Повелитель тлена

Руки дрогнули, и я едва не выронила корзину. Оставив её у входа, на негнущихся ногах сделала несколько шагов. Остановилась посреди шатра, не в силах приблизиться к высшему.

— Откуда у вас рабыня? — нахмурился тот.

— Подарок, — не растерявшись, соврала актриса и напоролась на удивлённый взгляд тёмно-зелёных глаз. Нервно поёрзав на своём «жеребце», поспешила выдать очередную сказку: — Одного моего поклонника. Ты ведь знаешь, как я давно мечтала обзавестись служанкой.

— Щедрый подарок, — недоверчиво хмыкнул маг.

Истер пренебрежительно пожала плечами.

— Не сказала бы. Эта рабыня, — бросив на меня недовольный взгляд, снова повернулась к любовнику, — оказалась бесплодной. Кому такая нужна? Вот хозяин от неё и избавился, а себе прикупил новую.

К пренебрежительному тону примы я если и не привыкла, то хотя бы научилась на него не реагировать. К тому же в тот момент мне было не до её унизительной лжи. Которая, несмотря на отличную игру актрисы, могла легко раскрыться. Стоит магу взглянуть на моё плечо…

С того дня, как попала к бродячим артистам, Хэймо каждый день поил меня зельем своего собственного приготовления. Вроде бы оно помогало перебивать мой запах. Единственное, что выдавало во мне иномирянку. А в остальном я ничем не отличалась от жительниц Верилии. Носила неброские платья, а их у меня накопилось аж целых два: серое и коричневое. Волосы прятала под чепцом. Во время редких прогулок с Эвой ходила со скромно опущенной головой, как и подобает верильской простолюдинке. В общем, старалась быть по возможности незаметней.

До сих пор получалось. Ни один высший не заподозрил во мне девушку из другого мира. Да и не смотрели они на меня. Кому интересна тихая, забитая серая мышка.

Сегодня я, дура такая(!), забыла выпить хэймовскую микстуру. Сначала отвлекла Эва, потом позвала Истер, чтобы загрузить работой… Но и актриса тоже хороша! Хватило ума привести сюда полицейского. Да ещё и высшего. И даже не предупредила меня!

— Подойди ближе. Я не кусаюсь, — продолжал сканировать взглядом маг.

Кажется, до примы наконец-то дошло, чем это знакомство может обернуться для меня и для всей нашей труппы. Пробежавшись пальчиками по мускулистой груди констебля, Истер наклонилась к нему и сладострастно проворковала:

— Милый, ты сюда пришёл, чтобы побыть со мной или пообщаться с моей служанкой? Я ведь могу и обидеться. Приревновать.

— Ладно. — Маг откинулся на спину, расплывшись в довольной улыбке, и пробормотал, блаженно прикрыв глаза: — Ещё увидимся. Ива.

Намёк я поняла. Метнувшись к выходу, подхватила корзину и выбежала из шатра. А оказавшись в своём, сразу бросилась к коробке из-под конфет, вместе со мной презентованной Эве на день рождения. Там хранилось заветное зелье.

Руки не слушались. Дрожащими пальцами с трудом удалось вытащить пробку. Сделав несколько жадных глотков, скользнула на пол и сжалась в комок, слыша, как в груди лихорадочно колотится сердце.

Не знаю, сколько так просидела, снова и снова воскрешая в памяти образ черноволосого мага, так напугавшего меня. Из состояния транса вывела заглянувшая в шатёр Эва.

Девочка улыбнулась и весело предложила:

— Ива, пойдём поиграем. А то мне скучно. — Нетерпеливо подпрыгнула на месте, из-за чего её каштановые кудряшки, собранные в два хвоста, тоже пришли в движение.

Родители и друзья всегда звали меня Иванкой, бабушка ласково величала Ивушкой. Но моей юной «хозяйке» больше по душе пришлась Ива. Ей нравилось, что наши имена созвучны. А я и не спорила. На момент, когда мы с ней познакомились, мне было без разницы, как меня будут звать. А потом незаметно привыкла к новому варианту имени, так же, как и к новой жизни.

Хотя нет, вру. С новой жизнью свыкнуться так и не удалось.

— Под дождём будем играть? — Сунув пузырёк обратно в жестяную коробку, поднялась, сделав себе пометку в памяти: сегодня же попросить Хэймо пополнить запасы зелья.

— А уже распогодилось, — радостно сообщила девочка.

Истер повезло, грозовые тучи, ещё недавно клубившиеся на горизонте, стали расползаться, и вскоре небольшая полянка купалась в солнечных лучах. Развешивая вещи актрисы, я поглядывала украдкой на её шатёр. Торопилась, потому как боялась снова встретиться с магом.

А может, он уже ушёл? Не будет же торчать здесь до самого вечера.

Зря так подумала. В какой-то момент, стряхивая многострадальную блузку с так и неотстиравшимся жабо, почувствовала на себе чей-то взгляд. Липкий, назойливый.

Не обращать внимания не получилось. Я обернулась и напоролась на кривую улыбку высшего. Сердце предательски ёкнуло, тело прошиб холодный пот.

Какой же всё-таки неприятный тип. Как будто весь изнутри гнилой.

Полисмен ринулся было в мою сторону, но тут его отвлекла показавшаяся из шатра любовница. Растрёпанная, по-прежнему полуголая, с глуповато-счастливым выражением на довольном лице.

Я не стала задерживаться. Оставив опустевшую корзину возле дерева, нашла Эву и потащила её собирать цветы, чем-то похожие на мимозу, чтобы потом плести из них венки. К счастью, девочке понравилась моя идея, и она в припрыжку побежала за мной.

Выступление закончилось уже за полночь. Не скажу, что прошло оно с полным аншлагом, но мистер Тауруш остался доволен и даже расщедрился на подарок для Эвы. Пообещал завтра же купить ей новенький капор с шёлковыми мантоньерками, о котором девочка давно мечтала.

У руководителя труппы имелось немало недостатков. Он сварлив, порой бывает груб, любит приложиться к бутылке, поотчитывать меня и потрепать нервы мадам Леттис. Но несомненным его достоинством является любовь к дочери. Тауруш просто обожал Эву и старался потакать всем её капризам. А это значит, что завтра мы отправимся на экскурсию по городу и по магазинам.

Настроение начало улучшаться.

Чесс с фокусниками, несмотря на протесты Кори, решил задержаться в городе. Наведаться в здешние кабаки, ну и, конечно же, не обделить вниманием местных шлюх. Во время обратной дороги Кори не переставала расстроенно шмыгать носом, а Истер, довольная своей блестящей игрой, отмечала очередной триумф бутылкой дешёвого портвейна. Страсть к алкоголю являлась одним из многочисленных пороков актрисы.

Она так и не заговорила со мной о маге, зато всю дорогу сверлила злым, ревнивым взглядом. Будто я сама полезла к высшему знакомиться.

Утомлённая богатым на впечатления днём, я едва не валилась с ног. Не терпелось оказаться в шатре, накрыться с головой одеялом и хотя бы на несколько часов забыться, исчезнуть из этой реальности.

Хорошо бы.

Увы, мечтала я зря. Первое, что заметила ещё на подъезде, — это открытое ландо, запряжённое двумя вороными жеребцами под цвет повозки. А потом увидела и высшего, о чём-то разговаривавшего с бледной мадам Леттис.

При виде мага Истер просияла:

— Милый! Не думала, что ты сегодня заедешь. — Сунув мне в руки бутылку, спрыгнула на землю и нетвёрдой походкой направилась к полицейскому.

Тот обнял её, от души чмокнул в губы. При этом взгляд его блуждал по моему лицу, рукам, всему телу. Сейчас на констебле не было униформы. Её заменил серый костюм-тройка и элегантное, распахнутое на груди тёмное пальто с пелериной. На голове — блестящий цилиндр, идеально сочетавшийся с верхней одеждой, в руках — трость.

Почему-то от вида последней меня зазнобило.

Улыбнувшись сквозь смоляные усы, маг распорядился:

— Дорогая, раздобудь-ка нам вина. Только не то паршивое пойло, что мы пили днём, а что-нибудь поприличнее. А я пока, — при звуке его голоса сердце в груди болезненно сжалось, — потолкую с твоей… хм, горничной.

— Квинтин! — вспыхнула актриса и метнула в меня яростный взгляд.

Лучше б на своего любовника так смотрела.

— Иди, — повторил он уже более холодно и резко. — И вы тоже, мадам Леттис, — гаркнул, заметив, как женщина шагнула было в мою сторону.

Жестом велев мне поторапливаться, скрылся за тёмным пологом.

ГЛАВА 5

— Значит, подарили. — Высший не спеша, явно испытывая мои нервы на прочность, обошёл меня по кругу. Оценивал и присматривался, гадая, достойна я его внимания или нет. Остановившись сзади, так близко, что было слышно его дыхание, приступил к допросу: — И давно ты с ними?

Сглотнув образовавшийся в горле комок, тихо проронила:

— Четыре месяца.

— А до этого? У кого была?

Я молчала, понимая, что врать бесполезно. Он и так уже всё понял, а если даже нет, то сейчас поймёт. Стоит только ослабить шнуровку и приспустить с плеч платье…

Маг не стал настаивать на ответе. Будто уловив ход моих мыслей, стащил с меня видавшую виды шаль, доставшуюся мне от Кори. Не беспокоясь о сохранности наряда, резко дёрнул за ворот. Я вздрогнула от столь грубого обращения, ветхая ткань жалобно затрещала и сдалась, не выдержав посягательств высшего.

— Как интересно… Нет метки. Как такое возможно, куколка? — горячее дыхание опалило кожу.

Я поморщилась от слишком терпкого, тошнотворного запаха одеколона. Хорошо, что в тот момент высший не видел выражения моего лица. Думаю, оно бы ему не понравилось.

Мужчина провёл пальцами по тому месту, где должно было стоять магическое клеймо. А потом с явным недовольством спросил:

— Почему я не чувствую твоего запаха?

— Всё из-за зелья, — с трудом выдавила из себя.

Маг усмехнулся:

— Умно. — Ледяные пальцы соскользнули с плеч. Я облегчённо выдохнула, радуясь короткой передышке. — И долго они планировали поить тебя этой дрянью? Не вздумай принимать его завтра!

Полицейский отошёл в сторону. К небольшому складному столику, заменявшему Истер и туалетный, и обеденный. Схватился за немалых размеров бутыль, на дне которого ещё плескались остатки вина.

— Завтра? — Я искоса наблюдала за магом, не решаясь к нему обернуться и встретиться с ним взглядом.

— Завтра, куколка, у нас с тобой будет свидание, — просветил меня констебль и несколькими жадными глотками опустошил бутылку.

В отличие от Истер, я не умела прятаться за маской и скрывать свои чувства. И сейчас все эмоции, которыми так жаждал поживиться высший, проступили у меня на лице.

— Или, — в три шага преодолев короткое, разделявшее нас расстояние, он снова приблизился, потянул за завязки чепца и, небрежным движением отправив его на пол к шали, пропустил мои волосы сквозь пальцы, — как вариант, я могу арестовать тебя. Тауруша. И всю его шайку. За то, что укрывали беглянку. Как думаешь, что станет с малышкой Эвой без папочки? А с тобой? Так не терпится быть проданной с молотка? Или, может, мечтаешь потрудиться на фабрике?

Высший провёл рукой по моей щеке. Возможно, в его понимании это была ласка, в моём же — изощрённая пытка. Не сумев совладать с собой, дёрнулась, попыталась отстраниться. Каждое его прикосновение, каждый вожделенный взгляд вызывали во мне отвращение. Панику. Почему-то казались знакомыми, а оттого ещё более пугающими. Словно всё это когда-то уже со мной происходило. Возможно, в каком-то чудовищном, давно позабытом сне.

Который вдруг стал явью.

— Или я сохраню твой секрет, и мы останемся друзьями. Близкими друзьями. Что выбираешь? — закончил шантаж на мажорной, с его точки зрения, ноте.

Выбираю? По-моему, выбора-то как раз мне и не оставили. Или арест и рабство, или роль бессловесной игрушки, временного развлечения для этого мерзавца. Другими словами, всё то же рабство.

Мысли метались, словно пойманные сочком мотыльки. И среди них — ни одной путной, способной указать выход из безнадёжного положения.

— Ива-а-а, — тёмно-зелёные глаза полыхнули нетерпением. — Выбирай: или редкие встречи со мной — Тауруш не так уж и часто приезжает к нам в гости — или тюрьма. Для всех вас.

Интересно, Истер он тоже арестует, если я не соглашусь прыгнуть к нему в постель?

— И не бледней так. Вот увидишь, тебе понравится, — самодовольно пообещал высший.

Сомневаюсь…

— Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Ну вот, уже большая девочка, — проговорил с такой интонацией, словно упрекал меня в неуместном страхе. — Ну так что, Ива, мы договорились?

Кивнула, понимая, что согласие — это ещё и отсрочка, возможность выиграть время, чтобы всё хорошенько обдумать. Скажу «нет», и уже сегодня буду ночевать в камере.

Мы все будем там ночевать.

— Умница. — Полицейский достал из кармана какую-то бумажку и сунул её мне в руку, заставил сжать непослушные пальцы и только потом отпустил. — Явишься завтра вечером вот по этому адресу. Попросишь господина Квинтина Торсли. И повторяю, пока ты здесь, не вздумай больше пить эту дрянь. Я хочу ощущать твои эмоции.

Кончиками пальцев приподняв за подбородок, маг заглянул мне в глаза и, прочтя в них что-то, что ему явно понравилось, довольно усмехнулся.

— А теперь иди, куколка. Мне ещё нужно поговорить с Истер.

Просить дважды не было необходимости. Подхватив с пола шаль, я выскочила на улицу, кутаясь на ходу, и едва не сбила с ног подслушивавшую актрису.

Пунцовая от ярости, она уже готова была наброситься на меня с кулаками. К счастью, расправе помешал вовремя подоспевший Тауруш. Мне он велел идти к костру, а Истер — умасливать своего любовника.

Прошипев проклятия, актриса шмыгнула в шатёр. Не прошло и минуты, как оттуда послышались истошные вопли и истеричные угрозы прибить и меня, и его. Если посмеет ещё хоть раз только посмотреть в мою сторону.

Я даже понадеялась, что маг сейчас плюнет на свою затею, лишь бы угомонить эту психопатку. Но, как вскоре выяснилось, плюнул он на неё. По крайней мере, прощались они холодно. Полицейский на Истер даже не смотрел, а она давилась злыми слезами.

Ландо быстро поглотила ночь, и на поляне, ставшей нам временным приютом, воцарилось безмолвие. А может, это я сидела возле костра как оглушённая. Потому как не слышала ни треска поленьев, пожираемых жарким пламенем, ни порывов ветра, клонившего к земле шапки цветов, из которых мы с Эвой сегодня плели венки. Губы мадам Леттис по-прежнему шевелились; кажется, она не переставала причитать и жаловаться на несправедливость судьбы, коварно подкинувшей им пришлую, то есть меня.

Кажется. Её я тоже больше не слышала.

Мистер Тауруш, мрачный и напуганный, нервно вышагивал возле костра. Эву увела Кори. А единственный, в ком я сейчас нуждалась, чей совет хотела бы получить, остался в городе. Отправился навестить старого друга.

— Ива…

Почувствовав прикосновение к своей руке, с трудом отвела от пламени взгляд. Мистер Тауруш устроился рядом, своими немалыми габаритами решив испытать на прочность сухое полено.

Ругать не спешил. И проклинать день, когда они меня нашли, как ни странно, тоже.

— Ива, — голос ласковый, вкрадчивый. Наверняка начнёт упрашивать не отказываться от свалившегося на меня «счастья».

И точно, следующие десять минут мне пели дифирамбы. Оказывается, я и умненькая-разумненькая, и рассудительная. И, конечно же, не предам людей, приютивших меня, одевавших и кормивших всё это время. Совесть не позволит.

Из его вдохновенной речи выходило, что мой долг перед всей труппой — пожертвовать собой и послужить развлечением для похотливого шантажиста. А то, что меня воротило от одного лишь вида высшего, Тауруша заботило мало.

— Мистер Торсли, он в общем-то неплохой, — напоследок, пытаясь подсластить горечь пилюли, что предстояло мне проглотить, заявил руководитель труппы. — Вон Истер частенько симпатичные безделушки дарит. То серёжки, то антикварный кинжал или духи какие притащит. А ты ему явно больше приглянулась. Думаю, и тебе завтра какая-нибудь красивая вещица перепадёт. На память.