Долгий путь скомороха. Книга 1

– Это неправда! – воскликнула Елена и поспешила прикрыть собой сына. – Это мужики ваши нашли её первой, а моего неразумного сына послали к тебе с тяжёлым известием. Сами побоялись признаться, а мальчишка должен отвечать за них!

– Так ли это, вьюноша? Что ты там за мамкиной юбкой прячешься? – обратился к Теодорке скрипучим голосом тиун Устин.

– Да, – в ужасе тихо отозвался мальчишка.

– Что ты там бормочешь?! Громче отвечай.

– Да, правду мамушка сказала. Это три мужика каких-то там, в поле, меня окликнули и попросили добежать до двора и сказать, что боярышню убили… – несмело показался из-за спины матери Теодор.

– Тут такое дело, скоморохи, – обратился ко всем присутствующим тиун Устин. – Боярин наш, Светозар Лексеевич, решил сам проводить дознание, и он прислал меня за вашим мальчиком…

– Не пущу! – отчаянно закричала Елена, прикрывая собой сына. – Нет такого права, чтобы ребёнка пытать!

– Замолчи, баба! – прикрикнул на неё тиун Устин. – С чего это ты вдруг про пытки заговорила?! Щенок твой, если невиновен, так просто и расскажет боярину, как всё было.

– Лучше меня пытайте, а его не трожьте, – сверкая чёрными глазами, не унималась Елена. Сзади к ней подошёл Ратмир и положил ей руку на плечо:

– Послушай, Елена, может пусть Теодорка и вправду расскажет боярину, как было дело.

– Зачем ты так, Ратмир?! – Елена в гневе скинула его руку со своего плеча. – Сами же с Никифором говорили только что, что боярин этот жесток и что у него даже палач есть! Вот народи себе детей, Ратмир и распоряжайся ими как тебе вздумается, а я своего сына на погибель не пущу! Хоть режьте меня живьём!

– Дура баба, – тихо проскрипел тиун Устин и обратился к старику Никифору. – Я вижу, старик, ты тут самый старший. Так поясни бабе неразумной, что, если она не подчинится, то вы все получите плетей или ещё чего хуже. Лучше не сердить боярина. Он сейчас в большой печали и в большом гневе. Выслушает боярин твоего сына и отпустит с миром, если он ни в чём не виноват. Хоть и тяжёлого характера наш боярин, но не зверь он и меру знает, – сказал тиун и невольно отвёл взгляд в сторону. В это время в распахнутую дверь заглянул здоровый косматый мужик с чёрной бородой и в чёрной сатиновой рубахе, подпоясанной тёмно-синим поясом:

– Ну, что ты там, Устин? Боярин велел поторопить тебя. Где мальчишка?

– Да тут они все, Гаврила. Иди, мы сейчас тебя догоним, – махнул ему рукой тиун Устин, и косматый мужик, кивнув, исчез из дверного проёма.

– Так как, скоморохи? – опять тихо проскрипел тиун Устин. – Даю вам совет – лучше с нашим боярином по-доброму…

– Ой, что же делать нам?! – заголосила Елена. – Он же дитё ещё совсем. Чёрт его дёрнул пойти в поле сегодняшним утром.

– Не поминай рогатого, баба, в добром доме, – недовольно сдвинул брови тиун Устин.

Неожиданно Ратмир подошёл к нему и низко поклонился в пояс:

– Разреши мне пойти вместе с мальчиком к боярину. Я мешать ничем не стану, пусть себе боярин его спрашивает. Только мальцу спокойней будет, если с ним кто-то из нас будет поблизости.

– Нет, я, я с ним пойду! – воскликнула заплаканная Елена. Она чувствовала, как дрожал всем телом прижавшийся к её спине Теодорка.

Тиун Устин опять внимательным взглядом окинул присутствующих и махнул рукой в сторону Елены:

– Баба останется здесь, а ты, скоморох, пожалуй, пойдём с нами. Веди мальца за мной. И пусть он ничего не боится, только правда нужна от него боярину.

– Ох! – только и воскликнула Елена и кинулась к Ратмиру. – Ратмирушка, присмотри за сыном моим, пожалуйста. Только тебе и доверяю я. Не дай его в обиду. Век тебя благодарить буду.

– Всё будет хорошо, – погладил её по спине Ратмир и, натянув на голову суконную расшитую шапку, протянул руку дрожащему от страха мальчику. – Пойдём, Теодорка. Не бойся, я буду рядом с тобой.

Тот посмотрел на мать, потом опять на Ратмира. Губы его дрогнули, но он пересилил себя и схватил Ратмира за руку:

– Пойдём, дяденька Ратмир, мне с тобой ничего не страшно.

– Не бойся, Теодорка, – подбодрила его карлица Авдотья.

– Вернешься, потом всё расскажешь нам, – кивнул ему силач Василий.

– И не забудь, Теодорка, боярину сто поклонов отбить большим обычаем, – напутствовал его уже у дверей старик Никифор. – На, и шапку-то, шапку-то тоже надень на голову.

– Это как – большим обычаем? – повернул голову в его сторону мальчишка, послушно натягивая на голову потрёпанную от времени чёрную бархатную шапочку.

– Идём, я тебе там покажу, – подтолкнул его в спину Ратмир.

Глава 6

Стояла жаркая, солнечная, безветренная погода. На подворье было всё также безлюдно. Кое-где в окнах срубов мелькали редкие тени, да плач голосящих женщин эхом отдавался над блестящей гладью реки.

Тиун Устин шёл впереди, подволакивая правую ногу. Он что-то шептал себе под нос и, периодически поглядывая в небо, крестился. За ним, приобняв Теодора за плечи, шёл Ратмир. Он что-то негромко говорил мальчишке, и тот, не сводя с него испуганных глаз, тихо повторял за ним какие-то фразы. Следом за ними шли два рослых боярских ратника в красных суконных кафтанах и красных же шапках с саблями наперевес. На ногах у них были тёмно-серые порты, поверх которых красовались зелёные сапоги с заострёнными носами.

Неожиданно Ратмир с Теодором услышали ещё один женский плач. Только шёл он не от ледника, где на коленях, уткнувшись в землю, голосили наёмные плакальщицы, а от большого сруба – терема, где третьим этажом располагалась большая светлица. Большие окна светлицы были завешаны кисейными шторами, и рядом с одной из них Ратмир разглядел женский силуэт, в отчаянии протягивавший руки в направлении ледника. Женщина стенала и причитала так, как может причитать только мать, потерявшая своё дитя. От этого душераздирающего зрелища у всех проходивших мимо буквально мороз шёл по коже.

– Быстрее, быстрее, – стал подгонять их тиун Устин. – Не нужно вам на терем смотреть. Узнает об этом боярин – ещё больше разозлится.

– А почему нельзя на терем смотреть? – шёпотом спросил Теодор у Ратмира.

– Потому что в теремах живут боярские жёны, дочери, сёстры… В общем, вся боярская родня женского пола, – также шёпотом ответил Ратмир, внимательно оглядываясь по сторонам.

– А смотреть-то почему нельзя? – опять повторил мальчишка.

– Потому что боярышни, как царевны, сидят в теремах, и не всякому разрешается их видеть. Особенно – простым людям. Но и самим боярышням не дозволяется покидать светлицу без разрешения батюшки и матушки. Поэтому их никого и не было вчера на нашем представлении.

– Ага, только я видел, что они вчера так же вот за занавесочками стояли и смотрели на нас. Прямо до самого конца и смотрели, – горячо шёпотом возразил Теодор.

– Да, и я заметил. Но боярину об этом не нужно говорить. Не дай бог ещё больше разозлиться.

– А на что разозлится?

– Как на что? Вот дочь его ослушалась и убежала же как-то за забор без отцовского на то согласия. Теперь мы все страдаем из-за этого. А в первую очередь она же сама и погибла от рук убийцы…

– Ждите здесь, у двери, – взмахом руки остановил их старик Устин и сам шагнул за порог небольшого сруба, стоявшего на отшибе подворья. Буквально через несколько мгновений его голова появилась в проёме входной двери, и он призывно махнул рукой:

– Идите сюда, скоморохи. Боярин с товарищами ожидает вас.

Они зашли в небольшие сени, и тут Ратмир приостановился:

– Смотри на меня, Теодор. Вот такой поклон ты сейчас начнёшь делать боярину и его гостям. Кланяться будешь вместе со мной до тех пор, пока боярин сам нас не остановит. Повторяй за мной…

Ратмир встал напротив Теодора. Сначала левой рукой он снял с головы шапку. Затем правой рукой коснулся левого плеча и уже вслед за этим, низко наклонясь, коснулся правой рукой пола. Теодор быстро повторил.

– Вот это и есть поклон большим обычаем, – произнёс Ратмир, надевая опять шапку на голову.

– Что там, Устин?! Где этот щенок?! – раздался из комнаты раздосадованный рык боярина Скобелева.

– Вот он, батюшка. Вот этот мальчишка, – тиун Устин цепко схватил Теодора за локоть и втащил его в большую, слабо освещённую комнату, с высоко расположенными, конусообразными зарешечёнными маленькими окошечками. Ратмир поспешил за ними и, ткнув Теодора в бок, начал истово класть поклоны большим обычаем. Тот спохватился и также начал усердно кланяться кому-то, кто сидел в тёмном углу за большим деревянным столом.

– А этот ещё здесь почему?! – возмущенно прорычал Светозар Алексеевич. – Я этого скомороха к себе ещё не звал.

– А ведь точно это тот скоморох, что вчера так искусно колесо крутил, огнём жонглировал, да на лютне песни исполнял, – подтвердил боярин Пешков Антон Спиридонович. – А мальчишка этот с ним же и рыжим силачом фигуры акробатические представлял…

Боярин Усов Семён Иванович внимательно посмотрел на Ратмира и промолчал.

Ратмир упал на колени перед боярами:

– Любезные бояре! Позвольте мне остаться здесь с мальцом, чтобы не так страшно ему было здесь одному. Заставьте Бога молить. Проявите милость вашу. Он же дитё ещё совсем. Я и мешать-то не буду. Здесь вот в стороночке постою, вы меня и не увидите. А он просто знать будет, что я неподалёку, и не будет сильно переживать. И, значит, сможет спокойно и хорошо всё вспомнить и рассказать вам всё, что вы пожелаете.

– Да пусть остаётся, – лениво кивнул боярин Усов. – При нём мальчишка разговорчивее будет.

– Ну, оставайся коли так, – неожиданно согласился боярин Скобелев. – И скажи мальчишке, чтобы перестал поклоны бить. А то сейчас башку себе от усердия расшибёт.

И действительно, стоявший у порога раскрасневшийся от напряжения Теодор продолжал бить поклон за поклоном.

– Стой, Теодор, остановись, – схватил его за руку Ратмир и подвёл ближе к тяжёлому деревянному столу, за которым расположились бояре.

– Всё рассказывай, как было. Ничего не скрывай, – Ратмир дал ему своё последнее напутствие и отошел в тень.

Теодор, вытянув руки по швам, дрожал от волнения и смотрел на людей, сидевших за столом, переводя влажный взгляд поочерёдно с одного боярина на другого.

– Рассказывай, щенок, – рявкнул на него боярин Светозар Алексеевич.

– Не так грозно, Светозар Алексеевич, – негромко в бороду произнёс боярин Усов. – Мальчонка и так вон от страха уже обмочился. Если так грозить, то он и вовсе заикаться начнёт, и ничего мы от него не узнаем.

– Ничего… я у любого дознаюсь, – нехотя возразил ему боярин Скобелев, но голос свой понизил и вновь обратился Теодору: – Как… как ты нашёл сегодня… мою дочь?

Теодор как зачарованный отбил ещё один поклон, нечаянно дотронувшись рукой лужи у своих ног, и рвущимся от волнения голосом стал рассказывать:

– Я сегодня утречком задал корму нашим лошадкам и пошёл за забор в поле. Хотел гнёзд перепелиных поискать. Очень люблю я птичьи яйца собирать. У меня уже их много и каких только нет…

– Дальше рассказывай, – прервал его боярин Скобелев.

– Так вот, я пошёл к пшеничному полю… А там меня мужики позвали.

– Сколько их было?

– Трое, трое мужиков было, боярин, – сминая от волнения в руках шапку, стоял перед ними Теодорка.

– И что они сказали тебе?

– Сказали, что вот тут в пшенице боярышня лежит мёртвая и что нужно мне бежать на двор и сказать любому боярскому холопу о своей находке.

– А сами они, почему не захотели сообщить эту весть?

– А сами они трусили сильно и просили не говорить, что это они попросили…

– Похоже, не врёт, малец-то, – наклонив голову к столу, тихо произнёс боярин Усов.

– А узнать ты этих мужиков сможешь? – спросил боярин Скобелев, не спуская с Теодора тёмного мрачного взгляда.

– Конечно, смогу, боярин. Я же их, как вас сейчас, видел, – воскликнул Теодор.

– Обещали ли они тебе плату какую за этот донос? Ну, чего глаза-то опускаешь? Прямо мне смотри и отвечай, как подобает юноше, – негромко произнёс боярин Усов.

Теодорка быстро-быстро заморгал глазами, рот у него скривился и, неопределённо пожав плечами, он уставился в глаза боярину Усову и с трудом выдавил из себя:

– Да – обещали. Пять копеек обещали.

– Ишь ты, не пожадничали, – покачал головой боярин Усов Семён Иванович. – Богато живут твои холопы, Светозар Алексеевич. Пуд ржи, однако, можно купить.

– Вот мы про то сейчас всё и узнаем. Эй, Устин, иди на двор и зови всех мужиков. Всех до единого! – вызверился боярин Скобелев.

– Бегу, уже бегу, батюшка! – неожиданно из тени в углу комнаты появился Устин и, торопливо поклонившись боярам в пояс, исчез за дверью.

– Иди-ка и ты сюда, скоморох, – неожиданно боярин Скобелев обратился к стоявшему поодаль Ратмиру и махнул рукой Теодорке: – Ты, малец, брысь в угол и сиди тихо, пока не понадобишься.

Теодорка растерянно заморгал глазами, но подошедший к нему Ратмир приобнял его за плечи и слегка подтолкнул в спину: – Всё хорошо, Теодор. Успокойся и иди, посиди вон в том углу. Потом, когда всё кончится – пойдём к нашим. С боярского позволения, – громко добавил он, кинув быстрый взгляд на сидевших за большим столом бояр.

– Всё только начинается, – вздохнул боярин Пешков. – Скажи-ка мне, скоморох. Вот годами-то ты уже мужик, а борода твоя где? Иль ты нехристь какой? Иль басурманин?

Ратмир проводил взглядом исчезнувшего в тёмном углу Теодора и покачал головой:

– Доля скоморошья такая. В нашем деле бабам возможности играть мало, а потому приходится нашему брату за них отдуваться – в танце или в былине какой за бабу играть. Очень народу нравится, когда мужик дуру-бабу забавно изображает. А с бородой да усами это невозможно.

– Кинжалом каким морду-то свою шкребёшь? Ишь, какая гладкая, – произнёс неодобрительно боярин Пешков и спохватился: – Ох , не о том я… Прости, Господи, душу мою грешную. Нечего тут нам зубы заговаривать! Отвечай, вчера вечером и в ночь, где был?