Помоги проекту - поделись книгой:
— Именно.
— Ничего, справимся, — ответила мисс Балстроуд.
— Да, конечно. У вас в Медоубенке пока еще не было скандалов?
— Пару раз мы были на грани, — рассмеялась мисс Балстроуд. — Тут не соскучишься! А тебе, Элинор, никогда не казалось тут скучно?
— Нет, никогда, — сказала мисс Вэнситтарт. — Работа с детьми так интересна, так разнообразна… Ты можешь гордиться, Гонория, ты достигла огромных успехов!
— Да, я вроде бы неплохо все тут устроила, — задумчиво сказала мисс Балстроуд. — Конечно, не все вышло так, как было задумано… Скажи мне, Элинор, — внезапно спросила она, — если ты займешь мое место, что ты здесь изменишь? Не волнуйся, говори, мне очень интересно это услышать.
— Я не думаю, чтоб мне захотелось что-то менять, — ответила Элинор Вэнситтарт. — Мне кажется, что здесь все прекрасно устроено.
— Ты будешь неукоснительно придерживаться сложившихся традиций, это ты хочешь сказать?
— Да, конечно.
Мисс Балстроуд молча подумала: «Странно… Но ведь Элинор могла сказать так, чтобы порадовать меня. У любого творческого человека должна быть тяга к переменам. Элинор просто не хочет быть бестактной. Да, такт очень важен. Он необходим в общении с родителями, с девочками, с коллективом. Элинор тактичности не занимать…» Вслух же она сказала:
— Безусловно, должны быть серьезные причины для реформ, для изменения устоявшихся порядков. Но ведь они могут появиться.
— О, конечно, — согласилась мисс Вэнситтарт. — Нужно, как говорится, идти в ногу со временем. Но это твоя школа, Гонория, ты сделала ее тем, что она есть, и твои традиции — это основа Медоубенка. Мне кажется, традиции очень важны. Или я не права?
Мисс Балстроуд не ответила, о чем-то задумавшись. Предложение партнерства так и не прозвучало. Мисс Вэнситтарт, естественно, все поняла, но из вежливости хранила молчание. Мисс же Балстроуд и сама хорошенько не знала, что ее удерживает. Может быть, ей не хочется связывать себя? Или ей претит сама возможность подотчетности кому-либо? Неужели нет преемника лучше, чем Элинор? Более верного и честного? Такова Чедди, милая старая Чедди! Однако Чедди невозможно представить в роли директора знаменитой школы.
«Но чего же я в самом деле хочу? — спросила себя мисс Балстроуд. — Какая я стала зануда! Что-что, а нерешительность никогда прежде не была в числе моих недостатков».
Вдали прозвенел звонок.
— Мой урок немецкого! — воскликнула мисс Вэнситтарт. — Я должна идти.
Она развернулась и направилась к школе — быстрым, но величавым шагом. Следуя за ней, мисс Балстроуд едва не столкнулась с мисс Рич, спешившей из боковой аллеи.
— О, простите, мисс Балстроуд, я не заметила вас. — Ее волосы, как обычно, выбивались из прически. Мисс Балстроуд словно впервые увидела ее неправильное, но интересное лицо, другими глазами посмотрела на эту странную, энергичную, по-своему привлекательную молодую женщину.
— У вас урок?
— Да, английский.
— Вам нравится преподавать, не правда ли? — спросила мисс Балстроуд.
— Очень. По-моему, это самое увлекательное занятие на свете.
— Почему?
Эйлин Рич остановилась как вкопанная. Ее рука пробежала по волосам, а на лице отразилась напряженная работа мысли.
— Как странно… Ведь я никогда даже не задумывалась об этом. Почему мне нравится преподавать? Потому что это дает возможность почувствовать себя важной и нужной… Нет, не то. Скорее, ощущение, что тебе отвечают, что есть обратная связь. Когда такой контакт происходит, это просто прекрасно… Но, конечно, это случается не так часто.
Мисс Балстроуд кивнула в знак согласия. Чутье ее не обмануло: в этой девушке что-то есть!
— Я думаю, что когда-нибудь вы организуете свою школу, — сказала она.
— О, я надеюсь на это! — с воодушевлением произнесла Эйлин Рич. — Это моя мечта.
— У вас уже есть какие-то идеи?
— Вероятно, у каждого человека есть идеи, — ответила мисс Рич. — Смею сказать, что большая их часть совершенно фантастична и почти наверняка обречена на провал. Это большой риск, но нужно же попробовать! Я буду учиться. Обидно, что человек не может учиться на чужом опыте…
— Да, конечно, — сказала мисс Балстроуд. — Каждый учится на собственных ошибках.
— И это правильно, — задумчиво произнесла Эйлин Рич. — У каждого в жизни есть не один шанс: все всегда можно бросить и все снова начать. — Руки ее, безвольно повисшие вдоль тела, теперь сжались в кулаки, лицо стало мрачным. Но тут она вдруг решила обратить все в шутку. — Если школа вашей мечты разбита вдребезги, ее следует немедленно бросить и начать жизнь сначала!
Мисс Балстроуд шутка не понравилась, однако она спросила:
— Если бы вы стали директором школы, вроде Медоубенка, стали бы вы что-то менять, экспериментировать?
Эйлин Рич пришла в замешательство.
— Об этом ужасно трудно говорить, но…
— Вы хотите сказать, что стали бы? — быстро переспросила мисс Балстроуд. — Не бойтесь быть откровенной, дитя мое.
— Мне кажется, — начала мисс Рич, — что человеку всегда хочется осуществить собственные идеи. Вовсе не обязательно, что они окажутся удачными… Но ведь могут же и оказаться?
— Вы, я вижу, не страшитесь никаких опасностей. Я понимаю… — сказала мисс Балстроуд.
— Просто они мне не в новинку. — По лицу мисс Рич пробежала тень. — Я должна идти, меня ждут.
Она торопливо ушла.
Мисс Балстроуд задумчиво смотрела ей вслед. И тут на нее наскочила мисс Чедвик.
— Вот ты где! А мы тебя везде ищем. Только что звонил профессор Андерсон, он спрашивает, нельзя ли ему забрать Мирэй на следующие выходные. Он знает, что это не в наших правилах, но он куда-то внезапно уезжает.
— Нет, чересчур молода, — пробормотала она, — слишком рискованно… Так что ты сказала, Чедди?
— Я попросила мисс Шепленд передать, что мы перезвоним ему, и просила ее найти тебя.
— Скажи профессору, что можно, — ответила мисс Балстроуд. — Я понимаю: это исключительный случай.
Мисс Чедвик посмотрела на нее с легкой тревогой.
— Ты нервничаешь, Гонория.
— Да. Я никак не могу прийти к определенному решению. Это так непривычно… И это очень угнетает. Я знаю, чего хочу. Но передать школу человеку, не имеющему достаточного опыта, — это слишком рискованно.
— Я бы хотела, чтоб ты оставила мысль об уходе. Ты — часть Медоубенка, он нуждается в тебе.
— Медоубенк очень много для тебя значит, Чедди, не правда ли?
— В Англии нет больше таких школ, — сказала мисс Чедвик. — Мы с тобой можем гордиться, ведь это мы ее основали.
Мисс Балстроуд обняла ее за плечи.
— Ну, конечно, Чедди. Ты так нужна мне, просто не представляю, что бы я без тебя делала. Ты знаешь Медоубенк как свои пять пальцев и предана ему всей душой — так же, как и я. И этим все сказано, моя милая.
Мисс Чедвик вспыхнула, польщенная. Ведь Гонория Балстроуд, такая сдержанная, нечасто давала волю чувствам.
— Я просто не могу играть такой дрянью, это ужасно! — Дженнифер с гневом бросила ракетку на землю.
— О, Дженнифер, только, пожалуйста, без истерик.
— Центр тяжести. — Дженнифер вновь подобрала ракетку и покрутила ее в воздухе. — Смещен центр тяжести!
— Она гораздо лучше, чем моя старушка. — Джулия сравнила обе ракетки. — Моя дряблая как губка. Вот, послушай, какой у нее звук. — Она провела по сетке пальцем. — Мы собирались перетянуть ее, но мама забыла.
— Я бы предпочла играть твоей. — Дженнифер взяла ракетку Джулии и сделала несколько взмахов.
— Ну, в таком случае, я бы не отказалась от твоей. Поменяемся, если ты не против. Теперь держись, я тебя обыграю!
— Отлично! Меняемся!
Обе девочки перелепили наклейки со своими именами с одной ракетки на другую.
— Чур, назад не меняется! — предупредила Джулия со смехом. — Так что теперь не ной, что не можешь играть моей старушкой.
Адам, бодро посвистывая, чинил сетку вокруг теннисного корта. Дверь спортивного корпуса приоткрылась, и оттуда выглянула мадемуазель Бланш, маленькая, невзрачная, как мышка, учительница французского языка. Увидев Адама, она испугалась и после секундного колебания вновь притворила дверь.
«Интересно, что это она замышляет?» — подумал Адам. Вообще-то ему бы и в голову не пришло, что мадемуазель Бланш способна что-либо замышлять. И все же у нее был такой виноватый вид… Это возбуждало подозрение. Неожиданно дверь вновь распахнулась, мадемуазель Бланш вышла и остановилась возле Адама.
— А вы, я вижу, чините сетку?
— Да, мисс.
— Тут такие милые корты, и бассейн, и этот корпус. Ах, le sport! Вы в Англии все так любите le sport, не так ли?
— Полагаю, что да, мисс.
— А сами вы играете в теннис? — Мадемуазель Бланш посмотрела на него подчеркнуто по-женски, с неопределенным приглашением во взгляде.
Такой смелости он тоже от нее не ожидал и даже подумал, что мадемуазель не слишком подходящая преподавательница французского для Медоубенка.
— Нет, — солгал он, — в теннис я не играю. У меня нет для этого времени.
— Ну а в крикет?[50]
— В детстве. В детстве я играл в крикет. Как все ребята.
— У меня все не было времени как следует тут оглядеться, — сказала Анжель Бланш. — А вот сегодня выдались свободные полчаса, и я решила осмотреть спортивный корпус. Хочу написать про него моим друзьям, которые содержат школу во Франции.
Адам снова удивился: зачем она ему это говорит? Похоже, мадемуазель Бланш пытается как-то оправдать свое посещение спортивного корпуса. Но почему? Она имеет полное право ходить по всей территории школы. И ей нет никакой нужды давать отчет помощнику садовника. И снова в мозгу Адама мелькнуло: что эта женщина делала в спортивном корпусе? Он задумчиво посмотрел на мадемуазель Бланш.
Хорошо бы узнать о ней побольше. И его манера едва уловимо изменилась: оставаясь уважительной, стала чуточку более свободной. Он позволил своим глазам дать понять собеседнице, что она чертовски привлекательна.
— Вы, должно быть, находите работу здесь немного скучной, мисс?
— Да, не могу сказать, чтобы мне здесь было очень весело.
— И все же иногда вы, должно быть, неплохо проводите время?
Возникла короткая пауза. Мадемуазель Бланш словно что-то взвешивала. И он — не без сожаления — понял, что дистанция, разделявшая их, снова увеличилась.
— О да, — наконец, ответила маленькая француженка. — У меня достаточно досуга. Условия контракта лучше не придумаешь. — Мадемуазель Бланш слегка ему кивнула. — Всего доброго, — и пошла по направлению к дому.
«Интересно, что же ты затеваешь?» — пробормотал про себя Адам.
Он подождал, пока мадемуазель скрылась из виду, потом прошел к двери спортивного корпуса и заглянул внутрь. Насколько он мог заметить, там все было как прежде. «Все равно, — сказал он себе, — эта мышка неспроста сюда наведалась…»
Выходя из корпуса, Адам неожиданно столкнулся с Энн Шепленд.
— Вы не знаете, где мисс Балстроуд? — спросила она.
— Я думаю, она в школе, мисс. Она совсем недавно разговаривала с Бриггсом, а затем ушла.
Энн нахмурилась.
— А что вы делали в спортивном корпусе?
Адам слегка опешил. «А какое твое дело?» — подумал он.
— Решил посмотреть на этот ваш корпус. Просто посмотреть, ведь в этом нет ничего плохого, — ответил он несколько вызывающе.
— У вас что, сейчас нет работы?
— Я уже почти закончил чинить сетку вокруг теннисного корта. — Он оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на здание корпуса. — Только построили, да? Должно быть, влетело в копеечку. Лучшее из всего, что тут есть для молодых леди, не правда ли?
— Они платят за это, — сухо ответила Энн.
— И немало, как я слышал.
Он испытывал странное удовольствие, которое вряд ли смог бы объяснить себе, когда дразнил эту женщину. Она всегда была так спокойна, так владела собой, что он был бы почти счастлив увидеть ее рассерженной.
Но Энн не доставила ему такой радости. Она сдержанно сказала:
Поделиться книгой: