Перемены к лучшему

Глава 3

Коул

Группа туристов Пэта Самсона объявляется около четырёх пополудни. Они молоды, привлекательны, и жизнь так и искрится в них. На Интернет-странице Самсона для путевых заметок выставлены многочисленные фотографии, где он, слегка вспотевший, голый по пояс, держит топор через плечо. Шастать летом по Северным лесам без рубашки — означает напрашиваться на болезнь Лайма.

*Прим. Болезнь Лайма — инфекционное заболевание, чаще всего передающееся посредством взаимодействия с инфицированным клещом.

Тем не менее, дамочки обожают подобное дерьмо. Ходят слухи, что во время каждого похода Самсон укладывает в свою постель, по крайней мере, одну из своих туристок. Не знаю, правда это или нет, но Аделаида ни в коем случае с ними не пойдёт.

Ни за что.

Я держу язык за зубами, когда дамочки порхают по магазину, воркуя насчёт вырезанных статуэток из дерева, которые Мэл Стэндард вырезает ножом в своём уединённом коттедже с другой стороны озера. Если эти женщины выбрали своего проводника для похода, основываясь на количестве масла, которое Самсон проливает на себя, чтобы сфотографироваться, вместо реальных отзывов многих рассерженных и несчастных клиентов, то, что бы там ни случилось, они этого заслуживают. Всё же… после того как последняя из них вылетает за дверь, я поднимаю трубку, чтобы позвонить.

— Пайн Лодж Резорт, — отвечает юноша.

Судя по дрожи в его голосе, должно быть, это Диллон. Диллону тринадцать, и в настоящее время он подвергнут множеству изменений из-за своего полового созревания. В любом отдельно взятом времени дня его голос мог на две октавы отличаться от того, каким был в последний раз, когда ты с ним разговаривал.

— Диллон, это Коул Брэкстон. Мне нужно поговорить с Илом.

— У него сейчас группа.

Я в раздумьях чешу себе затылок.

— Возьми ручку, — мальчишки Зольберга постоянно всё забывают. Я слышу, что на другом конце линии Диллон роется в, по крайней мере, четырёх ящиках, прежде чем возвращается обратно к телефону.

— Достал.

— Запиши, что утром завтрашнего дня в поход отправляется группа из трёх женщин, с Самсоном в качестве их проводника.

— Ну, вообще-то четырёх, — Лео в своей беззаботной манере входит обратно и начинает собирать с полки вещи, имеющиеся в продаже. Я сужаю глаза.

— Четырёх? — щебечет своим голоском Диллон.

— Трёх, — решительно заявляю я, свирепо впиваясь взглядом в Лео. Его это совершенно не беспокоит.

— Ну ладно. Что ещё? — спрашивает он.

— Это всё. Твой дядя будет знать, что надо делать, — я вешаю трубку и разворачиваюсь к прилавку.

Лео держит в руке лёгкий по весу рюкзак.

— Это твой самый лучший женский рюкзак? Я должен быть уверен, что подобрал самый лучший.

Я выхватываю рюкзак из его рук и вешаю обратно на крючок. Скрестив руки на груди, я злобно зыркаю на Лео.

— И чем ты тут занимаешься?

— Тебе следует ещё раз перезвонить Илу и сказать ему, что речь идёт о четырёх женщинах. Не хочу, чтобы он упустил группу Самсона только из-за ошибки при подсчёте, — в его глазах танцуют черти, когда он подтрунивает надо мной. Чтобы догадаться, кто именно является одной из этой четвёрки, не требуется огромных умственных способностей.

— Она никуда не идёт, — заявляю ему я. Биение пульса внутри висков начинает пускаться вскачь.

— О! Конечно же, она идёт, — он снова снимает рюкзак со стены. — Я только что там был, и она сама мне сказала, что с огромным нетерпением ждёт этого. Из-за SPA-центра это её первый настоящий отпуск, и она хочет испытать настоящее приключение на природе.

Я вырываю у него рюкзак и уношу его в подсобку. Лео несётся вслед за мной.

— Она не получит от этого похода никакой пользы, за исключением того, что малость поотбивается от кишащих чёртовых насекомых и наглотается дерьмовый воды. От причинённого организму вреда она вернётся домой ослабленной и дней пять не сможет работать в своём заведении. Тогда она возненавидит этот городок и переедет в Миннеаполис, где встретит какого-нибудь педикоподобного писаря с отвисшим задом и будет от скуки лишаться с ним рассудка.

Его брови взлетают на лоб.

— Вижу, ты нисколечко об этом не думал.

Я сжимаю челюсти и отворачиваюсь в полном отчаянии. Конечно, я хочу Аделаиду. Я хотел её целых три грёбаных года, но самое ужасное то, что… я предпочел бы, чтобы она отыскала себе писаря, чем умерла, потому что я не в силах удержать под контролем свои животные инстинкты и желания.

— Прямо сейчас позаботься о её безопасности.

— Я не могу этого сделать, — напевает он оживлённо, с улыбкой на лице, словно я только что вырвал наружу всё своё нутро и разложил на пол ему для обозрения. — Я ведь уже сказал Аделаиде, что помогу ей. Если ты и вправду считаешь, что ей не стоит отправляться в этот поход, тебе придётся самому остановить её.

Меня окружает куча идиотов.

— Следи за кассой.

Я не обращаю внимания на сдавленный, фыркающий смех, сопровождающий меня до парадной двери. Не прошло и десяти секунд, как я уже открываю дверь в SPA-салон Аделаиды и вхожу внутрь. Тусклое освещение и спокойная музыка никоим образом не помогают ослабить стуки у меня в голове.

— Аделаида здесь? — я сдерживаю своё раздражение и предпочитаю улыбнуться маленькой помощнице Аделаиды.

Она строит гримасу и указывает вниз по коридору.

— Она в своём офисе.

Офис Аделаиды совсем крошечный, а пахнет в нём — вот же чёрт — как в благоухающей ароматами бане. Я должен сваливать отсюда. Я разворачиваюсь и выхожу обратно.

— Простите, я лучше подожду вас снаружи.

— Нет, проходите, Коул, — Аделаида выскакивает из-за своего глянцевого белого стола, и от этого движения её груди подпрыгивают.

У меня тут же встаёт. С тех пор, как она переехала сюда, я стал возбуждаться от ароматов моющих средств и шампуней, а это практически все чистящие средства отсюда. Мне приходилось избегать отдела товаров для ванной местного магазина, чтобы не пугать детей и старушек своим неуместным стояком.

Я пытаюсь сбежать в приемную, но Аделаида быстрее меня, и захлопывает дверь прежде, чем я успеваю убрать своё тело из этой опасной зоны.

Она прислоняется к двери, тяжеловато дыша после приложенных усилий. С каждым вдохом, её груди поднимаются и опадают. Яйца у меня между ног сжимаются, а член тяжело налегает головкой на холодную сталь моей молнии. Из всех дней, чтобы не надевать нижнее белье, это должен был быть именно этот день.

Я делаю себе мысленную заметку о необходимости стирать бельё ещё чаще, чтобы не оказаться незащищённым рядом с Аделаидой. Мне нужно как минимум пять слоёв одежды, чтобы девушка не увидела мою эрекцию, так как в её присутствии у меня всегда стояк.

— Что вы здесь делаете, Коул?

«Что я здесь делаю?» В моём мозгу произошло короткое замыкание, когда она закрыла дверь и приклеилась спиной к деревянной двери. Всего лишь два шага, и я мог бы встать между её мягких бёдер. А ещё одним движением я мог бы задрать юбку её красивого платья ей на шею, а своим членом прижаться к складочкам её влагалища. «Была бы она мокрой?»

Я делаю глубокий вдох, и меня потрясает аромат её возбуждения. Обоняние у медведя лучше, чем у собаки, волка, и определенно лучше, чем у человека. Никогда прежде я не чувствовал этот аромат на ней. Наверное, я никогда не был к ней настолько близко. Наверное, я был слишком зациклен на попытке спастись, прежде чем она осознает, что всякий раз, когда она находится в радиусе пяти миль от меня, мой член хочет основательно зарыться в её тело.

Вопреки здравому смыслу я делаю этот шаг. А потом ещё один, пока мы не настолько близко, что, когда она задыхается, её затвердевшие соски, сквозь тонкую ткань её платья, трутся о мою грудь.

Где-то на задворках моего сознания срабатывает предупреждающий сигнал, но пролетающая мимо моих ушей стремительным потоком кровь делает невозможным услышать что-либо, кроме нашего хриплого втягивания воздуха.

— Аделаида, вам стоит держаться от меня подальше, — шепчу я хрипло. Жар мчится по моему позвоночнику, нагревая меня до отчаянной точки кипения, из которой имеется лишь один выход. Приложиться своими губами к её губам.

— А вы заставьте меня.

Я ничего не могу с собой поделать. Я прижимаюсь губами к её губам. В смысле, я намерен наказать её за то, что она такая чертовски сексуальная, за отказ держаться от меня подальше, за то, что она осмелилась проводить время вместе с этим засранцем Самсоном. Но в тот момент, когда я чувствую, что её мягкие губы приоткрываются под моими губами, я пропал. Она заполучила меня и владеет мной с того самого момента, как она коснулась тротуара этого городка своими красивыми пальчиками ног.

«Я так долго с этим боролся и ради чего?» Сейчас я даже не могу вспомнить, почему держался от неё подальше. Я ласкаю языком внутри её ротика. Она издаёт стон, и от этого я чувствую себя ростом в тысячи футов. Заряженный мощью этого единственного поцелуя, я мог бы выйти наружу и уложить целый лес деревьев.

Я протягиваю руки ей за спину и приподнимаю Аделаиду против своего твёрдого, как алмаз, члена. Потребность быть внутри неё становится беспрестанным барабанным боем в моей голове. Я должен заявить на неё свои права. Немедленно.

Она обхватывает меня ногами, и я направляю свой член к щели у неё между ног. Девушка вздрагивает и начинает объезжать меня. Сквозь ткань моих джинсов, сквозь тонкую ткань её платья, сквозь какие бы там ни были крохи кружев и тканей, покрывающих её киску, могу поклясться, что ощущаю её жар и влажность. Первое, что приходит в голову, — я совсем близко, чтобы окончательно слететь с катушек. Эта киска, окружающая мой член? Мне это нужно. «Срань небесная, нужно ли мне это?»

Я отрываю от неё губы и провожу ими вдоль её челюсти. На вкус она прямо как клубника и счастье. Когда я добираюсь до её ушка, Аделаида наклоняет голову, выставив мне длинную, гладкую колонну шеи.

Я не в силах устоять перед этим приглашением. Её кожа нежнее пуха птенцов. «Чем она пользуется? Слезами единорога? Матерь божья!»

— Ты такая чертовски нежная, — бормочу я ей в горло. — Такая мягкая и такая чертовски вкусная.

— А ты настолько твёрдый, — хныкает она.

Слишком твёрдый. Мой член мог бы разорвать её. Моя физическая сила слишком велика для неё. «Мне не следует быть здесь», — напоминаю я себе.

— Аделаида, прошу тебя, — призываю я, оторвавшись от её сладких губ. — Заставь меня уйти.

Она упрямо мотает головой и сжимает свои ноги вокруг меня ещё крепче, потираясь об меня бёдрами.

— Ни за что. Я слишком долго этого ждала.

«Она ждала?»

«Чёрт».

Любые угрызения совести, которые у меня, может, и были, теперь прошли. Мне нужно, чтобы эта юбка исчезла. Мне нужна эта девушка на каком-нибудь столе. Мне необходимо быть между её ног.

Я с размахом разворачиваю её по кругу, выискивая какую-нибудь поверхность, на которую поместить Аделаиду. Единственное, что я вижу, — это её стол. На нём бутылочки, бумаги и прочий хлам.

Я, запинаясь, направляюсь к нему, спотыкаюсь об стул, чуть не уронив её. Она вскрикивает от удивления или страха и сжимает меня сильнее.

— Прости. Чёрт, — мне удаётся заполучить её на стол и усадить на его край, но в процессе этого опрокидываю несколько бутылочек. «Проклятье». — Чёрт, — повторяюсь я. Я пытаюсь привести в порядок этот бардак, но своими большими лапами случайно спихиваю бумаги на пол. Я опускаюсь на колени, чтобы собрать вещи, и мой чрезвычайно каменно-твёрдый член вопит в знак протеста, поскольку он сгибается внутри джинсов.

— Ничего страшного, Коул. Серьёзно. Чуть позже я всё соберу, — Аделаида спрыгивает со своего места и пытается мне помочь.

Каким-то образом моё плечо ударяется о стол, и я с ужасом наблюдаю, как её дорогой ноутбук покачивается, а потом соскальзывает с поверхности вниз. Он падает на пол, и мы оба вздрагиваем от звука разбивающегося стекла.

Похоть, затуманившая мой разум, как только я вошёл в этот офис, в конечном счете, сгорела напрочь. Я встаю на ноги и смотрю на место разрухи. Бумага и разбитые бутылочки лежат в сплошном, промокшем беспорядке у наших ног. Компьютер лежит на боку, но стеклянный экран однозначно разбит.

Стол наклонен, а один из стульев опрокинут. Аделаида поднимает и пропускает руку сквозь свои волосы. Я отворачиваюсь, прежде чем смогу увидеть в её глазах ужас и отвращение.

— Ничего здесь не трогай. Попрошу одного из мальчишек Зольберга прийти сюда и всё почистить, — говорю я ей, открывая дверь.

— Ты что, уходишь? — спрашивает она огорченно.

— Разве я уже не достаточно натворил? — я жестом указываю на разруху в комнате.

— Так мы же вместе всё это разгромили. Всё это можно привести в порядок, — она начинает идти в мою сторону. Я выставляю руку, чтобы остановить её. Это — всего лишь малая толика того реального хаоса, который я бы навлёк на неё. Лучше я разрушил в пух и прах её офис, чем навредил бы ей.

Понятия не имею, как обуздать зверя, когда я с ней. Из-за неё я совершенно теряю разум. На выходе, в углу, я замечаю пару походных ботинок. Чёрт. Я совсем забыл, зачем сюда приходил.

— Только не ходи с Пэтом Самсоном, — говорю я грубо.

— Почему?

— Он опасен.

— А ты — нет? — она издаёт гортанное рычание, полное разочарования.

— Именно так. Держись подальше от нас обоих.

Выражение краха на её лице — для меня, словно ножом по сердцу, и я ухожу, прежде чем истеку кровью у неё на глазах.

Глава 4

Аделаида