нила. Прежние болота превратились в плодоносящие поля, и страдавшие от голода бедняки были обеспечены хлебом; благодарный народ почитал фараона как бога. Наследники Мины также называли себя богами и возводили себе при жизни заупокойные храмы; эти храмы постепенно увеличивались в размерах и, в конце концов, превратились в огромные возвышающиеся над долиной пирамиды. Пирамида Хеопса, одно из чудес света, имела высоту 150 метров; для ее строительства были мобилизованы рабочие отряды со всей страны; сто тысяч рабочих, сменяясь каждые три месяца, возводили пирамиду 30 лет. Сын Хеопса, Хефрен, построил ещё одну гигантскую пирамиду рядом с пирамидой отца; у ее подножия возлежал сфинкс — колоссальный каменный лев с лицом фараона. Вокруг великих пирамид простирался город мертвых: вдоль улиц этого города стояли гробницы вельмож, хранившие их мумии — как, фараон, его слуги надеялись на жизнь после смерти. Они надеялись воскреснуть, подобно Осирису; и их тела должны были быть готовы к этому воскрешению — поэтому из них делали нетленные мумии.
Великие стройки довели народ до изнеможения, и фараоны были вынуждены уменьшить размеры своих гробниц. Царская власть постепенно слабела; правители областей, номархи, превратились в полусамостоятельных князьков; они создавали собственные заупокойные храмы с сотнями жрецов и рабочих. Никто не помышлял о строительстве новых дамб и о хлебе для бедноты — а, между тем, население всё возрастало. В конце концов, голод привел к восстанию. "Царь захвачен бедными людьми, — писал жрец Ипувер. — Детей знатных разбивают о стены…Мумии выкинуты из гробниц… Простолюдины стали владельцами драгоценностей… Каждый город говорит: "Да будем мы бить имущих среди нас…" Мор по всей стране. Кровь повсюду".
Древнее Царство фараонов погибло в огне восстаний, и страна распалась на номы. Война, голод и мор погубили большую часть населения; для возрождения деревень и городов потребовались многие десятилетия. Через двести лет, когда города вновь стали многолюдными, фараон Ментухотеп I объединил страну и восстановил древнюю Империю. Были построены новые ирригационные системы и новые храмы; цари вновь наделяли крестьян землей и возводили пирамиды. Это время вошло в историю как эпоха Среднего Царства; оно совпало со временем возрождения Двуречья при Хаммурапи. Так же, как в Двуречье, в Египте в это время уже не было рабочих отрядов; земли храмов обрабатывали трудившиеся на индивидуальных наделах "царские люди". "Царские люди" получали от храма довольствие, посевное зерно, орудия труда, а затем сдавали в храмовые амбары весь урожай. Время от времени население деревни выстраивали в шеренги и подвергали "смотру"; писцы и жрецы шли вдоль рядов и проверяли, кто где работает; молодежь распределяли по "профессиям", кого — в солдаты, кого — в ремесленники, кого — в земледельцы. Так же, как Империя Двуречья, египетская Империя была социалистическим государством, где вся жизнь шла по указаниям писцов. Никто не знает, с каких пор существовал этот порядок и как долго он существовал — когда появилась письменность, всё было уже так, как заведено. Так продолжалось из века в век, крестьяне возделывали поля, а писцы сидели во дворе храма, записывая отчетность на листах болотного тростника, папируса. Так продолжалось до XVI столетия, когда произошла катастрофа.
"И вот, не знаю почему, бог был к нам неблагосклонен, — писал жрец Манефон. — Неожиданно из восточных краев люди неизвестного племени предприняли дерзкий поход на страну и легко, без боя, взяли ее штурмом. И, победив ее правителей, они безжалостно сожгли города и разрушили до основания храмы богов, а с населением обращались самым враждебным образом, одних убивая, у других уводя в рабство детей и жен… А все их племена назывались Гиксос, то есть "цари-пастухи".
Откуда же пришли эти "цари-пастухи", завоеватели половины мира?
Глава III. Арийский порядок
АРИЙСКИЙ ПРОСТОР
Мир натрое царь Феридун разделил:
Часть — Запад и Рум, часть — Китай и Туран,
А третья — Пустыня Бойцов и Иран.
Там, где они жили, небо было всегда голубым, бездонным и чистым. Это была страна необъятных равнин, поражавшая воображение древних поэтов:
Это была Великая Степь, простиравшаяся через весь северный материк, Евразию. Народы, жившие там, звали ее Арьяна-вайча — Арийский простор. С севера степь пересекали большие реки: Дан (Дон) и Великая Раха (Волга). Они вытекали из негостеприимных северных лесов, за которыми простиралось Молочное море — покрытый льдами Северный океан.
Степь была величественна и прекрасна, но народы, жившие в ней, была париями древнего мира. Когда-то, во времена Великого Исхода, когда Новое Человечество двигалось на плодородные земли Востока и Запада, часть племён была вытеснена этим движением в Великую Степь. Здесь они смешались с охотниками-туземцами и породили "народ свободных" — ариев.
Степь была огромна, но бесплодна, и лишь в редких речных долинах можно было заниматься земледелием. Здесь возникали маленькие деревни из рубленых домов, их жители возделывали землю и пасли скот на окрестных просторах. Скотоводство было основным занятием древних ариев: сначала, в IV тысячелетии, они разводили овец и коз, позже к этому стаду добавились лошади и коровы. Летом степняки питались почти исключительно молоком домашних животных, зимой — преимущественно мясной и растительной пищей. Но хлеба в степи всегда было очень мало, а стада зачастую становились жертвой снежных буранов и эпидемий. Двадцать квадратных километров пашни кормили тысячи земледельцев, в степи же на такой территории мог выжить лишь десяток скотоводов. Именно выжить, потому что, по казахской пословице, их скот принадлежал любому бурану и сильному врагу. Китайские летописи пестрят упоминаниями о голоде среди степных племен: "Умерло из каждого десятка три человека, а из каждого десятка скота пало пять голов… Земля на несколько тысяч ли стояла голая, травы и деревья засохли, люди и скот голодали и болели, большинство из них умерли или пали…"
Такова была жизнь в степи — там могли выжить лишь самые сильные и выносливые. Скотоводы вели столь же тяжелую борьбу за жизнь, что и охотники, и их суровые обычаи были унаследованы от древних охотников Великой Степи. Родившегося ребёнка бросали в снег или в холодную воду — если он выживал, то становился богатырем. Дети сызмальства приучались к охоте: "Мальчики, как скоро смогут сидеть верхом на баране, стреляют из лука пташек и зверьков… и употребляют их в пищу". Инициации были просты: в 15 лет юношу опоясывали поясом мужества и отправляли в набег на соседей. Если он возвращался и приносил голову врага, то становился настоящим "дваждырождённым" мужчиной, если не возвращался — никто не вспоминал о нем. Жизнь человека была мимолетной, как облачко на небе, и чтобы удержать ее, надо было постоянно убивать других: перенаселённость и голод заставляли сражаться за скот и пастбища. "У нас ведутся постоянные войны, мы или сами нападаем на других, или выдерживаем нападения, или вступаем в схватки из-за пастбищ", — говорил скиф Токсарис, герой одного из древних писателей. "Они напали на людей, не ожидавших их прихода и обратили всех в бегство… многих из способных носить оружие они убили, других увели живьем… И тотчас же начали сгонять добычу, собирать толпой пленных, грабить шатры и на наших глазах насиловали наших жён и наложниц…" Так рассказывает Токсарис об обычных событиях степной жизни. Привычка убивать стала столь естественной для всех, что в этих набегах участвовали и девушки, получавшие то же воспитание, что и юноши. Греки называли их амазонками, "господами мужей" или "мужеубийцами". Греческий историк Геродот писал, что амазонки живут за Доном, у арийского племени савроматов. "У савроматов, — свидетельствует Геродот, — девушка не выходит замуж, пока не убьет врага".
Мужчина, не добывший в бою голову врага, подвергался позору и лишался доли добычи. Отважные и удачливые бойцы, наоборот, были окружены почетом. "Сильные едят жирное и лучшее, устаревшие питаются после них. Молодых и крепких уважают, устаревших и слабых почитают мало", — говорит китайский историк. "Когда скиф убивает первого врага, он пьет его кровь, — добавляет Геродот. — Череп врага обтягивают снаружи сыромятной кожей и употребляют вместо чаши… делают из содранной кожи плащи, сшивая их, как козьи шкуры…"
Жизнь ариев целиком зависела от мужества и удачи. Каждый мужчина был воином, и чем больше наложниц и рабов он захватывал в набегах, тем больше была его семья и богаче дом. Рабов ослепляли или перебивали им члены, чтобы они не могли бежать. Часто в рабах не было необходимости, и пленных приносили в жертву богам и умершим — так истреблялись целые роды и племена, лишь молодых женщин оставляли в живых и присоединяли к своему роду. Наложницы были нужны, чтобы рожать воинов, — ведь сила семьи была в сыновьях. При этом было не очень важно, чьи это сыновья: "Каждый из них берет в жены женщину, но живут они с этими женщинами сообща, — писал Геродот об ариях-массагетах. — Когда массагет почувствует влечение к какой-нибудь женщине, он вешает свой колчан на ее кибитку и затем спокойно сообщается с этой женщиной".
Выходя замуж, женщины-амазонки становились домохозяйками, "госпожами дома", и лишь в крайних случаях возвращались к оружию. Зато они господствовали над мужчинами в религиозных обрядах: жрецами-шаманами были преимущественно женщины, которые передавали своим дочерям шаманские и знахарские познания. Из сока мухоморов они приготовляли "священную сому", напиток богов, приводивший в экстаз и богов, и смертных. Сому возливали в огонь и пили на религиозных церемониях. Воины, принесшие голову, носили шаманские уборы из птичьих перьев и пили сому перед сражениями. Подобно германским берсеркам, они впадали в священное бешенство и были почти непобедимы в битвах. "Буйные ветры понесли меня вверх, ведь я напился сомы, понесли меня вверх соки сомы, и пять народов показались мне пылинкой…", — поется в гимнах индийской Ригведы. Под звуки этих гимнов шаманы обращались к богам, к необъятному Небу и огромной Земле. Под эти гимны начинался и заканчивался путь ариев. Жизнь воинов не была долгой, слабые погибали раньше, сильные — позже. В могилу к ним клали их оружие, их слуг и в ноги — самую молодую, самую любимую наложницу. Самым сильным и смелым ставили храмы и поклонялись их духам. Если же мужчина доживал до старости, то его приносили в жертву. "Если кто из них доживал до глубокой старости, — говорит Геродот, — то все родственники собираются и закалывают старика в жертву, а мясо варят вместе с мясом других жертвенных животных и поедают. Так умереть для них — величайшее блаженство".
Этот страшный обычай скрывает глубокую трагедию степной жизни: изнемогая в отчаянной борьбе за существование, арии не могли содержать стариков. Но ещё более трагическим был другой обычай: маленьких детей закапывали в могилу вместе с рано умершей матерью. Такие захоронения довольно часто встречаются в Великой Степи. Из глубины темных веков они подсказывают людям, что благополучие не вечно и что обычаи времен голода непохожи на обычаи времен сытости. "Среди них случается позорный обычай, что сын берет иногда всех жён своего отца", — с негодованием писал один средневековый монах. Между тем это обыкновение, так называемый левират, объясняется всего лишь стремлением спасти женщин от голодной смерти, выжить в вечной борьбе — так же, как объясняются и все остальные обычаи ариев.
Жён отца и его хозяйство наследовал обычно младший сын. Старшие сыновья отделялись заранее и жили своими семьями. Все эти семьи братьев, дядей, племянников составляли арийский род. Изолированная семья неизбежно гибла в степи, род же мог постоять за себя, в него входило несколько десятков семей и около сотни мужчин-воинов. Род имел собственное ополчение и собственного вождя, выбираемого из числа лучших бойцов. Так же, как в глубокой древности, мужчины рода исповедовали законы братства и соблюдали знаменитый арийский обычай совместных трапез-"сесситий". Со временем, когда угодья становились тесными, от старшего рода отделялись младшие. Группа родственных родов объединялась в племя, а племена — в союзы племен. Вождь союза "раджа", или "рекс", избирался из старшего, "царского" рода. По преданию, эти выборы проходили на сходке у реки Дона (на языке скифов слово "дон" означало просто "река"). Царь не был единоличным правителем, рядом с ним существовали "совет первейших" и народное собрание. Демократия была единственно возможным политическим устройством в степи: принуждение и неравенство порождают недовольство, а недовольные могут изменить в минуту опасности, — поэтому Свобода, Равенство, Братство были обычаями Великой Степи, такими же естественными, как левират. В случае нарушения этих обычаев происходило то, что произошло в ХVI веке с Тахир-ханом казахским: "Так как Тахир имел крайне грубый характер, большинство эмиров и воинов стали обижены на него и разошлись", — писал персидский летописец Хайдер Рази.
Арийская свобода, обычаи амазонок и жертвоприношения стариков — всё это объяснялось одним и тем же драматическим фактором: перенаселенностью Великой Степи, избыточным демографическим давлением. Испокон веков население степи пыталось вырваться на плодородные равнины — но безуспешно. Окраины степи были густо заселены земледельцами, и на каждого арийского берсерка там приходилось несколько десятков лучников в одинаковых холщовых одеждах. Великая Степь напоминала котел с толстой чугунной оболочкой. Эта оболочка могла выдержать любое, самое страшное давление, а за ней, далеко на юг, простирались благодатные страны. Там царил Золотой Век, и никто не мог даже представить себе, что в Северной Пустыне ежедневно гибнут целые племена, что люди там поклоняются мечу и исповедуют заповедь "убей первым".
И вот в ХVIII столетии произошла катастрофа. Паровой котел взорвался, и страшная взрывная волна покатилась по цветущим полям Золотого Века.
ВОЛНА
Вот идет народ от стран северных и
народ великий поднимается от краев
земли… Шумит, как море, их голос…
Причина этого взрыва оставалась загадкой для многих поколений историков, вплоть до 1974 года, когда советские археологи на раскопках в зауральских степях сделали открытие, перевернувшее привычные представления о прошлом. Никто не ожидал увидеть
Древняя индийская легенда говорит, что боевую колесницу создал брат царя богов Индры, Тваштар. Он переделал известную в Двуречье низкую повозку, сделал ее легкой и запряг в нее лошадей, водившихся только там, в Великой Степи. Это было Фундаментальное Открытие — открытие, позволяющее расширить экологическую нишу. Из изгнанников арии превратились в народ, избранный богом. И этот народ, привыкший убивать, двинулся на завоевание мира.
Несколькими волнами, одна за другой, арии обрушились на окружавшие их земледельческие племена. Старый Свет помнит множество легенд о борьбе арийских завоевателей с туземцами, с древним и таинственным Народом Дракона. Легенды повествуют о ненасытных чудовищах, о принесенных им в жертву красавицах и о героях, умевших летать, о Персее и Андромеде, о Георгии Победоносце, о Роже и Анжелике, о Добрыне и Змее-Горыныче, о Ду-юе и сестре дракона. Смысл этих легенд всегда один: благородный герой убивает змея-дракона и освобождает красавицу. Дракон — это божество побежденных народов, и герой убивает дракона тысячу раз в Европе, в Индии, в Китае — по всему фронту арийского наступления:
— …Геракл одолел возрождающиеся головы гидры, зарыл ее в землю и навалил на это место тяжелый камень…
— …Ты, Индра, убил первородного змея и уничтожил колдовство злых колдунов…
— …Убили таго змея, взяли змееву галаву и, пришовши к яго хате, яны разломили галаву и став белый свет…
Герой убивает змея тысячу раз, и иногда он действительно освобождает красавицу, — ведь мы помним, что красавиц приносили в жертву драконам! А чтобы убедиться, что герой умеет летать, достаточно вспомнить одежду из перьев, которую носили берсерки.
Красивые легенды рассказывают о реальной истории, о Великой Битве ариев с Народом Дракона. И хорошо известные всем скульптурные композиции — хищная птица со змеей в когтях — это тоже разбросанные по всему миру памятники Великой Битвы. Божеством-родоначальником, тотемом завоевателей считалась Пурпурная Птица, Феникс, и это Феникс держит в когтях змею — тотем покоренных народов.
Подобно взрывной волне, Арийская Волна распространялась во все стороны света, охватив, в конце концов, всю Евразию. О судьбе народов, населявших до нашествия Западную Европу, не сохранилось ни одного письменного известия. Они погибли в темноте веков, не донеся до нас ни одного стона. К концу ХIV века Европа опустела до самых Пиренеев, земледельческие поселки исчезли. Европейская равнина превратилась в огромное арийское пастбище, над которым возвышались курганы победителей.
Такие же курганы возвышались над равниной Китая. Жестокие завоеватели наполняли огромные ямы сотнями принесенных в жертву пленных и ставили посреди трупов колесницу — это было жертвоприношение колесницы, "чэ-ма кэн". В ХVII веке колесницы прорвались в долину Инда. Здесь были цветущие города и многочисленные деревни, крепости, храмы, школы. "В один день Индра и Агни разрушили 99 городов дасью", -поется в гимнах Ригведы. Раскапывавшим эти города археологам открылась страшная картина: в домах, на улицах, на площадях — повсюду лежали скелеты их защитников.
В середине ХVIII века Волна подступила к сердцу ближневосточной цивилизации, Двуречью. Многоязыкое, вобравшее в себя скопище покоренных народов, "войско Манды" год за годом штурмовало могучие стены Вавилона — но Империя ожесточенно сопротивлялась. Завоеватели отошли на средний Евфрат, построили здесь крепости и основали царство Митанни. Малая Азия была захвачена племенами хеттов; хетты сожгли города, истребили всех, кто сопротивлялся, и обратили уцелевших в рабство. В степях на востоке полуострова они построили огромный город-лагерь Хаттусу. Каждый год тысячи хеттских колесниц выходили из Хаттусы и обрушивались на окружающие страны; хетты истребляли население и сжигали деревни; пленных сажали на кол и ослепляли. Десятки тысяч мирных жителей под свист бичей гнали в Хаттусу; здесь их делили между воинами. Отдельные отряды колесничных воинов проникали далеко на юг и, увлекая за собой местные племена, образовывали новые орды. В начале ХVII века варвары ворвались в Египет, разрушили города и храмы и, разорив страну, устроили свое гнездо в дельте Нила, в Аварисе. Наконец, в 1595 году наступила развязка долгой драмы. Полчища хеттов и митаннийцев объединились и двинулись на Вавилон; великий город был взят штурмом и обращен в руины. Империя Хаммурапи погибла; население было вырезано или уведено в плен. Города и деревни лежали в развалинах, песок засыпал каналы, и цветущая некогда страна медленно превращалась в пустыню.
АРИЙСКИЙ ПОРЯДОК
Горе побежденным.
Каким был мир после катастрофы? Пустынные заросшие лебедой поля, высохшие каналы с белеющими на дне костями, трупы на дорогах и в развалинах домов, черные пепелища городов и деревень, храмы с проломленными стенами, низвергнутые статуи богов, запустение и разруха…
Изредка на равнине встречались сложенные из каменных глыб башни — жилища тех, кто остался в живых. В новом мире можно было жить только в башнях и уцелевшие крестьяне, объединившись, строили себе маленькую крепость, в которой пережидали набеги. Каждый год то с одной, то с другой стороны налетали отряды колесниц, широким фронтом пересекавшие равнину. Воины жгли поля и требовали дань — незаплатившие обрекали себя на осаду и голод. Голод и мор свирепствовали повсюду; разлагавшиеся трупы вызывали болезни; чума опустошала деревни и города-лагеря.
Завоеватели жили в городах-лагерях, в Хаттусе, Аварисе, в Хане на среднем Евфрате. Рядовой воин имел десяток-другой рабов, которые обрабатывали для него поля в городской округе. Завоеватели-скотоводы называли этих рабов "головами" и почитали за скот; в Китае их называли народ-скотина, "чуминь", в Спарте — "илоты", в Риме — "клиенты". "Головы" часто использовались как монета; ими возвращали долги и платили штрафы. Каждый воин имел несколько рабынь-наложниц, причём закон разрешал сожительствовать одновременно с рабыней и её дочерью, начиная с 10-12 лет. За пределами городской округи в каменных башнях жили зависимые крестьяне, они платили тяжелую дань и у хеттов назывались "царскими рабами"; в Спарте это были "пэриеки", а в Риме — "плебеи". Арийский порядок был везде одинаков, несмотря на расстояния и века. Лишь благородные завоеватели и их потомки имели право называться "свободными" и участвовать в народном собрании, избиравшем царя. Цари были первыми среди равных, они правили вместе с собранием "свободных" и возглавляли их на войне. Благородные воины владели виллами и наложницами — но предпочитали радостям мирной жизни войну; война была их образом жизни, единственным занятием для "настоящих мужчин". Это была война-охота, нечто вроде спорта — ведь противники были беспомощны перед боевыми колесницами. "Свободные" сражались на колесницах по трое: один управлял конями, другой колол копьем, третий стрелял из лука. Каждую весну тысячи колесниц выходили из городов-лагерей — это выглядело, как праздник, воины украшали свои шлемы пышными султанами и пели боевые гимны. Лавина двигалась туда, где еще можно было грабить и жечь — на упорно встающие из пепла города Сирии или на уцелевший в северном Двуречье торговый город Ашшур. Кое-где на окраинах ещё сохранялись последние крепости цивилизации — и одной из этих крепостей были Фивы, небольшой городок на юге Египта.
ИМПЕРИЯ ВСТАЕТ ИЗ ПЕПЛА
И вот князья этих стран приползли на
своих животах, чтобы нюхать землю
перед силой его величества…
На юге Египта, там, где Нил делает небольшую излучину, располагался Фиванский оазис. Сюда не дошли колесницы гиксосов, здесь сохранились храмы и города, это было последнее прибежище жрецов и фараонов. Согласившись платить дань, фиванцы сумели использовать передышку, которую им дали варвары, они переняли оружие противника и оснастили свою армию колесницами. Через сто лет после катастрофы египетские войска двинулись на север, гиксосы были разгромлены и бежали в Азию.
Началась эпоха Нового Царства. Постепенно восстанавливались города и храмы, снова наполнялись трудовым людом деревни. По-прежнему проводились смотры "царских людей", и идущие вдоль шеренг писцы говорили, кому идти в земледельцы, а кому — в армию. Армия фараонов сражалась в Сирии и с каждым годом все дальше отбрасывала варваров от границ Египта. При фараоне Тутмосе III Египетская Империя вступила в бой с повелителями Востока — митаннийцами и хеттами. Двести лет поля Сирии сотрясали битвы колесничных армий; тысячи колесниц, сталкиваясь, разлетались в куски и хоронили под обломками воинов. Цивилизация одержала победу над варварами; в 1312 году в битве при Кадеше фараон Рамзес II нанес хеттам решающее поражение.
Хетты ХIV века были уже не те, что в эпоху войн-охот трехсотлетней давности; они до какой-то степени окультурились и переняли многие обычаи покоренных народов. У них были храмы и самодержавные цари, писцы и законы — но воины с султанами по-прежнему каждую весну выезжали на колесницах из ворот Хаттусы. Египтяне в свою очередь позаимствовали обычаи хеттов; их солдаты безжалостно убивали и грабили, а по возвращении армия гнала за собой десятки тысяч пленных. Их продавали на рынках, и они были столь дешевы, что даже садовник или пастух мог купить себе раба. Сотни рабов вместе с другой добычей подносились в дар храмам — в особенности храмам фиванского бога Амона. Храм Амона в Карнаке близ Фив был одним из чудес света, а его главный зал изображал собою весь мир: колоссальные колонны в виде увенчанных цветами стеблей папируса поддерживали небесный свод с луной, солнцем и звездами. Стены храма были покрыты золотом, а от Нила к главным воротам вела аллея каменных львов — сфинксов.
Великолепные храмы были символом Нового Царства, так же, как великие пирамиды — символом Древнего Царства. Величие храмов заставляло народ падать ниц перед Амоном-Солнцем и его сыном, фараоном. Сестра фараона считалась "супругой Амона", она обитала в полутьме храма и на золотом ложе вступала в священный брак с богом, роль которого исполнял сам фараон. Амон-Солнце был богом справедливости, защитником бедных, предшественником Христа; сотни его храмов стояли по всей стране, и народ приходил к нему как к заступнику, "спасающему робкого от гордого". Однако фараону Эхнатону показалось недостаточно быть сыном Солнца — он провозгласил себя самим Солнцем и приказал вырубить имя Амона с каменных плит. Народ подчинился Эхнатону, но после его смерти всё вернулось на круги своя; Эхнатон остался в истории как сумасбродный тиран и муж прекрасной царицы Нефертити, точеная головка которой стала символом воплощенного в камне изящества.
ХV и ХIV столетия остались в памяти поколений, как время великолепных храмов, блестящих побед, благополучия и сытости. Вельможи и сановники купались в роскоши, одевались в изысканные белоснежные одежды и носили пышные ниспадающие на плечи парики. Пиршественные залы усыпались цветами, и полуобнаженные рабыни танцевали среди золота и благовоний. Но вот в разгар торжеств всё смолкало: среди гостей появлялся бритоголовый жрец с изображением мумии в руках. Он шел среди пирующих и повторял каждому: "Смотри на нее, пей и наслаждайся жизнью! После смерти ты ведь будешь таким!"
Жрец понимал, что благополучие не вечно — когда-нибудь наступает конец.
КОНЕЦ ИМПЕРИИ
Другое время настало после того,
пустые годы…
После эпохи побед началось время испытаний. В ХII веке на Ближний Восток обрушилась Вторая Волна; через полтысячелетия после первого взрыва Великая Степь наполнилась новыми поколениями, и паровой котел снова не выдержал давления. На юге арии завладели обширным нагорьем, которому дали свое имя — Иран. На востоке племена чжоу овладели долиной Хуанхэ; на западе дорийцы прорвались в Грецию и основали свой знаменитый город, Спарту. Многоязыкое скопище племен обрушилось на Малую Азию; Хаттуса, ещё недавно державшая в страхе окружающие народы, погибла в языках пламени. Двигаясь вдоль побережья на кораблях и колесницах, орда «народов моря» прорвалась к границам Египта — но египетской армии удалось отразить нашествие. Это была последняя великая победа фараонов, берег моря был покрыт трупами врагов и обломками кораблей. Но затем наступили «другие времена, пустые годы», о которых сохранилось мало известий. В стране был голод, власть фараонов постепенно слабела, из пустыни наступали варвары-ливийцы. Как и шумеры, египтяне были миролюбивым народом; постоянное воспитание покорности властям лишило их остатков былой воинственности. В ХII веке армию стали пополнять наемниками-ливийцами, и со временем в долине Нила появились целые военные поселения варваров. Около 950 года ливийцы подняли мятеж и захватили власть, а затем поделили страну между своими вождями на «варварские королевства». Началась кровавая эпоха смут и войн — «египетское средневековье». С юга в страну вторгались эфиопы, с севера — ассирийцы; повсюду царили голод и эпидемии; ирригационная система вышла из строя. Голод и войны погубили большую часть населения, города обратились в развалины, деревни стояли пустыми. Лишь на юге, в Фивах, жрецы сумели спасти храмы и остатки культуры; они правили непосредственно от имени бога, испрашивая указания у оракула Амона. Правда, при этом жрецы не забывали и о себе: они поделили между собой храмовые доходы и стали передавать свои должности по наследству.
К VII веку варвары, наконец, усвоили египетские традиции; ливийский вождь Псамметих I объединил страну и около 650 года попытался восстановить тысячелетнюю Империю. Снова восстали из пепла храмы и города; снова писцы устраивали "смотры" и принимали зерно у "царских людей". Но в 527 году пришли новые завоеватели, персы, а еще через двести лет — Александр Македонский, а потом — римляне. Крестьяне, казалось, не замечали всего этого: они пахали свои поля и сдавали урожай на тока. Поля регулярно переделялись, писцы следили за тем, что и когда сеять, и забирали большую часть урожая в пользу храма или фараона. Фараон — неважно, грек или римлянин — был богом этой страны, и ему поклонялись в храмах. Когда население достигало определенных пределов, начинались голод и восстания. Каратели — греки или римляне — вырезали деревни и заставляли уцелевших крестьян снова пахать свои поля. Завоеватели жили в своем городе, Александрии — так же, как некогда гиксосы жили в Аварисе; они строили дворцы и купались в роскоши, а полуголодная страна терпеливо несла свою ношу. Так продолжалось века, пока, в конце концов, в мир не пришел Христос — но это была уже другая страница истории.
РОЖДЕНИЕ И ГИБЕЛЬ АССИРИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Я — Синаххериб, великий царь, могучий царь, царь обитаемого мира, царь Ассирии… От Верхнего моря, где закат солнца, до Нижнего моря, где восход солнца, всех черноголовых склонил я к моим стопам…
Теперь нам придется вернуться в Двуречье времен катастрофы, когда на руинах Вавилона росла полынь, и песок затягивал пересохшие каналы. На какое-то время жизнь среди развалин почти замерла; писцы Вавилона погибли, и мы ничего не знаем об этих «темных веках». Лишь в ХIV столетии появились скудные сведения о новом мире — и оказалось, что его хозяевами были касситы, пастушеское племя, принесенное в Двуречье Большой Волной. Касситы были колесничными воинами, они собирали дань с жившего в башнях местного населения и, подобно хеттам, каждый год отправлялись в набег на соседние страны. Между тем, на равнине понемногу восстанавливались старинные храмовые города — Вавилон, Урук, Ниппур; они пользовались самоуправлением, и, как когда-то в давние времена, в них правили знатные и богатые. История началась сначала: катастрофа вернула мир к тем временам, когда демографическое давление было низким, к временам свободных храмовых общин. Должно было пройти время, пока новое Сжатие, голод и войны не породят новую монархию.
Благодаря какой-то случайности на севере Двуречья уцелел обломок древней цивилизации, торговый город Ашшур. Здесь сохранился старинный храм, а местные вожди-жрецы — так же, как когда-то в Шумере, — боролись за власть со знатью и именовали себя царями. Ашшур завел колесничное войско и отчаянно сражался с варварами, перенимая при этом варварские методы ведения войны — истребление тысяч пленных и угон мирных жителей. Постоянные войны разоряли ещё не оправившуюся от катастроф страну; только-только ожившие города снова и снова обращались в руины. В конце ХII века на Двуречье обрушилось новое нашествие. Жившие в аравийских степях племена арамеев приручили верблюда и создали "верблюжью кавалерию". Обходя укрепленные города, отряды арамеев жгли деревни и вырезали население; вскоре большая часть Двуречья была заселена варварами, города пришли в упадок, и лишь Ашшур продолжал сопротивление завоевателям. В эту эпоху войн и нашествий внезапно произошли удивительные перемены, резко изменившие жизнь людей, — наступил Век Железа.
По преданию, первыми кователями железа были загадочные халибы, обитавшие в середине II тысячелетия в горах Армении. В те времена — да и много позже, вплоть до средних веков — печи не давали температуры, достаточной для плавки железа; металл получали в тестообразном состоянии с примесью шлака — но халибы придумали способ избавиться от шлака с помощью длительной ковки. Почти полтысячелетия халибы ревниво хранили свой секрет, ставили заставы в горах и убивали непрошеных соглядатаев. Металлургия железа была великой тайной и великим открытием — ведь железная руда была повсюду; железо было гораздо дешевле меди, и стоило приоткрыться завесе тайны, как новый металл распространился бы по всему свету и преобразил жизнь людей. Это произошло в конце II тысячелетия; настало время железных топоров, пил и мотыг, люди одержали еще одну победу над природой, позволившую им с легкостью корчевать леса и поднимать целину. Однако главным изделием кузнецов оказались не пилы и не мотыги — преклонив колени и принеся жертву богам в присутствии царя и его воинов, кузнецы ковали мечи. Железный меч стал символом власти, объектом поклонения, божеством: варвары Великой Степи втыкали меч в землю и поклонялись ему, как богу. Настало время железных мечей.
Первыми обладателями мечей стали горцы Армении, урарты; в VIII веке они спустились с гор и стали, подобно хеттам, опустошать окружающие страны. Ашшур оказался на краю гибели; Сжатие, война и голод привели здесь к власти военную диктатуру. Царь Тиглатпаласар III (745-727) спешно вооружил свое войско железными мечами; он создал "царский полк" — первый корпус воинов-профессионалов; на смену народному ополчению пришла регулярная армия, содержавшаяся на царские деньги, прекрасно вооруженная, обученная и скованная железной дисциплиной. Это было Фундаментальное Открытие, переворот в военном деле; "царский полк" стал непобедимым оружием на поле брани. "Вот оно, войско ассирян, — говорил библейский пророк Исайя, — легко и скоро оно придет, не будет у него ни усталого, ни изнемогающего, ни один не задремлет и не заснет и не снимется пояс с чресел его, и не разорвется ремень у обуви его; стрелы его заострены, и все луки его натянуты; копыта коней его подобны кремню, и колеса колесниц его — как вихрь".
Создание вооруженной железными мечами регулярной армии породило волну ассирийских завоеваний. Урарты были отброшены в горы, ассирийцы овладели Сирией и Вавилонией, оккупировали Египет и разграбили знаменитые фиванские храмы. Ассирийские цари создали новую великую Империю, охватившую почти весь Ближний Восток. Эта империя была построена на крови: ассирийцы воевали с варварами методами варваров, разрушали деревни, вырубали сады, засыпали каналы. "Я отсек головы воинов и сложил из них пирамиду перед городом, — хвалился один из ассирийских царей. — Я сжигал в огне мальчиков и девочек… Оставшихся в живых пленных я сажал на колья вокруг города, а остальным выкалывал глаза". Так же, как хетты и урарты, ассирийцы пригоняли из походов десятки тысяч мирных жителей и селили их на опустошенных войной землях. Этих поселенцев называли "люди страны"; они получали одинаковые наделы, платили "десятину" урожая и поставляли рекрутов в царскую армию. В VII веке "люди страны" составляли большую часть населения Империи; своими победоносными походами ассирийцы перепахали весь Ближний Восток, перемешали народы, уравняли богатых и бедных и превратили всех в "людей страны". Над однородной крестьянской массой были поставлены чиновники-писцы, получавшие небольшие пайки; в провинции назначались наместники из числа дворцовых евнухов.
Символом великой Ассирийской Империи стала Ниневия — новая столица, возведенная под щелканье бичей десятками тысяч пленных. "Я заново отстроил древние улицы, расширил те, которые были слишком узки и сделал город таким же блестящим, как само солнце", — писал царь Синаххериб. Дворцы Ниневии превосходили всё, существовавшее до того времени; сюда была собрана вся роскошь Востока, а башни и стены города покрывала кожа, содранная с побежденных врагов. У восточных ворот города в клетках на собачьей цепи сидели пленные цари и толкли в ступах вырытые из могил кости своих предков. "Город льва, львицы и львенка", — так называл пророк Наум наводившую страх на народы Ниневию.
Ассирийские цари считали себя наследниками древних царей Двуречья — и окружающий их мир был полон воспоминаниями о прошлом. Ашшур сохранил в своих стенах великие традиции древности: царь был вместе с тем верховным жрецом, энси, и каждый Новый Год он входил в храм, чтобы получить от бога небесный мандат. В Ашшуре, Вавилоне и других "священных городах" сохранялось самоуправление и народное собрание; там, как в далекой древности, правили богатые и знатные. Так же, как в древности, цари боролись со знатью за контроль над храмовым хозяйством, а горожане упорно отстаивали свою свободу от повинностей. "Даже собака свободна, когда она входит в Вавилон", — писали вавилоняне ассирийскому царю. В ответ на требование денег знатные устраивали заговоры и убивали царей, а цари осаждали непокорные города. В 688 году войска Синаххериба взяли штурмом и сожгли Вавилон, но одиннадцать лет спустя царь Асархаддон приказал восстановить великий город. В 627 году вспыхнуло новое восстание, это восстание совпало с новой волной варварских нашествий.
В то время как Ассирийская Империя боролась с буржуазными городами, в Великой Степи происходили перемены, грозившие цивилизации страшной опасностью. В конце VIII века наследники ариев, скифы, совершили новое Фундаментальное Открытие: они научились стрелять из лука, сидя на лошади. Этот подарок судьбы превратил скифов в страшное для окружающих народов племя конных лучников. Увлекая за собой покоренные народы, скифы двинулись на завоевание мира; на земледельческие страны обрушилась Третья Волна. Основной удар на этот раз пришелся на Европу, которая была затоплена бежавшим от скифов обитателями причерноморских степей — киммерийцами. Около 660 года скифы прорвались через Кавказ в азербайджанские степи и подчинили местные мидийские племена; здесь образовалось новое многоязыкое "войско Манды", которое вскоре обрушилось на Ассирию. В 614 году скифы и их союзники разгромили Ашшур, в 612 году — имперскую столицу Ниневию. "Горе городу кровей! -говорил пророк Наум. — Несется конница и блестит меч, и сверкает копье — и множество сраженных, и груды трупов. Без конца тела, спотыкаются о тела убитых…" "Спят твои пастыри, царь Ашшура, покоятся твои витязи, развеян твой народ по горам и некому собрать его. Нет исцеления для раны твоей, смертельна язва твоя. Все, услышавшие весть о тебе, рукоплещут о тебе, ибо на кого не простиралась непрестанно злоба твоя…"
ВРАТА БОГА
Поднимись на холмы разрушенных городов и посмотри на черепа людей,
живших давно и недавно: кто из них был злым и кто из них был добрым?
Поделиться книгой: