Осознанное родительство. Как стать опорой своему ребенку и открыть ему дорогу в большой мир

Затем мы начали учиться ассертивности. Поскольку у Кэтрин почти не было опыта такого поведения ни в детстве, ни в браке, для нее это оказалось неизвестной землей. Но мы получили немало удовольствия, устраивая ролевые игры, в которых она училась выражать свои желания не в агрессивной (вдавив акселератор в пол), не в пассивной (замерев на месте) и не в пассивно-агрессивной (манипулируя чувством вины и унижения) манере. Кэтрин очень понравились свои ощущения, когда она твердо и решительно (ассертивно) высказывала свои нужды.

В результате проработки этого эмоционального багажа просьбы Кэтрин утратили провокационность и безнадежность. Ей стало легче договариваться с Шэй, просить что-то сделать для нее. Кэтрин училась «пришвартовываться» к дочери (я называю это Действием № 1 при воспитании детей) и дать ей почувствовать, что ее понимают. Она говорила Шэй о ее нежелании убирать одежду, раскиданную по комнате: «Ты можешь считать, что раз комната твоя, то у тебя есть право распоряжаться в ней, как тебе хочется». Поскольку Шэй чувствовала, что мама ее понимает и признает ее права, она меньше сопротивлялась и чаще соглашалась.

Ассертивная мама Шэй продолжала так: «К сожалению, дорогая, поскольку мне неприятно заходить в твою комнату и видеть раскиданную повсюду одежду, а я плачу за этот дом, то мне нужно, чтобы ты прикладывала больше усилий для поддержания порядка. Я хочу, чтобы ты потратила пять или десять минут вечером на уборку комнаты, прежде чем ляжешь в кровать. И было бы неплохо, чтобы ты оставляла после себя ванную комнату в должном виде. Это значит, что использованное полотенце отправится прямо в корзину для грязного белья!»

Прежде чем Кэтрин раскопала, что скрывается за ее повышенной чувствительностью в спорах с дочерью, она либо вообще убирала ногу с педали газа (пассивно молчала, переполненная подавленными чувствами гнева и негодования), либо до предела выжимала акселератор (агрессивно наступала на дочь, с критикой и раздражением).

Кэтрин решила, что будет рассматривать дочь как прекрасного учителя, который дает ей задание: она будет спокойным голосом и с уважением просить о чем-то. Мать даже почувствовала, что стала ближе к дочери. А в доме сейчас намного чище!

Теперь ваша очередь

Напишите имя своего ребенка в дневнике. Ниже перечислите те его качества, с которыми вам труднее всего справиться – характеристики или проявления поведения, которые выводят вас из себя, заставляют бурно реагировать и расстраиваться в тех ситуациях, где другой человек почувствует легкое раздражение. Будьте честны с самим собой и не подвергайте свои слова цензуре.

Вот несколько примеров: нетерпеливый, неопрятный, властолюбивый, эгоистичный, слишком чувствительный, негибкий, излишне осторожный, грубый, недоброжелательный, поверхностный, агрессивный, застенчивый, инфантильный. Трусливый, требовательный, вызывающий, легко расстраивающийся, нахальный, склонный к критике, холодный, упрямый, любящий контролировать, неблагодарный, сверхрациональный, мнительный, конфликтный, незаинтересованный, слабый, робкий, упорный, беспокойный, активный. Постоянно жалуется, легко выходит из себя, ноет, никогда не соглашается с отказом, все делает медленно, ничего не доводит до конца.

Теперь ответьте на следующие вопросы, обращая особое внимание на применимые к вам. Не торопитесь – иногда нужно немного времени, чтобы распознать правду под первой, автоматической реакцией на происходящее.

• Какого человека из вашего прошлого напоминает ребенок, проявляющий определенное поведение? Ваших родителей или учителя? Старшего брата или младшую сестру? Бывшего супруга?

• Что вы делали, когда этот человек проявлял себя таким образом? Вы уходили? Наступали? Спорили? Устраивали истерику? Прятались? Плакали? Вы были пассивным? Или агрессивным? Или пассивно-агрессивным?

• Как этот человек реагировал на ваши проблемы или жалобы? Он винил вас в ваших проблемах? Он игнорировал или упрощал их? Говорил, что вы все принимаете слишком близко к сердцу? Наказывал вас за болтовню? Говорил, что вы сами должны преодолевать свои трудности? Вызывал у вас чувство вины? Говорил, насколько сложнее его жизнь, чем ваша? Смеялся над вашей чувствительностью?

• Демонстрирует ли ваш ребенок нежелательные черты, которые напоминают вам самого себя? И это те черты, которые вам трудно признать? Делаете ли вы сами такие вещи, которые находите неприемлемыми для ребенка? Какие чувства вы испытываете, когда думаете над проявлениями подобных качеств, общих для вас и вашего ребенка?

• Как в вашем раннем детстве люди, которые о вас заботились, реагировали на проявления у вас нежелательных черт характера или поведения? Они стыдили вас или критиковали? Сравнивали вас с более покладистыми братьями и сестрами? Ставили вас в угол или отправляли в вашу комнату «подумать, какой ты плохой(ая) мальчик (девочка)? Ваши мама или папа показывали, что не любят вас? Кричали и угрожали? Расправлялись физически?

• Что вы оплакиваете, когда видите, что ребенок проявляет подобные качества? Какой урок вы должны получить? Может быть, ваш ребенок дарит вам возможность научиться терпению? Принять самого себя? Стать ассертивным и гибким?

«Раскапывание» глубинных причин поведения ребенка, которое вызывает в вашем сердце неразрешенные самому себе чувства, – это сложная работа, и ее следует принимать всерьез. Если эмоции кипят на поверхности, а вы сами не можете с ними справиться, то, пожалуйста, обратитесь за помощью к близкому другу или квалифицированному психотерапевту.

Если вы, подобно Кэтрин, предпочитаете смотреть на своего ребенка как на учителя и принимаете предложенный путь преображения и исцеления, то вы получите ни с чем не сравнимое вознаграждение.

Переходим к практике

Как воспитывать детей внимательно и осознанно в реальной жизни

Как научиться сдерживаться и не раздражаться, когда мой ребенок ноет?

ВОПРОС: Нытье моей четырехлетней дочери сводит меня с ума. Я знаю, что она маленькая и не всегда может высказать свои желания, но часто ее плаксивый голос меня ужасно раздражает!

РЕКОМЕНДАЦИЯ: Вы не одиноки. Когда ребенок ноет и скулит, что-то в его голосе действует на нервы родителям. Но если вы будете противодействовать, то лишь ухудшите положение.

Попробуйте посмотреть на нытье дочери как на совершенно нейтральное событие. Ее поведение не является, по сути, плохим или хорошим (плохо или хорошо поступает ребенок, который постукивает карандашом по столу или брыкается?). Его делает досаждающим то, что вы воспринимаете его таким. И это приводит к столкновению характеров, борьбе за власть. Если вам нужно, чтобы ребенок прекратил что-то делать, потому что вы находите это действие раздражающим, то вы наверняка спровоцируете его на еще большее сопротивление. Этого можно избежать только в том случае, если у вас с ребенком очень хорошие отношения.

Возможно, это звучит в духе буддизма, но если вы будете просто отмечать нытье, а не осуждать и не навешивать на него ярлыки, то сможете сказать дочери примерно так: «Дорогая моя, я хочу услышать, в чем ты нуждаешься, и могу подождать, пока ты не заговоришь нормальным голосом». Когда вы будете меньше противодействовать, ваша дочь сможет высказать свою просьбу соответствующим образом.

Чему учат меня мои нахальные близнецы-подростки?

ВОПРОС: Мои одиннадцатилетние близняшки закатывают глаза или передразнивают меня, когда я прошу их что-то сделать. Я считаю подобное поведение неуважительным. Чему можно научиться, имея дело с такими возмутительными подростками?

РЕКОМЕНДАЦИЯ: Сколько времени у вас есть? Перечисление всех вещей, которым учат нахальные близнецы-подростки, может занимать целые тома! Давайте начнем с того, что не будем принимать их поведение лично на свой счет.

Это знаменательный факт, но у молодежи возраста ваших дочерей отсутствуют позитивные ролевые модели. Подростки изо всех сил стараются понять, как вступить в переходный возраст и начать отделяться от родителей. К сожалению, многие дети копируют подростковое поведение (раздражительность, вспыльчивость), которое они наблюдают в популярных телешоу. Там закатывание глаз и умение огрызаться вознаграждается радостным смехом за кадром.

Когда ваша дочь закатывает глаза, не воспринимайте это как что-то большее, чем есть на самом деле: это просто неловкий и (хочется надеяться!) неэффективный способ показать свое нежелание выполнить вашу просьбу или проверить на прочность ваши ограничения. Если вы способны не принимать все это на свой счет, то можете просто посоветовать: «Почему бы не сказать это по-другому?» Надеюсь, вы не будете говорить развязным голосом!

Чему я могу научиться, если меня просто игнорируют?

ВОПРОС: У меня четырнадцатилетний сын. Он ведет себя так, словно меня не существует. Он входит в дом и следует прямо в свою комнату, даже не здоровается. Чему это может меня научить?

РЕКОМЕНДАЦИЯ: Да уж, воспитывать детей очень непросто, особенно для того, кто имеет в своем багаже нерешенную проблему: чувствует себя «невидимым», незначительным, непопулярным. Но вот вам хорошая новость. Если вы сознательно проработаете этот опыт, то сможете не только улучшить ваши методы воспитания, но и залечить раны, полученные в детстве.

Осознайте то, что вы испытываете, и не пытайтесь изыскать способ изменить сына. Если вы чувствуете напряжение или раздражение – примите эти ощущения, не преуменьшая и не преувеличивая их. Назовите их: «У меня сжимается в животе, словно завязывается узел».

Если вы реагируете более эмоционально, постарайтесь осознать возникающие чувства. «Мне грустно… я вспоминаю, как никто не замечал меня в школе… я ненавидела это ощущение, когда ребята игнорировали меня за обедом…»

Хотя у каждого человека свой «набор» чувств, которые проявляются в ответ на то или иное поведение детей, мои рекомендации остаются прежними. Начните с исследования того, что происходит у вас внутри, прежде чем заниматься поведением ребенка. Только тогда вы сможете определить проблему с позиции Капитана корабля и не требовать одобрения окружающих.

Глава 2

Растим детей и растем сами

Легче сформировать сильного ребенка, чем восстановить разбитого взрослого.

Фредерик Дуглас

Однажды много лет назад я везла сына на занятия. Внезапно у другой мамы, которая тоже направлялась в школу, прямо за рулем случился приступ диабетической комы. Ее одиннадцатилетний сын, понимая, что мама потеряла сознание и не может управлять машиной, отстегнул ремень безопасности и попытался взять на себя управление. Когда он понял, что ничего не может сделать, то мгновенно пристегнулся – за секунду до того, как их «Субурбан» врезался в четыре машины сразу, включая нашу. Мама мальчика пришла в себя, когда машина ударилась в ограждение. К счастью, никто из одиннадцати человек, попавших в аварию, серьезно не пострадал.

Детям предназначено быть пассажирами. У них нет необходимой «экипировки», чтобы вести машину или управлять парусником в бушующем море, – и дети об этом знают. Но когда на водительском сиденье никого нет, они инстинктивно пытаются его занять. Ребенок не хочет нести ответственность, но просто знает, что кто-то должен за все отвечать. Он понимает: жизнь небезопасна, если за рулем нет компетентного водителя.

Капитан, адвокат, диктатор

В своей книге «Как перестать сражаться со своим ребенком и обрести его близость и любовь» я описала три способа, которые родители пытаются использовать, чтобы найти общий язык с детьми. Они могут уверенно и спокойно нести ответственность за все, они могут вести переговоры о том, кто будет руководить, или же они вступают в борьбу с детьми, чтобы удержать их под контролем.

Тот из родителей, кто правит всем спокойно и уверенно, является Капитаном на своем корабле. Он понимает, куда плывет, любит своих детей и принимает правильные решения от их имени – даже если эти решения расстраивают ребенка, который не может получить то, чего хочет. Когда кораблем управляем мы, то наш ответ на его потребности зависит от ситуации. Мы сами выбираем, как обращаться с ним во время шторма, – а не реагируем рефлекторно, на основании поведения, унаследованного нами из собственного детства.

Вот небольшой пример. Ваша тринадцатилетняя дочь спрашивает у вас разрешения: она хочет пойти на вечеринку, где единственным взрослым будет старшая сестра подружки, которая еще не в состоянии самостоятельно принимать решения.

МАМА: «Дорогая, я знаю, как ты хочешь пойти, но считаю, что это плохая идея».

ДОЧЬ: «Мама, пожалуйста! Я обещаю, что все будет нормально!»

МАМА: «Ох, милая моя. Возможно, это несправедливо, и я понимаю твое желание, но – нет».

Здесь мама-Капитан настроена сочувственно и доброжелательно, но остается решительной и твердой. Если ребенок привык к тому, что вы склонны говорить впустую или можете передумать, то попытается вовлечь вас в иные типы взаимодействия.

Когда родителей втягивают в ссоры, столкновения характеров и всяческие переговоры, ответственности не несет никто. Я называю такую модель отношений «Два Адвоката». Дети давят на родителей, родители – на детей, их взаимоотношения полны негодования и недовольства. Вот пример:

ДОЧЬ: «Ты обращаешься со мной, как с двухлетней! Никогда мне не доверяешь!»

МАМА: «Ты не успокоишься, пока не добьешься своего! Сестра Кари несовершеннолетняя, и я не верю, что она может за вами присмотреть. Может, она пригласит своих друзей! На самом деле, я слышала, что она…» – мама отстаивает свою позицию, а дочь – свою.

ДОЧЬ: «Но ведь это абсолютная чушь! Ее обвиняли в том, что она курила марихуану в школьном туалете, но она вообще не курит! Она случайно оказалась там, где курили другие девочки!»

Такого рода взаимодействия детей и родителей обязательно приводят к борьбе, ссорам и торгу.

И наконец, есть дети, которых можно назвать «хозяевами». Их родители чувствуют, что не контролируют ситуацию. Они сильно нервничают, поскольку, как им кажется, окружающие осуждают их за то, что они не могут справиться с детьми. Они пытаются восстановить порядок и контроль над ними – угрозами, взятками, ультиматумами, как это делает тиран или деспот, не имеющий подлинного авторитета. Они утверждают свою власть над детьми посредством запугивания. Я называю такую модель «Диктатор». Вот пример:

ДОЧЬ: «Ты просто не хочешь признать, что я больше не маленький ребенок. Почему бы тебе не заняться своими делами, вместо того чтобы контролировать мои?»

МАТЬ: «Ну все, девочка. Ты никогда не ценила то, что мы делаем для тебя. Я работаю изо всех сил, чтобы на столе была еда, а ты никогда даже спасибо не скажешь. Ты наказана и будешь сидеть дома!»

Как видите, ситуация накаляется, потому что мама теряет почву под ногами. Она больше не Капитан, а Адвокат, а потом даже Диктатор.

Чтобы оставаться в роли Капитана, вы должны спокойно, без колебаний устанавливать ограничения. Тогда ваши методы воспитания будут доброжелательными, последовательными и уверенными.

Устанавливаем ограничения

Ко мне как к психологу-консультанту часто приходят супруги с самыми лучшими намерениями: они хотят избежать ошибок своих собственных родителей. Однако и они признаются, что, когда дело доходит до решения проблем, у них начисто пропадает уверенность в себе. «Ничего, если я разрешаю своему четырнадцатилетнему сыну пробовать марихуану? Все его друзья уже попробовали». «Я пытался отменить подписку своего сына на онлайн-игру World of Warcraft, но он пришел в такое бешенство, что пробил дырку в стене!» «Когда мы идем в кафе, мои дети становятся маленькими террористами, если только я не отдаю им свой телефон. Следует ли мне сдаться, чтобы сохранить мир?» Неуверенность в себе и боязнь установить свой авторитет – и родители демонстрируют детям, что не знают своего места, точнее, они боятся занять это место из опасения расстроить детей.

Интересно, что те же самые дети, которые немедленно взрываются, если им перечить, почти всегда страстно желают хороших отношений с родителями и ждут, чтобы они создали хотя бы подобие порядка. Если я работаю с такими детьми наедине, все они говорят, как хотели бы иметь более сильных родителей. И они демонстрируют это в других ситуациях, реагируя положительно, если кто-то устанавливает границы в сочетании с глубокой, надежной привязанностью. Генри был одним из них.

Выковываем хорошие отношения

Генри было одиннадцать, когда Бредли и Мелисса привели его ко мне. Мальчик зашел в мой кабинет, сел нога на ногу, не выпуская из рук электронную игру (это было несколько лет назад) и демонстрируя свое отношение. Родители смиренно попросили его убрать устройство и поздороваться со мной, но он только глянул на них и продолжал играть. Когда мы с родителями Генри остались одни, они признали, что совершенно не могут справиться со своим сыном. Воспитанный отцом, который считал, что с мальчиками нужно быть жестким, Генри научился с детского возраста подавлять нежные чувства и потерял способность чувствовать такие эмоции, как страх, печаль и обида, его репертуар ограничивался фрустрацией и злостью. Мальчик вырос крупным и мог ответить силой на силу, если его провоцировали. Родители были от него в ужасе.

Но встретившись с Генри один на один, я обнаружила, что это мягкий и тихий мальчик, однако лишенный в жизни какого-либо фундамента. Казалось, он парит над землей и не привык контактировать с заботливыми взрослыми, которые ничего бы от него не хотели. Большинство его взаимодействий с ними ограничивалось принуждением к чему-то, что он не хотел делать.

Сначала я с интересом изучала, что представляет собой Генри. Когда мы разговаривали, он нерешительно раскрывался и рассказывал мне о том, как он любит рисовать и мечтает создавать видеоигры. Когда я заметила, что он делит свое внимание между нашей беседой и видеоигрой, я попросила Генри, очень доброжелательно, дать мне на нее посмотреть. Я объяснила: мне кажется, что это устройство слишком крепко привязало его к себе. Электронная игра перекочевала на полку в моем кабинете, где пролежала много месяцев. Удивительно, но мальчик на это согласился.

Мы с Генри начали выковывать хорошие отношения. Я постоянно демонстрировала свою доброжелательность и интерес, а Генри постепенно уверился, что нашел во мне союзника. Я обнаружила, что с его родителями работать было гораздо труднее. Мелисса и Бредли сопротивлялись и не хотели применять методы, о которых мы говорили на сеансах – «пришвартовываться» к Генри, а не «докапываться» до него. Снова и снова они использовали логику, взятки или угрозы, чтобы заставить мальчика слушаться. Они явно считали, что раз заплатили мне, то я должна исправить их сына – сделать так, чтобы он всегда слушался. А надо-то было улучшить отношения с ребенком.

Однажды вечером у меня зазвонил телефон. Это был Бредли. В смущении он позвонил мне с парковки около торгового центра. Генри устроил колоссальную истерику в ресторане и убежал на парковку, где спрятался от родителей. Бредли и Мелисса безуспешно пытались загнать его в машину, чтобы вернуться домой. Бредли буквально умолял меня: «Не могли бы вы поговорить с Генри? Убедить его сесть в машину?»

Это была необычная просьба, но я согласилась. Я не знала точно, что делать. Но Бредли подошел к мальчику и сказал, что Сьюзен хочет с ним поговорить. Генри сразу же взял телефон. Я просто сказала: «Дорогой, пора идти в машину».

«Хорошо».

И все. Он вернул телефон отцу и сел в машину.

Что я сделала такого, с чем не справились его родители? Какую силу применила к мальчику, чтобы он согласился? Никакую. Но я создала с ним хорошие отношения – Генри знал, что он мне нравится, я его уважаю и мне с ним интересно. И я законным образом встала на место Капитана. Мне не нужно было, чтобы мальчик поддерживал во мне чувство значимости. И доказала, что искренне заботилась о нем. Генри понимал, что я на его стороне.

Как мне удалось этого добиться? Слушала Генри с полным вниманием, принимала его таким, какой он есть. Он знал, что я нахожу его забавным и интересным. Знал, что у меня нет скрытых мотивов: мне от него ничего не нужно. Поэтому он согласился выполнить эту просьбу. Мы всегда склонны слушать человека, к которому хорошо относимся.

К сожалению, Генри привлекал внимание родителей либо когда они пытались убедить его в чем-то (чего он не хотел делать – уроки, душ перед сном, ужинать) или старались прекратить его нежелательные действия (играть в видеоигры или нежиться в кровати по утрам). Родители очень редко находили для него время и не могли узнать, что за человек их сын – не потому, что они не любили его, но, как и многие другие родители, были погружены в заботы и требования деловой жизни. Генри не чувствовал преданной любви со стороны родителей и ничего не мог сделать, чтобы им «понравиться». У родителей не было ни малейшего желания поладить с Генри, им приходилось подкупать или угрожать, чтобы заручиться согласием сына.

Разбираемся с проблемами прошлого

Помните Энджи и Эрика, о которых я рассказывала во введении? Я описывала, как воспитание ребенка со сложным характером столкнулось с «райской» картинкой, которую они себе нарисовали. Мы начали работать, когда их сыну Чарли было четыре с половиной года. Они обратились ко мне, потому что ему грозило отчисление из подготовительной группы за агрессивное поведение. Кроме того, Энджи и Эрик больше просто не могли находиться дома, где мальчик постоянно устраивал истерики и устанавливал свои порядки.

Я начала изучать внутренний конфликт Энджи и Эрика, связанный с установлением ограничений. Они оба не совсем представляли себе, как, когда и где установить границу между собой и маленьким Чарли. У Эрика это стало из-за детства, проведенного с очень строгими родителями, которые контролировали каждое его движение. Он твердо решил обеспечить своим детям свободу выбора, но теперь не мог дать четких указаний своему собственному сыну.

Мы обсудили, как можно вообще подавить ребенка. «Эрик, я вижу, как страстно вы желаете увидеть у своих детей проявление собственной воли и свободного выражения своих желаний». Он кивнул, соглашаясь. Я спросила, что он испытывал в своем детстве, и Эрик рассказал, как родители диктовали ему буквально каждое действие. «Если они хотели, чтобы я брал уроки игры на фортепиано, то я их брал – и занимался каждый день. Мне не нравилось фортепиано, но это не имело значения. Это был путь воспитания, который выбрали родители, даже не путь, а шоссе. То же самое было с одеждой, которую я носил, телепрограммами, занятиями спортом – у меня не было ни малейшей возможности отстоять свои желания. Я чувствовал себя слабым и бессильным и решил никогда не применять подобных методов воспитания к своим детям». Это довольно разумно, ведь Эрик понимал, что дети – отдельные, уникальные личности, не предназначенные для осуществления его нереализованных мечтаний.

Но остаточные переживания Эрика оказали негативное влияние на воспитание собственного сына. «К несчастью, поскольку вы в детстве испытали такую обиду, то впали в другую крайность: решили компенсировать строгость своих родителей полным отсутствием порядка и тем самым действительно повредили своему сыну».

Я сказала Энджи и Эрику, что очень часто сталкиваюсь с подобными проблемами, особенно у родителей, серьезно увлекающихся духовными практиками или личностным ростом. Я восхищаюсь теми, кто использует осознанные методы воспитания – побуждает детей высказывать мысли, которые идут от ума и сердца, доверять своим чувствам и интуиции. Но мы должны обеспечить им систему, порядок и не бояться устанавливать ограничения. Учитывая сложную ситуацию, Эрик был готов научиться ассертивности в обращении с сыном, без его подавления.

Энджи выводили из себя истерики сына. Это напоминало ей непредсказуемые вспышки ярости у ее матери. Поэтому Энджи было легче удовлетворить требования Чарли, чем установить четкую границу. А постоянное напряжение привело к тому, что она не чувствовала в себе желания общаться с сыном и усаживала его перед телевизором или с айпадом в руках, чтобы он не мог причинить никакого беспокойства. Но маленький Чарли искал общения с мамой, даже если это удавалось только путем проявления нежелательного поведения. Мальчик понял – не слушаясь, он получит все сто процентов родительского внимания. В этом отношении он был будто уменьшенная копия Генри.

Чарли нуждался в безопасной «скорлупе», которую создали бы его родители, чтобы он мог свободно изучать мир. Мальчик вел себя именно так, словно объявляя во всеуслышание: он не чувствует себя безопасно в плавании по морю жизни, потому что на борту его судна нет полноценного Капитана. Поэтому, когда Чарли испытывал фрустрацию, он чувствовал потребность броситься на пол, отшвырнуть вещи, ударить и оттолкнуть родителей.

Я объяснила, что существуют три родительских модели и насколько важно принять на себя роль Капитана корабля. И Энджи, и Эрик согласились, что у них сложились отношения по типу Диктатора – они позволяли Чарли всем заправлять и делать все, что он хочет, пока не приходилось серьезно наказывать и приводить мальчика в чувство.

Но раздражение и злость расходились с духовными ценностями этих супругов. Каждый раз у них возникало чувство вины и раскаяния. И этот цикл без конца повторялся – они терпели тирады сына, пока не доходили до точки кипения, взрывались и чувствовали вину из-за собственной неспособности сохранять спокойствие и равновесие.

Я рассказала Энджи и Эрику о том, что Экхарт Толле называет «тело боли» – это остаточная эмоциональная боль, которая подпитывается негативными эмоциями. Толле пишет: «Если у ребенка активизировалось тело боли, то вы мало что можете сделать, надо только проявлять к нему внимание и не реагировать эмоционально. От эмоций тело боли ребенка только получит подпитку. Тела боли могут быть чрезвычайно эффектны внешне. Не покупайтесь на театрализованное представление, не слишком принимайте его всерьез. Если тело боли ребенка активизировалось из-за неудовлетворенного желания, не поддавайтесь его требованиям. В противном случае ребенок усвоит: “Чем я несчастней, тем больше у меня шансов получить желаемое”. Вот так». Толле предполагает, что истерика ребенка – это бессознательная попытка его тела боли усилить себя, повергнув окружающих в пучину трагедии и отчаяния.

Знакомы вам подобные речи или нет, идея ясна. Когда вы принимаете на свой счет нежелательное поведение ребенка, задевается ваше эго, что порождает отчаяние и необходимость контроля. Оно сметает все на своем пути к самоутверждению. Как только этот сценарий вступает в действие, мы оказываемся в ситуации Адвоката или Диктатора, потому что эго склонно к бунту, оно атакует Капитана и мешает ему спокойно управлять кораблем, а это могло бы обеспечить благополучное продвижение через шторм детских эмоций.

Остаемся на связи, сохраняем внимание и порядок мыслей

Единственным человеком, с которым Чарли вел себя хорошо, была его няня, двадцатипятилетняя Элисон. У нее не было своих детей, но она выросла в большой дружной семье. Элисон относилась ко всему очень серьезно и ответственно. У нее сложились очень дружеские отношения с Чарли, и когда она просила мальчика почистить зубы или прекратить дразнить сестру, он почти всегда слушался. Я подозревала, что есть несколько причин, по которым Чарли был способен нормально вести себя с Элисон. Во-первых, она никогда не принимала его поведение на свой счет и не была лично заинтересована, как родители, чтобы он рос «хорошим мальчиком». И не страдала от отчаяния при общении с Чарли. Другими словами, он не был для Элисон средством доказывать свою состоятельность.

Но просматривалась и другая тенденция. Из рассказов Энджи о взаимоотношениях Элисон и Чарли было видно, что няня получает удовольствие от общения с подопечным. Им было весело проводить много времени вместе – они собирали роботов, строили крепости, играли в прятки во дворе. А общение Чарли с Энджи сводилось к выполнению пунктов из списка: позавтракать, собраться в школу, принять ванну – в то время как Элисон замедляла темп и была неподдельно внимательна к Чарли. Она заинтересованно слушала его истории о динозаврах, задавала много вопросов и явно наслаждалась живым воображением мальчика. Когда они с Чарли играли, Элисон выключала звук своего мобильника и он не чувствовал, что постоянно конкурирует за ее внимание с посторонними людьми, как если он был с родителями. Мальчик явно нравился Элисон, а это самый существенный момент для согласия и сотрудничества ребенка.

Находясь с Чарли, Элисон постоянно что-то вносила на счет в своем эмоциональном банке и дарила ему искреннее внимание. Она была полностью сосредоточена на мальчике. Каждое доброжелательное взаимодействие увеличивало «счет» их взаимоотношений, и Элисон было легко убедить Чарли выполнить ее просьбу, словно снять немного денег с банкомата. Чарли почти никогда не отказывал Элисон не потому, что боялся наказания: он хотел ей угодить. Мальчик знал, как искренне няня о нем заботится.

Когда Энджи и Эрик описывали стиль поведения Элисон, стало ясно и другое: если няня о чем-то просила Чарли, это всегда было «по делу», и мальчик об этом знал. При этом он чувствовал, что у родителей не хватает решительности, когда они зовут его к столу или просят надеть ботинки. А просьбы няни мальчик воспринимал как понятные, доброжелательные и твердые, побуждавшие к выполнению. Элисон никогда не говорила: «Сделай то-то, ладно?» Напротив, как Капитан корабля она объявляла, что должно быть сделано, не теряя сочувствия к нежеланиям Чарли, но и не отступая от своих требований.

Энджи и Эрик признались, что немного ревновали к способности Элисон добиваться сотрудничества с Чарли. Они пытались имитировать ее слова, но Чарли продолжал сопротивляться. Я объяснила, что дело было не в словах няни, она не словами убеждала его хорошо себя вести. Когда дети чувствуют связь с человеком, который просит о чем-то, в них просыпается дух сотрудничества, естественным образом склоняющий их к согласию. Чарли знал, что Элисон любит его, и при ней он был паинькой.

Разрешаем ребенку испытать печаль

Я хотела еще немного поработать с Энджи и Эриком. Мне нужно было узнать, могут ли они позволить своему сыну пережить печаль или разочарование. Я всегда исследую этот вопрос, если ребенок постоянно злится или проявляет агрессию. Сразу видно, когда родители не могут переносить несчастный вид своего сына. Кто-то очень верно сказал: «Мама и папа счастливы лишь тогда, когда счастливо их самое печальное дитя». Это слегка сентиментально, но подчеркивает одну из самых больших проблем, с которыми сталкиваются родители: мы не можем понять, что ребенок – отдельное существо и у него свой собственный жизненный путь.